Загадка чёрной розы. Возрождение

      Таня села на одно из дальних мест. Рядом с ней устроился пожилой мужчина с редкой сединой в волосах. Таня, улыбнувшись ему, надела наушники и стала смотреть в окно. Там сменяли друг друга пейзажи, подсвеченные серовато-жёлтым солнцем, закутанным в облака. Бетонные гиганты-дома, на которых были видны маленькие таблички номеров; красивые старинные особнячки, покрытые трещинками; частные дома за высокими заборами; улицы, наполненные людьми. Они выехали из города. Дальше дорога убегала вдаль, её медленно окружали деревья: высокие и величественные сосны с маленькими бисеринками шишек, ёлки, величественно расправившие изумрудные юбки, берёзы и причудливо изогнувшиеся ивы, словно застывшие в танце танцовщицы, высившиеся у дороги.       Музыка в наушниках сменилась. Заиграла знакомая мелодия. Ковер на «Sweet Dreams» Мерилина Мэнсона. Дорога змеилась. Мимо со свистом проезжали машины, прохладный ветерок раннего утра щекотал кожу и развевал волосы. Мелодия тоже струилась, то увеличивая темп, то убавляя.       Таня наслаждалась поездкой. Хотя Глеба рядом не было, она ощущала его присутствие. Ей даже казалось, что она чувствует его запах.       Глеб действительно был рядом, но не спешил показываться Тане. Он рассматривал её. С их первой встречи она слишком сильно изменилась, но Глеб не переставал её любить. Он любил в ней всё: рыжие волосы, напоминающие маленькое пламя, такое же бойкое, заводное и трепетное; лицо, усеянное веснушками; губы, мягкие и податливые; запах лесных цветов окружающий её, сколько он себя помнит.       Автобус остановился. Люди стали медленным потоком вытекать из него. Таня вышла одной из последних. Оглядевшись, она увидела стоящую возле остановки Любовь Григорьевну. Таня быстро подошла к ней. Женщина была тиха и задумчива. Они обменялись несколькими фразами. Любовь Григорьевна поинтересовалась, куда Таня хочет пойти сперва. Девушка подумав, предложила посетить тот дом, где нашли трупы. Женщина кивнула.       — Знаете, я, наверное, схожу одна, так, думаю, будет лучше. Не стоит вам там находиться, — подумав, сказала Таня. — Вы мне адрес свой продиктуйте, я вечером зайду.       Лицо женщины слово просветлело. Таня поняла — сама боится увидеть могилу своего сына.

***

      Городок, где жила Любовь Григорьевна, был очень странным. Здесь было ужасно неуютно, почему-то всё дико раздражало. Маленькие серые улочки, обвисшие ветки деревьев, грязная и мокрая листва, люди скользящие по улицам, словно тени. Солнце скрывали грязно-серые тучи. Таня, осмотревшись, повернула в один из скверов с чёрными, словно обуглившимися стволами деревьев. Да что тут за чертовщина?!       Таня никак не могла понять, что с этим городом не так. Но мысль всё ускользала. Что-то знакомое она когда-то уже встречала, но что?       Она закрыла глаза, окунаясь в ощущения, что скрывается в этой гуще. Зачерпнула руками воздух. Пахло трупами. Старыми, очень старыми трупами. — Таня, прекрати немедленно, — Глеб попытался вернуть её в тело. Таня, неохотно поддавшись, вдруг распахнув глаза, выдала: — Тут кого-то воскрешали и не один раз! Глеб возник перед ней. Нахохленный, словно ворон, с плотно сжатыми губами и пристальным взглядом. Он схватил её своими полупрозрачными руками за плечи. — Таня, перестань. Не лезь. Уезжай отсюда прямо сейчас, иначе пожалеешь. — Прекрати. Как ты не поймёшь, я не отступлю! Почему ты так боишься? Нет, не отводи взгляд, смотри на меня. Да скажи же мне то, что тебя так беспокоит. Глеб, Глеб, умоляю!       Наверное, со стороны стоящая посреди дороги и кричащая, обхватив плечи, выглядела странно. Люди на неё косились, считая сумасшедшей. Ей было всё равно. Иногда ты не замечаешь того, что творится вокруг, сосредоточившись на чём-то.       Так и Таня не заметила промелькнувшую тень. Эта тень была так мала и незначительна, но всё же сыграла ужасающую роль в этой истории. — Глеб, не надо… Я не перестану искать! Я чувствую, что… а, впрочем, это не важно, пока! — Я утащу тебя в Астрал, глупый, вредный ребёнок! — Кто здесь ребёнок? Я пытаюсь тебя спасти! — Таня была от негодования пунцовая, словно ящик перезревших помидоров. — Не надо меня спасать, я этого не хочу! — Глеб тоже был зол. — Лжёшь, ты снова лжёшь! Теперь ты всегда лжёшь, — разревелась Таня. — Ну почему, почему ты тогда умер? Почему именно ты? Как бы я хотела поменяться с тобой местами. — Таня, Танюша, не плачь, маленькая, дурочка ты моя. — Замолчи! Тебя не существует, мне всё это кажется! Я снова перестала пить таблетки!       Глеб замер. Облако его тела рябило. — Ты же сама себя обманываешь! Не веришь, но пытаешься.       Парень попытался взглянуть ей в глаза, но девушка отводила взгляд. — Я устала так жить. Мне больно каждый раз смотреть на тебя и понимать, что всё могло быть иначе. Я чувствую… Мне кажется, я начинаю сходить с ума, — прошептала она с ужасом в голосе. — Прости. Поток ветра взметнул рыжие волосы Тани вверх, подхватил пару листьев и закружил их в осеннем вальсе смерти. В потухших зелёных глазах сверкнули двумя звездочками слезинки и медленно скатились по бледным щекам. — Скажи, чтобы я перестала мучиться! Скажи только одно, — она вдруг подняла глаза и посмотрела прямо на Глеба. — Почему ты тогда, когда ехал, плакал? От чего ты хотел убежать?.. Скажи. Скажи хоть слово правды.       Глеб долго молчал, пытаясь понять, что прячется в этих глазах, таких родных, таких знакомых, обычно сияющих ярко, словно две звезды. — Это был дождливый день, — медленно начал он. — Я решил навестить мою мать. Вернее, тогда ещё я считал её мамой. Я взял байк, и, как обычно, не говоря отцу, поехал к ней. Она была одета в один лишь халат, волосы распущены, на лице яркий макияж, ярко-розовая помада и огромные накладные ресницы. В её кухне было накурено, всюду бутылки, мужик в одних труселях шастал по её дому. Я, молча, не спрашивая ни о чём, сел пить чай с тортом, который привёз с собой. Ты не знаешь, но я всегда, когда приходил, покупал ей продукты. Она стала жаловаться, что ей нечего есть, а одежда вся износилась. Потом стала рассказывать о своём новом любовнике и о любви, которая их связывает. Я слушал. Не понимал, к чему она ведёт, но слушал. А она вдруг попросила денег. Я бы дал, но она попросила огромную сумму. Я сказал честно, что у меня такой нет, а она стала уговаривать упросить отца. Начала плакать. Умолять, кричать, угрожать, оскорблять. А потом предложила мне убить отца, чтобы наследство перешло ко мне, и мы бы зажили вместе. Она стала поливать отца грязью, мол, отнял сына, единственного и любимого, избил и изнасиловал её. Но я знал, что всё, что она говорила — ложь. Отец бросил её после того, как застал с тремя любовниками в своей постели. Она не помнила, но тогда отец был не один, он был со мной, а из-за отменённого рейса мы стали свидетелями этой сцены. И она забыла то, что за всё детство видела меня раз пять, так как постоянно пропадала в клубах и салонах, оставляя меня няне. Я не выдержал, когда она тогда предложила убить отца, ударил её по лицу и вылетел из квартиры. Тогда мне действительно не хотелось жить. И моё желание исполнилось.