*****
Утро было прозрачным и солнечным, уже почти по-осеннему бодрящим, звонким, малиновым по краям. В любых других обстоятельствах он, вообще-то будучи жаворонком, откровенно бы наслаждался. Но это конкретное утро так же откровенно не задалось. Технически, оно не задалось ещё с вечера, который, вообще-то будучи совершенно отвратительным, целиком состоял из неконтролируемого потока неоплаченных счетов, требующих-ответа-вот-прямо-вчера электронных писем и непонятно откуда взявшихся бессмысленных претензий агента предполагаемой звезды предполагаемого фильма. Потом этот совершенно отвратительный вечер со скрипом перетёк в не менее отвратительную, полную «установления деловых контактов», то есть натянутых шуток, неестественных улыбок и абсурдно дорого бухла невыносимо долгую ночь. И вот теперь утро истерически металось между отметками «дай мне шанс» и «полный пиздец». Даже хрипловатый голос флегматично матерящегося ассистента не столько удручал, сколько плыл в динамике мобильного телефона медитативными волнами, плавно покачивая, устало цепляющийся за черепную коробку мозг. Вообще, Джереми ругался по делу. Наверное. По-хорошему, стоило бы сосредоточиться. Хотя бы из уважения. Но. Кофе. Слава Богу, Джереми прямо сейчас в большей степени хотел быть выслушанным, чем полезным. Поэтому, кофе. Обжигающе горячий американо с дополнительным шотом эспрессо и пугающим количеством сахара. Надежда, как известно, живучая падла, а призрачная надежда в этом отношении хуже любой другой. Очередь двигалась с примерной скоростью китайской пытки водой, и вот уже деревянная девица с неподвижными зрачками размашисто написала на стаканчике его имя, чтобы передать заказ баристе и ещё через две с половиной стандартные минуты выдать на руки картонный Грааль. Определенно стоило расплатиться картой. Определенно не стоило придерживать телефон плечом, отсчитывая мелочь. Определенно стоило смотреть под ноги, проталкиваясь к выходу. И, блядь, определенно не стоило опрокидывать ебучий кофе на исписанные мелким почерком листы блокнота сидевшего за угловым столиком красавчика. Крис не смог бы точно сказать, когда и зачем успел заметить, что парень действительно чертовски хорош собой. Но красавчик, надо отдать ему должное, среагировал мгновенно, стремительным, однако лишенным всякой суеты, движением выходя из зоны поражения. Впрочем, блокноту это помочь уже не могло. — Ох, ебать меня, — Крис неверяще дважды хлопнул ресницами, автоматически сбросил вызов, и даже попытался отступить на шаг назад, но толпа за его спиной придерживалась иного мнения. — В любое удобное нам обоим время, — в негромком голосе отчётливо слышались морская соль и тщательно выверенная доза сарказма. — Прошу прощения, — Крис решил, что ему послышалось, но всё-таки поднял глаза и упёрся взглядом в скептически вздёрнутую бровь. — Вы только что уничтожили мою работу. — тонкие, длинные пальцы методично раскладывали по столу салфетки, ликвидируя последствия локальной кофейной катастрофы, — Не думаю, что мне нужны извинения. Я хочу компенсации, — ответный взгляд светлых, дымчатых, оттененных темными ресницами глаз оказался неожиданно спокойным и ожидаемо насмешливым. И оценивающим. На секунду подумалось, что именно так смотрят в зубы дарёному коню. На секунду подумалось, что его беззастенчиво клеят вот прямо здесь и сейчас, посреди переполненного Старбакса, ранним утром понедельника. В голове что-то ощутимо щелкнуло, а затем щелкнуло ещё раз, но так и не включилось. — Например? — вопрос задался сам собой, пока так и не проснувшийся, измученный мозг пытался хоть как-нибудь уже оценить ситуацию. Красавчик пожал плечами, оборвал себя на середине движения, и качнулся вперёд, опираясь правой рукой о столешницу и сокращая дистанцию до почти интимной. — Время. Вдохновение. Что-то полезное. Личное, — теперь нечеловеческие глаза смотрели выжидающе. Не то, что бы с вызовом, скорее с ленивым практическим интересом. Так гроссмейстер смотрит на потуги школьника, разыгрывая мат в три хода и уже сделав первые два. На секунду опять подумалось. Но как-то с трудом. Крис оторвался от лица собеседника. Рассеянно огляделся вокруг. Оценил загруженность заведения. Навел резкость. Оценил темные, заправленные за ухо волосы. Оценил черный блейзер с подвернутыми рукавами. Выразительные запястья. Темно-голубой кашемировый шарф. Экстремально узкие белые джинсы. Бесконечные ноги тоже оценил. — Я понял. Пройдемся? — парень молча кивнул, подхватил рюкзак и двинулся следом за Крисом, отставая ровно на полшага. Крис почему-то решил, что он улыбается. И даже обернулся через плечо, чтобы проверить свою догадку. И точно: мягкая, загадочная улыбка приподнимала уголки его губ. Что-то ещё раз ощутимо щелкнуло. Только уже не в голове.*****
Направление, кажется, выбрало себя само, узкая, идущая немного под уклон, улочка вынуждала двигаться практически в ногу, периодически сталкиваясь локтями. И это в целом было чертовски странно. Но хорошо. И всё-таки странно, прямо как падение в кроличью нору. Через пять минут тишины Крис засунул руки в карманы, хмыкнул и скосил глаза вправо. — Можно, прежде чем мы начнем, я всё-таки задам вопрос? — спросить что-нибудь показалось правильным, учитывая, что сам он уже, вроде бы, согласился на что угодно. — Даже два, — парень достал пачку сигарет и, дождавшись утвердительного кивка, щёлкнул зажигалкой. В воздухе поплыл аромат вишнёвого табака. Крис тоже немного поплыл, прикинул открывающиеся перспективы, поразился про себя беспрецедентной щедрости и решился. — Откуда ты? У тебя забавный акцент, — акцент вообще-то не был забавным. Не то слово. Тягучие гласные, четкое «о», мягкое потрескивание глухих согласных, округлое «п» и едва заметные вибрации звонких. Дым и бархат. Совсем не то слово. — Тактичный, да? Это у тебя забавный акцент, а у меня очевидно отвратительное восточно-европейское произношение, — парень выделил интонацией обращение, показывая, что заметил этот ненавязчивый, как удар кувалдой, переход на «ты», но не возразил. — Самокритичный, да? — Крис вернул шпильку и ухмыльнулся. — Так чего именно ты хочешь? — Историю, — собеседник прищурил глаза, затянулся особенно глубоко и выпустил дым из лёгких куда-то вверх, слегка запрокидывая голову. — Ох, — на минуту Крису показалось, что он всё-таки нарвался на журналиста. Как если бы тот сидел в засаде и ждал наивного и доверчивого его. Ну или целенаправленно заманивал в заранее расставленные в стратегических местах силки. Но зрительная память откровенно намекала, что одежда, выбранная сегодня объектом анализа, не оставляла простора ни для чего такого в стратегических местах. А на память он никогда не жаловался. И сейчас не жаловался. Крис внутренне закатил глаза, и через минуту был непоколебимо уверен, что даже если он и прав в своих подозрениях, это совершенно нихрена не меняет. В конце концов, его ни о чем таком пока не спрашивали, лишь мягко подводили к чему-то, о чём он ещё не имел понятия, а любопытно уже было ужасно. Солнце мягко лилось сквозь утреннюю сырость, окрашивая верхушки домов жидким призрачным золотом, окутывая зелёные ещё деревья предчувствием близкой осени. Крис потянул носом вкусный, плотный воздух и вдруг осознал, что остановился и практически уткнулся в чужой шарф. Темно-голубой кашемир безмолвно хранил свои тайны. И тайны своего хозяина. Крис вдохнул ещё раз и услышал над ухом тихий, искренний смех. Стоило бы смутиться. Почувствовать себя неловко. Извиниться. И извиниться ещё раз. Но складывалось ощущение, что лимит неловкостей и извинений на сегодня выбран до упора. А вот лимит глупостей ещё не совсем. Он легко коснулся тонкой, шелковистой на ощупь ткани и перебрал пальцами бахрому. — Запах, — Крис распрямился и описал кистью руки абстрактный жест, — не могу понять. — Если тебе нравится, можешь так и сказать, — его спутник продолжал улыбаться углом рта и смотреть своими невозможными глазами в какие-то такие глубины, о существовании которых у себя Крис до этого момента не особо подозревал. — Очень нравится, — не стал отнекиваться Крис. — Что это? — Всего понемногу. Сейчас в основном табак. Вообще — в основном тимьян. Немного аниса и имбиря. Но мы, кажется, отвлеклись, ты обещал мне историю, — и это в каком-то смысле не была неправда.Так, лёгкая манипуляция объективной реальностью. — Не обещал, — всё-таки возразил Крис. Потому что мог. И ещё потому, что технически действительно не обещал. И это опять же нихрена не меняло. — Хорошо, ты должен мне историю, — и вот это уже был во всех смыслах неоспоримый факт. Партия, бездарно проигранная ещё до начала. — О чём? — вообще, он мог бы порассказать всякого. Ну, то есть всякого как раз не мог, но зато мог практически всё, потому что был из тех хороших парней, которым, волею судьбы, совершенно нечего скрывать. — О любви? — предположил обладатель невероятных ног и темно-голубого шарфа. — Или об её отсутствии, потому что все истории, которым стоит быть рассказанными и услышанными, так или иначе, об этом. — То есть, ты хочешь от меня личную, вдохновляющую историю. О любви, — это вообще предполагался вопрос, но интонация получилась слишком ровной, совершенно не вопросительной. Потому что Крис задумался. Все его реальные романтические отношения не то, что бы были не очень, но изрядно напоминали список дел на выходные. Такой, с пунктами, включающими прогулку с собакой, стирку и обязательную поездку в супермаркет за продуктами на неделю. Все его романтические фантазии… Прямо сейчас в голову упорно лезли навязчивые мысли о зачарованных лесах, волшебных феях и почему-то гребанных единорогах. Прямо сейчас все его романтические фантазии пахли табаком и чабрецом. Горьковатой степной травой, морской солью и немного вишней. — Да. Не бойся, я никому не расскажу, — тонкие пальцы коснулись рукава куртки, обхватили запястье, скользнули вниз и переплелись с пальцами Криса. — Может быть, напишу ещё одну книгу. Видимо, всё-таки не журналист, подумал Крис. Город стремительно просыпался, солнце поднималось выше, испаряя остатки влажной взвеси в постепенно прогревающемся воздухе. Утро восстанавливало свою, казавшуюся уже безнадежно испорченной, репутацию и уже практически восстановило. Стекла витрин на другой стороне улицы отражали трепещущие, медовые блики, немногочисленных пешеходов и редкие ещё машины. Где-то раздавался велосипедный звонок. Крис сжал прохладные, сухие пальцы волшебного создания в своей широкой, теплой ладони. Скользнул выше, обхватил запястье и потянул, разворачивая к себе лицом. Расстояние сокращалось покадрово, как в замедленной съёмке и так же неотвратимо. Сопротивление воздуха отсчитывало каждый дюйм. Когда остался один, Крис выдохнул последнюю связанную мысль. — Романтическая история, значит. Личная, — качнулся вперёд, и легко прихватил зубами яркую нижнюю губу напротив. И наступила тишина. Подкралась, ласково толкнулась в солнечное сплетение. И наступила сразу вообще на всё. Город плавно отступил куда-то на периферию сознания вместе со всеми отголосками вчерашних и даже сегодняшних недоразумений. Чужой язык медленно обвёл кромку его верхних зубов и толкнулся внутрь рта, продлевая и углубляя первое касание, перехватывая инициативу, которая на самом деле с самого начала ему не принадлежала, обещая больше. Не прямо сейчас. Но определенно больше. Бесконечное разнообразие вероятностей. Изнутри мягко поднялась всеобъемлющая волна тепла, прокатилась по спине и свернулась в середине груди. — Отличная история. Мне нравится, — фыркнуло волшебное создание в поцелуй. — Мне жаль твои заметки, — прошептал в чужие губы Крис, ближе прижимаясь лбом к чужому лбу, поглаживая большим пальцем чужую скулу. — Не-а, нихрена тебе не жаль, — неожиданно сильные, уверенные руки слегка встряхнули его за лацканы куртки и так и не отпустили. — Не жаль, — эхом отозвался Крис. — Не жаль.