***
Мы со Старейшиной Мирагом подходили к местной небольшой площади, на которой устраивали собрания, советы и казни. Ещё двое Старейшин уже стояли на сколоченной из досок платформе, возвышающейся над землёй где-то на метр. Ишари, первый Старейшина, был худым, когда-то высоким, ибо сейчас сгорбился, опираясь на трость, и дряхлым. Кажется, лет ему было даже больше, чем Миафу, что было видно. Второй же Старейшина – Лимбар – был противоположностью первого: низкий и толстый дедок с пышной седой бородой напомнил мне классический образ попа, разве что рясы не хватало. На вид ему было где-то семьдесят. Мой же сопровождающий – тоже довольно высокий, ещё не сгорбленный, был не сильно моложе этих двух и представлял из себя Северуса Снейпа в старости. Серьёзно! Я сначала не понял, кого он мне напоминает, но потом сообразил. И вот я поднялся на импровизированную сцену, перед которой столпилось, судя по всему, всё население посёлка. А это всё равно довольно немало людей, вспомните про сотню домов! Короче, я слегка запаниковал. Надеюсь, мне не придётся толкать речь или что-то вроде того. По правую руку от меня встал Ишари, по левую – Лимбар, а сзади перекрыл пути к отступлению Мираг. Замуровали демоны! — Сегодня мы собрались здесь, чтобы встретить нового Аарма, — заговорил первый Старейшина неожиданно сильным голосом. — И почтить ушедшего в Объятия Матери Аарма Миафа, — подхватил Второй. Третий вышел из-за моей спины и встал рядом с Ишари. Сцепив руки перед собой в замок, он качнул ими в сторону толпы и заговорил: — Нам не нужно знать, что произошло в Великом Лесу. Что бы это ни было, на всё Воля Матери, — проскрипел он. То есть вы хотите мне сказать, что Монстр – это проявление её воли? Брр. Ишари покосился на Мирага и произнёс: — В любом случае у нас есть Аарма, — он указал рукой на меня, — Мать дала ему имя: Фолк, — и каждый имиртари стукнул себя кулаком правой руки по левому плечу, что означало то ли какое-то возвышенное приветствие, то ли знак Матери. Глядя на то, что тот же жест повторили и Старейшины, я уже дёрнул рукой, чтобы сделать то же самое, но моё справочное бюро посягнуло на функции командного центра и остановило меня. Вовремя. Я ощутил, что так оказалось правильнее, да и никто не отреагировал на моё бездействие. Ладно, что у нас там дальше? — Аарма, — обратился ко мне Лимбар, — за ваше с Миафом отсутствие у жителей накопилось проблем и просьб, с которыми надлежит обращаться к Матери и твоей, — толстяк слегка запнулся, — мудрости. Ага, именно в таком порядке, я ж просто проводник, бла-бла-бла. — И мы думаем, будет правильно, если с завтрашнего дня, ты начнёшь оказывать помощь, — произнёс Второй. Ну конечно, а оказывать помощь – именно я. Учитывая, что я даже толком не знаю, что делать… Как я понимаю, подобных случаев ещё не было, чтобы старый Аарма не возвращался из Леса. А ведь только после «посвящения» шаман познаёт все секреты своих обязанностей. Ещё и гадская ирмова память отказывается делиться тем, что есть. Так что нет никакой уверенности, что завтра местные не заподозрят чего неладное и не взденут меня на вилы за ненадлежащее исполнение должностных обязанностей. И ведь им насрать, вон как легко они схавали ту философскую хрень, что «из Леса выходит или два Аарма, или один», настолько у них промыты мозги «культом Матери». — Именно. Завтра после восхода солнца я буду готов начать оказывать помощь нуждающимся, — несмотря на внутреннее негодование произнёс я. Народ начал расходиться с площади, а Лимбар, встав передо мной и задрав голову (росту в моём нынешнем теле было немало, в метрах точно не скажу, ибо нет ничего привычного, чтобы сравнить, но выше среднего имиртари), проговорил: — Пойдём, Фолк. Я тебя доведу до жилища Аарма, — а то я не знаю, где оно находится. Ну, то есть не я, а Ирм, — и поговорим по дороге. После чего престарелый толстячок припустил со «сцены» довольно резво для своей комплекции, а мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Странно, его поведение как-то не согласуется с тем, как принято общаться со здешними шаманами, есть что-то в этом неправильное, какой-то необычный огонёк в его глазах. Ну ка, справочная, давай досье. Или что там у тебя есть на этого «попа»? На удивление, память Ирма в этот раз мне не отказала и выдала подборку из воспоминаний, связанных со Старейшиной, которые я усвоил, пока догонял того. Итак, второй Старейшина Лимбар. Далеко от его жизнеопределения я не ушёл, и толстяк оказался кем-то вроде купца. Поначалу торговал с ближайшими поселениями, затем стал заведовать караванами по землям имиртари. Судя по всему, много чего повидал в жизни. На старости лет осел в Олладе — в которую впервые пришёл ещё в молодости — и стал кем-то вроде завхоза всей деревни. То ли благодаря той частичке магии, что в нём есть, то ли из-за какой-то аномалии в характере, Лимбар был мало того, что весьма предприимчив, но и обладал более гибким мировоззрением. Ничего из ряда вон, но каждый раз, как что-то происходит, он не будет бормотать «на всё воля Матери», а скорее оценит ситуацию логически. Всё это выгодно выделяет его не то что среди остальных имиртари, но и среди Старейшин. Также благодаря широкому кругозору, полученному в путешествиях с караванами и при общении с самыми разными личностями, он был весьма умён и изобретателен, так что в отсутствие Аарма, видимо подсознательно чувствуя это, обыватели предпочитали идти за советом к нему, а не Первому и Третьему, что являлись закостенелыми догматиками. В общем, довольно интересный дядька, особенно относительно других. И сейчас он хочет со мной поговорить, что будет, наверное, интересно, если я правильно уловил хитринку в его взгляде. Опять же, в отличие от глаз своих коллег, Лимбар обладал глазами, совершенно не выцветшими от старости, остающиеся всё такими же ярко-зелёными и живыми. И это располагало. Таки угнавшись за шустрым старичком, я поравнялся с ним и подстроился под его скорость. Несколько минут мы молча шли. Но когда вокруг стало поменьше людей… э-э-э… имиртари. А, пофиг, пусть людей. Так вот, когда этих самых стало меньше, Лимбар заговорил: — Мираг обмолвился, что ты считаешь, будто не прошёл Испытание. Что он имел в виду? И, если это не является частью какого-то секрета, скажи, что всё же произошло со старым Миафом? – спросил он, чем меня удивил. Я-то думал, что Мираг высказал общую позицию, что никого это всё не волнует. Хотя логично, учитывая то, что я «знаю» о толстяке. — Хм… — я замялся, решая, что ему сказать. Это тогда, после пробуждения в хижине, ещё ничего не понимая, я готов был выложить как на духу всё, что произошло. И что я «помнил» сам, естественно. Ну а сейчас, — боюсь, я сам не могу сказать точно, что произошло, Старейшина Лимбар. На нас напало нечто странное, что убило Миафа и покалечило меня. И дело в том, что всё это не выглядело как Испытание, Миаф словно был удивлён происходящему. Он сам начал сражаться, — припомнил я. А ещё вспомнил, что бился он с помощью какого-то «пламени», как представилось Ирму. Некая стихийная магия? Или оружие? Воспоминания были расплывчаты, и никак не удавалось выцепить конкретный образ сражающегося Учителя или того Монстра. — Миаф не закончил моё обучение, — решил пожаловаться я. Так бы сделал Ирм, — после прохождения Испытания мне ещё предстояло постигать мудрость Аарма. — Я понимаю, что ты чувствуешь, — задумчиво покачал головой Лимбар, — но выхода у тебя нет. Как бы то ни было, Аарма нужен, а других вариантов…— он прервался, — тебе придётся разбираться во всём этом самому. Но, думаю, у твоего Учителя могли остаться какие-то заметки, поищи дома, — посоветовал он. Дельная мысль, хоть и очевидная. Ну, как минимум какие-то записи есть в сумке Миафа, которая сейчас висела у меня на плече. Тем временем мы подошли к дому Аарма – посёлок то небольшой. Это было довольно основательное строение, стоящее чуть в стороне от остальных домов и огороженное своим забором с немаленькой территорией внутри. Точнее, это было два дома: стоящий ближе ко входу на участок, сруб, выполняющий функцию приёмной для клиентов, и привычная мазанка, являющаяся жильём для шамана и учеников и стоящая позади сруба. Участок был вытянут, так что позади строений еще было немало места, отведённого под скромненький огород и «полигон» для тренировок и обучения. Поблагодарив Старейшину за совет, я распрощался с ним и как-то неуверенно открыл калитку. В голову почему-то заползли мысли, что железо – это не такой уж дефицит здесь, как представлялось Ирму. Вон, даже петли металлические есть. Да и сложно было бы дойти до такого уровня развития поселения, не имея более-менее прогрессивных инструментов труда. Что до Лимбара, он смог меня удивить неожиданной для данного общества либеральностью взглядов. Он понимал, что Аарма я несколько с приставкой «недо», и так же понимал, что необходимо с этим смириться. Хотя ничего интересного, как я рассчитывал, Старейшина не сказал. Хотя и обменялись мы парой фраз, мда. За этими мыслями я дошёл до жилого дома и открыл дверь. Даже он один был сильно больше основной массы домов в поселении. Прихожая, большая комната, которая была смесью гостиной и столовой, некое подобие кухни и три спальни. Сейчас это всё было целиком моим, от чего сделалось несколько тоскливо. Ирм почти не бывал в комнате Учителя, поэтому первым делом я отправился туда. Я всё-таки надеялся найти там что-нибудь, что поможет мне определиться в дальнейших действиях. Ничего необычного в обстановке спальни Миафа не было. Лавка, выполняющая роль кровати, столик с парой шкатулок на нём, сундук, да и всё на этом. Я зашёл и присел на лавку. Как-то было слегка грустно от пустоты, которой успел пропитаться дом за недолгое время. Стол стоял прямо рядом с лавкой, и я достал на него содержимое сумки. Нож и амулеты я пока отодвинул, гораздо больше меня интересовали записи. А являлись они некими инструкциями-шпаргалками применения тех самых амулетов. И написаны оказались на том языке, которому обучал Ирма Миаф. И который показался мне, землянину, смутно знакомым.Глава 2
19 июля 2017 г. в 02:23
Я впервые задумался о такой вещи, как восприятие мистичности магии. Ну, когда вот читаешь книжку, где Главный Герой – маг, воспринимаешь все творящиеся вокруг чудеса как само собой разумеющееся. Если книжка попалась про мир меча и магии, а персонаж пользуется исключительно первым, то магия – это как какая-то деталь интерьера, она есть, она добавляет окружающему красок, ну и пусть с ней. И совершенно другое дело, когда во Вселенной произведения магии нет, но мистика происходит. Абсолютно другие эмоции, абсолютно другое восприятие событий.
И вот я сейчас лежу и думаю: а в какой из вариантов я попал? Судя по воспоминаниям Ирма, никто не воспринимает особые способности так называемых Отмеченных Матерью, как магические. Да и сами Аарма так не считают. Видимо, из-за того, что визуальных проявлений эта «магия» практически не имеет. Ну и ещё эта их «религия». Она определённо имеет под собой некую подоплёку, но вот какую именно, память Ирма не подсказывает. По его представлениям – для всех это тайна, покрытая мраком, и только посвящённые Аарма знают что-то. И как раз это нечто и должен был узнать юноша во время Испытания. У Учителя он ничего по этому поводу выяснять даже не пытался, как так и надо. Что неудивительно: пытливым интересом в данном вопросе (религии) аборигены не страдали, в отличие от земного общества.
Из всего этого я решил, что Аарма, скорее, как тибетские монахи, а не шаманы. Но тут же понял, что ошибся.
Ибо с удивлением осознал, что Ирм раньше не представлял магию «визуально», как это сделал я. Более того, и Учитель его, судя по всему, так не делал. Ибо всё обучение колдунству сводилось к «прочитай молитву и поверь». Куда тут до монахов с их внутренними энергиями и прочим.
Так вот, лежу я, ибо мне не спится. Выспался за три дня-то. За окном стоит звенящая тишина, и только угли в очаге потрескивают. Кстати, травами пахло именно от него. После ухода Старейшины в хижину вернулся молодой имиртари, принёс в глиняном горшочке свежих, красных углей, высыпал их в импровизированный камин, а сверху кинул несколько пучков трав, после чего сел на вторую лавку и замер. Спустя минут пять я таки не выдержал и выпытал, что парня зовут Марин (хе-хе), и его подрядили на эту ночь дежурить у моей койки… лавки. Слегка возмутившись, я выпроводил его к себе домой, заверив, что ничего со мной за эту ночь не случится. Тот, выглядя весьма неуверенно, всё же ушел. Ибо Слово Аарма – Закон, три раза ха!
Походя, я обратил внимание на язык имиртари, весьма странный и примитивный, грубый и неразнообразный. Знание языка, кстати, мне передалось с памятью предшественника, и теперь я «шпрехен» на имиртарском так же, как на родном русском, разве что развернуться в словесных оборотах было попросту негде. Мой мозг автоматически преобразовывал услышанное в более удобоваримую для человека двадцать первого века форму. Но нужно быть осторожнее, дабы не ляпнуть слово из моего мира в разговоре с местными. Вообще учитель обучил Ирма ещё какому-то языку, и весьма неплохо, но, видимо, без некоего толчка он отказывался вспоминаться. Странное ощущение: вроде знаю язык, и знаю, что знаю, но не помню.
А вообще только сейчас я начинаю осознавать всю пропасть между имиртари и людьми, и я совершенно не представляю, как приспосабливаться мне, привычному к определенному социуму, жить здесь. Ладно язык, а точнее его невыразительность. Но разница в мировосприятии и мышлении… В Том Мире у меня были телевидение и интернет, фильмы и видеоигры, благодаря которым хорошо развита фантазия, представление образов и кругозор. Местные же всего этого лишены в следствие низкого развития культуры, как я уже говорил. Потому им и легче управлять «магией» посредством слова. Вот только они не догадываются, что своими «молитвами» не просят чего-то у некоего божества, а просто направляют свою волю, чтобы произвести действие с магической энергией. То бишь, «молитвы» — это словесные заклинания. Однако не понятно, почему я, весь такой из себя расчудесный попаданец, сходу научившийся взаимодействовать с «магией» напрямую, не могу обходиться без этих самых кодовых фраз. Воля слабовата? Обидно, если так. Ну а ещё: таким способом работают Аарма, быть которым и обучали Ирма. Чувствительные к «магии» Старейшины и нчао могут оперировать, судя по всему, самыми простейшими заклинаниями, да и молитвы их значительно отличаются. Иногда даже требуются некие ритуалы, о которых Ирм знал очень мало, ибо сие великая тайна есть для Аарма, как и способы действия шаманов – для остальных. Ну а остальное абсолютное большинство имиртари вообще не чувствительно к «магии», ежели только у некоторых задница перед грозой зачешется в качестве проявления Дара Ясновидения, хех. Но так вот не особо видно, в чём разница, и чем она обусловлена: Отмеченные Матерью просто больше наполнены магией.
Я кое-как, с кряхтением и охами, поднялся с лавки. Всё болело так, будто меня переехал каток для укладки асфальта. Хотя, думаю, та непонятная хреновина монстрообразной наружности даже пострашнее будет. Ох, чую, когда сниму повязки, буду ничем не хуже Геральта из Ривии со всеми его шрамами. Или не лучше? А хер его знает. Не до того сейчас. Перебинтовали-то меня всего, это да, но об одежде не позаботились. Ан нет, вон в корзинке в углу лежит что-то похожее.
Тряпьём оказались штаны и рубаха, почти такие же, какие были на мне и до этого, но пришли в негодность после бойни в Лесу. Единственное отличие, которое указала память Ирма (я-то его заметить не мог, к моему пробуждению под деревом всё пропиталось кровью, да и не до пристального разглядывания было), — это замысловатая синяя вышивка на серой ткани рубахи вдоль ворота и подола. Видимо, это что-то вроде символики Аарма. Ну да ладно.
С грехом пополам справившись с одеждой, ибо бывшая сломанной рука отказывалась работать, как надо, а повязки мешали как-либо сгибаться, я почувствовал себя гораздо увереннее. Всё же мне, как человеку двадцать первого века без всяких психических отклонений (вроде бы), было несколько неуютно без одежды. «Бинты» же я решил пока не снимать, так как те выглядели весьма свежими, кровь на боку не проступила даже после моих мучений с рубахой, да и пахли они довольно сильно некими травами, из чего я сделал вывод, что время перевязки пока не наступило.
Так же в корзинке после дальнейшего её обследования обнаружились синий пояс с серой вышивкой, видимо, ещё один атрибут здешних шаманов, и сумка Миафа, обёрнутая в какую-то ткань. Видимо, те, кто меня нашел, не решились даже особо притрагиваться к ней. Ох уж это превознесение Аарма на уровень чуть ли не той же Матери. Хотя, скорее, на уровень её Детей — йартанов, тех деревьев, ага.
Было желание осмотреть внимательно содержимое сумки, раз уж нечем заняться, но в комнате было слишком темно, хоть имиртари и видят в темноте довольно неплохо. Но всё же некомфортно.
Доковыляв до одного из окон, я приоткрыл ставни. Рассвет, судя по всему, приближался, но решил ещё не заявлять о себе. На улице стояла тихая безлунная ночь. А в этом мире вообще есть луна? Память предшественника подсказывает, что есть. Какая-то зеленовато-желтая, довольно большая, относительно земной, и исчерченная полосами, а не усеянная кратерами. Было бы интересно понаблюдать…
Но пока я мог оглядеть только вид из окна на поселение. Домик, в котором я находился, стоял на отшибе и слегка выше других. Вся Оллада состояла из маленьких одноэтажных мазанок, что обуславливалось весьма тёплым климатом. В центре возвышались несколько домов побольше с двускатной крышей, прячущей под собой чердак. На вскидку внутри частокола, которым было огорожено поселение, располагалось около сотни домов. Несколько в стороне стояли более массивные постройки. Как подсказала память Ирма, обосновавшаяся в моей голове под табличкой «справочное бюро», эти большие сараи – ничто иное, как кожевенный и текстильный цеха, недокузница (ибо железа мало, и она простаивает почти всегда) и «конюшня».
Оную правильнее назвать… Э, ну, местные называют её просто стойлами. Ибо здешний аналог лошадок – орсими – плохо служит основой для образования схожего слова. Собственно, данные животные отличались от земных представителей непарнокопытных только более жёсткой шерстью и какими-то хрящевыми выростами-плавниками на голове, ногах и крупе. Что-то вроде схожих выростов у имиртари.
Со вздохом положив сумку на стол, я обратил внимание на стоящий на нём кувшин с какой-то жидкостью. Взял в руки, понюхал. Судя по всему, это был тот самый отвар, которым меня поили, когда я был в отключке. Плеснув немного в пиалу, из которой недавно пил воду, попробовал на вкус. Весьма неприятный, горький и резкий аромат заставил меня поморщиться. Но в общем-то ничего. Бодрит. Окрестив напиток «пуэром», налил ещё и, прихватив мисочку, уселся на лавку, и уставился на тлеющие угли очага.
Нужно было подумать о том, что мне предстоит. Я ведь стал Аарма для местных. А что включают в себя обязанности шамана? Вроде как принимать у себя дома всех страждущих, давать им советы и помогать, насколько позволяют магические способности.
Нередко Миаф уходил куда-то. В половине случаев это был Великий Лес. В остальном – либо какие-то свои дела, либо на помощь в другие поселения, где нет Аарма.
Когда же я пытался «вспомнить», что за дела были у старого шамана, или то, как он учил Ирма управлению способностями, как применять их и в каких случаях, память этого м… молодого человека будто ехидно улыбалась и «закрывала доступ», мол, разберёшься по ходу и нечего пытаться сейчас. Мысли становились тягучими, словно кисель. Вполне возможно, это была защитная реакция моего мозга на усвоение памяти предшественника. Типа, чтобы информационный канал не прорвало от слишком высокой скорости потока и не затопило кукушечку.
Поэтому я плюнул на всё, подтащил лавку к окну, налил себе ещё распробованного и оказавшегося весьма неплохим отвара и уселся наблюдать за звёздами. Мне всегда казались они чем-то особо завораживающим, наталкивающим на философствование о мелочности всего происходящего в масштабах Бесконечной Вселенной. Меня вдохновлял далёкий космос, меня вдохновлял его смертельный холод, его огромная пустота, в которой я даже не как маленький электрон, я бесконечно мал, приближаясь к нулю.
Так, размышляя о тщетности бытия и мурлыча под нос песенки о звёздах, я сам того не заметил, как перешел в состояние медитации. До самого рассвета, как начали появляться на улице первые имиртари, я сидел, глядя на светлеющее небо, погрузившись в разлитую вокруг, бесконечную, как сама Вселенная, «магию», управляя её потоками, замедляя и ускоряя её внутри себя. Я будто растворился в ней. Ни с чем не сравнимое ощущение спокойствия и лёгкости. Но всё хорошее когда-либо заканчивается, и я вздрогнул от скрипа открывающейся двери.