Загадка чёрной розы. Возрождение

      В тот раз Ванька провёл ту девушку до самого дома. Ещё долго, будто чего-то ожидая, он стоял под залитыми лунным светом окнами. Очень медленно от каждого окна вспыхивали искорки, зажигая в них тускло-жёлтый свет. Ванька поднял голову. Капля дождя упав, скатилась по его щеке. Парень улыбнулся, мечтательно и загадочно. Его вдруг поглотила и закрутила лукавая красавица-любовь. Та девушка — Таня — она зацепила Ваньку. Валялкин улыбнулся. Бедный Маечник всегда был романтиком. Любил жизнь. Яркая, весёлая и незабываемая, она напоминала ему цыганку в ярком одеянии с длинной юбкой, шелестящей по полу, с множеством дешёвых побрякушек, звенящих на ветру, с интригующей улыбкой на алых губах, ходящей среди людей. Кому-то достаётся от неё что-нибудь в подарок, а у кого-то она забирает. Жизнь не бывает справедливой. Справедливость вообще понятие растяжимое. Это цепи, а кто-то не раз заходил за полупрозрачный круг справедливости. Ванька знал не понаслышке об этом. Он относился ко вторым. Когда-то он был беден, как церковная мышь. Ванька горько усмехнулся. Встревоженные воспоминания не будоражили в нём ничего, кроме презрения. Он, в последний раз взглянув на дом, засунул озябшие руки в карманы мягкого пальто и медленно, словно надеясь, что его кто-то окликнет, побрёл в сторону. Пар тёплым облачком вылетал из его рта.       Когда он уже подходил к машине, оставленной неподалёку от того места, где пьяница напал на Таню, он заметил высокую фигуру, полупрозрачную и немного дрожащую. Там под фонарём стоял парень. Высокий брюнет, с глубокими, словно две чёрных дыры, глазами. Казалось, что они затягивают внутрь. Ванька видел уже его сегодня, и из-за этого ему было жутковато.       Этот парень был возле Гроттер, тогда, когда Ванька бросился ей на помощь. Увидев, что его заметили, парень неохотно оторвался от трубы, на которую опирался до этого. Медленно, словно серебристый барс, он приблизился к Ваньке. И застыл совсем рядом, почти касаясь Маечника. Тот замер. Только сейчас он понял, что ему не кажется. Парень действительно прозрачный. — Ты кто? — очень медленно прошептал Ванька. Он с трудом удерживался от желания сбежать. — Хах, а ты тугодум! Ну, допустим я — Глеб. Но вопрос не в этом. Ты больше к Тане не приблизишься! — говорил Глеб чётко и ровно, но всё равно его слова словно разносились вокруг, подхваченные эхом. Ваньке на секунду вдруг показалось, что фразу Глеба одновременно произнесли множество разных голосов. Его передёрнуло. Что за чертовщина? Он до сих пор не мог понять, что происходит. Этот странный парень заставлял его кожу покрываться мурашками. От него веяло холодом могил и чем-то ещё, чем-то сладковато тягучим. — Почему? — На то есть причины! — Бейбарсов произнёс это очень нервно. — Что за ерунда! — Я тебя предупредил, — он смотрел, гипнотизируя взглядом. Чёрная бездна жила в них, поглощая свет фонаря. Это был жуткий взгляд. Ванька смотрел на незнакомца, сжав добела губы.       Глеб презрительно скривился. Он терпеть не мог подобного позёрства и напускного героизма. — Хм, значит, не послушаешь?       Он щёлкнул пальцами.       Вмиг всё поменялось. Ванька стоял уже не посреди улицы, а оказался в болоте, и сразу же его потянуло вниз. Он изумлённо посмотрел на Глеба. Но лучше бы он этого не делал. Тот стоял окутанный чёрным туманом. Он больше не был бесплотным. Его руки покрывала жуткая бороздка сиреневатых шрамов. Бейбарсов не смотрел в лицо Ваньки. Его голова была странно вывернута, как у сломанной фарфоровой куклы, которую когда-то в детстве расколотил Ванька. Глеб обхватил голову двумя руками и, немного надавив, повернул. Раздался неприятный хруст. И в этот момент Глеб встретился взглядом с Валялкиным. Теперь глаза Бейбарсова уже не напоминали чёрные дыры — они были ими. Не было видно ни ресниц, ни зрачков. На лице, где должны были быть глаза, были дыры, словно пронизывающие череп Глеба. Ванька вскрикнул. Казалось, эти дыры затягивали его. Глеб вдруг отвернулся, а светловолосый заметил, как шрамы на руках Глеба втянулись, перед тем как он, Ванька, вдруг ощутил, что под ногами ничего нет, и с криком рухнул в чёрную бездну.       Ванька открыл глаза. Теперь он сидел на холодном цементе, рядом валялись осколки бутылки и банка из-под колы. Ванька, вставая, неосторожно поставил руку на осколки. Порезавшись, поднялся. С сомнением, словно решая, стоит ли тратить на неё йод, он посмотрел на руку и, решив, что страшного там ничего нет, засунул руку в карман. Побрёл к машине, шатаясь от пережитого шока. До сих пор он не мог прийти в себя.