История одного слизеринца

Amy Winehouse — Back to black

      Никогда не любила Великобританию из-за непрекращающихся дождей. Когда я была еще совсем малышкой, я часто спрашивала у мамы, почему солнце столь редкий гость на небе. Как сейчас помню, как она всегда нежно гладила меня по голове, мягко улыбалась, так, как только мать может улыбаться своему ребенку, она смотрела мне прямо в душу и каждый раз отвечала: «Когда в мире происходит трагедия небо плачет. Солнце светит редко потому что в этом мире слишком много горя». Сейчас, став старше, я бы засмеялась от подобных слов в голос, но тогда я лишь крепко обнимала маму и продолжала верить, что этому миру не все равно на людские драмы. Это была самая сладкая ложь моего детства. Сейчас, будучи взрослой, я в полной мере ощущаю насколько этому миру было плевать на меня. Я была сломана, причем на этот раз окончательно и бесповоротно, я вернулась во тьму, а на небе сияло чертово солнце и будто бы насмехалось надо мной.       Я сидела на подоконнике в белом свадебном платье и убивала свои легкие очередной порцией никотина. Забавно, уже как два года я не брала в рот ни одной сигареты, мне даже казалось, что я избавилась от этой привычки. Очередной самообман. Нужен был лишь подходящий повод. Пепел от сигарет уже безвозвратно испортил мое платье, но мне было плевать, единственное, что меня волновало — это пепелище, на месте которого когда-то была моя любовь. — Ненавижу!       Очередной крик в пустоту, потому что меня так никто и не услышал, мои слова так и не дошли до адресата.       Драко Малфой — любовь всей моей жизни. Я любила его, когда никто не любил, я была с ним рядом, когда все остальные его покинули, а он просто сказал: «прощай», развернулся и закрыл за собой дверь, тем самым превратив нас в ничто. Все случилось так быстро, что я не сразу поняла, что произошло, а когда поняла меня как будто разом пронзили тысяча стрел, мне показалось что в этот миг я успела умереть не меньше ста раз. Он вернулся к своей шлюхе, а я вернулась во тьму.       В следующую нашу встречу я буду держать голову выше, я буду смело смотреть ему прямо в глаза. Он никогда не заметит на моем лице дорожки от высохших слез, он никогда не увидит мою боль. Я буду блистать в черном маленьком платье, возможно, он даже на один короткий миг тоже вернется к нам и будет сожалеть о своем выборе. Но, а сейчас, к нам возвращаюсь только я и я не хочу и не могу сдерживать свои слезы, но, когда я предстану перед ним в своем черном платье, я буду сильной и никто никогда не догадается что я сломана.       Вчера я была невестой, сегодня я чувствую себя вдовой. Он умер для меня и теперь я имею полное право быть в трауре. Я наконец-то избавляюсь от своего белого свадебного платья и возвращаюсь к привычному мне когда-то черному.       Когда мы начали встречаться я чувствовала, что сияю изнутри, как будто кто-то зажег во мне лампочку, снаружи мне хотелось выглядеть соответствующим образом, поэтому я предпочитала одеваться ярко. Однако теперь лампочка перегорела, и я возвращаюсь к черному.       Ему никогда не было достаточно моей любви. Как бы хорошо нам с ним не было вдвоем он всегда стремился к ней, к Грейнджер. Он был неизлечимо болен ей и все, что мне оставалось, это смириться с этим фактом.       Я не помню, когда я начинала любить его. Мне кажется, что это всегда было частью меня. Он же казалось вовсе не замечал меня. Что я только не делала для того чтобы он обратил на меня внимание! И вот однажды, на четвертом курсе он пригласил меня на Святочный бал. Мерлин, как же я была счастлива тогда. Когда мы с ним кружились в вальсе, между нами была лишь пара сантиметров, мне казалось, что вот оно счастье, только протяни руку. Жестокая ошибка. Когда я наконец набралась храбрости чтобы посмотреть ему глаза в глаза и признаться в любви, я впервые за весь этот вечер заметила, что он все это время смотрел вовсе не на меня. Все внимание моего кавалера на том балу принадлежало лишь ей одной, лишь Гермионе Грейнджер и, казалось, что остального мира для него в тот миг просто не существовало. Казалось, что между нами была лишь пара сантиметров, а на самом деле между нами была непреодолимая пропасть. Именно в тот день Драко Малфой впервые понял насколько прекрасна Гермиона Грейнджер, а я поняла, что мне к лицу черный цвет. Последующие же годы обучения в Хогвартсе стали для меня сущим адом. Если раньше я думала, что мой возлюбленный не воспринимает меня как девушку лишь в силу своего возраста, ведь он тогда был всего лишь мальчишкой, у которого была тысяча вещей, интересующих его больше чем отношения, то после того вечера я наконец призналась себе в том, что он не видел свою девушку конкретно во мне. Мерлин, как же я ненавидела Гермиону Грейнджер. Она была единственной хозяйкой его сердца и даже не подозревала об этом. Я желала, чтобы она нашла свою смерть во время одного из приключений «золотого трио» и одновременно молилась всем Богам чтобы с ней ничего подобного никогда не случилось, ведь, я уверена, она забрала бы вместе с собой на тот свет и моего Драко. Мое обучение прошло для меня в черном цвете.       Все изменилось после войны. Война на каждом оставила отпечаток, особенно на Драко. Казолось, что он также, как и я поселился во тьме. Там мы и нашли друг друга, два сломленных человека. Тогда я избавилась от всего черного в моей жизни и решила начать жизнь с чистого листа вместе с ним.       Я была так счастлива, когда мы были вместе и поэтому, когда он сделал мне предложение, я не задумываясь ответила ему «да». Я хорошо помню этот момент, помню, как мы улыбались друг другу и предпочитала не замечать, что его улыбка совсем не достигает глаз.       Не знаю, когда все разрушилось, просто однажды он перестал возвращаться ко мне в нашу квартиру и мне не надо было быть прорицательницей чтобы понять с кем он проводил это время. Месяц он спал с ней, а меня за этот месяц он даже ни разу не обнял. Но я терпела, думала, что раз я до сих пор ношу на своем пальце кольцо, то скоро все обязательно образуется, надо лишь немного подождать. Поэтому я старательно игнорировала все доказательства наличия Гермионы Грейнджер в его жизни. Я «не замечала» ее запах на его одежде, да и на нем самом, притворялась, что не знаю почему он начал спать на диване, улыбалась ему так, будто бы он не выстроил между нами ледяную стену своим отчуждением, закрывала глаза на то как его вещи медленно, но верно покидают нашу квартиру, не обижалась, что у него закончилось время для меня… И я бы делала все это и дальше если бы сегодня он не сказал «прощай».       Он вернулся к ней, а я вернулась во тьму, теперь уже навсегда.