Держись...

Я уйду в темноту ваших слов и дворов И поломанных душ маскарад. И крадуших луну полуночных воров На пути неизвестных преград. Черно-синей страной здесь больных миражей Темной ночью иду в никуда. Это сильная боль истоскованных дум Не уйдет от меня никогда. Мокрый серый асфальт. Так всегда Под ногами молчит. Так легко Осень песню свою начала А до лета опять далеко.

Иногда, особенно в те мгновения, когда ответственность за жизни сотен бойцов ложится на плечи одной, совсем юной девочки, с трудом несущей груз звания генерала-джедая вот уже больше полугода, в воздухе словно повисает тяжёлая гнетущая тишина, не прерываемая ни единым словом, болезненно гудящая в глубине излишне восприимчивых как к звуку, так и к его отсутствию, монтраллов. Она не только давит, мучительно раздражает, вынуждая судорожно искать любого, хоть самого бессмысленного собеседника, но и пугает, с диким, вырывающимся из-под контроля напряжением заставляет метаться по собственному сознанию в поиске долгожданного успокоения, такого необходимого и неживого. А в одно мгновение, когда в воздухе, напряжённом почти до точки конденсации, тишину разрывает тихий звон коммуникатора, спустя мгновение, замолкающий от лёгкого нажатия пальца. И низкий усталый голос капитана — её подчинённого сообщает о том, что флагман и корабли сопровождения прибыли к месту битвы. Туда, где будет потеряна ещё сотня пилотов, если не больше. Один миг, пролетевший в череде немедленных, до зубовного скрежета отработанных сборов восьми основных эскадрилий и пяти запасных, прервался лишь тогда, когда Асока, командовавшая каждым телодвижением любого из своих бойцов, в последний раз повторив указания на время битвы и оставив вместо себя Танцора — нового бойца-сержанта, выделывавшего немыслимые кульбиты как во время полётов, так и под несмолкаемым огнём противника, за что и был назван, очутилась в кабине собственного истребителя — машины нового поколения, созданной по чертежам её Небесного Парня в качестве последней дани уважения угасшему таланту. Но, не давая возможности слишком долго предаваться воспоминаниям, ожесточённый грохот битвы врывается внутрь маленького, просто крохотного, того самого белоснежного Звёздного разрушителя, прозванного так за ошеломительную для малютки-истребителя мощь, позволившую ему вместе со своим пилотом выстоять один на один против тяжёлого крейсера типа «Покоритель» — одного из опаснейших соперников даже для Звёздных разрушителей, что уже говорить об одном корабле, размер которого нельзя было ни под каким психотропным веществом сравнить с Венатором. Каждый клон — кроме Рекса и Танцора — до первого боя не верил в реальные возможности её истребителя, но и после мало кто менял своё мнение, уводя все рассуждения к возможностям джедаев, которые, якобы, могут удерживать в вакууме, посреди кипящей битвы одной лишь Силой, дающей по их мнению абсолютные, неограниченные способности, выстрелы орудий тяжёлого крейсера. Глупые. Не Сила здесь, а техника. Дроиды-стервятники, вылетевшие в одно мгновение из ангаров «Незримой длани», весьма ожидаемое открыли огонь в первую очередь по её кораблю, видимо, надеясь для начала избавиться от самого опасного из противников. К сожалению для них, мозгов у них не было. Потому-то дроиды и не сообразили, опираясь на опыт взорванных собратьев, что от «Камикадзе» стоит улепётывать со всех сил двигателя, а не пытаться расстрелять или, того дурнее, идти на таран. Многие беспрекословно выполняющие приказы «жестянки» полегли от подобной нелогичности, оставив в назидание лишь обгорелые клочья металла тому, что хоть когда-нибудь захочет атаковать Асоку Тано. Именно она, эта едва семнадцатилетняя девушка, вела в атаку свою эскадрилью, надеясь этой полубезумной попыткой захвата генерала Гривуса положить начало тому пути, что приведёт к полному окончанию Войн Клонов. Сам же калишец как всегда, словно сарлак, сидел на своём капитанском мостике, выжидая лишь момент, когда добыча сама свалится ему в рот. Он никогда не рисковал лишний раз своей жизнью, небезосновательно полагая, что нужна она только ему, ни Граф, ни его тайный учитель не сделают ни единого действия, чтобы спасти проигравшего Главнокомандующего, в одно мгновение найдя ему замену из десятков весьма одарённых претендентов. Увернувшись от трёх идущих подряд выстрелов, Асока резко затормозила, почувствовав надвигающуюся с левой стороны атаку, и тут же, поспешив на одно мгновение, мимо носа её истребителя пронеслась тёмно-серая протонная торпеда, не попавшая в цель и из-за этого умчавшаяся куда-то вдаль, надеясь хоть когда-нибудь попасть в цель, пусть и не в изначальную. Плевать на неё, новая опасность, меньшая по силе, но от этого не менее разрушительная — заряды десятков «стервятников», направленные точно в лобовое стекло белого истребителя. К сожалению, кто-то из бойцов, не обладающий большим опытом сражения вместе с новым типом кораблей, попал под шальной зелёный выстрел и грудой быстро плавящегося металла отлетел в сторону от сражения, став очередным раздражающим куски космического мусора, внутри которого находилось почти уничтоженное тело когда-то живого человека. Но не время жалеть, нужно сражаться за ещё живых, тех, у кого остался шанс нанести мощнейший удар по кораблю Гривуса, вынудив его либо позорно сбежать из захваченной системы, либо лично вступить в схватку, которая вполне, могла закончиться его поражением. И каждое было полезно Республике. Но не калишцу. Забыв даже о необходимости сообщения союзникам своих намерений, Асока, плотно сжав острые зубы, резко направила маленький кораблик вперёд — к огромному крейсеру, стремясь попасть точно в ангар звездолётов. — Генерал, какого ситха?! Напряжённый голос, часть которого сглушалась сложными фильтрами мандалорского шлема, влез в голову Асоки внезапно, неожиданно, непредсказуемо и порывисто. Точно так же, как и всегда, если в дело вступал Морт — официально несуществующий наёмник с Мандалора, за чьей маской самым наглым образом скрывался Энакин Скайуокер, объявленный погибшим более полугода назад. При всех бойцах он вынужденно играл хамоватого разнузданного наёмника, считающего своё мнение самым верным и правильным, свысока относящегося к любым званиям и готового сделать всё, что угодно за деньги. За исключением последнего всё было в характере Энакина, но в данный момент ему разрешили не только не прятать подобные черты характера, но и подпитывать их со всех сил, что привело к достаточно необычным последствиям. В самом начале, когда Совет — а именно подозрительно о чём-то задумавшийся магистр Кеноби, мрачно косящийся на углы магистр Винду и с хихиканьем нарезающий вокруг них круги магистр Йода — только придумал столь «изящный» вариант возвращения Скайуокера в строй в качестве найденного на Нижних уровнях весьма талантливого и лояльного к Республике — или её деньгам — наёмника, Энакин, решив закрепить у клонов впечатление о собственной безрассудности и наплевательском отношении к любым званиям, попал из-за этого в весьма двусмысленную ситуацию. В тот день весь легион собрали для чтения планов на ближайший месяц по поводу вероятных сражений, в которых им придётся участвовать. Все предположения строились на сложившейся тактике сепаратистов, замена которой потребует слишком много времени, которого у Конфедерации, теснимой Республиканской армией по большинству фронтов, просто нет. Морт, никогда не снимающий своего извечного чёрного шлема с эмблемой охотника за головами, как всегда пробрался в первый ряд, с самым отрешёным от всего сущего и сосредоточенным на докладе видом встав около Асоки, к тому моменту сменившей былое короткое красное платье на длинный и достаточно закрытый наряд, который всё же старалась не носить круглые сутки, оставаясь на флагмане только в брюках и необычной кофте, соединившей в себе элементы корсета и свободно облегающего тела балахона, чьи черты в большинстве своём проявились только в широких и достаточно длинных рукавах, юбку же она надевала лишь в случае крайней необходимости. Спустя несколько минут доклада, большая часть клонов, привыкших выполнять чёткие и понятные приказы командования, а не расплывчатые формулировки «Если они... Тогда мы... И если они... То мы...», окончательно перевели своё внимание на более интересные вещи, одной — вполне вероятно, что благодаря пагубному влиянию Морта через Силу — из которых являлись бёдра генерала Тано. Не секрет, что многие мужчины заглядывались на её фигуру, становящуюся всё более и более привлекательной с каждым годом, некоторые даже пытались знакомиться, намекали на дальнейшее продолжение, к счастью, собственных подчинённых ей за подобное пока убивать не приходилось. А Морта убить во-первых сложно, а во-вторых не хочется, в постели он, что уж говорить, прекрасен и бесподобен. Точно подкараулив тот миг, когда как можно больше солдатских глаз окажутся сосредоточенными точно на бёдрах девушки, Морт медленно, даже с некоторым изяществом приподнял руку и нежно, стараясь сделать это как можно более незаметным для неё, расположил ладонь в холодной металлической перчатке сначала на тонкой талии, а потом, спустя мгновение, опустил чуть ниже на аккуратную небольшую ягодицу и слегка сжал её, делая это слишком напоказ, слишком явно. Неудивительно, что Асока заметила и, как подобает настоящей тогруте, не оставила без внимания. Так же спокойно, не привлекая внимания пытающегося отнять у несчастного голодного нетопыря собственный план наступления магистра Винду, Асока отвела свою маленькую, лишённую всякого защиты ладонь на спину и исключительно нежно вцепилась в запястье, бесшумно выполнив болевой приём, ломающий лучевую и локтевую кости. Морт молча вздохнул и, выразительно мотнув согнутой под неестественным углом рукой перед бойцами, на ярком примере показывая, что будет с любым другим, кто попытается повторить этот безумный «подвиг», стараясь лишний раз не тревожить её, положил травмированную конечность на кобуру с таким же чёрным, как и весь его доспех, бластером. Самодовольно улыбнувшись накатившим воспоминаниям, Энакин — он же Морт — вновь со всех сил ударил по кнопке связи, возобновляя прерванный девушкой разговор. — Генерааал! Может быть, нечаянно. Может быть, специально. Вопль наёмника услышала вся эскадрилья и, так как многие ещё не привыкли к столь необычным отношениям среди высшего командного состава, разразилась гулом идентичных голосов, пытающихся объяснить несчастному Морту, у которого динамики были дополнительно расположены ещё в шлеме. А Асоку, к которой вопль и был направлен, ничуть это не взволновало. — Угнотики, за мной. Никто не понял, зачем, но в армии приказы не обсуждаются, а выполняются. Поэтому вся эскадрилья рванула вслед за белым и чёрным истребителями. Лента, состоящая из пятнадцати разношёрстных кораблей, протянулась почти на половину километра, удивляя и восхищая всех, кто ещё мог воспринимать красоту. Почти никого. В этом мире существует огромное количество несправедливостей, каждый день, каждую секунду кто-то страдает от неверно принятого решения, чужого или своего. Кто-то умирает, кто-то заболевает. А кто-то весьма хитрый и трусливый, сбежав с собственного флагмана, по неизвестной причине оставил его в трофей джедаям, не забрав более девяноста процентов личного состава, обслуживающего корабль. — Рекс, бери четырёх бойцов. Обследуйте левый отсек. Морт, столько же, на тебе правый отсек. Я пойду на мостик. Асока махнула рукой тем клонам, что остались с ней, и, почти незаметной улыбкой проводив наёмника, который сейчас — она была уверена — выставил вперёд зеркальный визор, чтобы ещё недолго понаблюдать за ней, быстро, ни прождав ни секунды дольше того времени, что было необходимо, махнула подчинённым рукой, быстро зашагав по коридору. Ни на мостике, ни где бы то ни было на корабле Гривуса не оказалось. Словно генерал, Главнокомандующий всей армии КНС, внезапно решил оставить свою, так сказать, резиденцию и умчался по неизмеримо важным делам, торопясь настолько, что дроиды, охраняющие капитанский мостик, пытались связаться пс ним по внутренней связи. Неудивительно, что ничего не вышло, и груда металлолома заполонила всё помещение. Спустя несколько минут, когда две другие группы наконец получили сигнал о сборе и воссоединились, вечный педант — особенно по сравнению с Асокой и Мортом — Рекс сразу же, не обращая внимания ни на что, принялся за изучение сигналов, исходящих с кораблям и принимаемых им. — Два входящих удалены. Исходящий удалён. Входящий удалён. Три входящих удалены. Монотонный голос Рекса, казалось, мог усыпить любого из окружающего. — О! На гиперпрыжок до Корусанта, а потом до Серенно топлива хватит тютелька в тютельку! А вот Морт не считал необходимым затруднять себя излишне скучными действиями и просто начал развлекаться, высчитывая, куда могли планировать отогнать «Незримую длань» после этого непонятного простоя. — Ты можешь хоть однажды сделать что-то полезное? Только генерал, как самая безумная и уважаемая им, могла сделать замечание Морту, по какой-то неизвестной причине питающему к ней очень тёплые чувства. Среди бойцов — тайно, конечно — ходили слухи о безответной влюблённости Морта, ради которой он и пошёл на службу в Великую Армию Республики. Удивительно, но никто из командного состава даже не пытался пресечь их, лишь безэмоционально сообщая «Нет, это чья-то несмешная шутка», что вызывало лишь новую волну сплетен и переговоров по самым тёмным углам. И лишь Рекс, бессовестно посмеиваясь в ладонь, делал совершенно спокойным тоном замечания солдатам, зная, как близко они подобрались к истине. Не знали рядовые лишь того, что самодовольный наёмник и любимый ими генерала, герой Войн Клонов — на самом деле одно и то же лицо. Вот и хорошо, что не знали. С их любовью к сплетням долго бы это в тайне не сохранилось. Многие клоны были не приспособлены к сложным мыслительным процессам и нудным, муторным действиям, лишь единицы — такие как Рекс, Вольф или Коуди — могли добиться большего, чем участь простого «пушечного мяса», как любили называть клонов не только наёмники, но и некоторые жители Галактики. Пилоты, сейчас играющие роль, чем-то сходную с ролью детектива, не смогли угнаться за командующими и лишь молча, уже не делая вид, что что-то просматривают, стояли посреди капитанского мостика, стараясь никому не мешать. Неприкаянные. Бедняжечки. Один из них — не самый худший, но и не самый лучший среди нового поступления — имеющий пока лишь номер KK-9237, несколько потревожил линию неподвижных собратьев, перемнувшись с ноги на ногу и присев на стоящий сзади голопроекторный стол. Как раз там лежал небольшой приёмник, за многие минуты так и не привлёкший внимания джедаев. Именно это движение, чья траектория удивительным образом пересекла точку расположения комлинка, привело к неожиданному падению маленького аппарата связи на пол. Ударившись о твёрдый дюрасталевый пол, крышка его с нежным, но раздражающим звуком зазвенела, чем привлекла внимание всех, кто находился в помещении. Боец, заметив, что что-то натворил, но так и не поняв, что именно, испуганно отпрыгнул в сторону, косясь на комлинк, словно на опаснейшего и смертельнейшего паука из джунглей Харуун-Кэла. — Это не я! Не успел трясущийся КК-9237 договорить, как из проектора выявились бледно-голубые лучи света, постепенно собравшиеся в фигуру невысокого мужчины, облачённого в длинный, скрывающий всю фигуру хозяина, плащ. Сперва, видимо дождавшись приветствия своего собеседника, он недовольно приподнял запрятанную в тёмно-красную перчатку ладонь. — Генерал, ваша помощь немедленно требуется на Корусанте. Несколько секунд фигура не двигалась, кто-то, не обременённый внимательностью, мог подумать, что голограмма остановилась, но в одно мгновение, молниеносно выбросив вперёд ладонь, некто яростно зашипел. Слова Гривуса ему очень и очень не понравились. — Немедленно! Вылетайте не позже, чем через двадцать восемь стандартных минут! На этом весьма непонятном моменте мужчина растворился, оставив вместо себя атмосферу постепенно сгущающегося понимания собственного бессилия перед неизведанной атакой на планету-столицу. Никто не произносил ни слова, чувствуя, как страх, панический ужас постепенно завладевал каждой душой, сковывая движения и лишая разумных идей, что могли бы если не предотвратить, то преуменьшить опасность, грозящую правительству Республики. Только одна весьма безалаберная личность, не придав большего, чем требовалось для логической оценки ситуации, внимания записи, удивлённо оглядевшись, вернулась к значительно более интересной панели управления, продолжив летать по ней руками, набирая очередную очень мудрёную и очень безумную комбинацию. Мгновение спустя, лишь только Асока, нахмурившись, шагнула к наёмнику, темнота бескрайнего космоса внезапно осветилась светом миллиардов звёзд, слившихся в множество белоснежных полос. Для крейсера, чей вес и искусственная гравитация успешно противодействовали любой тряске, самый обычный — так, ещё и правильно запрограммированый — прыжок ничуть не мог потревожить личный состав, но ноги их от испуга подкосились абсолютно синхронно. — Морт! И смысл так нервничать? Наёмник в непонимании обернулся, с исключительным удивлением смотря на «слегка» разъярённую Асоку, медленно приближающуюся к нему. — Что?! Я гиперпрыжок на Корусант запрограмировал... Бескрайняя синь космоса над вечно неспящей планетой в этот день разукрасилась не только однотонными сигнальными огнями республиканских кораблей, но и сотнями тысяч разлетающихся в разные стороны алых и зелёных выстрелов противоборствующих сторон. Бесконечный гул орудий, грохот разбивающихся на куски оплавленной дюрастали истребителей как Республики, так и Конфедерации. А посреди этого упорядоченного безумия, словно недвижимая крепость, возвышалась Незримая длань — флагман Сепаратистов, находящийся под командованием одного из опаснейших бойцов — Кимаена джай Шилала, известного под именем генерал Гривус. Мало кто знал что-то о прошлом калишца, но непреложной истиной было то, что он всей душой ненавидел джедаев. И уничтожал при любой возможности. Но он, как и никто другой, не думал, что на его собственном корабле, заполненном его же дроидами, может находиться пара весьма безумных джедаев и небольшой, но достаточно опытных отряд клонов. Именно поэтому ни дроиды, ни клоны, которые очень удивились внезапному появлению корабля-двойника, не стали обстреливать прибывшего, выжидая действий, которые тот предпримет. Но двойник лишь застыл, подобно своему оригиналу, не шевелясь, не изменяя своего положения. Только маленький, по сравнению со всем флагманом, шаттл вылетел из ангара, направившись к своей цели. Резкий голос Морта нельзя было перепутать ни с чьим другим. Только у него в моменты особого напряжения, когда все умственные и физические способности направлены на сохранение контроля над ситуацией, проявлялись нотки нетерпения и категоричности, так незнакомые по мирной, обыденной жизни. Именно тогда, когда необходимо чётко, кратко сформулировать приказ бойцам, чтобы заранее отмести все вероятные варианты развития событий, когда клоны поняли указание не так, как имел в виду Морт. — Не разделяемся. Проходим левое крыло, после соединяемся с группой генерала Тано на мостике. Смотрите по сторонам, Дуку или Гривус могут быть где угодно. Быстро кивнув, солдаты элитного 501-го легиона рассыпались в стороны и, не оставляя без наблюдения ни один поворот, двинулись вперёд за командиром. Золотисто-алые капли расплавленного металла разлетались в разные стороны от сражающихся фехтовальщиков, чьи натужно потрескивающие мечи раз за разом встречались над головами противников. И если Граф — признанный мастер стиля Макаши — действовал элегантно, изящно отбивал каждую атаку, успевая при этом провести свою, становящуюся заметной только в тот момент, когда уклониться становится почти невозможно, то Оби-Ван, видимо, вспомнил прошлое, выпустив весь юношеский запал Атару, спрятанный много лет назад после потери и учителя, и уверенности в собственных силах. Магистр словно сломал все свои внутренние барьеры, наконец разрешив себе атаковать, бороться, жить. Грохот орудий заглушал всё вокруг. Ни топот железных лап Гривуса, отплясывающего за энергетической перегородкой танец людоедов из племени Мумбо Юмбо, ни громкое чихание Рекса, у которого внезапно проявилась аллергия на ситхов, ни весьма нецензурные вопли Морта, летящего попой вверх в сторону джедая и сепаратиста, не могли оторвать их от такой интересной схватки. Или... Последнее смогло. Прокувыркавшись по всему залу, бедняга наёмник наконец остановился, затормозив о что-то мягкое и не очень устойчивое. Таковым оно было потому, что было весьма удивлённым от подобной наглости Графом, на чьи ноги и приземлился юноша. Успокоенно выдохнув, он, расслабившись, сел поудобнее, но, всё же решив проверить, что ему так помогло, немного повернул голову в надежде удостовериться, что это всего-навсего часть корабля: стена, или люк, или какая-нибудь часть включенного дроида. Хотя в некотором настроении Графа действительно можно назвать дроидом. Очень большим, очень седым, очень бородатым, очень злым и очень самоуверенным дроидом. А в данный момент и очень разъярённым от подобной наглости. Морт тихо пискнул нечто извинительное и попытался, пятясь, словно весенний кашибанин, уползти куда-то в сторону. Что также не удалось. На этот раз по причине бегущего, подпрыгивающего от счастья и рук Винду Канцлера Палпатина. — Энакин! Мальчик мой! Ты ожил, чтобы победить презренного сепаратиста и спасти меня! Лицо уважаемого политика светилось неподдельной радостью, будто бы внезапно он узнал не о том, что один из его протеже в Ордене Джедаев оказался жив, а, как минимум, что больше ни один житель Галактики не желает воевать, а все бывшие преступники внезапно решили сдаться на милость правосудия. Но как Палпатин узнал в мандалорце, чьё лицо скрыто за чёрным шлемом, объявленного мёртвым джедая? Только Сила могла подсказать, но... правды никто и никогда не узнает, ведь, пробегая мимо энергетической шахты, Канцлер резко взмахнул руками и, проскользив несколько метров на подошвах своих сшитых из дорогой кожи сапог, в одно мгновение перевалился через ограждение, напоследок огласив весь флагман истошным воплем. — Энаки-и-ин!!! — Maledicant illum, puer! Inprobus rara! Сила же в лице пожилого, но вполне энергичного Графа тихо выругалась на неизвестном широкому кругу лиц древнеситхском наречии. И лишь немногие, к которым относились наиболее мудрые джедаи — те, кто изучал на занятиях магистра Сеййо мёртвые и живые языки, а не фехтовал под столом с товарищем — прекрасно поняли, что сказал Дуку. Но совершенно не поняли, что это означает. А после Сила добавила, задумчиво покосившись на разношерстное окружение. — Нашёлся, Лорд Ситхов... Никто — ни ошарашенно сжимающая в руках мечи Асока, ни удивлённо уставившийся на кажущегося излишне большим Графа Морт, ни всё ещё яростно пофыркивающий Оби-Ван, ни, тем более, бедолага Мейс, переводящий безумный взгляд то на Графа, то на конфетный фантик, ещё волнующийся на воздухе из-за ног невнимательного Палпатина — не заметил, как от стены отделился ещё один свидетель столь необычных событий. Глава всего Ордена Джедаев, личность, имеющая самую противоречащую своему духу внешность, Магистр Йода тихо вылез из-за спины Гривуса, вот уже несколько секунд вертящего в непонимании головой, и, нежно похлопав его по металлической лапе, двинулся вперёд. Уже подойдя к пожилому Графу, он вытащил из поясной сумки несколько конфет в яркой обёртке и, прицельно метнув несколько штук в рот Кеноби, широко улыбнулся. — Ну, мальчик мой, рассказывай! В бескрайней тишине тёмного, густого космоса, простиравшейся на многие миллиарды парсеков, скорбным колоколом звучал холодный и лишённый всяких эмоций голос Оби-Вана Кеноби, выдвинутого Высшим Советом Джедаев на пост пресс-атташе Ордена. В каждом уголке Галактики — и на высших уровнях планеты-города Корусанта, и в бедной лавке торговца на Татуине — везде слышали мудрого магистра-джедая, сообщающего о поистине невероятном событии — окончании опустошительной войны между Республикой и Конфедерацией Независимых Систем. Но вместе с этим узнали они и том, что джедаи — миротворцы и хранители порядка в Галактике — решили взять в свои руки не только устранение локальных конфликтов планетарного масштаба, но и управление Сенатом, погрязишим по их мнению в коррупции и бюрократии. Столь неожиданное заявление по какой-то неизвестной широкому кругу лиц причине не встретило противников среди сенаторов. Наибольшее удивление вызвала последняя фраза, испугавшая многих простых жителей Галактики, не знающих, как это решение повлияет на них в будущем. — Мы не нужны этому миру как джедаи. Так, будем же нужными — не теми, кем были. Где-то в глубине Храма Джедаев, обнимая, казалось, давно потерянного учителя, высокий седой мужчина едва сдерживал безудержно выступающие на поверхность глаз слёзы. В памяти непрошенно вставали сотни, если не тысячи картин из его прошлого. Из его прошлой жизни. — Спасибо, что верили, мастер. Спасибо, что поверили.