Гостья из прошлого

Элайдже кажется, что время превращается в тягучий сироп, когда Алин подходит к нему вплотную, обжигающее прекрасная в своей наготе. Темные глаза скользят по припухшим губкам, затвердевшим от возбуждения соскам, плоскому животу, пока не останавливаются на протянутой тонкой ладони. — Пойдем в спальню. Ее голос тихий и хриплый, и вампир мгновенно подается на зов, поднимаясь с низкого дивана и притягивая ведьму к себе. Она абсолютно обнажена, в то время как он полностью одет, и этот контраст лишь усиливает желание, и без того, бурлящее в его крови. Мужские ладони скользят по гладкой спине, сжимают округлые ягодицы, притягивая их к своей восставшей плоти. — Я хочу любить тебя, кошечка, покрыть поцелуями каждый миллиметр твоего тела, — выдыхает вампир, касаясь губами маленького ушка. — Но сегодня моя очередь, Элайджа Майклсон, — тягуче отвечает ему Алин, и отступая на шаг, тянет его в спальню. И он идет за ней, не сводя жадного взгляда с точеных бедер, плавно покачивающихся при каждом шаге. Едва они оказываются в комнате, ведьма тянет с его плеч пиджак, а ее тонкие пальцы начинают расстегивать мелкие пуговицы сорочки. Проходит несколько секунд, прежде чем Элайджа оказывается обнаженным по пояс, и Алин мягко толкает его на широкую кровать. Вампир не сводит глаз с раскрасневшейся ведьмы, когда она нависает над ним, вовлекая в нежный поцелуй. Ему хочется сжать хрупкое тело, подмять ее под себя, но вместо этого он мягко обводит языком пухлые губки, позволяя Алин делать то, что она хочет. И она делает. Отрывается от мужских губ и покрывает легкими поцелуями его лицо, спускается к шее, и ниже, оставляя влажную дорожку на его груди, пока не достигает плоского соска. Ведьма смыкает на нем свои пухлые губки, слегка прикусывая, и Элайджа не может сдержать глухого стона. Алин поднимает на него пылающее лицо, довольно улыбаясь, после чего проделывает тоже самое со вторым соском. Ее горячий маленький язычок скользит все ниже, касаясь напряженного пресса, пока смоляная голова не замирает у пояса брюк. Тонкие пальцы растягивают кожаный ремень, затем ширинку, и тянут их вниз, снимая вместе с бельем. Раскосые глаза слегка расширяются, скользя горячим взглядом по восставшей плоти возлюбленного, но через мгновение изящная ладонь обхватывает возбужденный член, начиная ласкать его плавными движениями. Алин, не отрываясь смотрит на лицо Элайджи, который прикрыл глаза, шипя сквозь зубы обрывки слов, которые ведьма не с в силах разобрать. Но спустя секунду его тихое шипение превращается в глухой стон, когда маленький язычок касается напряженной головки, обводя ее вкруговую. Элайджа сбился со счета, сколько именно раз женщины дарили ему подобные ласки. Но то, что делает сейчас маленькая ведьма, не похоже ни на что, испытанное им прежде. Влажный язычок ласкает мужскую плоть, медленно проходясь по всей длине — от основания до головки, прежде чем Алин вбирает ее в свой горячий ротик, стараясь принять его член как можно глубже. Ее ласки робкие, несмелые, но Элайджа от них почти на грани, и каждое движение пухлых губ, сомкнувшихся на его плоти, лишь подталкивает его к пропасти наслаждения. Вот только он хочет быть там лишь вместе со своей любимой ведьмой. И вампир тянет ее к себе, сжимая тонкие плечи. — Тебе не нравится? — сводит брови Алин, когда Элайджа вжимает ее в простыни, накрывая своим телом, — я делаю что-то не так? — Ты сводишь меня с ума, кошечка, — глухо выговаривает вампир, касаясь ее припухших губ, — но мне бы хотелось сделать кое-что еще. То, что нравится мне не меньше. — И что же? — выдыхает девушка, когда горячие мужские губы целуют ее шею, опускаясь все ниже, — что тебе нравится, Элайджа? — То, как ты стонешь, когда я ласкаю тебя, моя маленькая ведьма, — отвечает ей возлюбленный, обводя языком напряженную вершинку девичьей груди, — как ты выгибаешь спинку, когда я прикусываю твои нежные ягодки. От его слов Алин прикрывает глаза, и ее щеки заливает алый румянец. Элайджа ласкает налитые груди, сжимает затвердевшие соски, и ведьма впивается зубами в свои пухлые губки, едва сдерживая стоны. — И это мне тоже нравится, моя зеленоглазая кошечка, — продолжает вампир дразнящим шепотом, — то, как ты отчаянно краснеешь, но все же разводишь шире свои ножки, позволяя мне ласкать тебя. Его ладонь скользит по плоскому животу, оказываясь между дрожащих бедер. — Мне нравится, что когда я касаюсь тебя, ты уже совсем мокрая, моя ведьма, — выдыхает Элайджа, поглаживая влажные складки ее плоти, — нравится, как ты течешь от желания… Он размазывает по пылающей промежности ее соки, прежде чем два пальца входят в нежное тело, и Алин глухо вскрикивает, вскидывая бедра. — А еще, — шепчет вампир, двигаясь в пылающем лоне, — мне нравится как ты сама, вот как сейчас, насаживаешься на мои пальцы, на самом деле желая, чтобы их заменил мой член, чтобы я скорее трахнул тебя, моя распутная ведьма. Глубоко, сильно… И мне это так нравится, Алин. То, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. — В таком случае, надеюсь, что тебе придется по вкусу и то, что я собираюсь сделать, — выдавливает из себя ведьма, кусая губы, — но тебе нужно лечь на спину. Глаза Элайджи окончательно чернеют, пока он выполняет просьбу возлюбленной. Не отрываясь, он следит за тем, как она усаживается на его пах, начиная скользить дразнящими движениями по каменной плоти. Влажные складки касаются члена, и вампир слегка вскидывает бедра, призывая возлюбленную действовать смелее. Но Алин совсем не торопится, продолжая тереться о его достоинство своей горячей плотью. — Ты хочешь свести меня с ума, ведьма? — щурит глаза Элайджа, скользя ладонями по точеным бедрам. — Я хочу подарить тебе наслаждение, — улыбается девушка, соблазнительно прикусывая нижнюю губу, — ты такой нетерпеливый… — То, как ты трешься об меня своей… — не договаривая, судорожно сглатывает вампир, — лишает всякого терпения. — Что ж, — вздыхает Алин, надувая губки, — тогда, пожалуй… И ее тонкие пальцы, обхватывают основание каменного члена, направляя его в себя. Очень медленно ведьма опускается на его плоть, сжимая ее своим влажным, тесным лоном. На несколько секунд она замирает, наслаждаясь чувством наполненности, после чего, начинает плавно двигаться, постепенно входя во вкус. Раз за разом Алин опускается на член любимого, чувствуя, как Элайджа слегка подается ей на встречу, делая проникновение еще более глубоким, острым. Ее движения становятся быстрее, резче, и ведьма чувствует первую, легкую волну экстаза, которая заставляет поджаться маленькие пальчики ее ног. Вампир не сводит с нее черных глаз, ловя каждую эмоцию на прекрасном пылающем лице, и когда девушку начинает трусить от накатывающего оргазма, его ладони стискивают тонкую талию, и Элайджа резко подается вперед, насаживая ведьму на себя. Алин не может сдержать крика, настолько велико накрывшее ее наслаждение, которое она разделяет с изливающимся в пульсирующее лоно возлюбленным, вторящего ей глухим стоном. Двигаясь по инерции, ведьма делает еще несколько медленных движений, после чего накрывает Элайджу своим дрожащим телом, прижимая смоляную голову к его груди. Бушующая магия искрится вокруг них плотным куполом, завершая ритуал, пока вампир нежно гладит спутавшиеся локоны, мягко улыбаясь. — Ты самая настоящая распутница, кошечка, — шепчет он, касаясь кончиками пальцев покрытой мелкими бисеринками пота спины, — моя невинная развратница, мой порочный ангел. Алин ничего не отвечает, и Элайджа с удивлением понимает, что обессиленная ведьма просто уснула на его груди, полностью растворившись в накрывшем их наслаждении. Очень медленно он переворачивает ее хрупкое тело на бок, укладывая смоляную голову на белую подушку. Алин ровно дышит, улыбаясь во сне, и Элайджа осторожно укрывает ее тонким пледом, едва касаясь мерно вздымающейся груди. Еще очень долго он смотрит на прекрасное лицо, слушает ее дыхание, ловит запах нежной кожи. Магия постепенно слабеет, утихая вместе с погрузившейся в крепкий сон ведьмой, и Элайджа прикрывает глаза, сжимая рукой тонкую талию Алин, притягивая любимую к себе. Следующие десять дней, определенно, будут самыми длинными в его жизни.