Он не для тебя

На следующий день Пак хоть и чувствовал себя разбитым, но ощущал и некоторое облегчение от того, что признался и получил хоть какую-то определённость. Такая определённость его пусть и не порадовала, но помогла наметить новую жизненную цель, а именно: перестать любить Чон Чонгука. За завтраком Чимин по привычке уткнулся в телефон, проверяя обновления в соцсетях, он и сам не заметил, как успел зайти в альбомы с совместными фотографиями друзей и начал их рассматривать. Чимин невольно останавливал взгляд на каждом снимке, где присутствовал Чонгук, и когда он смотрел на знакомые черты такого родного и милого макнэ, то понимал, что больше не в состоянии злиться. Пак чувствовал, что весь гнев куда-то улетучивается, оставляя вместо себя лишь сожаление и обиду, а любовь к младшему снова пропитывает каждую его клеточку. "Дурак ты, Пак Чимин, что так втрескался. Чонгук может быть и милый, но он не для тебя", — отчитывал он себя. Даже после завтрака состояние было угнетённым, поэтому Пак решил, что выходной проведёт дома и подумает, во-первых, о том, чем можно отвлечься от грустных мыслей, а, во-вторых, о том, как теперь вести себя с Чоном при встрече. За полдня Чимин так и не придумал что делать с последней проблемой, зато решил, чем сможет повлиять на настроение. После очередного просмотренного фотоальбома ему пришла на ум спонтанная идея сменить цвет волос. Осенило Чимина в тот момент, когда он присмотрелся к фотографиям Юнги, который перепробовал на своей голове краску, кажется, всех цветов радуги, отмечая сменой цвета волос каждое яркое событие в жизни. Так почему бы Чимину не сделать так же, обозначив новым цветом свою неудачу как старт к чему-то новому? Вечером Пак набрал номер Юнги. Тот снимать трубку не спешил, но Чимин был настойчивым и, дождавшись ответа, сразу же вылил на хёна поток слабосвязанных рассказов общий смысл которых сводился к тому, что в жизни нужно срочно что-то менять. Заканчивая свою тираду, Пак сообщил Мину о невероятном влиянии внешнего вида человека, и в особенности цвета волос, на его дальнейшую судьбу. Слушая эту пламенную речь, Юнги лишь иногда отзывался фырканьем, и Чимин был уверен, что в эти моменты хён ещё и глаза закатывал, а после её окончания он ответил: — Если ты хотел попросить помочь тебе с окрашиванием головы, то так бы сразу и сказал, а не заставлял меня выслушивать весь этот бред. — Так ты поможешь? — решил уточнить Чимин. — Придётся. Иначе ты же от меня не отстанешь, — устало резюмировал Юнги. Таким образом Пак навязался к Мину на ночь, чтобы тот успел покрасить его уже сегодня. Чимин был крайне нетерпеливым, а ещё знал, что нужно пользоваться моментом, пока Юнги не передумал. За время знакомства они хорошо друг друга изучили, поэтому Мин знал, каким надоедливым может быть младший, если ему что-то надо, а Чимин знал каким ленивым может быть его хён, увиливая от любой деятельности не связанной с хорошей прибылью. Мин Юнги, он же "Шуга", он же "Agust D", был известным андерграундным рэпером и выступал в клубах вместе со своим донсэном Намджуном (или "Рэп Монстром", как его звали на сцене; отсюда же пошло любимое Чонгуком прозвище "Мони-хён"), с которым они давно познакомились на почве увлечения рэпом и хип-хопом. Но так как его известность распространялась на узкий круг слушателей, занятие музыкой было больше хобби, нежели приносило хорошие деньги, поэтому Мин работал ещё и парикмахером в неформальной студии вместе с мастерами татуировки и пирсинга. К последним Шуга тоже мог себя отнести, но брался делать пирсинг крайне редко, поскольку его раздражало общение с нервными клиентами, не редко мешающими жалобами на боль во время сеанса. Зато проколы в ушах Джина, Тэхёна и Чонгука были его рук делом. Джину и Тэ Юнги давно предложил услуги пирсинга, растянув тогда губы в садистской ухмылке, а Чонгук сам попросил его об этом после переезда в Сеул, насмотревшись на проколотые уши хёнов. В качестве парикмахера Мин тоже больше предпочитал работать с мужчинами, ибо возиться с длинными волосами у девушек ему было лень. — Красный? — переспросил Юнги. — Красный, — подтвердил Пак. — Тебе не пойдёт, — предупредил Мин. — Плевать, — отмахнулся тот. Красный — цвет страсти, яркий, демонстративный, такой, какой нужен Паку сейчас. Он не думал пойдёт ли ему, главное, крикнуть миру: "Вот он я! Не прячусь! Мне нисколько не стыдно, что меня отверг школьник!". На самом деле было ещё как стыдно. И за отказ, и за свою разбитую в порыве гнева руку. На хмурый взгляд Юнги, обращённый на бинты, Чимин ответил, что неудачно упал. При его природной неуклюжести, странно соседствующей с грациозностью в танцах, в это даже можно было поверить. Но ему ещё предстоит как-то оправдываться перед домовладелицей за сломанную дверь. Мин больше не спорил, он молча красил Паку волосы чтобы закончить с этим поскорее. Юнги заваривал себе кофе на кухне, ожидая, когда Пак смоет краску. Не прошло и десяти минут с того момента, когда Чимин ушёл в ванную, как он уже влетел на кухню с горящими от злости глазами. — Эй! Что это за фигня?! — угрожающе крикнул он. — Я просил красный! Почему ты сделал рыжий?! — Ой, — наигранно вздохнул Мин, — у меня, наверное, краска перепуталась. На самом деле Юнги ничего не перепутал, просто как парикмахер с опытом и человек, обладающий хорошим вкусом, он знал, что красные волосы у Чимина будут смотреться слишком вычурно, и потом, наверняка, придётся их перекрашивать. Делать двойную работу, да ещё и задаром, Мину совершенно не хотелось, поэтому он предусмотрительно выбрал другой цвет. Чимину пришлось смириться, ведь он сам обратился к этому хёну. К тому же, высушив и уложив волосы, он пришёл к выводу, что выглядит не так уж плохо. А привыкнув к новому цвету окончательно, Пак даже прикупил себе новую одежду, дополнив ею изменение имиджа. Друзья хоть и не поняли, зачем Чимину внезапно понадобилось перекрашиваться из натурального цвета в рыжий, но всем понравился его новый стиль. Особенно одобрительно друзья кивали, когда Пак являлся на встречи в голубой косухе и облегающих тёмных джинсах. Да и вообще количество облегающей одежды в его гардеробе изрядно увеличилось, потому что чем больше он подчёркивал свою великолепную фигуру, тем больше комплиментов сыпалось на него со всех сторон. И, что самое важное, даже Чонгук не оставался равнодушным. Сначала он вместе с остальными похвалил новый цвет волос, сказав: "Тебе очень идёт, хён", а потом начал залипать на задницу Чимина. Не то чтобы Чон до этого на неё не пялился, все пялились, поскольку Пак тщательно следил за своей формой, но в последнее время Гук смотрел на ноги хёна с открытым ртом и в два раза пристальнее обычного. В остальном же младший вёл себя с ним как и до предложения встречаться, что Чимина сильно удивило. Казалось, будто Чонгук забыл произошедшее или все те события Паку приснилось, потому что Чон даже не думал его избегать или смущаться. Зато сам Пак всеми силами старался избегать макнэ, хоть виду и не подавал, что что-то не так. Он стал проводить меньше времени в компании общих друзей, ссылаясь на подработку, и ещё меньше в доме Чонов, отвечая на приглашения самыми разными отговорками. Но не прийти на день рождения Чонгука Пак не мог, тем более что тот официально позвал его при остальных хёнах — отвертеться не было никакой возможности. Чимин, скрыв, что не в восторге от приглашения, лишь спросил Чонгука о том, что ему подарить. Младший попросил комплект белых футболок. Когда Чимин явился в дом Чонов, все остальные давно уже были в сборе. Опоздал Пак не специально, он просто долго не мог выбрать что надеть. Сильно выряжаться смысла не было, но и выглядеть плохо перед Чонгуком не хотелось, даже несмотря на то, что Чимину давно пора было перестать пытаться ему понравиться и прекратить ожидать, что он оценит его старания. Младший ведь уже дал понять, что не хочет быть с ним. В итоге Пак остановил свой выбор на свободной чёрной кофте и облегающих джинсах такого же цвета. Настолько облегающих, что Чимин натянул их с трудом, злорадно представляя как Чонгук, увидев его шикарную накаченную задницу и не менее шикарные накаченные бёдра в них, пожалеет, что не захотел встречаться. На пришедшего поздно Чимина внимания никто не обратил, ведь все давно привыкли к его привычке долго собираться и систематическим опозданиям. — Почему ты во всём чёрном, будто на похороны собрался? — удивился с порога Хосок, открывший Паку дверь и увидевший его первым. — Я надел первое, что попалось под руку, — соврал Чимин. А про себя подумал, что у него сегодня действительно будут похороны, он снова попытается похоронить свою любовь к Чонгуку. — И всё равно опоздал! — съязвил Хосок. — Куда положить подарок? — спросил Чимин, проигнорировав ехидный комментарий. — Можешь отдать его прямо в руки Чонгуку, он в кухне со всеми за столом, — весело ответил хён. Присутствие макнэ рядом вызывало у Чимина приступы жалости к себе и своему разбитому сердцу, поэтому идти к нему Пак не торопился, однако тот вышел в коридор сам, видимо, тоже услышав звонок. Они поприветствовали друг друга как обычно, и Чимин вручил Гуку подарок с улыбкой, стараясь подавить внутреннее чувство дискомфорта. Чон принял подарочную упаковку и улыбнулся в ответ, после чего позвал Пака за стол. За столом рядом с Чонгуком оказалось свободное место, будто специально оставленное для Чимина, но он упрямо это проигнорировал и втиснул табуретку рядом с Сокджином. Пак много общался с Джином, смеялся над его шутками и лез к нему обниматься, иногда переключая внимание на Тэхёна с Намджуном, сидевших рядом. И максимально игнорировал макнэ. Он обратился к младшему только раз, после того как Хосок рассказал, что Чонгук активно помогал ему готовить и сервировать, а жаренную сладкую картошку сделал самостоятельно. Тогда Чимин мельком взглянул на макнэ, сказав ему: "Молодец, Чонгук-а", после чего снова продолжил беседу с Джином. Однако мимолётным взглядом Пак всё же успел отметить, что именинник уже не выглядел таким счастливым, каким был, когда принимал его подарок в начале вечера, поэтому через минуту он уже перестал вникать в болтовню Джина. Чимин задумался, может ли макнэ быть не в настроении из-за его поведения, как вдруг чья-то рука коснулась его плеча. Он поднял глаза и увидел прямо перед собой объект своих тревог. — Чимини-хён, я хочу, чтобы ты помог мне кое с чем. В моей комнате, — сказал он. — Сейчас? — удивился Пак. — Да, — кивнул Чонгук. — Идём, — согласился Чимин и поднялся из-за стола. Никто не воспрепятствовал уходу парней, а благодаря достаточному количеству выпитого за несколько часов алкоголя, атмосфера оставалась не менее оживлённой и без них. Судя по тому, как внезапно развязался язык Чона-младшего, можно было с уверенностью сказать, что и он на этом празднике трезвенником не был. — Хён, ты говорил, что я тебе очень нравлюсь, а теперь не замечаешь меня в мой день рождения, — недовольно заговорил Чонгук, стоило им только зайти в его комнату и прикрыть дверь. — И раньше ты не общался так много с Джином-хёном. От претензий макнэ у Чимина поползли глаза на лоб. Это он должен тут злиться, а не Чонгук! — Ты отверг мои чувства, но хочешь, чтобы я продолжал бегать за тобой? — начал вскипать Пак. — Я не отвергал твои чувства, — возразил младший. — А кто, скажи тогда, отказался со мной встречаться, а?! — ещё больше взъелся Чимин. — Но я сказал, что ты мне нравишься! — продолжил настаивать на своём Чон. — Как хён? — Нет. — Какого чёрта, Чон Чонгук?! — схватив за грудки и встряхнув Чонгука, зашипел разъярённый Пак. — Ты же сказал, что не хочешь со мной встречаться. — Я такого не говорил. Я сказал, что не могу, — спокойно констатировал младший, медленно и осторожно обхватывая Чимина за запястья. — Да какая разница? — жалобно застонал Пак, потеряв суть разговора. — Я думал, ты меня поймёшь, — вздохнул Чон, опустив руки Чимина и взяв его ладони в свои, — а ты не понял и не дослушал меня до конца. Злость Пака окончательно улетучилась, и он уже было начал млеть от соприкосновения с руками макнэ, но вовремя себя отдёрнул. Нужно было срочно обдумать услышанное. По всему выходило, что Чимин снова сделал поспешные выводы, не дав даже шанса высказаться Чонгуку, после чего ещё и порывался набить ему морду за свои душевные переживания. Пак резко почувствовал себя виноватым, но задетая гордость никак не желала униматься, поэтому он заговорил с лёгким упрёком: — Значит, я виноват? Но я не собираюсь извиняться. — Тогда подари мне подарок. — Я уже отдал тебе белые футболки, которые ты просил. — Этого мало. — Ах ты наглый мелкий засранец! — снова возмутился Пак и, вырвав свои руки из рук младшего, легонько толкнул его ладонями в грудь. — Чего тебе ещё надо? Ладно, говори, что ты там хочешь, а я подумаю над этим. — Тебя, — с широкой улыбкой ответил младший. Чимин удивлённо заморгал, глядя на Чонгука, а его щёки вспыхнули румянцем, но несмотря на красноречивую реакцию организма он попытался сделать отстранённый вид: — Ну нет, раньше с этим надо было. Теперь я передумал, и ты мне больше не нравишься. — Тогда я снова тебе понравлюсь, — сказал Чон и заключил Пака в крепкие объятия. Чимину даже не хотелось возражать, ему хотелось бы вечно так стоять, чувствуя тепло и нежность, исходящие от Чонгука. Прошла минута или две, прежде чем руки Чона опустились ниже, переместившись со спины на ягодицы Пака, и начали ощупывать их. — Эй, Чонгук, — вяло запротестовал Чимин, — ты испортил такой романтичный момент. — Тебе не нравится? — с наигранным удивлением спросил макнэ, не прекращая свои манипуляции. — А тебе? — хихикнул Пак, и в отместку тоже прихватил Чона за зад. Получилось не очень эффектно, поскольку ладони у Чимина были маленькие, а ягодицы у Чонгука большие и крепкие, но Пак старался сжать посильнее, на что младший отреагировал тихим смешком. В этот момент дверь открылась и Тэхён, появившийся в проёме, несколько секунд смотрел на парочку с открытым ртом. — Не знал, что у вас такие отношения, — картинно изумился он. Чимин с Гуком тут же отпустили друг друга, а Ким продолжил как ни в чём не бывало: — Не хочу мешать, но хёны сказали, что хотят видеть именинника за столом. — Так-так, а что это у нас тут происходит? — спросил Джин, показавшийся за Тэхёном. — У них секрет, — довольно ответил тот, после чего сделал ехидную улыбку и, прищурившись, закатил глаза. — Я требую, чтобы мне всё рассказали! — громко вознегодовал Сокджин. Чимин со смехом сказал: "Обязательно расскажем. Через лет сто" и подумал, что Тэ и Джина ничему не учат на занятиях по актёрскому мастерству, потому что они оба безбожно переигрывают. Весь остаток вечера Чимин обдумывал фразу Чонгука о невозможности встречаться с ним. Может быть младший с кем-то уже встречался на тот момент? Думая об этом, Пак почувствовал жгучий приступ ревности, поэтому постарался не зацикливаться на этом предположении, чтобы не накручивать себя лишний раз и снова не поторопиться с выводами. Тем не менее он решил, что если не узнает причину у Чона сегодня, пока тот стал откровенничать под действием алкоголя, то не узнает её, возможно, никогда. Поэтому, когда друзья начали собираться по домам, он изъявил желание остаться у Чонов на ночь под предлогом помощи в уборке. Чонгук обрадовался такому предложению, Хосок же удивлённо скосился на Чимина, но ситуацию никак не прокомментировал. После того, как они втроём закончили прибираться, Чон-старший поинтересовался, где хочет спать Пак, в его комнате или у Чонгука. — Конечно же рядом с любимым донсэном, — радостно ответил Чимин и, в подтверждение своих слов, повис на младшем. — Хорошо, — Хосок даже не выглядел удивлённым. — Тогда сами там разберётесь, а я ухожу в душ. С этими словам он скрылся в ванной, а Чонгук поплёлся в свою комнату, таща на себе Чимина. Младший уже с усилием держал глаза открытыми, ему хотелось побыстрее принять душ и лечь спать, но нужно было сначала разобраться со спальным местом для хёна. Он достал из шкафа дополнительные одеяло с подушкой и обратился к Паку: — Чимини-хён, ты будешь спать вместе со мной или тебе постелить на полу? — Вообще-то ты должен был предложить дорогому гостю свою кровать, а сам лечь на пол. — На полу спать я не стал бы в любом случае — это не удобно. — Я же пошутил. У тебя большая кровать, так что мы сможем легко поместиться на ней вместе. Кстати, почему ты купил кровать такого размера? — Я планирую стать выше и перерасти братьев Ким. — Ты, итак, выше меня на пять сантиметров, куда тебе ещё?! — Но я хочу быть выше! Тут послышался шум из коридора, и Чимин, сообразив, что Хосок закончил банные процедуры, отправил Чонгука мыться. Когда они наконец смогли улечься в постель, Чонгук сразу же потянулся погасить ночник, желая Паку спокойного сна, но тот его остановил. Чимин ни на секунду не забывал о главной цели ночного прибывания здесь, даже несмотря на то, что его конечности еле двигались, язык заплетался, а веки слипались не меньше, чем у Чона. — Чонгук-и, — начал он, трогательно подняв брови и пристально глядя младшему в глаза, — почему ты не мог со мной встречаться, когда я предложил? Чонгук замешкался на несколько секунд, а потом, вздохнув, ответил: — Хён, ты спросил это слишком неожиданно, я не знал, что делать. Мне казалось, что до этого ты просто шутил, говоря всякие странные вещи. Я не думал всерьёз о чём-то таком, понимаешь? — Кажется, понимаю, — удручённо кивнул Чимин. Ему было обидно, что макнэ истолковал все его действия как шутки, но Пак понимал, что сам был в этом виноват, выбрав неправильную модель поведения с Чонгуком. — А как же рисунки? — несколько недоверчиво спросил Чимин, — по ним не скажешь, что ты не думал про меня ничего "такого". — Какие рисунки? — тут же напрягся младший. Его глаза расширились, и он даже перестал выглядеть сонным. — Ой, — стукнул себя ладонью по лбу Пак, — прости, я видел твой скетчбук. Чон быстро понял про какой скетчбук говорит старший и его щёки покрылись румянцем. — Хён, поверить не могу, что ты копался в моих вещах, — отвернувшись, с упрёком пробормотал он. — Чонгук-и, ты обиделся? — наклонившись и почти касаясь губами уха младшего, шёпотом спросил Пак. — Да. И завтра придумаю для тебя наказание. А сейчас спи, — беззлобно шикнул Чон и, протянув руку к ночнику, погасил свет. Чимин хотел возмутиться, услышав про наказание, но понял, что на споры совсем не осталось сил. Он обнял младшего со спины и прикрыл глаза, погружаясь в сон.