Загадка чёрной розы. Возрождение

      Я сидела за компьютером. Экран светился мягким синеватым светом. Я быстро застучала пальцами по клавиатуре. Буква «н» будто назло заела. Откинувшись на спинку стула, потянулась.       Знакомое ощущение заставило меня обернуться. Глеб висел в воздухе. На секунду я испугалась: прозрачный силуэт, подсвеченный светом экрана, выглядел жутко. Глеб посмотрел немного печально. Я, тяжело вздохнув, встала со стула, подошла к нему и, заглянув в лицо, протянула ладонь. Глеб всё смотрел. Казалось, что я слышу стук его сердца. Коснулась ладонью полупрозрачного лица с чёрными глазами. Бейбарсов положил свою немного светящуюся ладонь поверх моей. Очень осторожно, словно боясь спугнуть. Уже второй год, как он умер, он старается не прикасаться ко мне, чтобы не испугать. Мою ладонь обожгло холодом, сердце дрогнуло, но я всё стояла, улыбаясь и смотря в чёрные бездны глаз. — Я тебя люблю, — вдруг сказал он. Я вспыхнула. На глаза навернулись слёзы. Я глубоко вздохнула.       «Держись, не будь тряпкой. Он расстроится!» — это себе. — Я тебя тоже очень люблю!       Он улыбнулся. Мне вдруг стало очень тепло. Раньше, ещё до той ужасной аварии, он очень часто мне так улыбался. Только мне.       Оглядев его, я вдруг заметила чёрную язвочку на изгибе локтя. — Опять воплощался? — спросила я, сердясь.       Глеб дотронулся до кончика моего носа. Он всегда говорил, что нос у меня как кнопка и его так и тянет на неё нажать. Я, конечно, обижалась, но только для виду. — Не волнуйся, в этот раз я быстро оправился. — Хватит заливать. Знаю, как ты оправляешься.       Глеб посмотрел строго. — Так было нужно! — Кому?       Он ласково прикоснулся к моим волосам. — Какая же ты любопытная.       Я начала сердиться. Чего это он со мной как с маленькой? — Глеб, ты говорил, что никогда не будешь мне врать, но сейчас увиливаешь!       Я взглянула на его окаменевшую фигуру и вздохнула, поняв, что ударила по больному. Я знаю, что он от меня скрывает слишком многое. Например, как он погиб! Или как с этим связана его мать, которая даже на похороны не пришла.       Глеб понял, что если он умолчит и сейчас, то из-за постоянных недомолвок между нами пройдёт трещина. А это убивает любовь даже лучше, чем расстояние или смерть. — Я решил припугнуть того белобрысого. — Зачем? Я же его больше и так бы никогда не увидела. — Это не так, — он вдруг обхватил плечи своими холодными руками, сотканными из полупрозрачной дымкой.       Я качнула головой, но отвечать не стала. Может, ему лучше знать. — Слушай, я раньше не спрашивала, но почему не все умершие превращаются в призраков? — Почему ты заговорила об этом? Раньше ты не интересовалась таким!       Я хихикнула: — Да так, книжку тут прочитала, а там об этом такой бред пишут, что мне стало интересно узнать правду.       Глеб расслабился. Он не любил говорить о том, что открылось ему после смерти. Даже побаивался.  — Дело в том, что в некоторых людях есть сила. Это некая энергия, при жизни она почти никому недоступна, но вот при смерти живой оболочки — то есть когда тело расстаётся с душой — эта сила держит душу в этом мире. — Ничего себе. А можно переместить душу в другой сосуд и что будет с ним? Глеб задумался. Он о таком ещё не думал. Хотя точно знал, что тогда произойдёт. В нём живёт маленькая частичка вселенной, позволяющая ему черпать знания из общего информативного поля. — Тело изменится — это сделает сила. Сильнейшая душа выгонит слабейшую.

***

Если бы он знал, как Таня использует эти знания, то никогда бы не стал говорить. Но ему было не изменить судьбы. И шестерёнки часов большой беды зашевелились.