***
— Как странно: а ведь всё началось с похожего острова, вот только я была свободна в своих действиях и мои волосы не были обстрижены, — пару часов под палящим солнцем и перед глазами всё поплыло. — Черт, там же ещё краб был. Запрокинув голову назад, я просто закрыла глаза. Хотелось, чтобы этот «жаркий» ад побыстрее закончился. В горле стоял неприятный ком и всё пересохло, словно в Сахаре. Конечности затекли настолько сильно, что я не могла пошевелить пальцами рук и ног. «Отлично, умру в муках от голода и жажды, как засохший изюм.» — А разве изюм может умереть? — вопрос вырвался из моих уст сам собой. Конечно, мне было все равно на изюм и уж тем более меня мало волновала его «смерть», но сейчас меня жутко интересовал ответ. Казалось, от этого ответа зависит вся моя жизнь. — Кажется, я просто перегрелась на солнце, но с другой стороны: изюм же, по факту, фрукт, а значит он не может умереть… Или может? Черт! Я бы и дальше продолжила свои философские размышления о жизни и смерти изюма, возможно, даже дошла бы и до его родственников, но шевеление на песке, сбоку, прервало их. Непонятный белый овал показался на поверхности песка. Оказавшись под лучами солнца, существо издало слабый треск и у него «выросли» клешни. — Ну уж нет, к такому меня жизнь не готовила, — сказать, что я была в шоке - ничего не сказать. Зажмурившись, я попыталась пошевелить головой, что оказалось очень плохой затеей. Стоило напрячь и повернуть голову в сторону, как мышцы попросту свело. Ужасная боль поразила шею и предплечья, захватив участки рук. Хотелось кричать во всё горло и плакать одновременно, но лишнее открывание рта и расход слезных желез только усугубит положение. Закусив нижнюю губу до крови, я попыталась восстановить дыхание и мысленно сосчитать до десяти. Раз… Два… Три… Четыре… Пять… — Анна! — неожиданный мужской крик оказался, как гром среди ясного неба. Не веря в такое везение, я открыла глаза и сразу же об этом пожалела. Навстречу мне бежал живой Томас Де Голль. Картина, скажем так, была не самой радужной: по внешнему виду мужчины складывалось впечатление, что он вернулся прямиком с морского дна. Когда-то красивая рубашка рваными клочьями свисала вниз. Удача также обошла стороной и остальной гардероб Де Голля. Мокрые пряди волос облепили лицо и шею мужчины. Не здоровый цвет кожи Томаса пугал ещё больше. Он был синеватого оттенка, как у мертвеца. «Добавить бы ещё бушующее море ему за спину, и тогда я точно поверю, что он вернулся из самой преисподнии.» — Кажется, я получила солнечный удар и потеряла сознание. Да, да, всё так и было! А сейчас ко мне бежит ничто иное, как ведение. Плод моей больной фантазии, — хотела бы я верить в собственные слова, но, увы, с мерой приближения Томаса, я убеждалась в обратном. — О, Святая Дева Мария, скорее всего в прошлом я сильно нагрешила и теперь каюсь в этом. Прошу тебя, скажи мне, что это всего лишь иллюзия… Мне страшно, — держась из последних сил, чтобы не заплакать, я, невзирая на боль в шее, уткнулась лицом в поднятую руку. — Анна, наконец-то, я тебя нашел, — совсем рядом раздался голос Де Голля. Его, далеко не свежее, дыхание опаляло кожу на моём ухе. Практически невесомо мужчина дотронулся обсохшими губами до мочки моего уха, отчего по всему телу пробежались мурашки. Рука с грубой кожей вцепилась в мою шею, отчего я моментально распахнула глаза и чуть не лишилась дара речи: прогнившее лицо, когда-то красивого и статного Де Голля до безобразия было изуродовано. Всё то, что осталось от волос торчало в разные стороны. Один глаз был совсем белесым, второй же, с лопнувшими сосудами, источал злобу. Три раны, широкими полосами, проходили сквозь всё лицо, от подбородка до лба. В открытом рте виднелась лишь часть зубов. Так же, насколько мне могло позволить зрение, вся шея мужчины была усыпана множественными ранами. Кожа мертвеца была синего оттенка и дряхлой, что говорило о его давнем пребывании под водой. — Что тебе нужно, Томас? — не сдержав слез, мокрые дорожки потекли по моим щекам. — Мне нужна ты, Анна, — прикрыв глаза мужчина прислонился своим носом к моему виску. Тотчас же в нос ударил запах болотной тины и морской воды, но был ещё какой-то запах. Тонкий запах свежей крови и пота. Запах самой смерти. В этот момент атмосфера вокруг поменялась: темные тучи обложили всё вокруг, потоки сильного ветра, буквально сметали все на своем пути, море безжалостно бушевало. Сильные волны бились о берег острова. И, вновь, двое черных воронов кружили высоко в небе злобно крича. — Я заберу тебя с собой, Анна, — слегка отстранившись в сторону, Томас посмотрел куда-то вдаль. — Я не хотел, чтобы всё так сложилось. — А как ты хотел? Ничего не ответив Де Голль опустил голову с сожалением смотря на свои руки. Казалось, ещё чуть-чуть и он расплачется, словно мальчишка у которого отняли шпагу. — Мне действительно жаль, Анна, — стоило Томасу поднять голову, как я увидела застывшие слезы в, когда-то, зеленых глазах. Отчаяние, боль и страх — смешались в одну гримасу на лице Де Голля. На мгновение мне даже стало его жалко, но он сделал свой выбор. По его вине погибло целое судно. Погибли его люди. Погиб и он сам из-за своей трусости и глупости. — Если тебе действительно жаль, то отпусти её, — приятный женский голос раздался, откуда-то, из-за спины Томаса. — Почему я должен отпускать свою Анну?! — мужчина вскочил на ноги, достав шпагу. Тяжело дыша он обернулся. Я не видела, но перед Томасом, по всей видимости, стоял человек. Морские волны сильнее забились о берег. Воронов стало на пару десятков больше. Кружа над островом они образовывали воронку. Откуда-то из земли появились корни дерева, дергаясь в разные стороны. Не успела я и глазом моргнуть, как эти корни обмотали мои ноги, больно впиваясь в кожу. Обвив моё тело, на белоснежной рубашке стали проступать кровавые пятна. — Потому что я не Анна, — совсем не своим голосом сказал я. — И никогда ею не была.***
— Капитан, кажется, мы перестарались, — с неким разочарованием заверил пират. — Да, Капитан, — выкрикнул другой пират. — Она же совсем не дышит. — Может быть, оставлять ее под палящим солнцем без воды — было плохой идеей? — подал голос третий пират. — А ну, заткнулись все! — медленно Капитан «Кровавой Мэри» начинал терять терпение. Взяв ведро с водой, он вылил его на не двигающуюся Анну, но девушка даже не шелохнулась. Присев на корточки, пират ударил шатенку по розовым щекам и это, как не странно, подействовало. Кряхтя что-то нечленораздельное, Анна, поморщившись, стала крутить головой из стороны в сторону. — Она меня достала, — плюнув в сторону, пират со всего размаху ударил девушку по щеке, в третий раз, отчего девичье тело содрогнулось, а глаза моментально распахнулись. Не понимая, что происходит, Анна вжалась в палку, к которой была привязана все это время. Её сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Взгляд бешено носился по присутствующим. — Капитан, на горизонте показался корабль! — выкрикнул молодой пират, что стоял на небольшом пригорке, смотря в морскую даль. — Отлично, — улыбаясь во все тридцать три золотых зуба, мужчина поднялся с места. — Во время мы её привели в чувство, да, Капитан? — А то! — гоготнув, пират закинул себе на плечо лопату и направился в сторону пальм. — В любом случае, мы бы получили Воробья, даже если бы девчонка умерла.***
— Босс, прямо по курсу остров! — смотря в подзорную трубу выкрикнул Пинтел. — Ты уверена, что она там? — с долей недоверия тихо поинтересовался Барбосса, смотря на тот самый остров. — Ты в очередной раз сомневаешься в моих способностях? — улыбаясь, поинтересовалась чернокожая женщина. Кинув подозрительный взгляд на стоящую рядом Дальму, мужчина промолчал и как раз во время: внезапно появившийся Джек нарушил всю идиллию. — Итак, как идут наши дела? — приобняв за плечи пирата и ведьму, Воробей протиснулся вперед, тем самым стоя точно посередине. Злостно прорычав, Барбосса сбросил чужую руку со своего плеча и поспешил покинуть капитанский мостик. — Чего это он? — искренне удивившись, Джек проследовал взглядом за удалившимся пиратом. — Его сердце не знает покоя с тех пор, как она пропала, — перестав улыбаться, ведьма с долей беспокойства уставилась на приближающийся остров. — Ох, я тебя умоляю, милочка, — убрав руку с плеча, Воробей облокотился спиной о деревянные перила. В руке у пирата был открытый ром, который так и норовил вылиться наружу. — Барбосса - злой пират, который топил судна одно за другим, держал в страхе множественные порта и отобрал мою Жемчужину. Разве, он может о ком-то переживать? — Он такой же живой человек, как и мы с тобой. Пусть он и прячет свои чувства глубоко внутри, но своё сердце не обманешь, — повернувшись к своему собеседнику, Тиа Дальма улыбнулась. — Как и меня.