Исключение из правил

      Я лежал на скале посреди Йеллоустонского национального парка псом, сосредоточенно грыз большую палку, щурился на нежаркое августовское солнце и старательно ловил пресловутое внутреннее умиротворение, которое наотрез ловиться отказывалось. Достало меня все так, что словами не передать! Казалось бы, вожак свирепого клана волков-оборотней, внук главного пса-оборотня Америки, красавец мужчина в самом начале жизненного пути — живи на полную катушку, делай, что хочешь, строй кого ни попадя и будь счастлив.       Ага.       Я расщепил конец палки в труху, сплюнул опилки и принялся раздирать ее вдоль, срывая злость, обиду и неуемную тоску. Жить на полную катушку не получалось. Одни сплошные проблемы, что в личной жизни, что в общественной! Про личную жизнь думать не хотелось вообще, так что я перехватил лапами палку удобнее и задумался об общественной.       Бабуля попыталась отобрать у меня бразды правления кланом, едва Владыка скрылся за воротами особняка (мал еще, вырастешь, поумнеешь, тогда и дам порулить). Я ее вежливо послал и принялся играться в Большого Босса сам.       Хватило меня ровно на полгода, потому что рулить волками-оборотнями — это то же самое, что гонять гопников по зоопарку. «Не считай пальцами зубы крокодила», «не корми льва», «не обнимайся с гориллой», «не пугай страуса» — я устал вытаскивать бравых парней из дерьма, в которое они вляпывались постоянно.       «Я хотел проверить, как двигатель работает, и сунул в него палец» — палец к херам, кровища, "скорая", а потом Юджин, как дебил, врет врачам про розыгрыши и извиняется, ведь палец, чтоб его, через пару часов прирос сам! «Мы думали, он нас послушается» — три десятилетних придурка пошли в лес общаться с настоящими волками и медведем-гризли. Волки их послушались, а медведь болт забил на их оборотничество и порвал, как тузик грелку. Кто первым словил их дикие вопли? Волк Юджина. Кто собрал своих и организовал поиски? Пес Юджина. Кто раздавал пиздюли родителям и деткам, а потом огребал от бабули за то, что подобное допустил? Юджин. Блять, да я сам не в курсе, какое зверье будет оборотня слушаться, а какое нет!       Пришлось устраивать ежемесячные псевдонаучные просветительские посиделки стариков и молодежи, на которых драки стали самым обычным делом, потому что мирно проводить время в компании друг друга половозрелые волки-оборотни не могли по определению. А еще они не могли мирно сосуществовать с другими оборотнями: псы, лисы, медведи — пофигу, кого доставать и на кого нарываться. Я честно разнимал их (под охраной Майкла, естественно) и улаживал межклановые конфликты до тех пор, пока мои отмороженные подопечные не вывели меня из себя настолько, что я дал своему волку полную свободу.       Побоище, которое я устроил и после которого Майкл посмотрел на меня совсем другими глазами, запомнили надолго и даже записали в исторические хроники. Убить я никого не убил, а вот покалечил многих. Жаль, выздоровели они быстро. Этого хватило, чтобы в клане воцарилась восторженная тишина, от которой лично мне было тошно. Мы же в первую очередь люди, а не звери! Но это я так думал, а не они.       Так или иначе, но откровенную херню творить мои подопечные перестали, нарываться на неприятности тоже, так что я передал бразды правления бабуле, которая переехала жить в дедов особняк («Здесь жизнь кипит, мальчик мой, а в отеле мне ужасно скучно»), и на свой статус вожака откровенно забил. Против ее очередного воцарения во главе Северных волков в клане никто не был (с теми, кто против, я лично побеседовал, и они возникать передумали), прекрасно понимая, что ежели чего, я приду на разборки, и худо придется всем без исключения.       Однако расслабиться мне не удалось. Дед, отследив перемены, взял меня в оборот и перевел учиться на факультет международных отношений. Заставил учить три иностранных языка сразу («На тебе лежит огромная ответственность, мой мальчик, должен же кто-то представлять интересы американских оборотней на всемирной арене») и ударился в политику.       Я устроил бунт на корабле, но коварный доберман переманил на свою сторону бабулю и даже Майкла, и мне пришлось смириться.       Майкл… Эх, Майкл! Полгода он жестоко дрючил меня в спортзале днем, страстно подставлялся ночью, выматывая физически до черных мушек перед глазами (розовые феечки, увидев их, сходили с ума и взрывали мозг требованиями немедленно изгнать пришельцев), и был практически незаменим. Пока он был рядом, я о Бьерне думал только позитивно, а потом… Потом наступила весна, и Майкл свихнулся: словно мартовский кот пошел вразнос и перетрахал половину города и ближайших окрестностей, невзирая на пол, возраст и социальный статус, не появляясь дома даже на ужин.       Его неожиданный загул длился ровно месяц. Вечер, когда он снова появился в моей спальне, я не забуду никогда, потому что пришёл он ко мне не человеком, не медведем, а огромным полосатым барсом — сказочным существом, которого в нашем мире отродясь не водилось. Тогда мне и стало понятно, почему Владыка с него глаз не спускал. Двуликий харизматичный иномирный оборотень би — серьёзный повод переживать за подданных.       Я вгрызся в палку, усмиряя снова впадающего в черную тоску волка. А ведь Бьерн мне Майкла без разговоров отдал, зная, что рано или поздно я про его чумовую кошачью сущность узнаю. Неужели ему было на меня настолько наплевать? А если бы я в Майкла всерьёз влюбился? Если бы он меня с собой в другой мир позвал? Хотя…       Я хотел верить в то, что Бьерн прекрасно знал, чем в итоге наше сожительство закончится, и таким образом собирался меня за упрямство наказать. Наказание не удалось, потому что я любил его, а не Майкла, так что сердце моё кошак не разбил ни в одном месте, что не помешало мне изобразить вселенскую обиду по его возвращении из загула. Надо сказать, выпрашивать прощение барс умел в совершенстве, а потому я был неумолим совсем недолго — пока помнил о том, что изменщика и предателя нужно примерно наказать. Нефиг вперед батьки в пекло лезть и планы Великого Вождя Северных волков нарушать! Я должен был его бросить, а не наоборот! — И какого хера тебе от меня надо, блудливая, похотливая, скрытная и крайне неблагодарная скотина? — спросил я его, делая вид, что гигантских полосатых барсов каждый день вижу, а потому нисколько его новому облику не удивляюсь.       Майкл плюхнулся на пол передо мной, лежащим на постели, на спину, согнул лапы и посмотрел на меня с безумно печальной улыбкой на невозможно симпатичной морде. — Прости засранца, а? — Не на того напал! — отрезал я и отвернулся к окну, чтобы его чарам раньше времени не поддаться. — Юджин, не будь букой. — А ты не будь мудаком! — Хорошо, ты прав, я мудак и бессовестная свинья. Накажи меня, и закроем тему, а?       Барс запрыгнул на постель и улегся рядом, засунув пушистую голову под мою руку. Заурчал трактором. Потерся об меня безумно приятным на ощупь мехом, подлизываясь так, как умеют только кошки. Скотина! Как, спрашивается, его после этого наказывать? Я обреченно постучал пальцами по мокрому коричневому носу. Почесал широкую переносицу поперек шерсти. — Тебе не стыдно? — Стыдно, — еще громче заурчал Майкл, — но ты сам виноват. Любил бы меня по-настоящему, я б не сорвался. — Не перевешивай с больной головы на здоровую! — возмутился я, мацая охренительные кисточки на его ушах. — Если бы ты захотел быть со мной по-настоящему, придумал бы способ меня в себя влюбить намертво. — Значит, я был прав в своих подозрениях. Ты любишь другого. Давно?       Я дернул его за ухо, злясь на себя. Блин, спалился на ровном месте! Майкл поморщился, но вырываться не стал. Спросил отстраненно, как доктор в онкологической клинике: — Давно любишь? — Да. — Волком любишь? — Да. — Кто он? — Не твое дело. — Бьерн? — Отвали. — Значит, Бьерн, — тяжело вздохнул Майкл, обернулся человеком и впервые за время нашего знакомства спеленал меня в объятиях на правах главного. — Зря ты это, Юджин, ох, зря. — Почему? — Потому что я, Чеширский барс, перед которым устоять практически невозможно (если я того захочу, конечно), однажды влюбился в него и попытался совратить. Неудачно. — Епт… Когда успел?! — Когда в этот мир попал. Бьерн вытащил меня из лап смерти… — Вытащил? Это как? — Отбил у приспешников Морока, к которым я по глупости попал. — По какой глупости? — Думал, один с несколькими адептами справлюсь, а они тупо заманили меня в ловушку, но я не об этом хотел тебе рассказать. — А о чем? Слышать не хочу о том, как вы трахались! — Мы не трахались, в том-то все и дело. Бьерн лично ухаживал за мной целый месяц, были мы одни-одинешеньки среди непролазной тайги, внешность у меня крайне привлекательная, секс я люблю, да и существо не из этого мира — все было на моей стороне, но он… — На тебя не купился? — подсказал я, скрипя зубами в приступе жестокой ревности.       Если кто и мог Владыку соблазнить, так это Майкл. Я видел тех, по кому прошелся каток его феерического сексуального обаяния. Вряд ли они смогут хоть когда-нибудь этого сногсшибательного парня забыть. Среди его жертв был даже отпетый гомофоб и лесбиянка! — Нет. Поцеловал пару раз в губы — и все, как отрезало. Никакие провокации не смогли его медвежье спокойствие поколебать. Даже моя чеширская улыбка! Знаешь, что он сказал, когда я в открытую спросил его: «Почему нет?»       Черт! Сколько же раз за свою долгую жизнь Бьерн ответил на предложение заняться сексом отказом? Не сосчитать! Но я — не все, ведь мне он не только не отказал, напротив, сам предложил, прекрасно зная, кто я такой. На душе резко потеплело, когда я вспомнил его обреченное: «Ты слишком хорош, чтобы я мог отпустить тебя, не отлюбив». — Что он ответил? — Есть правила, которые я не нарушаю никогда. Не трахаться с мужчинами-оборотнями — одно из них. — Из всех правил есть исключения, — не удержался я.       Майкл иронично хмыкнул: — Я сказал ему то же самое. — А он? — затаил дыхание я. — Не родился ещё тот, ради кого я сделаю исключение, — скорчив каменное лицо, процитировал Бьерна Майкл, и я не смог сдержать глупую улыбку победителя, которую ушлый котяра немедленно отследил. — Юджин, чего это ты так заулыбался, а? — Ничего, — поспешно слился я.       Черт! Я ж типа не помню! А если он Бьерну случайно ляпнет?! Хотя… Может, и хорошо, если ляпнет. Сил смирно ждать упрямого Владыку у меня практически не осталось. — Только не говори, что Бьерн с тобой переспал, — изумленно озвучил очевидное Майкл. — Не говорю, — потерся лицом о его широкую грудь я. — Охренеть…       Молчание длилось недолго. Майкл отмер, погладил меня по плечу и заставил посмотреть себе в лицо: — Ты поэтому так ни разу и не позволил мне быть сверху? Берег себя для него?       Я поцеловал его в губы: — Да, но не прибедняйся, тебе со мной было лучше, чем хорошо. Да и не мне ты предназначен. Мы оба это прекрасно знаем. — Это так очевидно? — едва заметно скривился Майкл, ответив на поцелуй. — Да, — кивнул я и даже не соврал.       Мне все чаще казалось, что едва мы начинали заниматься сексом, как кто-то неосязаемый, но очень реальный начинал за нами подглядывать. Причём не за мной, а именно за Майклом. Впрочем, это могло быть плодом моего в очередной раз слегка разладившегося разума: с некоторых пор в моей несчастной голове кроме волка, пса, феечек и пони поселилась целая толпа мужиков. Они редко вмешивались в происходящие события, ещё реже комментировали мои действия, но все чаще и громче зудели: «Найди Владыку. Найди. Найди! Найди!!!». Хуже комаров, ей-богу. Именно они сильнее всего подтачивали стальной стержень моего терпения, раздувая и так бодрые до невозможности искры, зажженные во мне Бьерном, в пламя, опаснее которого нет. — Ну что же, тогда жаркий дружеский трах на прощанье? — отвлек меня от грустных мыслей Майкл. — Кошак блудливый, ты неисправим, — рассмеялся я и, конечно же, согласился.       Мы трахались всю ночь, а утром Майкл посмотрел на меня без тени желания в хитрых зеленых глазах, улыбнулся и втянул в очередную авантюру, сказав: «Хочешь захомутать Бьерна? Я тебе помогу».       Гениальный план Майкла был прост и даже общественно-полезен: поймать парочку оборотней-преступников с максимальным шумом и тяжелым ранением моей драгоценной тушки (весь мой зоопарк, включая толпу мужиков, был категорически против), сделать из меня героя, найти мне невесту (чтоб заставить Бьерна ревновать, естественно) и вынудить его ко мне приехать до того, как я назначу день свадьбы.       Звучало все это куда проще и лучше, чем воплощалось в реальность, потому что опасных преступников в нашем захолустье не оказалось, как и подходящей девушки, способной сыграть роль невесты, не влюбившись в меня по самое не балуйся. Мы подняли на ноги всех и вся (даже моего деда, которому я навешал лапшу на уши про то, что хочу заслужить уважение, славу опасного оборотня и статус национального героя до того, как займусь политикой), но лишь три недели спустя смогли отыскать интересное: пять пропавших без вести 20-летних девушек не самого тяжелого поведения, учившихся в нашем университете.       Как выяснилось после первых же вдумчивых опросов, исчезли они после знакомства с неким «охуительно красивым и богатым парнем, который наставил их заблудшие души на путь истинный». После общения с ним они разом бросили пить, курить, материться и трахаться с кем ни попадя, чем немало парней, любящих халявный секс, расстроили, а приличных девочек-сокурсниц порадовали. Искали мы этих девиц недолго, а когда нашли — завелись не на шутку, потому что то, что от них осталось, телами назвать было трудно, и болото, в котором мы их отыскали, было практически ни при чем. — Я видел такое раньше, — вздыбил шерсть на загривке Майкл. — Это дело рук фанатов Морока! — Что, опять?! — Не опять, а снова. Они, как тараканы, неистребимы. — Как думаешь, истинная ипостась оборотня, который над бедолагами издевался, какая? — Боюсь, в этот раз маньяк не один, — после продолжительных изысканий, от которых меня едва не стошнило, сказал Майкл. — Волк и лиса постарались. — Совсем страх потеряли!       Мы взбаламутили общественность, сообщив о жуткой находке в новости федеральных телевизионных каналов до того, как позвали на место происшествия полицию и ФБР. Дед чуть шею мне за это не свернул, но я впервые в жизни повысил на него голос, и он, махнув на меня рукой, ушел на пару с хитро щурившейся бабулей есть торты с чаем в любимое кафе, тем самым отдавая контроль над происходящим мне.       Чем я и воспользовался, подняв еще большую, но совершенно незаметную человеческой части населения бучу среди иных: нагнал страху на родителей юных девушек, подначил буйных бездельников, заставил думать осторожных и в итоге получил ошеломляющий результат: двадцать шесть трупов, три фанатичных последователя Морока и святилище, которое мы разнесли к херам всей толпой.       К радости моего зоопарка и огорчению Майкла, я при поимке сумасшедших оборотней не пострадал. Мне казалось, что мы достаточно нашумели, чтобы Бьерн обратил на нас внимание и приехал. В конце концов, из 26 жертв 15 были иными! Весомый повод явиться с проверкой. Владыка он или где?! Я разгрыз палку пополам и взялся за огрызок с удвоенной силой. Мысли навернули круг, зацепились за имя Бьерна, голоса в очередной раз взвыли: «Найди его!», волк подхватил, и я погрузился в тоску-печаль.       Бьерн… Какой же он все-таки твердолобый мудак! Как уехал, так больше ни разу в наших краях и не появился. Занят был, наверное, по самые гланды. Очередным разводом, ага. Я следил за нашим чумовым Владыкой по всем информационным каналам, какие только были в моем распоряжении, и, если Майкла со мной рядом не было, дрочил на него хуже озабоченного сексом подростка. Тьфу!       Смотрел новости по телевизору (оказалось, что лимузин и охрана у Бьерна все-таки есть, потому что был он владельцем промышленного холдинга). Читал бульварные газетенки (с провокационными фотками красивого (и прекрасно об этом осведомленного) говнюка практически в неглиже на очередной развратной вечеринке очередного богатого сноба). Шарился в интернете (вот уж где правду от вымысла не отличишь) и слушал сплетни оборотней, которым не повезло встретиться с ним лично.       Говорят, за последний год у Владыки страшно испортился и так нелегкий характер. Он срывался по мелочам, орал на окружающих, подолгу пропадал черт знает где и менял женщин со скоростью самолетного винта, забив на очередную жену (или уже не жену?) болт. Я искренне надеялся, что все это было результатом его безмерной тоски по мне любимому. Искры, зажженные им во мне, с такими выводами соглашались, чем изрядно меня успокаивали.       Я догрыз огрызок и решил передохнуть: сложил морду на лапы, вытянулся на пузе и уставился на бескрайний лес внизу, давая моему псу полную свободу. Мне так редко удавалось побыть в этом обличии! Это же, мать его, страшный секрет. Если наш крестовый поход не сработал и Владыка в ближайшие пару дней не придет, я явлю свою вторую ипостась всему миру. У него же пунктик насчет двуликих. Вот и пусть приходит на разборки лично. Я ему такое устрою, мало не покажется. — Дженни, смотри, там, на скале, лабрадор! Как он туда попал? — Сара, блин, меня подожди! Коза, блин, горная!       Я сосредоточился на настоящем. И что тут у нас? Ага. Две девицы в походном. С рюкзаками. Судя по тому, что забрались глубоко в парк, отмороженные на всю голову. История про маньяков-сатанистов на весь мир прогремела, а им хоть бы что! Девицы резво поскакали по скалам ко мне, а мой пес залип на их упругие попки, обтянутые майками груди и разрумянившиеся лица. Ммммм! Красотки! Волк на восторженный вопль пса внимания не обратил, мучая тоскливым скулежем затяжной депрессии розовую феечку, а я почувствовал нарастающее возбуждение и вдруг понял, что больше года к женщинам с желанием (бабуля и желание стукнуть ее чем-нибудь тяжелым не в счет) не прикасался.       Пес почуял слабину и взял все в свои лапы: вместо того, чтобы свалить по-тихому, сел на задницу, высунул язык и задышал на манер загнанного оленя, честно капая слюной на скалу в надежде развести хотя бы одну из девах на секс, которого у меня вот уже два месяца как не было. С Майклом мы больше не трахались, на других мужиков меня не тянуло от слова совсем, а вешающиеся мне на шею дамы из высшего общества, которых подсовывал хитрый дед, вызывали глухое раздражение.       Может, одна из этих… Подлый волк увлекшегося пса немедленно обломал: не нужны мне женщины. Мне Бьерн нужен! Улучшившееся было настроение опять испортилось. Не жизнь, а тоска зелёная! С этим надо было что-то делать. Может, хватит ждать? Мужик я или где? Если гора не идёт к Магомету, Магомет идет к горе. Пора брать Владыку за яйца в прямом смысле слова! А что? Заявиться к нему в главный офис в Канаде и сходу — хрясь! Поцелуй в губы, а в ладонь причиндалы. И сжать хорошенько… Волк от одной только мысли об этом кончил. Позорище волосатое! — Привет, пес, — вскарабкалась на скалу рыжеволосая (невысокая, худая и конопатая). Плюхнулась в паре метров от меня и вытащила из рюкзака бутылку с водой. — Пить хочешь? — Хочу, — ответил я, раздумывая над сложнейшей дилеммой: вылизывать вымазанный в сперме пах или нет? С одной стороны, я же зверь, а с другой — человек. Брезгливость… — Ты разговаривать умеешь?! — выронила бутылку девица. — Я еще и оборачиваться умею, — буркнул я, злясь на себя за неосторожность. — Аэээ?! — Угу.       Бутылка покатилась к пропасти, а я, глядя на нее, решил дилемму: обернулся человеком, подхватил бутылку на самом краю, глотнул воды, отмыл пах, не обращая внимания на глаза-блюдца девицы, вручил ей бутылку, обернулся псом и рванул в лес, бросив на прощание: — Красивым женщинам без охраны в лесу, полном маньяков и оборотней, не место. …       Банкет по случаю награждения нас с Майклом званиями почетных граждан штата набирал обороты, народ вокруг все чаще прикладывался к шампанскому и все громче веселился, а мне становилось все хуже и хуже. Неужели Бьерн не приедет? Неужели забыл обо мне? Может, надо было и правда о нем забы… — Привет, красавчик. Неожиданная встреча, да?       Я, конечно, морду кирпичом сделал, но и ежу было понятно, что это не проканает. Девица, видевшая, как я-пес обернулся человеком, присела за мой столик и мило улыбнулась. Я едва не оскалился в ответ. Не люблю такие сюрпризы страсть как! Она представляла для меня серьёзную угрозу (да и не только для меня), так что я собрался с мыслями и вступил в переговоры. — Привет. — Расслабься, — рассмеялась она, взяла меня за руку и потрясла в рукопожатии. — Сара, если ты вдруг забыл. Я тебя по телевизору увидела. Не удержалась, пришла поздравить. Почётный гражданин в 24 года — это круто. — Я знаю. — Ты немногословен. — Предпочитаю словам дела. — Там, на скале, я так и поняла, — рассмеялась Сара. — Твои "дела" меня до печенок поразили. Хорошо, что Дженни все пропустила, а то ты бы так легко не отделался. — А я легко отделался? — Посмотрим на твоё поведение.       Умна, чертовка, а по виду не скажешь. Интересно, чего она от меня взамен на молчание хочет? Пес зацепился взглядом за глубокое декольте и немедленно закапал слюной. Вот бы ее завалить… — Сдаётся мне, ты на этом собрании не один такой особенный? — хитро прищурилась Сара. — Поговорим в другом месте? — просиял улыбкой я, поднимаясь. — Шумно здесь, не находишь? — Нахожу, — с готовностью согласилась она. — Я к тебе с миром пришла и с предложением по сотрудничеству, так что веди себя прилично, звезда новостей и герой-сыщик, и не делай глупости. — Уговорила.       Майкл, заметив мой многозначительный взгляд и бледный вид, оставил в покое очередную жертву своих сексуальных домогательств и двинулся в мою сторону. Вот и славно. Я благовоспитанно открыл перед начинающей шантажисткой дверь во внутренние покои, склонился в шутовском поклоне, касаясь, конечно же, неслучайно лицом ее груди, и тут…       Я стоял спиной ко входу в зал, но взгляд, приложивший меня по заднице кнутом, мигом спину мне выпрямил… Мгновенная тишина повисла в помещении… а потом обманчиво-добродушный голос короля королей разбил ее вдребезги: — Добрый вечер, дамы и господа. Рад вас всех видеть.       Я вцепился в хвост своего волка псом насмерть и обрёл некое подобие внутреннего равновесия. — Какой мужчина! — восторженно выдохнула Сара.       И я вспомнил вторую часть плана Майкла, на которую откровенно забил: подставная невеста! А ещё я вспомнил, как Бьерн меня ревновал. Ко всем подряд! Ну что же. Шоу начинается. Я подхватил Сару за талию и поцеловал в висок, шепча: — Подыграй мне! — Что мне за это будет? — погладила меня по спине она, прижимаясь ближе. — Ты же не просто так сюда пришла сегодня. Чего тебе от меня надо? — Замуж за тебя выйти и ребёнка.       Я аж закашлялся. Ни хера себе заявка! — Дорогой, ты так хочешь меня, что слюной подавился? — рассмеялась Сара, жёстко прихватила меня за задницу и зашипела в шею: — Соглашайся, а то всем расскажу, что ты на скале устроил!       Я запаниковал. Реально. Что делать-то?! Мне сейчас скандал с разоблачением меня-пса нафиг не нужен. Ладно телевизионщики, они к сумасшедшим привычные, не поверят, но Бьерн! Рано ему про мою двуликость знать. Рано! Предприимчивую девицу надо было срочно нейтрализовать. Как? Черт, черт, черт! — Очень хочу, — сказал я, делая слабую попытку вырваться. — Так мы договорились?       Обещать — не значит жениться, так ведь? Я глубоко вздохнул, открыл рот… — О чем договорились?       В голосе Бьерна, раздавшемся из-за моей спины, было столько всего нехорошего, что меня отпустило. Реально отпустило! Он все помнит. Ревнует! И отдавать меня Саре не хочет. — О дате нашей свадьбы, — мило улыбнулась ему шантажистка.       Бьерн в лице не изменился, но от его взгляда мой зоопарк разом прикинулся мёртвым. — Юджин, на пару слов. — Конечно, сэр, — вывернулся из объятий Сары я.       Протянул руку Бьерну, чтобы поздороваться… и неожиданно оказался притиснут к его боку плотнее некуда. Черт! У меня аж голова закружилась от любимого запаха, сильных рук и жадной хватки. Я ж сейчас кончу!!! — Рано ему еще жениться, красавица, — улыбнулся офигевшей на пару со мной Саре Бьерн. — Я запрещаю. — Кто ты такой, чтобы ему что-то запрещать? — очнулась она. — Никто, — ответил Владыка, отпустил меня и цапнул ее за подбородок пальцами. Уставился в глаза пристально. — И ты никто. Оборотней не существует, а то, что ты когда-то видела, просто сон. Как и Юджин. Ты проснешься утром и поймёшь, что выставила себя дурой на глазах у толпы богатых и влиятельных снобов. Ты никогда больше даже близко к этому парню и к этому особняку не подойдёшь. Ясно? — Ясно, — растерянно захлопала глазами Сара.       Смутилась, засуетилась и бросилась вон из зала, привлекая к себе внимание окружающих, большая часть из которых были оборотнями, любящими поразвлечься. — Не к добру, — озвучил очевидное я. — Ребята не любят, когда у них под носом добыча бегает. Помягче нельзя было? — Нельзя. Не люблю, когда моих подданных шантажируют, — отрезал Бьерн. — Откуда ты зна… — Ты серьёзно нервничал, общаясь с женщиной-человеком, так что вариантов ответа на вопрос «почему? » всего два. Раз ты с ней не спал… — Еще как спал! — опомнился я и принялся дергать медведя за уши. Хочу, чтобы он ревновал. Хочу, хочу, хочу! — Не спал. На ней нет твоего запаха. — Мы вчера трахались! Она просто помылась! — Твой аромат невозможно смыть даже через месяц, Юджин. Он въедается под кожу и сводит с ума! Уж я-то знаю.       Я уставился на него в оба глаза, подбирая упавшую от неожиданности челюсть и даже не пытаясь остановить поскакавших в закат счастливых до безумия волка, пони и феечек. Нет, ну я, конечно, рассчитывал на… но… эээ… — Это что сейчас такое было?! — Блять, ты ж не помнишь ничего! — спохватился Бьерн, помогая мне сориентироваться в происходящем. — Чего не помню? — нахмурился я, держа наготове феечку.       Или он сейчас вернет мне память, признается в любви и утащит трахаться, или… — Забудь последние две минуты, — рявкнул Бьерн, глядя мне в глаза едва ли не с ненавистью.       Говнюк упрямый! Я успел спрятать воспоминания, заморгал глазами на манер Сары, глупо заулыбался, вспомнил все через секунду и принялся изображать беспамятного идиота, доводя Бьерна до белого каления рассказами из жизни парня, у которого с сексом и личной жизнью все пучком даже после разрыва с Майклом, который, к слову, для Владыки новостью не стал. Впрочем, долго дразнить гризли мне не удалось: гости требовали внимания, и он переключился на них. — Не упускай свой шанс, Юджин, — в конце вечера хлопнул меня по плечу Майкл и свалил со своей очередной жертвой в неизвестном направлении. — Не упущу, — стиснул челюсти я, глядя на то, как на Бьерна вешается очередная красотка, и тоже свалил.       Еще чуть-чуть, и я реально схвачу его за яйца на глазах у всех и уволоку трахаться. Оно мне надо, позориться? Да и не простит он мне этого никогда. Подожду ночи, а уж там… Никто меня не остановит! …       Бьерн пришёл под утро, когда я извелся окончательно и был готов пойти на крайние меры. Щелкнул пальцами, возвращая мне и так прекрасно все сохранившую память, скользнул в постель и властно прижался к моей спине грудью, а к шее губами. Я так скучал по этому! Аж в глазах защипало. Но я кремень-парень. Виду не подам. Обойдётся! — Здравствуй, волчонок. — И тебе не хворать, — мрачно сказал я, ерзая в мнимом негодовании с таким расчетом, чтобы его член своей задницей раздраконить до безобразия. — Не злись. Пожалуйста! — Я не злюсь. Мне похуй. — Совсем-совсем похуй?       Я от тоски в голосе Бьерна чуть не задохнулся. Черт, черт, черт! Что он со мной делает, а? Если так дальше пойдёт, я ж его через пять минут с ног до головы оближу! А как же месть? Хоть чуточку-то можно мне его помучить? Увы, мои четвероногие засранцы меня-человека поддерживать в этом начинании отказались: волк с блаженным выражением на морде сгонял в кучу голубых пони и феечек, а пес лежал на пузе и поскуливал от нетерпения. Предатели!       Ласковая рука Бьерна наткнулась на мой бодрый до невозможности член, который выдал меня с головой и избавил от необходимости отвечать словами. И то вперёд. Кто знает, что я могу своему упрямому, а потому несчастному Владыке сейчас наговорить. — Врешь, — облегченно выдохнул мне в шею Бьерн и принялся меня драконить: сожмет ладонь на члене — отпустит, проведет вверх до головки — уберет руку. Садист! — Врешь ведь? — Вру, — не выдержал изощренного издевательства я, теряя от любимого запаха, рук, губ и поцелуев контроль над телом и эмоциями. Волк рвался к любимому и плевать хотел на всех и вся. Его не интересовало «потом», ему нужно было «здесь и сейчас». — Мне совсем-совсем не похуй. А ты? Скучал? — Да. Очень. Ты даже не представляешь себе как. Одно время, правда, злился на тебя страшно. Ты обо мне не помнишь ни хрена и жизни радуешься, а я помню и… Плохо мне без тебя было, волчонок. Пиздец как плохо.       Я насторожился и даже поскакавшего в закат от сногсшибательного признания волка с голубого пони за хвост поймал и на землю скинул. Чего это Бьерн сейчас исполнил? В любви мне, что ли, признался?! Через год полнейшего игнора? Не к добру это, ох, не к добру! — Почему раньше не пришёл? — Занят был. — Чем? — Мир спасал. — Спас? — Не совсем, но я стараюсь, жаль, времени у меня на это важное дело практически не осталось, — тяжело вздохнул Бьерн и обнял меня ещё крепче. — Волчонок, давай не будем об этом, а? — Давай, — согласился я, оставляя сложные вопросы на потом. Думать, лежа рядом с возбужденным Бьерном было практически невозможно. — А о чем будем? — Ни о чем. Я пришел, потому что безумно хочу заняться с тобой сексом. Пока ты снова в кого-нибудь не влюбился. — Хочешь, влюблюсь в тебя? — закопошился я. Повернулся к Бьерну лицом и выдал заветное: — По-настоящему. По-волчьи. Навсегда. — Нет. Не хочу портить тебе жизнь, — поцеловал меня в лоб он. — Хочу, чтобы ты был счастлив.       Я не стал строить догадки и напрягать мозг в подозрениях. Сначала секс, затем разговоры и только потом очередной срач. По традиции. Намотал его шелковые волосы на кулак и засосал в губы так, что снёс обоим голову. Шутка ли, год ожидания!       Бьерн стоил всех моих мучений, терзаний и ожиданий, потому что в ту ночь я понял, что он на самом деле соскучился по мне едва ли не больше, чем я по нему. Мы занимались любовью так, будто завтра один из нас умрет, и это придавало ласкам оттенок лёгкого безумия, который не испарился даже утром.       Я проснулся первым. Лег на бок и принялся рассматривать спящего на животе Бьерна сантиметр за сантиметром, с нарастающей тревогой отмечая сеть усталых морщинок на краешках глаз и тонкие полоски заживающих ранений на словно высушенном солнцем теле, из которого попросту испарилась томная сочность сытой и спокойной жизни. Счастливая, непристойно-безмятежная улыбка на осунувшемся лице Владыки смотрелась… жутко, и мне стало конкретно не по себе.       Что происходит? Неужели его любовь ко мне так сильно вымотала? Верилось с трудом. Бьерн, конечно, тот еще упрямый придурок, но не до такой же степени! Почему он пришёл ко мне под покровом ночи, тайком и через год, если хочет меня так сильно и так давно? Традиции, правила — просто нелепые отговорки. Он Владыка, ему плевать на все это с высокой башни, он сам себе закон и правило! Тем более, что я, как ни крути, исключение. Дело не в этом. Тогда в чем?       Может, его злость, срывы и частые отлучки в лесные дебри по всему миру связаны вовсе не со страданиями по мне любимому, как я, самоуверенный гордец, думал, а с тем, что у оборотней возникли реальные проблемы? От кого Владыка мир спасал? Кто умудрился на нем шрамы оставить? Что знает он, и чего не знаю я?       Наверное, Бьерн почувствовал, что со мной что-то неладно, потому что встрепенулся и приподнялся на локтях, сонно хлопая глазами. Плюшевый мишка… Я сглотнул накатившую нежность. Кремень-парень! Я кремень-парень!!! Раскисну — он уйдет и больше не вернётся. Молча. А я должен знать, что происходит. — Волчонок? — Ты любишь меня, — сказал я, в сотый раз наматывая его косу на кулак.       Прогнул в пояснице, поднимая его лицо к своему. Все еще чуть сонное, открытое эмоциям и совершенно беспомощное. — Я… — Это не вопрос, Бьерн. — Значит, тебе не нужен ответ. — Не нужен, — кивнул я и крепко поцеловал его в губы.       Он ответил, но тут же поцелуй разорвал: — Тогда о чем ты хочешь меня спросить? — Чего ты боишься? — Тараканов. Они такие противные! — попытался отшутиться Бьерн, но я был настроен решительно, а потому ткнул его носом в подушку, оседлал… и… ну… — Я настолько хорош, что ты кончил от одной только мысли о том, что вот-вот сможешь мне присунуть? — рассмеялся в подушку Бьерн, абсолютно правильно истолковав мой стон и жестокую судорогу. А все пес, чтоб ему! Опозорил меня, тварь сластолюбивая. — Свел меня с ума — отвечай за последствия, — буркнул я, размазывая полупрозрачную сперму по гладкой загорелой коже пальцем: выше поясницы — ниже, чуть выше, чем ниже — до копчика, а потом, сползая бедрами на крепкие ноги и выпуская волосы из кулака, ещё ниже. И глубже. Меж двух половинок пальцем, покусывая их, поглаживая свободной рукой. — Юджин, не надо, — глухо простонал из подушки Бьерн, подчиняясь: выгнулся, поджал аппетитные булки, разводя колени в стороны под моим напором. — Надо, — скользнул в тесную глубину сразу двумя пальцами я, целуя стрелку мышц спины, стекающую к копчику, и слизывая с нее свою сперму.       Бьерн заерзал, выругался, напряг мышцы… но я успел нащупать бугорок простаты, на которую он оказался слаб, чем и воспользовался, практически мгновенно сводя его попытки обрести самоконтроль на нет. Чёрт побери! Если бы я знал, что он умеет ТАК стонать, хрен бы я год его милости дожидался!!!       Понятное дело, при таком раскладе первый мой заход кончился очередным фиаско — две минуты, вот и все, на что меня хватило. Я упал на Бьерна в полуобмороке, чем в свою очередь воспользовался он, отымев меня до отключки.       Я улетел в перламутровое небо надолго, а когда вернулся, застукал Бьерна в душе и заставил-таки рычать вслух от удовольствия, вбивая в холодный кафель стены, не жалея ни его задницы, ни своего члена, полчаса кряду. Он кончил за пару секунд до того, как я сломался. Мы сползли на пол, а потом сидели под тёплым дождем, обнявшись, черт знает сколько времени. Молча. Это молчание я не забуду до конца моих дней.       Как я и предполагал, Бьерн принялся все портить ранним утром следующего дня, не вставая с постели. — Волчонок, спасибо тебе за все, но мне пора, — издалека начал он, прихватывая меня, как всегда со спины, намертво. — Враги не дремлют, и тебе надо спасать мир? — К сожалению, не смешно, — почесал бородой мое плечо Бьерн. — Все очень серьёзно. — Что случилось? Может, я смогу чем-то помочь? — Как обычно, участвуя в смертельных авантюрах на пару с Михаэлем и не думая о собственной безопасности совершенно? Спасибо, не надо. — Я не беспомощный лох и думаю не только о себе, но и о напарнике! Если бы не я, Арун бы Майкла тогда сожрал, — начал закипать я. — Серьёзно? — Да! Он его на раз-два загипнотизировал, а со мной обломался. Змею только мой рохля-пес поддался, а вот…       Животины в моей голове взвыли на пару с говорливыми мужиками, но было поздно. Оглушительное сопение офигевшего вконец медведя, просевшая под тяжёлой тушей кровать и когти гризли на моем бедре заставили меня обернуться волком и… — Лежать!!! — рявкнул Бьерн, прихлопывая меня к постели лапой так, что я спиной хрустнул. — Осторожнее! Больно же! — возмутился я, меняя ипостась на псинскую (лабрадоров даже отморозки бить не могут толком, что уж про Владыку говорить) и переходя в наступление. Чего мне теперь терять-то? — Да, я двуликий! И что?       Гризли моргал на меня маленькими глазками минуты три, а потом обернулся человеком и рухнул на постель спиной, закрывая лицо руками в необъяснимом, но явно вселенском отчаянии. — Бьерн? Эй… Ты чего, а? — подполз к нему я. Лизнул бок… живот… — Я же вкусняшка, помнишь? Милый и пушистый. Безопасный. Сексуальный. Ну?       В общем, руки на меня он сложил, когда я на него полностью улегся. Погладил по голове, почесал за ухом, чмокнул в нос в полной безнадеге. — Почему ты не любишь двуликих? — обернулся человеком я. — Потому что однажды такой, как ты, меня убьёт, — ответил Бьерн. — Это тебе гадалка напророчила? — рассмеялся от облегчения я… и подавился смехом, потому что понял — он абсолютно серьёзен. — Это судьба Владыки, Юджин. Моим убийцей вполне можешь стать ты. — С ума сошёл? Я же люблю тебя! — возмутился я, убирая хмурю складку на его лбу губами. — Весь мой зоопарк тебя любит. — Прям весь-весь? — переменился в лице Бьерн, становясь таким… таким!!!       Я чуть не обкончался! Благо волк успел псу по морде феечкой зафигачить. — Да. Даже голоса в моей голове от тебя без ума. — Голоса? — окаменел подо мной Бьерн.       Черт, ну что я несу, а? Язык мой — враг мой. Я заставил любимого расслабиться неприличными поцелуями, но от ответа увильнуть это не помогло. — Юджин! — Я не совсем сумасшедший, Бьерн. Так, слегка. Помешался на тебе, подумаешь. Не я первый. — Волчонок, что за голоса? Давно они тебе голову морочат? — Не очень, — честно ответил я в надежде, что он меня от них раз и навсегда избавит. — Чего хотят? — Шепчут, мол, найди Владыку, не тяни кота за хвост, не жди удачи. Ищи, не сдавайся. — Просто найти просят, и все? — погладил меня по спине Бьерн. Укутал в сильных руках. — Да, но если ты знаешь, как их прогнать, то я с удовольствием это сделаю. Мне пса с волком хватает. — А лопатки у тебя чешутся?       Я задумался, вспоминая. — Была пара приступов, но я подумал, что это аллергия. Почесал спину о дерево, и прошло, а что? — Это не аллергия, — обнял меня крепко-крепко Бьерн. Помолчал. — Давай так сделаем: сейчас я тебе ничего объяснять не буду. Спасу мир, вернусь и все расскажу. — Начинается! Что ты опять… — Ты абсолютно адекватный, здоровый и умный парень. Просто с тобой, как всегда, все непросто, исключение ты моё из правил, так что не выноси мне мозг. Пожалуйста! Не сейчас. Мне нужно время с тобой двуликим смириться. — Как долго ты мир спасать собираешься? — не стал настаивать я. Главное он сказал, а остальное и правда может подождать. — Месяц, — не задумываясь, ответил Бьерн. Погладил меня по щеке и улыбнулся печально. — Теперь я знаю срок с точностью до секунды. — Ты свои дурацкие намеки брось, — помрачнел я. — Лучше скажи, чем я могу тебе помочь. — Отдай мне Михаэля и не лезь в пекло. Дождись меня целым и невредимым в безопасности. — Отдам, если ты скажешь, что происходит, — облапал его я. — Ты такой доставучий, слов нет! Весь в предков! — обреченно выругался Бьерн.       Подмял меня под себя и рассказал страшную историю про то, что те изуверские фанатики, которых мы с Майклом поймали, лишь капля в море. Морок, он же бог Зла, он же иномирный засранец, решивший подмять наш мир под себя, времени даром не терял. Его адепты были на всех континентах, и с каждой принесенной ими жертвой-оборотнем его сила возрастала. — К сожалению, сражаться с ними на равных у обычных оборотней не получается, так что приходится зачищать территорию лично, — закончил рассказ Бьерн. — У нас с Майклом получилось, — попытался достучаться до него я. — Мы можем помочь. Один ты не справишься. — С тобой был Михаэль, а он — существо крайне непростое, поэтому и справились. — Я знаю, что он чеширский барс. Видел его наглую кошачью морду. — И? — Что «и»? — сделал вид, что не понял вопроса я. — Не шути со мной! — опасно понизил голос Бьерн. — На меня, как и на тебя, его улыбка не действует, — рассмеялся я, целуя ревнивца в губы. — Ты позволил ему тебя…       Я посмотрел напряженному до невозможности Бьерну в лицо, обвел пальцем линию бороды и дразнить передумал: — Нет. Я принадлежу тебе, а не ему. — Да, — обнял меня он. Выдохнул. Расслабился. — Ты принадлежишь мне. Жаль, ненадолго.       Я открыл рот, чтобы спросить, но он поцеловал меня, и на этом разговоры закончились. Мы занялись неторопливой любовью, а вечером он ушел, забирая с собой мрачного Майкла и оставляя мне воспоминания вкупе с обещанием оторвать голову, если я посмею лезть в пекло в одиночку. — Хорошо, что здесь мы всех вычистили, — сказал мне на прощание Майкл. — Иначе бы я твоим честным разноцветным глазам ни в жизни не поверил.       В общем-то, и правильно бы сделал. За кого они меня принимают? Я не трус, не ребёнок и не сопливая барышня! Я вождь клана Северных волков, национальный герой и крутой мужик! Мир в беде, а я должен дома сидеть? Под охраной стариков? Ага. Щас! Голоса мужиков в моей голове поддерживали меня на все сто и предлагали хренову кучу вариантов того, как можно доказать и Бьерну, и Майклу, что я настоящий мужик, и место моё с ними.       Я выбрал один из тех вариантов, что показался наиболее подходящим… и слегка напортачил. …       Все начиналось не так уж и плохо. Я не собирался воевать с адептами Морока в одиночку, просто хотел кое-что проверить. Арун в пылу неостановимой любви ко мне много чего нес, и я вспомнил, как он упоминал город в Индии с непроизносимым названием как место, где можно пообщаться с Мороком напрямую. Я нашёл его на карте и решил разведать обстановку, прежде чем наводить панику. Вдруг там никого нет? Выглядеть лохом вместо героя не хотелось, а потому я полетел туда туристом.       Все бы ничего, вот только приехал я туда вечером того дня, когда на главной площади местные жители решили принести сразу несколько жертв. Почти полная луна и толпа человек в сорок не дали мне возможности спасти несчастных, но зато я во всей красе разглядел Морока, вышедшего из джунглей ровно в полночь гигантским головоногом, от которого веяло тленом и жуткой жутью. Фанатики обезумели совсем: упали ниц и принялись биться головой о мостовую, пока осьминог разгуливал по ним, периодически сворачивая шеи, ломая руки или ноги. Так, из спортивного интереса, полагаю. — Совсем скоро этот мир станет моим, а значит, самые верные и старательные получат обещанное! — Аааа! — Вы будете жить вечно! — Аааа! — Но вечную жизнь надо заслужить! Вы нашли Претендента? До часа моего воцарения осталось меньше трех недель! — Ууууууу.       Видимо, пункт про Претендента был больным местом, потому что Морок пришел в неописуемую ярость. — Никчемные людишки! Вам ничего нельзя доверить! Уничтожу!       Осьминог разнес половину городка, прежде чем адепты сумели его успокоить. — Найдите его! Немедленно!       И что вы думаете? Эти безмозглые идиоты ринулись искать неведомого Претендента в прямом смысле слова! Кинулись в рассыпную… и едва не нашли меня, благо трусливый пес успел взять бразды правления телом в свои лапы и сдернул из опасного места со скоростью ветра. Я несся, не разбирая дороги, минут десять. Вылетел к какому-то заброшенному храму и едва не врезался в здоровенного льва, сидящего на разрушенном пороге. — Какого хера?! — отпрыгнул в сторону он. — Простите, — на бегу извинился я… и понял, что голос льва мне знаком.       Остановился.       И получил такой удар лапой по заднице, что покатился по пыльной дороге кубарем. Мой полет остановило нечто каменно-пушистое и, опять же, чертовски знакомое. — Юджин! Убью!!!       Рев взбешенного Бьерна услышали, наверное, даже за океаном. Я спрятался за барса, но это помогло мало. Пришлось убегать. Черт, черт, черт. Как неудачно получилось, а? Мы вылетели на берег океана, и тут он меня догнал. Навалился всей тушей и чуть не утопил! Я только и смог, что в соленой воде булькать. — Я! Что! Тебе! Сказал! — Бульк. — Сидеть! Дома! — Бульк. — Убью, псина своенравная!       Я обернулся человеком, и он мигом перестал меня топить: обнял, прижал к себе, обшарил руками. — Юджин… — Со мной все в порядке, Бьерн. Правда! — Что ж ты за…       Я завалил его на песок, зацеловал, утащил в океан, а потом вытащил на берег и позволил себя наказать, раз уж ему так не терпелось. Кончил и уснул прямо там, под пальмой, на теплом камне, обнимая обернувшегося львом Бьерна всеми четырьмя конечностями. …       Утро началось не с секса, как мне бы того хотелось, а с головомойки, которую устроил сначала Бьерн, а потом Майкл. Я пропустил большую часть их занудной ругани мимо ушей, а потом рассказал, что увидел и услышал. — Ты невероятно везучий сукин сын, — покачал головой Майкл. — С первого раза нашёл того, кого мы безуспешно искали больше двух лет. Мало того, умудрился от него сбежать! — Везение тут ни при чем, это судьба, — почему-то грустно сказал Бьерн. — Ладно, хватит трепаться. Раз уж мы нашли рассадник тлена, надо его уничтожать. Я беру на себя Морока, и не вздумайте вмешиваться! Вы — его адептов. Зачищаем всех. — Стоп, зачищаем? — пошёл на попятную я. — В смысле: людей убиваем?! — Убиваем, — кивнул Майкл и многозначительно захрустел пальцами. — Только не людей, а Нелюдей. — Не, ребят, я на такое не подписывался, — сглотнул тошноту я.       Они настаивать не стали. Переглянулись, понимая друг друга без слов, обернулись кошаками и сгинули в джунглях, а мне стало так стыдно, что просто пиздец. Герой, блин, недоделанный. Взял и слился в самый ответственный момент! А ведь фанатики — парни непростые, зла в них иномирным богом накачано по самую пимпочку. И народу в городке на небольшую армию наберётся. И вся она против двух оборотней. Всего лишь против двух! А если их убьют? Если Бьерна убьют?! Что я тогда делать буду?!       Ужас на меня накатил такой, что я ринулся в джунгли сломя голову… и успел вовремя: напал на загнавших моих оборотней в угол адептов со спины бешеным волком и посеял в их рядах страх и хаос, чем воспользовался в первую очередь Майкл. Я на него старался не смотреть. Кровища, конечности оторванные, вопли… Жуть, короче.       Другое дело Бьерн. Он тихо-мирно шел по улице к океану, а после него оставались лежащие на мостовой уснувшие на веки люди. Свернутые шеи не в счет. Я отвлекся и едва не поплатился за это жизнью, потому что к адептам подоспело подкрепление в виде отряда вооруженных до зубов военных и трех оборотней, которые со мной церемониться не собирались.       Вот тут-то мне и пригодились ушлые голоса в голове с их подсказками и подлыми приемами, уроки Майкла и моя невьебенная везучесть. И Майкл. Куда ж без него. Мы увязли в драке и выпустили Бьерна из виду. Я вспомнил о нем, только когда во мне разом погасло сразу несколько зажженных им искр. Я взвыл, Майкл понял, что дело труба, и мотнул башкой в сторону океана: — Иди, я догоню!       И я пошёл. Напролом. Убивая всех, кто вставал на моем пути, без жалости и колебаний. Бьерн — вот что важно, а остальное… Да гори оно огнём, остальное! Я прорвался сквозь военных и ринулся в джунгли. — Держись, Бьерн! Я иду! …       Гребаные джунгли! Ни хрена не видно, жарко, влажно, гады всякие, комары размером со слона. Больше я сюда ни ногой! Я бежал псом, высунув язык чуть не до земли, и проклинал почитателей Морока всеми известными мне ругательствами. Нашли, блять, место для жертвоприношений. Убью нах! Всех! И Морока тоже, хоть какой он там бог и кровопийный иномирец!       Голоса чужаков вторили моим кровожадным мыслям нестройным хором и предлагали варианты убийства один другого веселее. Выдумщики херовы. Штук двадцать с ходу накидали и ни разу не повторились. Общим в них было только одно — в итоге погибал не только Морок, но и Бьерн, бившийся с ним сейчас не на жизнь, а насмерть. Меня такой расклад не устраивал категорически. Лучше самому умереть, чем его подставить! Голоса в ответ на это злились, ругались и обещали обрушить кары небесные на мою глупую голову. Мне было глубоко на это дело плевать. Какая разница, что будет с моей душой потом? Главное то, что происходит сейчас!       А сейчас ничего хорошего не происходило. Черт, черт, черт! Искры Бьерна во мне угасали одна за другой, а это значило, что Морок загнал-таки его в угол, и отчасти в этом был виноват я, значит, мне и исправлять. Я вывалился на берег океана внезапно: вот я бегу среди бесконечной зелени и гигантских деревьев, а вот кубарем качусь по песчаному склону высокого обрыва к застывшим в странных позах Мороку и Владыке. Головастый многоног против зубастого льва. Жёстко они друг в друга вцепились, раз не шевелятся даже!       Впрочем, битва шла не за тела, а за души, так что тела значения не имели. Я понял это, когда прикатился им под ноги, а они не обратили на меня никакого внимания. Как стояли, вцепившись друг в друга всеми конечностями, так и не шелохнулись. Глаза в глаза. Жуть! С этим надо было что-то делать. Знать бы еще что! Где, черт побери, Майкл? Сколько можно фанатов Морока упокаивать?!       Я задумался. Бьерн вмешиваться в битву с Мороком запретил, но стоять и смотреть на них было категорически невозможно, хоть голоса в голове и предлагали подождать (а еще взорвать обоих к чертям собачьим, скормить акулам, расчленить бензопилой и дальше по списку из 20-ти абсолютно невыполнимых пунктов). Я огляделся по сторонам в поисках оружия - волчьи зубы, а тем паче человеческие руки в борьбе с осьминогом не помощники.       Палки трухлявые, водоросли, песок… О! Камень! Я обернулся человеком, схватил довольно увесистый остроугольный кусок скалы, подошёл к головоногу и честно постучал его по… эээ… мозгу? Бить исподтишка почему-то было стыдно. — Эй, ты, недомерок! Время умирать.       Он не отреагировал. Ну и ладно, сам виноват. Я предупредил, не моя вина, что меня не услышали. Примерился, взвесил камень в руке, замахнулся… — Юджин, НЕТ! — неожиданно отмер Бьерн. — Не вздумай!!! — Черт!       От его вопля удар вышел куда сильнее расчетного, но… Камень отлетел от головы Морока, как резиновый мячик, не причинив никакого вреда. Дьявол! Полные тьмы глазки уставились на меня, повергая пса в обморок, а волка в неконтролируемый ужас. — Ты! — всколыхнулся всеми своими восемью щупальцами Морок. — Ты тот, кто остановил Великого Змея Аруна! — Ага, — ухмыльнулся я, одновременно скрипя зубами.       Зло накатывало, погребало под собой… Бьерн хрястнул головонога лапой, отрывая конечность, но Морок смотрел на меня в упор и плевать хотел на Владыку. — Так значит это ты Претендент. Молодой. Сильный. Глупый. Неуязвимый. Ты-то мне и нужен!       Я рухнул на колени, подчиняясь чужой воле беспрекословно всем своим зоопарком. Черт! Так вот о чем предупреждал Бьерн. Только Владыка мог противостоять богу Зла на равных. Вот я дурак, а? Но, может, не все еще потеряно? Феечка села на нос впадающему в кому волку, забирая мое Я себе, поток чистого Зла хлынул в меня… — Я его тебе не отдам! — услышал я рык Бьерна, и в то же мгновение когтистая лапа льва порвала мне горло.       Я завалился на песок, хватаясь за рану руками, захлебываясь кровью и ругаясь матом. Меня-то за что? Я ж помочь хотел! Бьерн бросился на Морока, и они покатились по линии прибоя в неудержимом мордобое.       Сознание помутилось, но последним, что я увидел, был бросившийся на головонога Майкл. Ну и слава богу. Бьерну его помощи будет вполне достаточно. …       Я очнулся от того, что мне стало нестерпимо хорошо: тепло, светло и уютно. Голоса, правда, над ухом бубнили и глаза открыть не получалось, но это мелочи. — Бьерн, ты серьёзно испытываешь моё терпение. — Это Юджин испытывает твоё терпение, а не я. — Тогда чего ты над ним трясешься? — Если ты заберешь его сейчас, кто будет сражаться со мной через две недели? — Хороший вопрос. Нового Претендента за такой короткий срок не вырастишь. — А я о чем? Верни Юджина мне, а я… — Придёшь ко мне сам? Три тысячи лет ты делал все, чтобы титул Владыки оставался твоим, а сейчас готов отдать все этому… этой ходячей своре талантливых недоразумений? Знатно он тебя зацепил. — Зверь, перестань, не время об этом. У нас скоро будет вечность для разговоров, тогда мне кости и перемоем. Возвращай парня, да мы пойдём. Дел по горло. — Ты мне сейчас что, приказал? Охуе… — Я очень вежливо попросил, Смерть. Ну же, решайся! Мой уход в твои владения запомнится тебе надолго. — Обещаешь? — Клянусь.       БАХ! …       Воздух! Блять, дышать нечем! Я вскинулся, запаниковал… — Тихо, тссс, просто дыши. Ртом. Давай. Вдох-выдох. Вот так.       Майкл. Я послушно задышал. Паника отступила. Фух. Последние события всплыли в голове: мое порванное горло, битва Владыки и Морока, а потом… что-то… что-то было еще… важное… — Юджин, приходи уже в себя, пожалуйста!       Черт! Сбил с мысли! Смутные воспоминания о разговоре Бьерна с кем-то насмешливо-мрачным испарились, а глаза открылись сами собой. Я уставился на лежащего напротив Майкла в упор, проверяя горло руками. Ничего. Гладкая кожа, даже шрама нет! Знакомые очертания спальни в дедовском особняке. Очень интересно. — Я что, жив? — Тебя хрен убьёшь, — облегчённо проворчал он. — Как я дома оказался? — На самолёте привезли. Ты несколько дней в коме пролежал. — Ясно, — помрачнел я, вспоминая того, кто меня в нее отправил. — Бьерн где? — В Индии остался, проверяет, блоки на Дороге Миров ставит и делает все, чтобы Морок больше никогда к нам просочиться не смог. — Так он жив?! — Бога убить может только другой бог. Или Дракон. Или Высшие. Владыка может лишь изгнать и серьёзно его ослабить, что Бьерн и сделал. Морок, благодаря тебе, от него таких люлей огреб, что еле щупальца унес. Владыка у нас - крутой мужик, посильнее некоторых богов будет. — Что мы дальше делаем?       Майкл погладил меня по плечу. Поцеловал в щеку. — Ты ничего, а мы продолжаем зачищать территорию. Морока больше нет, но, увы, свихнувшиеся на его почве садисты никуда не делись. Их нужно нейтрализовать. — Я помогу. — Юджин, не надо. Побудь дома, разберись с текущими делами… — Спины вам кто прикроет? — Команда спецназа. Она же будет охранять тебя. — Что?! От кого охранять? — От самого себя. Не смотри на меня так! Это приказ Бьерна. — Я тебе сейчас такой приказ устрою! — взвился я. — В тюрьму меня посадить вздумали?!       Майкл сбежал за миг до того, как я слетел с катушек. Голоса в голове ярились и предлагали снять с головы в край охреневшего Владыки скальп, и я был склонен с ними согласиться. Он меня едва не убил, в клетку посадил и тупо свалил?! Я метался по особняку в ярости, то и дело обтирая углы спиной. Лопатки чесались неимоверно, и хотелось кого-нибудь убить. Хотя, известно кого! Бьерна мне хотелось убить! Или… залюбить. До смерти!       Я провел взаперти три дня, озверел вконец и на четвёртый день сбежал. Хватит с меня всего этого! Голоса в голове требовали найти Бьерна и оторвать ему голову, но я не хотел идти у них на поводу. Обиделся я. Смертельно! Он меня запер, вот пусть сам и ищет, а я пока успокоюсь и приведу себя в порядок. Что-то со мной опять было неладно. Кто бы знал, как меня это заебало! …       Невыносимо.       Меня рвало на части от желания быть с Бьерном, прикасаться к нему, чувствовать его дыхание, утробное рычание, жестокие руки и поцелуи. Тяжесть его тела. Кожа горела там, где он кусал меня, когда терял контроль над собой. Член лип к животу, пот катился с висков и со лба, а сердце бухало в ушах. Я не мог думать ни о ком и ни о чем, кроме него.       Как не мог усмирить все громче вопившие голоса кровожадных мужиков, мечтающих прибить Бьерна ста и одним способом. Пес, волк, феечки и пони пугливо жались по сторонам и ничем мне помочь не могли. Господи, ну почему я такой, а? Исключение, блять, из правил! Да кому я такой сумасшедший нужен?!       Таблетки, уколы и даже наркотики не помогали — сгорали в огне моей крови без следа. Я не выходил из номера заштатной гостиницы в жопе мира, лежал в ванной часами и ненавидел свое тело и свихнувшиеся мозги. А потом, спустя неделю полнейшего безумия, я заскулил — тихо-тихо, затыкая рот подушкой и мечтая сдохнуть.       Я бы, может, и сделал с собой что-нибудь этакое, когда горло разорвал вой, но…       Я не успел. — Убью нахер! Сука упрямая! Ты что думал, я тебя не найду?!       Клыки вонзились в стык плеча и шеи, принося не боль, а облегчение. Я заскулил, прогибаясь под тяжестью Бьерна, ткнувшего меня носом в подушку. — Холеная домашняя шавка! Избалованный самовлюблённый кобель! Почему в истинные мне достался именно ты?! — Потому что ты мудак, — прохрипел я, задыхаясь в стальном объятии.       Оперся на локти, взялся за обхватившую меня за горло руку обеими руками, оттягивая как можно дальше, и вцепился в мышцу возле локтя зубами, мечтая прокусить ее насквозь и теряя остатки мозгов и человечность под напором свихнувшегося тела. Пес, волк, пони, феечки, мужики — вся моя живность сгорала заживо, так что мне было абсолютно похуй, что со мной сделает Бьерн. Убьёт — и ладно.       Он не убил: навалился всем телом и начал кусать, как пиранья, вырывая из плеч и спины клочья. — Ааааааа! За что ты так со мной?! Не мучай меня! Убей быстро! — Юджин, блять, прекрати. Я люблю тебя, идиот безголовый, и не буду убивать, даже если мне очень захочется. А мне хочется! — Аээээ…       На мой горящий зоопарк словно две машины противопожарной пены вылили и азотом до кучи сверху приложили: могильный холод и неверящая тишина. Бьерн меня любит? Не, ну это было понятно давно, но… Он что, вслух это сказал? Сам? — Почему ты сбежал, Юджин? Объясни! — Хотел, чтобы ты сошёл с ума от любви и беспокойства, бросился меня искать, а когда нашёл — признался в том, что жить без меня не можешь. — Что?! И все?! — Этого мало? — Ты… ты… ТЫ! — растерял слова Бьерн, замирая на мне замученным пытками трупом. — Я бросил всех и вся из-за тебя! Забил на Морока! Поднял на уши всю свою гвардию! Ты из меня посмешище сделал! — Так тебе и надо, — ответил я и многозначительно под ним заерзал. — Потерпи пять минут, не то худо будет, — вцепился зубами в мою лопатку Бьерн. Больно, блин! — Зачем? Не хочу терпеть! — зарычал я, безмерно заводясь и практически зверея от очередного жестокого укуса за лопатку. Если он немедленно не трахнет меня, я его убью. Напряг мышцы, готовясь… — Я тебя предупреждал, — утробно зарычал Бьерн и (наконец-то!!!) засадил свой таран мне в задницу по самые яйца, снося голову напрочь и оставляя лишь инстинкты. …       Только тот, кто знает, каково это — гореть заживо в огне страсти, поймёт, почему я на следующее утро не только встать с постели не смог, но даже пальцем пошевелить — лежал мордой в подушку, скулил и никого видеть не хотел. Даже Бьерна, который суетился вокруг, был подозрительно ласков, предупредителен и мил. — Ты что со мной сотворил, а? — не открывая глаз и не отрывая нос от подушки, спросил я ближе к обеду, когда меня чуток отпустило. — Это не я сотворил, а ты, мазохист недоделанный. Я тебе что сказал? — Сиди дома. — А ты что сделал? — Сбежал. — В самый ответственный момент! — Ты не сказал, а приказал! Да не сам, а через Майкла! — вспомнил свою невъебенную обиду я. Теперь она казалась… Глупой. Но Бьерну я в этом признаваться не собирался. — Я тебе кто? Дворняжка дрессированная? — Ты многоликая скотинка… — Которую ты любишь до безумия, — поспешил закончить за Бьерна я.       Он плюхнулся на постель, обнял меня и уткнулся лбом между моих лопаток (которые, к слову, снова страшно чесались). Странная печаль скатилась с него на меня и заставила насторожиться. Что опять не так?! — Люблю. — Но? — К сожалению, ты не просто многоликая скотинка, Юджин. Ты новый Владыка этого мира. Именно поэтому тебя так ломало: голоса в твоей голове — это бывшие Владыки, а спина чешется, потому что крылья новой сущности прорезаются. Я тебе помог… — Стоп, стоп, стоп, — перевернулся на спину я. — Какой еще Владыка! А ты?! — Мое время вышло. — Что за бред! Откуда ты знаешь? — Владыки живут ровно тысячу лет. Власть, силу и долголетие дарует нам Великий Зверь, и он же их забирает. — Как? — С помощью Претендента, который, так или иначе, находит Владыку и сражается с ним до последнего вздоха. Кто победил, того и тапки. — Этот ваш Великий Зверь, он что - бог? — Он начало начал, и имя ему Смерть. Когда-то давно первый Владыка заключил с ним договор, взамен власти и долголетия отдавая душу в личное распоряжение Зверя. — Я тут при чем? Пусть с тобой твои дети за титул сражаются! — Претендент не бывает сыном Владыки. Он рождается в обычной семье, приходит из ниоткуда, он многолик, и у него нет выбора. Судьба сведет его в поединке с Владыкой, хочет он того или нет. Предначертанное не изменить. — Не нагнетай, Бьерн, — с трудом сдерживая рвущиеся наружу ругательства, сказал я.       Почему у меня все через задницу, а? Какому богу я в прошлой жизни насолил так, что в этой все время жестоко обламываюсь? — Я не нагнетаю, просто излагаю факты. — И загоняешь в угол. — Не я загоняю тебя в угол, Юджин. Обстоятельства и злой рок… — Вот не надо мне про судьбу лапшу на уши вешать! — еще больше завелся я. К чему он клонит?! — Что я как Претендент должен сделать? Конкретно говори! — Ты должен убить меня в течение этой недели. — ШТА? — Не делай такое лицо, волчонок, и не переживай за поединок. Со мной ты справишься без проблем, ведь я не собираюсь тебе сопротивляться. — ТЫ… ЧТО… НЕСЕШЬ ВООБЩЕ?! — Я отдаю тебе власть добровольно. Впрочем, это всего лишь формальность. Ты победил меня в тот день, когда я позволил тебе… лишнее.       Бьерн помолчал задумчиво, улыбнулся устало. Я скрежетнул зубами, в надежде удержать эмоции в узде и дослушать этого… Этого… ЭТОГО!!! — Знаешь, такого раньше не было. Мы с предыдущим Владыкой дел будь здоров наворотили, когда за власть сражались. Как и с теми Претендентами, что были до тебя. Но ты… Ты пошёл другим путем и получил свое без шума и пыли. — СВОЕ? — Да. Мое сердце давно уже твое, ты же знаешь. С той ночи на берегу реки. Ну а… Можно сражаться со всем на свете, но только не со своим сердцем. — Все сказал? — процедил я, сползая с постели.       Встал перед Бьерном и незаметно размял пальцы. Ещё слово в том же духе… — Ты будешь хорошим Владыкой, — сказал Бьерн с такой беспомощной и любящей улыбкой на лице, что меня разорвало на части от ярости.       Я залепил ему кулаком в челюсть так, что снес на пол, сел на него верхом, намотал его волосы на кулак и заорал, вбивая в пол лбом со всей дури: — ТЫ, БЛЯТЬ, САМОУБИЙЦА ХУЕВ! ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛ ДАЖЕ ПОДУМАТЬ О ТОМ, ЧТО Я ПОДНИМУ НА ТЕБЯ РУКУ?! — Юджин… — МНЕ НУЖЕН ТЫ, А НЕ ТВОЙ ГРЕБАНЫЙ ТИТУЛ, ВЛАСТЬ ИЛИ БЕССМЕРТИЕ! ЗА КОГО ТЫ МЕНЯ ПРИНИМАЕШЬ, КУСОК ПАФОСНОГО ДЕРЬМА! ДОБРОВОЛЬНЫЙ, БЛЯТЬ, ДОБРОВОЛЕЦ! — Волчонок… — НИКОГДА, СЛЫШИШЬ?! НИКОГДА И НИ ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ Я ТЕБЯ НЕ УБЬЮ, СВОЛОЧЬ! — Любимый, у тебя нет выбора, — устал стучаться лбом в пол и терпеть мои вопли Владыка.       Обернулся медведем, запихнул меня в себя и принялся баюкать, как малолетнего истеричного придурка. Впрочем, я им и был: ревел в три ручья, брыкался, орал и… Не знаю, что я там еще делал, но успокаиваться начал, только когда он меня лизать принялся: недобро так, с намеком, что его терпение не вечно. Я притих, а он обернулся человеком и ласково засопел носом мне в шею, подлизываясь. Скотина! — Успокоился? — Нет, — буркнул я и смертельно на него обиделся. — Убирайся с глаз моих долой, придурок. Видеть тебя не желаю!       Бьерн сопел мне в шею в раздумьях долго. Очень долго. Я остыл и успел отсидеть ногу, прежде чем он открыл рот. Лучше б не открывал. — Юджин, ты невероятное существо! Только ты мог обидеться на меня за то, что я добровольно предложил тебе стать Владыкой всего этого мира. — Пошел нахер. — Пойду, но не сейчас, — пощекотал мое плечо бородой Бьерн. — Слабак и слюнтяй! Я не собираюсь делать за тебя грязную работу, понял? Мало того, я не только тебя не убью, но и не позволю сделать это никому другому. — Никто больше и не сможет. — Морок смог бы. — Он из другого мира, да к тому же бог. Исключение из правил. — Я тоже исключение из правил. — Этого недостаточно. Пойми, у нас нет выбора. — Я проклятый, раз мне все время это повторяют? Почему нет выбора? — Я же говорил. У тебя уши золотом завешаны?       Я сделал такое лицо, что Бьерн мигом продолжил: — Владыка всегда один. Убив его, Претендент получает тысячу лет жизни и власть. Если Претендент погибает, то годы и власть достаются действующему Владыке. Я живу три тысячи лет только потому, что убил предыдущего Владыку и тех Претендентов, что приходили по мою душу, понимаешь? — Ну и живи дальше. Со мной вместе. — Это невозможно! Если ты не убьешь меня до часа Х, то сойдешь с ума. — Тоже мне, напугал. Я и так не слишком нормальный. Плюс-минус… — Юджин, блять! При чем здесь нормальность? — Я не блядь, я нечто невообразимое, авось пронесет? — понесло меня.       Понимание неизбежности накатило, полагаю. Бьерн понял, что сейчас меня снова накроет, и отвлек единственно возможным способом: зацеловал, заласкал и отымел так, что мой зоопарк (включая толпу похотливых древних оборотней, стонущих в кайфе на разные голоса), ещё несколько часов после этого глупо пялился в перламутровое небо и мне думать не мешал. … — Бьерн, я не хочу умирать.       Я лежал на постели и смотрел в потолок. Давно смотрел, часа три, наверное. Думал типа. Чёрт! Да как можно думать, когда любимый оборотень обнимает и печально сопит носом в плечо, зная, что жить одному из нас осталось всего ничего?! Обнять и плакать! Но я держался, несмотря на беспрестанно воющего волка и паникующего пса. Голоса после перенесенного кайфа заткнулись и следили за развитием событий молча. По ходу, любовью с Владыкой им нравилось заниматься куда больше, чем получать от него пиздюли. — Ты и не умрёшь. Убьешь меня, проживешь тысячу лет, — провел по моей ноге к паху пальцем Бьерн. — Продолжишь в том же духе — побью, — не повелся на пробравшую меня до самого нутра ласку я. — Напугал ежа задним карма… — Истерику закачу! — повысил голос я и прижал ласкучую руку к своему животу. Не фиг отвлекать! — Молчу. — Молодец. Я личность многоликая, а потому крайне неуравновешенная, так что слушай сюда и угукай в нужных местах. Угу? — Угу, — спрятал улыбку на моем плече Бьерн. Я предпочёл ее не заметить. — Будем рассуждать логически. — Угу. — Мне без тебя месяца не протянуть. Я в первую очередь волк, Бьерн, а мы любим до последнего вздоха. Ты видел, в каком я был состоянии, когда неделю без тебя пробыл? — Угу. — О какой тысяче лет может идти речь? Другое дело ты. Жил без меня три тысячи лет и еще столько же проживешь. На твоей стороне опыт, сила, мозги и независимость, на моей — дилетантство, неуравновешенность и неистребимая любовь к тебе. Согласись, я как Владыка — полный ноль. — Угу, — не мог не согласиться с очевидным Бьерн. — Значит, умереть должен я. — Пошёл нахуй, волчонок. Еще раз такое ляпнешь, я прямо сейчас себе башку из карабина разнесу. — Спокойствие, только спокойствие. Я же просто рассуждаю. Логически. К слову, ты с собой покончить не можешь. Сам сказал, что… — Засунь свою логику себе в задницу, — буркнул Бьерн, начиная злиться.       Черт! Только не это! Кто знает, что он натворит, если я его до ручки доведу? Пришлось уговоры сворачивать. Да и не хотел я, чтобы он с моей смертью соглашался. У нас же еще есть время. Придумаем что-нибудь… экстраординарное. В виде исключения. — Ладно. Сегодня ты к переговорам не готов, обсудим это завтра. — Угу, обсудим,  — согласился Бьерн. Я выдохнул было, но он добавил: — А потом сделаем, как я сказал. — Баран ты, Бьерн, просто пипец какой твердолобый. — В этом есть свои преимущества. Был бы лоб не такой крепкий, ты бы мне башку, как арбуз, об пол расхерачил. Хотя… лучше б расхерачил. Проблема была бы решена. — Сменим тему, — не стал лезть в бутылку я. За истерику было стыдно. — Ты сказал, что у меня, как у Владыки, будут крылья. — Угу. — У тебя тоже есть? — Угу. — Какие они? И отвечай уже нормально, хватит угукать! — На тебя не угоди… — Бьерн, не беси меня, — начал многозначительно наматывать на кулак его волосы я. — Ладно, ладно! У разных Владык по-разному. Зависит от летающей ипостаси. Кто-то был орлом, кто-то летучей мышью, а кто-то розовым фламинго. Однако цимус крыльев Владыки в том, что на них можно летать в человеческой ипостаси. — Как ангел, что ли? — Типа того. — А почему ты не летаешь? — Потому что одеться не получается, а волосатый мужик с болтающимся между ног хером, голой жопой и крыльями за спиной вызывает гомерический хохот, а не почтение и уважение. — А кто ты в крылатой ипостаси? — Секрет, — слился Бьерн.       Я насторожился. Что опять не так?! Или все так, просто мой грозный лев-гризли в крылатой ипостаси не грозный орел, а какой-нибудь летучий мышь, и ему стыдно? Всяко же бывает. Я прикрыл глаза, представил себя, летящего в облаках в виде… гигантской розовой феечки, и мигом в реальность вернулся. Не дай бог! Лучше умереть. — Бьерн, а эта летающая ипостась, она… это… ну, там… в фантастических же существ никто не оборачивался? — Я лично видел только одного Владыку и двух Претендентов. Все они были вполне себе реальными крылатыми существами, а что? — Да так, ничего. …       Я ходил по кругу: гостиная - спальня - столовая - ванна - гостиная, не переставая, и откровенно паниковал. Что делать? Что делать? Что делать? Мутные видения чужих битв накатывали одно за другим, голоса бывших Владык и Претендентов наперебой давали советы, делились опытом, ненавистью и жаждой власти, но стоило мне подумать о том, что я должен убить Бьерна, как искры, зажженные им во мне, вспыхивали адским огнем и сжигали наносную ересь дотла. Я люблю его куда больше собственной жизни и не смогу убить ни при каких обстоятельствах. Это меня (и мою совесть) безмерно радовало, но оптимизма не добавляло. Время, отпущенное нам, уходило, как песок сквозь пальцы, а шансы на благополучный исход таяли. Что делать?!       Бьерн, в отличие от суетливого меня, сидел в гостиной статуей и задумчиво пялился в окно. Владыка, что с него возьмешь? Все знает наперед. Мне от его спокойствия становилось все хуже и хуже, так что когда он поймал меня за руку на одном из кругов и обнял, я чуть не заревел. — Хватит, волчонок. Ну же, будь мужиком!       Я обхватил его за шею обеими руками и постарался успокоиться. Может, он все-таки что-нибудь придумает? Он и придумал, чтоб его! — Юджин, у меня тут идейка одна появилась. — Какая? — немедленно налился подозрениями я, но Бьерн выглядел спокойным и оптимистично-сосредоточенным, так что я купился, как последний дурак. — Дольше объяснять. Дай мне десять минут на подготовку. — Да хоть двадцать, если это спасёт нас обоих. — Зайдешь в комнату, когда я тебя позову, ладно? — улыбнулся Бьерн.       Поцеловал меня в губы долгим неспешным поцелуем и выпинал за дверь, где я снова погрузился в незримую битву с призраками прошлого, истекающими ненавистью и злобой (сексом с Владыкой им со вчерашнего дня заняться не удавалось, вот они и принялись за старое). Не хочу их слушать. Не хочу! Я не такой, как они!       Бьерн возился в комнате не больше пяти минут: двигал кресла, хрустел скотчем и явно что-то мастерил. Я аж бродить перестал, притих под дверью. Что он там такое творит? — Волчонок, ты тут? Откр… — что-то с грохотом обрушилось на пол. — Блять! Сука! — Бьерн!!! — ломанулся в комнату я. Дернул дверь со всей дури…       И, как в замедленном кино, увидел летящую в благородного мудака пулю, вылетевшую из карабина, спусковой крючок которого я нажал, открыв дверь.       Бьерн. Меня. Обманул!       Да что там, он всех обманул. Пуля попала в центр его грудной клетки и разнесла ее к херам. Серебряная пуля, пущенная рукой Претендента, — верная смерть для Владыки. Без вариантов.       Секундный ступор прошел, и я бросился к нему, через мгновение оседая вместе с ним на пол: — Что ты натворил, Бьерн?! — Мое… время… вышло. — Не умирай! Я же не смогу жить без тебя, говнюк волосатый. — Смо… жешь… — Ты обещал что-нибудь придумать! — Я… придумал… — Ты обманул меня! Это нечестно!!! — Про… сти… — Не оставляй меня, любимый… Упрямый… Как же так!       Я прижимал его, окровавленного и растерзанного, к груди и шептал, шептал, шептал, все чаще срываясь на вой. Качая, как ребёнка, и чувствуя нутром каждую каплю уходящей из него жизни. Ловил ее, возвращал, но терял две другие, пока в руках у меня не осталась последняя. Я вцепился в нее изо всех сил… и провалился в жуткий черный лес вместе с Бьерном. — Оставь его, — вырос над нами могучий седой Зверь, от которого веяло вечностью и забвением. — Отныне Бьерн принадлежит мне. — Не могу. — Это была не просьба, если ты не понял, — потерял часть спокойствия и величия Зверь. Оскалил внушительные клыки. — Отпусти его. — Нет, — зарычал я, волком поднимаясь над лежащим в траве оборотнем.       МОИМ оборотнем, который держал последнюю каплю своей жизни медвежьей хваткой только потому, что любил меня. Обещал мне! Надеялся даже сейчас!!! Я не мог предать его. Умирать — так вместе. — Отойди от него. Немедленно! — зарычал Зверь, готовясь к прыжку, которого, я знал это точно, мне не пережить. — Я Смерть. Кто ты такой, чтобы со мной спорить?! — Я Претендент и я волк, а он — моя истинная пара! — прорычал я. — И я знаю, что мое время еще не пришло, а значит, и его тоже. — Ничего это не значит, — рявкнул Зверь и прыгнул вперёд, снося меня с тела любимого, как пушинку.       Я отлетел в сторону и хрястнулся хребтом о дерево, а он схватил Бьерна за шкирку и присел, готовясь к новому прыжку. — Это значит все! — прохрипел я, поднимаясь.       Задние лапы слушались с трудом, передние разъезжались, но меня это не остановило: в тот момент, когда Зверь ринулся в открывшийся звездный портал, я бросился за ним и сомкнул челюсти на его хвосте. — Аййаай! — по-щенячьи взвизгнул он.       Крутанулся на месте, роняя Бьерна в траву, прижал меня к земле огромной когтистой лапой и навис, капая слюной мне на морду: — Отпусти! Мой! Хвост! — Нэа, — помотал башкой я, чутка разжимая челюсти, чтоб судорогой не свело. — Я тебя сейчас на тот свет утащу, придурок. — Нэа. Мое вуэмя эшо нэ фышло. — Стал бы я с тобой разговаривать, если бы твое время вышло, — перестал рычать Зверь. Сел на задницу и глубокомысленно на меня уставился. — И долго ты собираешься держать за хвост Смерть? — Вэшнофть. — Ясно. Вы с Бьерном — два сапога пара. Он никак умереть не может, а ты только и делаешь, что нарываешься. Мозгов у обоих как не было, так и нет, зато упрямства на десятерых. — Сам туфак! — А про наглость я вообще молчу. Надо же было до такого додуматься! Меня! Зубами! За хвост! — Сам виновафт. Отфуфти Фьолна, я отфущу тэпя. — Как я его отпущу? Его время вышло, к тому же ты его убил. — Я тефель Улатыка? — Да. — У мэня тыфяфя лэт шисни в сапасе, так? — Девятьсот шестьдесят. — Аловафто фто-то. — Будешь держать меня за хвост — еще меньше останется. Здесь каждая секунда — месяц. — Пляфть! Тохта шэвэлись! Растшели хоты мэшту нами. — Чего? Да выплюнь ты уже мой хвост! — Нэа. — Вот ведь, зараза! — тяжело вздохнул Зверь и засветил мне в морду лапой так, что челюсти сами собой открылись. — Йааааууу! — взвизгнул я, отлетая в сторону и прикладываясь все к той же сосне все тем же местом, которое нездорово хрустнуло. — Бляяяяя, больно-то как! — Так что ты там про «разделить» говорил? — проигнорировал мои подвывания Зверь, аккуратно укладывая свой здорово потрепанный хвост вокруг лап. Эк я его. Аж стыдно. Немного. Совсем чуть-чуть. — Подели мое время между мной и Бьерном поровну. — Щедро. Не думал, что ты на такое способен. — Я и не способен, — проворчал я, ползком подбираясь к любимому.       Зверь не мешал. Смотрел задумчиво и не вмешивался. Я дополз до бездыханной тушки Бьерна и упал рядом, складывая на его шею голову. — Просто у меня, как всегда, выбора нет — я без него умом тронусь, да и обида душит: он мне все нервы повыдергал, а я ему — нет. — Ты просто нечто, Юджин. Пожалуй, я сделаю так, как ты просишь. В виде исключения. Только чтобы посмотреть, как вы дальше друг друга доставать будете, Владыки. — Оно тебе надо — на нас смотреть? Ты Смерть, у тебя других дел навалом. — Для вас у меня всегда минутка найдется. — Что-то меня это совсем не радует, — буркнул я.       Увидел, что Зверь помрачнел, и поспешил постучать хвостом по траве. Я милый. Славный. Безобидный. Песик я. Отпустите меня, дяденька, я больше не буду! Кажется, Зверь мои мысли прочитал, потому что опустил морду вниз и то ли закашлялся, то ли засмеялся. — Ладно, черт с тобой, иди и истинного своего забирай, но помни… — Ровно в полночь карета превратится в гроб на колесиках, а фея-крестная в тебя, — не смог удержать язык за зубами я, за что и получил жестокий удар лапой по морде, отправивший меня в глубокий нокаут. — Шут гороховый, а не Владыка. … — Хахахахаха! — Прекрати, не смешно! — Не смешно?! Хахахаха! Смерть, хохмач херов! Хахахахах!       Я покосился на ржущего до слез Бьерна, рухнувшего на постель в моей спальне, и снова уставился в зеркало: парень как парень, за исключением огромных розово-красных крыльев, окраска и форма которых напоминали голову змеи — вот она, моя летающая ипостась, в истинном облике являющаяся бабочкой-шелкопрядом, живущим в Индии. Смерть, сука, отомстил на славу, преобразив моих розовых феечек в… ЭТО! Стыд-то какой, господи!!! — Юджин, блять, ты теперь у нас настоящий Князь Тьмы!!! ХАХАХАХА!!! Сделать из Владыки гигантскую бабочку — это, блять, хохма всех времен и народов! Хахахахаха! Убейте-меня-не-могу-больше!       Я запустил в Бьерна кроссовком, попал по голове, но не успокоил. Вот почему он такой бездушный мудак, а? У меня трагедия, а он! Даже спасибо за наше спасение не сказал! Я обернулся бабочкой и полетел в открытое окно. Похуй на него. Я обиделся. Притормозил возле створки (вдруг Бьерн ее закроет?) и вылетел на улицу (сука, не закрыл и меня не остановил). Ну и ладно. Хер бы… — Далеко собрался?       Я опустился на первый попавшийся цветок, поднял голову… и заржал, как ненормальный, увидев, опустившегося рядом… аиста. — Хахахахаа!!! Аист!!! ХАХАХАХА!!!       Думать, а тем более смеяться в теле бабочки было практически невозможно, так что я обернулся человеком, упал в траву лицом и продолжил ржать. Бьерн, мать его, медведь-гризли, лев и черт знает кто еще — аист! Понятно, почему у него детей до хуя и больше!       Тяжелое тело накрыло меня, вдавило в траву. Шелковая борода и кусачие зубы прогулялись по плечам и шее. Между ягодиц улегся таран. Я послушно подставил лизучему языку ухо, кусая губы, чтобы не ляпнуть… — Прости, что смеялся над тобой, волчонок, но это было от радости, что теперь не я один такой убогий. Тебе полегчало? — Ммммм… не очень.       Бьерн тяжело вздохнул, просунул одну руку мне под грудь, второй обхватил за шею, поерзал на моей заднице пахом и сказал обреченно: — Так и быть. Язви. Одно предложение! Не больше. — Надеюсь, мне ты ребенка не принесешь, птичка родильная? — расхохотался я. — Надеюсь, у тебя хватит ума не трепать об этой моей ипостаси кому ни попадя, феечка ты моя розовокрылая? — куснул меня за плечо Бьерн. — Полагаю, в ходе бурных переговоров мы придем ко взаимовыгодному соглашению, — многозначительно сказал я, поглаживая его руку перед своим носом жестом единоличного собственника. — Мы теперь, знаешь ли, Владыки. Равные во всем. — Знаю. Не уверен, что мне это нравится. — Боишься, что я начну рулить миром, и мне это понравится? — Боюсь, что ты начнешь рулить мною. В том числе и в постели. А мне это понравится.       Я открыл рот… и закрыл, потому что в кои веки сказать было нечего, ведь сегодня Бьерн отдал мне всего себя без остатка, и я это оценил. Обернулся бабочкой, сел ему на нос и сказал тихо-тихо: — Не бойся, любимый. Эта тайна уйдет со мной в могилу. — Долго ей идти придется, — смущенно хмыкнул он, оборачиваясь аистом. — Хочешь, я покажу тебе мир с высоты птичьего полета? — Конечно, хочу! — поудобнее устроился на его длинном клюве я.       Бьерн расправил крылья, делая пару шагов разбега, взмыл в небо… без меня. Ветром снесло. — Ну что за гадство, а? — расстроился я и полетел в свою комнату. — Крылья есть, а выше головы все равно не прыгнуть! — Не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем, — первым влетел в помещение Бьерн.       Обернулся человеком и такого напридумывал, что меня унесло в перламутровое небо без всяких крыльев. Я прихватил его с собой. Куда ж без него? Хоть он, сука, и тяжеленный медведь-гризли. Пы.Сы       Осень. Полная луна. Скала глубоко в дебрях Йеллоустоунского заповедника. Вокруг — никого. Бьерн постарался и разогнал даже жуков. Я обернулся человеком и почесал копчик. Господи, кайф-то какой, а! Почти как оргазм, только по-другому. — Еще не поздно передумать, — покосился на меня Бьерн. — Нет, — решительно тряхнул головой я и отрастил свои ебучие розовые крылья. — Я хочу увидеть мир с высоты птичьего полета! Ты мне обещал. Позориться — так вместе. — Хорошо. Один-единственный раз. Только в виде исключения. Имей в виду: я не оставлю в живых даже случайных свидетелей. — Договорились, — кивнул я.       Бьерн поскреб скалу медвежьими когтями, тяжело вздохнул и обернулся человеком, раскрывая шикарные крылья аиста за спиной. Я от его вида чуть не кончил — в свете полной луны он казался ангелом. — Не смотри на меня так, — смущенно почесал яйца Бьерн. — Мне неловко. — Тьфу на тебя, пошляк! Такой момент испортил. — Так мы летим? Учти, чем выше поднимемся, тем холоднее будет. Член жал…       Я толкнул его вниз со скалы, обрывая трусливый скулеж, и ухнул следом, сходя с ума от счастья, ветра, пустоты под ногами и полной свободы… — Хахахахах!!! Юджин, бога ради, не светись на фоне луны, а? Фея с хуем. Хахахахах!!! — Я те щас дам хуй! Весь кайф мне испоганил, скотина!!! — озверел я.       Поймал ржущего ангела за волосы, привычно намотал их на кулак, а потом уронил его в траву и вставил ему по самые яйца. За все хорошее! К сожалению, он не очень-то и сопротивлялся. Даже наоборот. Так что я на него долго обижаться не смог.       И отказать в ответной любезности тоже не смог, подчиняясь властным рукам, кусачим поцелуям и умелому тарану беспрекословно. Кто бы что ни говорил, но Бьерн как был Владыкой так им и остался, а я всего лишь неповторимое, сногсшибательное, любвеобильное (и дальше по списку из 30-ти пунктов) исключение из правил, которое сделало его, наконец, счастливым.       Довольным жизнью.       Миролюбивым. — Феечка моя розовокрылая… — А в глаз? — Волчонок мой кровожадный…. — М? — Не соблаговолит ли Твое Величество поднять свою прекрасную в любом обличии задницу и слегка поразвлечься? — Бьерн, да ты оптимист. Я столько раз за эту ночь кончил, что без подзарядки… — Я не об этом. — А о чем? — В то время как мы сверкали хуями на фоне полной луны, браконьеры под нашими ногами ставили капканы и вполне могли… — ШТА? Меня кто-то видел?! — Я не уверен, но… — Твоя неуверенность нисколько не помешает нам как следует развлечься, ты это хотел сказать? — Да. В каком обличии развлекаться будем? — обернулся гризли Бьерн. — Ну уж нет, — покачал головой я. — Ненавижу браконьеров и вуайеристов! Оборачивайся кисой, Владыка. — Юджин, ты неисправим, — заржал он, но послушно обернулся могучим львом из диснеевского мультика. Вот, так хорошо. Льву в американском хвойном лесу самое место. — Дальше что? — А дальше мы с браконьерами в догонялки поиграем, — сказал я, усаживаясь на него верхом. Распустил змеино-красные крылья за спиной и расхохотался безумным смехом Аруна на весь лес: — Кто не спрятался, я не виноват! — Бедные наши подданные. Хорошо, что у них есть я, — насмешливо хмыкнул Бьерн. — Думать боюсь, что бы ты в одного наворотил. — Не бойся, в стороне не останешься, — пообещал я и поскакал вершить правосудие в прекрасном расположении духа, твердо зная одно: если ты по жизни розовая бабочка, это вовсе не значит, что тебя не стоит бояться. Пы. Пы. Сы.       Скала, на которой занимались любовью Владыки, пустовала недолго. Первым на ней появился странного вида кот. По виду барс, а по окраске тигр — сказочно красивое существо с потрясающей улыбкой, которая, казалось, живёт отдельно от его грустной морды. Он грациозно улегся на краю скалы, сложил голову на лапы и уставился на лес в ожидании.       Вторым пришёл, точнее, возник из ниоткуда огромный мрачный Зверь. Сел возле барса, а потом и лег, едва касаясь его бока своим. — Рад тебя видеть, Смерть, — покосился на него барс. — Знаю, — склонил голову к его морде Зверь. — Но не понимаю. — Чего? — Ты не хочешь умирать, но ты действительно хочешь меня видеть. — Нравишься ты мне, парень, — неожиданно лизнул Зверя в нос барс. — Потому и хочу. Тебя хочу: целовать, обнимать, любить. Словами не передать как сильно. — Хочешь заняться со мной любовью?! — удивленно захлопал глазами Зверь. — Я Смерть! Займешься со мной сексом — умрешь. Это же все знают! — Мне кажется, оно того стоит, — ответил ему умопомрачительной улыбкой Михаэль и обернулся человеком. Прижался к седой гриве лицом, погладил Зверя по морде пальцами. — Ты Чеширский барс, Михаэль. Вас по всей вселенной с десяток не наберется. Убивать Чеширов — преступление, — обернулся могучим гривастым гигантом-лесорубом Смерть. Лег на спину, позволил Михаэлю сесть на себя верхом и осторожно провел по его спине руками. — Не трать свои жизни на всякую ерунду. — Ты — не ерунда, — склонился к его лицу Михаэль. Заключил в ладони. Улыбнулся: — У меня девять жизней, и сейчас я готов отдать одну за то, чтобы ты занялся со мной любовью. — Ты рисковый парень, Чешир, и играешь со мной в опасные игры с рождения, — прошептал в его губы Смерть, обнимая все сильнее и сильнее. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — А ты знаешь, что делаешь? Следишь за мной с самого первого дня и делаешь все, чтобы я то и дело оказывался на краю. Приходишь, смотришь, дразнишь и отпускаешь. Зачем? — Может, мне нравится с тобой играть. — Может, тебе больше понравится меня любить? — лукаво улыбнулся Михаэль и принялся покрывать суровое лицо мужчины под собой лёгкими и очень коварными поцелуями. — Котенок, я по-честному заберу у тебя жизнь. Исключение из правил у нас Юджин. — А я не исключение, Смерть. Я Чеширский барс и твой любимчик. Мне законы вообще не писаны. — Ну, ты и наглец.       Смерть уронил Михаэля на траву, встал на ноги и щелчком пальцев открыл звёздный портал. Замешкался на мгновение, бросил потерянный взгляд на медленно и крайне эротично поднимающегося с земли парня, а потом протянул ему руку и сказал, скрывая вспыхнувший огонь в глазах предупреждающим прищуром: — Я ведь могу тебя обратно и не вернуть. — Это для нас слишком просто, — улыбнулся Чешир, взял его за руку и шагнул в портал первым. 06.09.17