Перекресток

Катя, держа в одной руке ладошку дочки, а в другой тяжелый чемодан с оставшимися вещами, стояла под дверью с облупившейся краской, нерешительно глядя на висящие перед ней три звонка. Листочки с фамилиями напротив двух звонков стёрлись за эти пару лет, а третий все также отсутствовал, но женщина точно знала, на какой ей надо жать, но почему-то никак не могла решиться. Екатерина окончательно «пришла в себя» через пару дней после приезда на аэродром под Миллерово. Она просто смирилась со всем: со смертями, со своим одиночеством. Просто приняла все это. Она знала, что делу слезами не поможешь — раз уж так вышло, что она вновь осталась одна, то должна сделать все, чтобы самостоятельно вырастить Настю. Долго оставаться у Валентины Сергеевны она не могла — работы для неё толком не было, а просто так висеть грузом у женщины она не могла. Совесть не позволяла. Да и к тому же, хоть какая-нибудь работа могла отвлечь от невесёлых мыслей ненадолго, а так, сидя в четырёх стенах, Катя лишь постоянно нагоняла на себя грусть и начинала жалеть саму себя. А надо было работать, надо было двигаться дальше, ведь у неё ещё была ее Настя, ее маленькая Настенька, о которой она должна была заботиться. Поэтому, спустя почти две недели жизни в доме Валентины Сергеевны, Катя собрала свои вещи и двинулась в путь. Она не знала, куда ей идти и что делать — у неё не было ни угла своего, ни места, где бы ее ждали. Денег тоже почти не осталось. Поэтому выбор был не особо большим — Екатерина направилась в Ростов. Она не знала, что ждёт ее там, но надеялась, что ей сможет помочь Оксана. Во всяком случае, она очень надеялась на это — от подруги уже давно не было никаких вестей. В Ростов она с дочкой прибыли вечером. Катя не узнавала город — после двух оккупаций он сильно изменился. Видя множество разрушенных зданий, она молилась, чтобы нужный ей дом на углу Садовой стоял на месте, и в нужной квартире были нужные ей люди. Проходя мимо очередного дома, от которого мало что осталось, женщина пожалела, что не написала Оксана до отъезда из Миллерово. Что-то подсказывало ей сейчас, что они приехали сюда зря. Пропуская машину на перекрестке возле дома Мальцевой, Екатерина думала о том, что еще не поздно развернуться и уйти — чем ближе она подбиралась к дому своей старой подруги, тем меньше оставалось в ней уверенности. Но идти больше было некуда, поэтому, собрав остатки своей решительности, стала переходить перекресток. И вот сейчас, стоя возле знакомой двери, Катя наконец решилась нажать на сохранившуюся кнопку звонка, напротив которого с трудом можно было разглядеть фамилию «Мальцева» на листке. Неприятный, чуть трескучий звук резко прорезал тишину, заставив женщину вздрогнуть. Но никто не открывал. Екатерина снова требовательно нажала на кнопку звонка, все ещё надеясь, что Оксана откроет ей дверь. Дышать ей было трудно, будто бы горло сдавило железным обручем. Тишина давила на уши. В тот момент, когда она уже совсем отчаялась, из квартиры послышался тихий, едва слышный шелест шагов. Услышав, как кто-то ключом ковыряет в замке, Катя вздрогнула — Оксана все же здесь. Она не верила своему счастью… Дверь открылась, и женщина побледнела, увидев того, кто стоял перед ней, и непроизвольно сильнее сжала руку дочери. Хотелось расплакаться от обиды прямо здесь, но Катя старалась держать себя в руках. — Вы? — нарушил тишину подъезда негромкий, чуть хрипловатый мужской голос. — Здравствуйте… — Где Оксана? — перебила его Катя, глядя мужчине прямо в глаза. Александр же спокойно смотрел на неё своими темно-голубыми глазами, и на лице его, казалось, не было ни единой эмоции. Будто бы он вовсе не удивлен такому внезапному появлению своей старой знакомой. — Может, пройдёте?.. — Где Оксана? — настойчиво повторила свой вопрос женщина. — Уехала куда-то ещё перед второй оккупацией. Куда — не знаю. Катя закрыла глаза. Только что все ее надежды рухнули. Всё было зря. И что ей теперь делать? Куда идти? Денег осталось совсем чуть-чуть, с трудом хватит на пару дней. У неё больше нет знакомых в этом городе. — Извините за беспокойство, — открыв глаза, почти шепотом произнесла она. — Мы пойдём… — Она оставила ключ от комнаты, — быстро проговорил Демидов. — Можете остаться. Катя в нерешительности замерла на месте. Возможно, в любое другое время, будь она в совершенно другой ситуации, она бы тут же вежливо отказалась и сразу же ушла куда подальше. Но глядя на уставшую Настю, она сомневалась, что сможет сделать так же сейчас. — Но… — Я настаиваю, — твёрдо сказал он. — Уже поздно, нечего вам бродить по городу с ребенком. — Видя, что женщина все ещё сомневается, добавил: — Хотя бы переночуйте, а завтра можете спокойно уйти, куда захотите. Сделайте это хотя бы ради неё, — и кивнул в сторону Насти. Екатерина, вздохнув, кивнула. Это решение далось ей с трудом, но ради Насти она готова была поступиться своими принципами и остаться здесь. Но только на одну ночь — пусть ребёнок отдохнёт. Завтра они уйдут. Александр помог ей донести вещи до комнаты и, открыв ключом дверь, впустил их в комнату Оксаны. Обведя взглядом помещение, Катя поняла, что здесь давно никого не было. В комнате не было никаких вещей, кроме пустого шкафа, небольшой тумбочки у окна и железной кровати, на которой не было матраса. Радовало, что несмотря на то, что комната пустовала все это время, в ней было достаточно тепло. — А где?.. — оставив чемодан у двери и принеся из другой комнаты свернутый в рулон матрас, начал спрашивать мужчина. — Умер, — не дав закончить ему предложение, резко ответила Катя. Разговаривать с ним о своих детях ей совершенно не хотелось. — Извините, — Александр поджал губы и уже хотел было выйти из комнаты, но задержался ненадолго в дверях. — Можете прийти на кухню, я только заварил чай. — Спасибо, мы не голодны, — уже чуть мягче ответила Катя, но обернувшись, поняла, что ответ ее был дан пустому месту — мужчина уже покинул комнату. Покачав головой, женщина стала готовить постель — на часах уже было около восьми, Настя неимоверно устала и засыпала на ходу, поэтому она хотела как можно быстрее уложить ребенка спать. Да и ей самой не помешал бы отдых… Сначала Катя, под боком которой мирно спала дочка, долго не могла уснуть — не давали спать мысли, атакующие ее бедную головушку. Она просто не представляла, почему из всех людей она умудрилась встретить здесь именно того, о ком она успешно забыла на эти пару лет? Именно того, кто сыграл такую большую роль в таком небольшом периоде ее жизни? Почему так судьба неблагосклонна к ней? Хотя, не открой ей дверь Александр, то кто знает, что бы ей пришлось делать… Катя не знала ответов на свои вопросы, и от этого терзалась ещё больше. Через какое-то время она уснула. Женщина не запомнила, что ей снилось, но резко проснулась посреди ночи после какого-то очередного страшного сна. Спокойно вздохнув и поняв, что сон прошёл, она потянулась рукой в сторону, чтобы проверить, как спит Настя, но обнаружила лишь пустой матрас рядом с собой. Вскочив на кровати, Катя, щуря глаза в темноте, поняла, что дочери в комнате нет. Быстро обувшись, она неслышно вышла в коридор и замерла у входа в кухню, от которого шёл слабый свет керосиновой лампы. Оттуда же слышался тихий смех. Стараясь не попасться, Екатерина осторожно заглянула туда. Настя с ногами сидела на табуретке, поедая бутерброд с маслом. Рядом с ней на столе стояла чашка с чаем. По другую сторону стола сидел Александр и, устало прислонившись спиной к стенке, наблюдал за девочкой. На губах его играла легкая улыбка. — Вы же поможете маме? — внезапно раздался голос Насти. Услышав ее слова, Катя подавилась воздухом. Демидов недолго молчал, внимательно глядя на девочку, будто проверяя, не ослышался ли он. Убедившись, что этот вопрос ему не показался, он тихо ответил: — Конечно. В эту же секунду Катя вошла на кухню. Сделав вид, будто она не слышала этих слов, она строго посмотрела на Настю и проговорила: — Настя, что ты… — Посмотрела на мужчину. — Извините, она вам?.. — Всё в порядке, — он пожал плечами. — Извините… Ты почему не спишь? — спросила Екатерина у дочки, которая продолжала тщательно пережёвывать хлеб с маслом. — Видимо, проснулась из-за того, что проголодалась, — ответил за девочку Александр. — Пусть ребёнок поест. — Но… — Всё в порядке. Катя серьёзно посмотрела на него, встретившись с его спокойным взглядом. Противоречивые чувства продолжали атаковывать ее. — Мамочка, а дядя Саша угостил меня, — произнесла Настя, наконец дожевав. — И чаю мне ещё налил! Дядя Саша? Катя с силой сжала челюсть. Внутри неё бушевали обида и злость. Ох, знала бы Настенька, что этот дядя Саша сделал шесть лет назад… — Доедай и возвращайся в постель, — вздохнула женщина. Она уже хотела было развернуться и уйти в комнату, зная, что через полминуты за ней придёт Настя, но ее остановил голос Александра. — Постойте, я… я хотел с вами поговорить. В молчании они ждали, пока девочка доест. Поцеловав дочку в лоб и отправив ее спать, Катя села на ее место и серьёзно посмотрела на мужчину. — Что вы хотели обсудить со мной? — Я хотел предложить вам остаться здесь. — Заметив, что она собирается что-то сказать, произнёс, — Только не перебивайте. Я знаю, что вам некуда идти. Здесь же, если вы заметили, пустует комната и второй соседки. Места достаточно. — Не хотелось бы вас стеснять… — Через пару дней я возвращаюсь на фронт. Вам не придётся стеснять меня. Катя в раздумьях замолчала. В другой бы ситуации она сразу же отказалась от такого предложения и ушла на следующее утро, но сейчас у неё не было никаких запасных вариантов, ничего, из чего бы она могла выбирать. Она хотела поехать к Асе, но кто знает, ждала ли подруга ее в Краснодаре. Да и есть ли какая-нибудь работа для неё там? В этот раз ей лучше сначала написать и, дождавшись ответа, тогда уже ехать. И пока ответ будет идти, ей с дочкой нужно где-то пожить, и другого варианта, кроме этого, у нее нет. Так что, придется оставаться… Нехотя Катя согласилась на его предложение остаться. Александр кивнул и предложил ей чаю. Заметив, что он снова ответила согласием, встал и прошёл за чайником с кипятком. Только сейчас женщина заметила, что он немного прихрамывает на левую ногу. Неужели ранен? — А почему вы сейчас не на фронте? — желая подтвердить свою догадку, спросила она, пока он наливал ей кипяток в чашку. — Получил ранение, лежал в госпитале здесь, в Ростове. Последние дни перед возвращением решил побыть дома. — Мужчина встал со своего места и отошел к окну. Остановившись, добавил: — Еще до войны я был уволен из органов внутренних дел, если вас это интересует. Катя качнула головой и сделала глоток чая. Сидеть на одной кухне, пить чай и разговаривать с тем, кого она такое долгое время ненавидела, было для неё очень странно. Хотя, война все перевернула с ног на голову, так что женщина уже мало чему удивлялась. Поддавшись любопытству, Екатерина посмотрела на отражавшегося в окне Александра. С тех пор, когда она последний раз видела его в Москве, он почти не изменился. Разве что лицо болезненно осунулось, под глазами залегли тени. Да и к тому же стал прихрамывать на левую ногу, наверняка это и было то ранение — война никого не обходит стороной, на каждом она оставляет своей отпечаток. Демидов же, тоже чувствуя некую неловкость от их молчания, решил избавить себя от необходимости из вежливости разговаривать о каких-то мелочах с женщиной и через пару минут попрощался с Екатериной, пожелал ей доброй ночи и ушёл в свою комнату, неслышно закрыв за собой дверь. Катя осталась сидеть в кухне одна. Думала ли она когда-нибудь, что человек, забравший в ту роковую ночь ее мужа и чуть не забравший детей, человек, которого она так долго ненавидела, выручит ее в трудную минуту? Конечно же, нет… Проснувшись рано утром, Катя, стараясь не разбудить мирно спящую Настеньку, привела себя в порядок и вышла в неестественно тихую кухню. Здесь все оставалось так же, как она оставила все ночью. Разве что на столе появилась сложённая вдвое записка. Несмело взяв ее в руки, Катя начала читать. «Как и обещал, я возвращаюсь на фронт, так что вы не будете меня стеснять. Ключи от всех комнат оставляю вам». На столе лежали не только ключи от комнат, но и карточки на еду, которые им оставил Демидов.