Мозаика

— Церковь Сан-Николо да Толентини была построена Винченцо Сквамоцци в начале пятнадцатого века… — толпа туристов равнодушно разглядывает каменную кладку. — Интересен тот факт, что район Санта Кроче, где мы с вами сейчас находимся… Блять. Его голова сейчас лопнет от боли. Венеция — царство духоты и пота. Даже Каир с его песками не казался такой пыткой. Дилан Картер на секунду снимает свою соломенную шляпу и протирает лицо платком. Чертова Венеция. Чертовы палаццо, площади, туристы и каналы с гондольерами. Последние были особенно ненавистны Дилану тем, что принимались дурными голосами распевать Санта Лючию в самые неподходящие для этого моменты. Первый раз он вообще чуть в воду не свалился от неожиданности. Если бы не острая потребность в деньгах, ноги бы его тут не было. — В 1849 году из-за обстрела со стороны австрийской артиллерии сооружению был нанесён большой ущерб, — монотонно говорит Дилан, мечтая грохнуться в обморок прямо под ноги туристам и не вставать больше никогда, — пушечное ядро пробило купол и упало недалеко от главного алтаря. Толпа едва заметно оживляется, и голоса кажутся Дилану роем разозленного улья. Чтобы отвлечься от головной боли, он начинает разглядывать лица. Скука. Одна сплошная скука разве что вкупе с легким любопытством на физиономии у каждого. Никому нахрен не сдалось искусство, все, что привело сюда эту кучку неудачников — желание сделать красивое фото собственной рожи на фоне живописных развалин. Будут показывать потом родственникам у камина толстенные альбомы: «… вот я на фоне Колизея. И на площади Сан Марко. И…» Дилан морщится и шумно вздыхает. А потом видит его. Худой молодой человек со светлыми волосами зачарованно смотрит на витражи под потолком. Глаза его блестят, он нервно облизывает губы и, Дилан готов поклясться, не видит никого и ничего, кроме росписей на стене. Повинуясь порыву, Картер сам запрокидывает голову вверх. Где-то там, в полумраке, под самыми сводами, он замечает тускловатый блеск разноцветной смальты. Неуловимая, заметная лишь настоящему ценителю красота. Дилан опускает взгляд. Молодой человек рядом сцепляет и расцепляет тонкие, почти девичьи руки, удивительно бледные для солнечной, пусть и сырой Венеции. Но толпа волнуется, кто-то задает вопрос, и Дилан забывает о юноше, возвращаясь во власть удушливой жары и раздражения, где нет места чудесам, но есть потребность развлекать почтенную публику. Спустя неделю газеты напишут о загадочном ограблении в Санта Кроче: несколько редчайших образцов смальты пропадут из церкви Сан-Николо да Толентини. И Дилан Картер, прочитав заметку, лишь хмыкнет. Интуиция подскажет ему, что он знает преступника.