Мозаика

— Все свои сумасшедшие поступки я совершаю на доске. — Пуа Мапу дежурно улыбается. Подобные фразы припасены у нее для каждого надоедливого туриста-серфингиста, что неспособны обуздать волну хотя бы на пять секунд. Братья Харди кивают с серьезным видом, и, хвала небесам, не задают лишних вопросов. Во всяком случае, они деликатно отмалчиваются до вечера. Лишь на закате, когда оранжево-красное солнце готово вот-вот бултыхнуться в воду, Джо, словно невзначай, спрашивает: — А что случилось с миссис Мапу? Пуа вздрагивает. — Ее позвал океан. — Отвечает она не сразу. — Как когда-нибудь позовет и меня. — Я не понял, что… — острый локоть брата заставляет Джо заткнуться. После ухода не в меру любопытных молодых людей Пуа долго бродит по кромке пляжа. После обнаружения ящиков, блестящего раскрытия дела этой несносной девчонкой Дрю, в день накануне предстоящего суда, она снова возвращается на берег. Волны шумят, зовут, просят присоединиться к их замысловатому танцу. И Пуа решается. Доска легко скользит по водной глади, и еще немного, взлетает на гребень надвигающейся мощной волны. Пуа смеется, чувствуя, как пена горстями течет между пальцев, как ветер свистит в ушах. Океан зовет ее, и она не может и не хочет ему отказывать. Очередная волна несется навстречу доске, и внезапно накрывает с головой, утягивая вниз, на прозрачное, усеянное мелкими острыми камнями дно. Пуа судорожно вдыхает, ощущая соль на языке и в носоглотке. Водоросли обвивают руки, и она падает, упуская доску, затягиваемая течением все дальше от берега, все глубже под воду. Последним воспоминанием Пуа остается привкус океана — хони яуа — сладкий поцелуй.