Вдали от звёзд

      У маленькой русалочки в груди билось маленькое человеческое сердечко. Хрупкое-хрупкое — такое разбить вовсе не сложно. Но… думала ли она об этом? Ничуть! Даже не подозревала, в какую опасность попала, в какие сети угодила. Не знала, как об осколки пораниться больно. Больно, мучительно больно…       Ариэль, милая безрассудная Ариэль была… влюблена.       Себе в том ясного отчета она по-прежнему не отдавала. «Любовь» — неизведанное, страшное, не осмелилась бы принцесса даже вслух произнести это слово, какой бы отважной она ни была. Но оно так манило, оно очаровывало, оно еще больше запутывало в своих сетях… Что ж, не думая о будущем, невинно опуская глаза, когда строго-строго отчитывала безупречная Аттина за беспечность, какой у истинной принцессы и быть не должно; улыбаясь опасностям в лицо, Ариэль упорно ломала стены запретов — одну за другой.       «Наверное, я уже стала преступницей», — с каким-то необъяснимым сладким удовольствием произносила Ариэль — в своих мыслях, разумеется. Это ведь тайна, страшная тайна, которую ни в коем случае нельзя никому открывать. Ни Флаундеру — он, трусишка, перепугается тотчас же и, безусловно, наделает глупостей (а уж с этим и сама Ариэль справлялась неплохо), ни Себастьяну — он-то точно устроит такой переполох, что о приключениях младшей дочери правителя Атлантики узнают все, в том числе и сам Тритон. А уж если отец узнает… тут даже при помощи своей богатой фантазии Ариэль представить не сможет, какое наказание будет ее ждать. Нет-нет-нет, исключено. Никто не должен ни о чем знать.       «А вот, к примеру, Скаттл? Он ведь моего человека видел — пусть только однажды, но все равно…»       Это было, конечно, глупо, но почему-то стеснялась Ариэль называть «своего человека» по имени. Как будто мог какой-нибудь неведомый враг подкрасться незамеченным, проникнуть в сознание и выудить оттуда заветное имя. И вот тогда-то придет погибель морского волчонка.       Назвать свободолюбивого юношу своим тоже было… по крайней мере опрометчиво. К тому же повода он не давал — в минуты недолгих встреч порой держался и вовсе чуть ли не равнодушно. Русалочку это задевало… задевало, но не ранило. Да, обидно, что не считает тебя чудом гость из другого мира. Особенно если ты в любом человеческом пришельце видишь самое прекрасное существо на свете.       «А ведь если по-честному… не в любом. Только в нем. Кто знает, какие из себя остальные люди. Он о людях не рассказывает совсем, сколько ни проси. Зато говорит о звездах… о чужих мирах… Словно рассказывает сказки, красивые, чудесные сказки о далеких планетах… “       Ариэль этими сказками бесконечно очарована и верить в них готова от первого и до последнего слова.        — И это все — правда? — восхищенно спрашивала она.       А ее человек, ее звездный мальчик чуть хмурился и с горящей гордостью в голубых глазах смело заявлял:        — Правда. Клянусь честью.       Ариэль бы и не подумала, что он врет. Она слышала в его голосе ту самую истину.       Бесконечно храбрый, невероятный. Собственные приключения казались детской забавой. Подумаешь, пару раз сбежала из дому. («Хотя, конечно, не пару раз… но что поделать, наверное, я безнадежна».) Он же покорял мир, искал сокровища — самые настоящие, а не какие-нибудь сверкающие безделушки, которые можно было отыскать на затонувших кораблях. И не просто искал — нашел же. Сокровища тысячи миров…       Он рассекал просторы звездного неба, стоя на носу самого фантастического корабля, что не был похож на затонувших дряхлых уродцев. Корабль-красавец с сияющими парусами — на солнце горят золотом. Корабль стремительный и неустрашимый.        — А ты? Ты был его капитаном, да?       Едва заметно он улыбался, краснея до корней волос.        — Мне до капитана еще расти и расти. Когда-нибудь стану. А тогда… тогда я был мальчишкой, юнгой, которого заставляли драить до блеска палубу «Наследия». Надежды и мечты пошли прахом.       О том, что такое «драить палубу» и кто такой юнга, Ариэль не спрашивала. Вдруг обидится? Не хотелось бы показаться дурочкой. В конце концов она принцесса. Вести себя надо достойно. Впрочем, благополучно она оставляла в тайне свой титул. Космоплаватель (сложное, красивое слово) вряд ли бы стал откровенничать с особой королевских кровей. Пусть она будет для него всего лишь рыжей девчонкой с рыбьим хвостом. Зато он, не стесняясь, поведает ей о своих странствиях. О сражениях с пиратами.       О киборге… что бы это слово ни значило.       Юный космоплаватель закусывает губу. В ответ на заинтересованный взгляд голубых глаз русалочки, запинаясь, произносит: «Это… об этом рассказывать нечего».       Ариэль была готова принять и сохранить любой его секрет. А он молчал, замыкался. Значит, так надо.       За тихую светлую грусть в мальчишеских глазах, за все эти недосказанности, недомолвки и за самые лучшие сказки, каких не прочесть ни в одной книге, она и любила его.       Но знал ли об этом он?