Не убежать, не улететь и не уплыть
***
Шерлока мало интересовала тема тотемов. Иногда он раздумывал над тем, способности какого животного ему пригодились бы, но это сводило с ума. Потому что Холмс хотел бы уметь всё: быстро бегать, плавать как рыба, стремительно летать, иметь острый слух и общаться при помощи ультразвуков. Тотем не имеет для него никакого смысла. Во-первых, Шерлок смог бы обращаться только в одно-единственное животное, а во-вторых, он не имеет никакого влияния на то, что это будет за зверь, у него нет возможности выбора. Хозяином животной сущности является соулмэйт, зверь будет именно таким, какой нужен родственной душе, и именно вторая половина будет извлекать из тотема наибольшую пользу. «Чертовски несправедливо», — думал Шерлок. К счастью (хоть и из-за несчастного случая), ему самому такая участь не грозит. Ужасная перспектива — ходить перед кем-то на задних лапах.***
— Так кем ты становишься, когда не кичишься своей гениальностью, не расхаживаешь на своих двоих, гордо виляя задницей, с таким видом, будто готов уделать всех и каждого? — добродушно спросил Джон за их первым ужином у Анджело. Шерлок непонимающе сощурился. — Когда я не консультирую Скотлэнд-Ярд, то занимаюсь экспериментами, создаю и разгадываю шифры, играю на скрипке. Хотя я не назвал бы себя ни химиком, ни скрипачом, ни криптографом, скорее, это всё часть моей основной работы. В ответ на это Джон улыбнулся и опустил глаза. — Я не это имел в виду. Есть ли у тебя кто-нибудь, кто… ну, не знаю, чешет тебя за ушком? — Мне приятен твой интерес, Джон, но родственной души у меня нет, и я намерен оставаться стопроцентным человеком до конца своих дней, — Шерлок сказал это довольно напыщенно и самоуверенно, но потом смутился. Казалось, что бы он не сказал, Джона это только забавляло. — Никому от этого не убежать, не улететь и не уплыть, — снисходительно улыбнулся его, теперь уже, сосед. — Но сам ты пытался сбежать от этого на войну, — едко подметил Шерлок, надеясь, что энтузиазм Джона поубавится. — Война от этого не спасает. Родственные души, которые встречаются там, проходят адские испытания. Как-то раз мои сослуживцы Эртон и Берч, отправились в разведку. Эртон был бравым малым, о таких говорят — горячая голова. Всегда рвался вперёд, собирал лавры. Берч же следовал за ним по пятам, старался уравновесить, остудить пыл. Берч обратился, когда они пошли в разведку. Эртон никогда к нему не прислушивался и не нуждался в соулмэйте так сильно, как тот нуждался в нём. Эртон взял след к месту, которое могло быть территорией тайного базирования талибов. Оно находилось в непосредственной близости от наших позиций, оттуда можно было начать внезапную атаку, но, как оказалось в итоге, там всего лишь хранили контрабандистские боеприпасы. Берч всегда был чересчур осторожным, постоянно останавливался, прислушивался, пока Эртон сломя голову бежал по горячим следам. Тогда он не заметил, что Бэрч пропал. Может, подумал, что товарищ решил обойти хранилище с другой стороны. Так что, когда на его пути встал архар, Эртон увидел в животном только помеху. Архар не давал ему продвигаться вперёд. Шёл прямо на него, низко склонив голову, старался оттеснить Эртона назад своими кручёными рогами. Наверное, Эртон пристрелил бы его, если бы мог, но это подняло бы нежелательный шум, так что он просто ухватил барана за рога и отшвырнул его в сторону пинком ноги. Потом продолжил упрямо идти вперёд. Архар оклемался и побежал за ним, но уже не стал останавливать. Он промчался мимо Эртона и в каких-то пятидесяти метрах подорвался на мине. Стоит ли говорить, что архаром был Берч? Шерлок слушал настороженно и неосознанно хмурился. Эмоции из этой истории холодком пробирались в душу и неприятно в ней копошились. — Он выжил, — продолжил Джон. — Лишился обеих ног, половины руки и лица, но выжил. Эртона тоже задело осколками. Берч простил его, но Эртон сам себе не смог простить глупости, беспечности и упрямства, благодаря которым его соулмэйт сделался инвалидом. Он до сих пор служит. Поднялся рангом, поднабрался ума. Эртон оплачивал Берчу всё лечение, потом купил дом, специально оборудованный под его потребности, нанял прислугу. Ездит туда в свои редкие увольнения. Берч пришёл в себя, смирился со своим положением, мы все с ним иногда переписываемся, но Эртон скрывает его от нас, запрещает навещать, не привозит на встречи сослуживцев, да и сам на них не является. Взгляд Джона сделался мутным, он допивал уже второй бокал вина, в то время как Шерлок ещё не закончил с первым. — Есть ещё такая история, которая уже сделалась легендой Афганистана. Во время патруля наш солдат наткнулся на талиба. Тот не мог попасть туда в одиночку, талибы знали, что эти территории патрулируются и хорошо охраняются, и раз он здесь — террористы готовят что-то масштабное. Наш солдат оказался быстрее и взял талиба на мушку прежде, чем тот успел схватиться за собственное оружие. Он решил отвести его в свою часть, к переводчику. Они были уже на подходе к части, когда послышались крики и звуки выстрелов. Когда наш солдат увидел, что его родная часть превратилась в одну большую скотобойню, увидел тела своих товарищей, пестрящие дырками от пуль, то не раздумывая, решил броситься в бой, прийти им на помощь, несмотря на то, что силы талибов превосходили их в разы, и это было очевидно. Только сначала он решил прикончить талиба, которого привёл с собой, но тот внезапно исчез. Зато у самых его ног появилась персидская гадюка и бросилась атаковать, искусала всё тело, продвигаясь от ног к шее, а потом обвила его своими кольцами и отпустила только тогда, когда яд подействовал, вызвав паралич. Из-за этого, уже отступая после удачного налёта, талибы не обратили на него никакого внимания. Тот солдат казался мёртвым. Паралич не давал ему ни пошевелиться, ни издать и звука, а через несколько часов прошёл сам собой. Яд персидской гадюки не опасен для человека и не нуждается в противоядии. Позже, месяца через три, когда этот солдат уже служил в другой части, ночью, в его барак заползла эта самая гадюка. Вот только на тот момент он спал и не он заметил её первым, а его товарищ. Тот метнул в неё охотничьим ножом, попал в голову, и, когда увидел, что гадюка больше не шевелится, перевернулся на другой бок и спокойно уснул. Наутро солдаты обнаружили на том месте мёртвого талиба. Тот самый солдат, что метнул в него нож, выхвалялся, что, сам того не зная, сделал доброе дело, прикончив тварь. А тот солдат, что оказался соулмейтом талиба, не подал виду, что знает погибшего. Ушёл в сторону ото всех, начал спиваться и драться с собственной тенью. Никто не придал этому значения. Подобные нервные расстройства на войне — обычное дело. Солдаты не знали, что делать с трупом. Появление талиба в нашей части восприняли как попытку шпионажа. Командование решило пока припрятать труп, сделать вид, что талиб всего лишь попал в плен, подождать, пока вслед за ним пришлют второго разведчика, допытать того с пристрастием о предстоящем нападении — как думали наши — а потом выдать разведчику труп товарища, в качестве предупреждения, и отпустить к своим. Прошло три дня, все были начеку, а подозрительной активности со стороны талибов так и не проявилось. Труп талиба стал разлагаться, и его приказали сжечь. Тут солдат, который был его родственной душой, не сдержался. Он не мог позволить этого и рассказал командирам о своей единственной встрече с родственной душой. К нему отнеслись с недоверием, соулмейт во вражеском тылу, хочешь не хочешь, а вызовет подозрения, даже в контексте такой трагической ситуации. В итоге ему поверили, подбодрили тем, что так, как оно случилось, даже лучше: связь с врагом не привела бы ни к чему хорошему. Наш солдат упросил командование похоронить своего соулмэйта. Он обратился в лошадь и увёз на себе тело талиба прочь из пункта временного базирования, но так и не вернулся. Тогда его видели в последний раз. Скорее всего, он тоже… умер, — закончил Джон, не осмелившись произнести «покончил с собой». Он посмотрел на Шерлока, и понял, что эта история его не впечатлила: тот всем своим видом изображал скепсис. — Значит, вот она какая, военная романтика? — иронично уточнил Шерлок, дожидаясь своего звёздного часа. — Я бы назвал это военными реалиями, — не согласился Джон, чувствуя себя неуютно. Сколько раз было говорено, что так открываться гражданским нельзя, всё равно не поймут. — Этого солдата звали Эшли Берроуз, и он не умер, а перешёл на сторону талибов. Окончательно. — Излагая факты, Шерлок наблюдал за Джоном с подступающим ликованием. — На момент рассказанной тобой истории, они с Парвизом Хашми два года как состояли в отношениях. И обратился он раньше своего соулмэйта. Во время контрабандистской сделки, на которой оба представляли одну сторону, случилась облава, они бежали, Хашми подвернул ногу, и Берроуз обратился лошадью, чтобы вытащить его, не дать им обоим попасться. У МИ-5 сохранилось видео этого памятного момента, как и многие другие файлы совсем не романтического содержания, которые заставляют меня в очередной раз порадоваться тому, что мне самому удалось избежать «животной» участи. В конце торжественной речи Шерлока Джон выглядел ошарашенным, но не настолько, словно был впечатлён до глубины души. Он не носил розовых очков, чтобы можно было их разбить, и этим завоевал очередную частичку уважения Шерлока, которую, если бы она подтверждалась вещественно, пришпилил бы рядом с капитанскими погонами. — Почему ты так в этом уверен? — спросил Джон, глядя на него совершенно несвойственным для себя взглядом. Так, скорее, сам Шерлок мог смотреть на человека, которого хочет раскусить: слишком пронзительно, слишком заинтересованно. Шерлок насторожился. Ответ у него, конечно, был, но в его планы не входило говорить с кем-либо о своём тотеме. Настойчивое внимание Джона к этому вопросу было для Шерлока чем-то новым.***
Всё началось с молока и Джоновых кошмаров. Когда-то Шерлок пил кофе с молоком, затем незаметно перешёл на молоко с кофе, пока однажды не обнаружил, что выпил всё молоко, которое предназначалось для экспериментов. — У тебя усы, — добродушно рассмеялся Джон, когда Шерлок, точно обнаружив самого себя на месте преступления перед кухонно-лабораторным столом, вглядывался в донышко пакета в поисках остатков молока, переводя взгляд на «закипающий» опыт, нуждающийся в этом самом сырье. Шерлок поспешно вытер рот ладонью и раздражённо уставился на Джона. В начальную пору совместной жизни, он часто принимал его добродушие за снисходительность, и это невольно заставляло его щетиниться. — Судя по всему, у меня нехватка кальция, и ты как врач именно на это должен был обратить внимание в первую очередь! — попытался уколоть его Шерлок, но упрёк вышел таким слабым, что, как казалось Шерлоку, этим замечанием он только ухудшил своё положение. Джон и не подозревал о сражениях, которые Шерлок проигрывает ему в своей мудрёной голове, и продолжал так же добродушно улыбаться. — Тогда мне стоит добавить витамины в список покупок. — Да, — смущённо согласился Шерлок. — И добавь туда ещё молока! — сердито скомандовал он, негодуя над рухнувшим опытом. Ночные кошмары Джона не давали спать им обоим и едва не стали причиной разрыва добрососедства. В самом начале Джон предупредил о своей проблеме, но Шерлоку и самому не понадобилось много времени, чтобы определить причину тёмных теней у того под глазами и избыточной нервозности, но это показалось ему чем-то несущественным. Он считал, что зная обо всём заранее, легко сможет игнорировать ночные крики, просто абстрагируется и будет заниматься своими делами, в которые сон входил не регулярно. Не получилось. И виной тому даже не сочувствие и переживание за того, кто мог стать ему напарником и другом. Просто в первую же ночь произошло что-то странное. Шерлок читал в своей комнате, когда услышал крик Джона, но услышал так явно, будто он доносился не из спальни наверху, а прямо над ухом. Его крик резал слух так, что Шерлок рефлекторно зажал уши руками, а ужас, слышимый в голосе Джона, пробудил в нём такую панику, что толкнул на глупость. Шерлок бросился в спальню Джона и попытался его разбудить, за что получил в нос. А потом на него ещё и наорали. — Какого чёрта ты здесь забыл?! Джон выглядел пугающе: даже проснувшись, он застыл где-то между сном, в котором яростно с кем-то сражался, и реальностью, в которой оказался уязвимым перед разбудившим его Шерлоком, зарывшись в одеяла, точно в окоп. На какое-то мгновение в его тёмных глазах скользнуло сожаление, когда он увидел, как Шерлок сжимает пальцами переносицу. — Вон из моей комнаты! — прорычал он на Шерлока, не успев оценить ситуацию. Впрочем, как только Шерлок спустился вниз, Джон тут же последовал за ним. Неся в руках аптечку и чувство вины. Шерлок настороженно приглядывался к нему, а Джон, не сказав ни слова, подыскивал, из чего бы можно было сделать ледяной компресс. Он выглядел осунувшимся и напряжённым. Пока сновал по кухне, вёл себя так, будто Шерлока и вовсе рядом нет, а приготовив всё необходимое, замялся. Шерлок уже промыл нос водой, но кровь продолжала подтекать. Джон неуверенно протянул ему ватный тампон с перекисью, но вместо того, чтобы взять его, Шерлок медленно откинул голову назад и позволил Джону всё сделать самому. Происшествие случилось меньше десяти минут назад, а Джон уже успел съесть себя наполовину. Шерлок знал, что так или иначе Джон захочет осмотреть нанесённый им ущерб, и чтобы облегчить его муки совести, нужно оказать доверие. — Скорее всего, отёк будет весьма заметным, но дня через три спадёт, — заверил Джон, вкладывая в руку Шерлока компресс со льдом. — Прости, — уже тише добавил он. — Пустяки, — заверил Шерлок, морщась от новых ощущений. — Я не знал, насколько всё запущено с… — Джон старался избегать упоминание ПТСР, — …со мной. В военном общежитии у меня не было соседей на целом этаже, чтобы кто-нибудь мог указать на крики. Оправдания делали Джона жалким в его же собственных глазах, и он замолчал, помрачнев ещё больше. Похоже, с такими проблемами не имеет смысла даже пытаться снимать квартиру с кем-то ещё. Да и в общежитие его больше не пустят, оно вообще напоминало питомник по передержке раненых животных. Там очень мало свободных мест, потому никто надолго не задерживается. Для Джона было бы лучше, чтобы они там усыпляли тех, кого так и не забрали в добрые руки. Шерлок же думал о криках. Они совершенно точно не были такими громкими, как казалось сейчас Джону, а до этого — ему самому. Это походило на слуховую галлюцинацию, которую Шерлоку пришлось как-то раз слышать под кайфом. Слишком громко, слишком близко, сверхчеловечно. Непохоже было, чтобы Шерлок собирался что-либо говорить, так что Джон утратил всякую веру. — В общем, ещё раз прости. Завтра я съеду. — Джон, я, конечно, не силён в этом, но разве это не я нарушил твоё личное пространство? — Только после того, как я нарушил твоё своими криками. — Пф, да брось, мы живём в старом доме с толстыми стенами, наши спальни на разных этажах, я бы не услышал тебя, разве только если бы ты пел оперным голосом… — Постой, тогда что ты делал в моей комнате? — Зашёл взять твой ноутбук, — как ни в чём не бывало соврал Шерлок с самым бесстыдным наглым видом. — Шерлок, ты… — облегчённо рассмеялся Джон, а потом затих, уставившись на его подпухшую переносицу. — Ты уверен? — Разумеется, Джон. По своей вине ты не съедешь, просто так титул худшего соседа я тебе не отдам. Они обменялись тёплыми улыбками, и это стало первым шагом к сближению. Джон не так себе это представлял. При нормальных обстоятельствах, чтобы наладить контакт, он выпил бы по бутылке пива, разделил с новым соседом пиццу и рассказал пару смешных историй, а не оправдывался бы за посттравматическое расстройство и разбитый нос. Для пущего успокоения совести Джон решил, что всё вышло наилучшим образом. В его докторско-капитанской жизни так уж повелось, что так или иначе все самые важные отношения строились на крови. И именно эти отношения оказывались самыми крепкими.***
Одного совместного расследования хватило, чтобы избавить Джона от психосоматической хромоты, но вот ночные кошмары не хотели уходить так просто. И Шерлока это выводило из равновесия даже больше, чем самого Джона. Каждый раз крик соседа звенел у него в ушах, и это вовсе не было фигурой речи. Шерлок слышал его так громко и отчётливо, будто Джон орал внутри его черепной коробки. Ничего естественного в этом не было, и Шерлока это сводило с ума. Благо, кошмары преследовали Джона не каждую ночь. Следующий раз, когда это случилось, крики застигли Шерлока врасплох, потому как и сам он уже спал. Теперь всё усугубилось. Он слышал не только крики — уши также закладывало от судорожного дыхания и шуршания простыней, потревоженных ночными метаниями Джона. А уж этого Шерлок точно слышать не мог, находясь на этаж ниже. Но вот, простыни шуршали у него в ушах, так, словно в них воткнули наушники с записью виртуальной реальности и прибавили звук до максимума. Взъерошенный, Шерлок вскочил с кровати и ринулся на второй этаж, но наткнулся на запертую дверь. Джон не хотел повторения с разбитым носом соседа, так что перестраховался. По мере того, как Шерлок приближался к источнику душераздирающего звука, его громкость увеличивалась в его голове до такой степени, что, казалось, вот-вот носом пойдёт кровь. Терпеть это было невыносимо, и Шерлок хотел было постучать в дверь и разбудить Джона, но вовремя остановил себя. Джон мог зациклиться на необходимости переезда, а Шерлок не был готов объяснить ему свои слуховые галлюцинации, потому как и сам не знал их причины. Зажав уши руками, он отшатнулся от двери и бросился прочь из дома.***
Ночи последующей недели выдались относительно спокойными. Спасибо «Чёрному лотосу». Работа изматывала их так, что Джон падал без задних ног. Да и реальная опасность, по какому-то неведомому принципу работы мозга Джона Уотсона, успокаивала отголоски прошлых сражений. Сара оказалась крепким орешком. Шерлок недооценил её, так что едва скрыл удивление, когда узнал, что девушка Джона дала ему второй шанс, после сорванного похищением свидания. — Сара — уникальная девушка, — вдохновлённо рассуждал Джон, мучаясь с нелепым голубым галстуком. — Пережить такое и всё равно согласиться иметь со мной дело… Похоже, на этот раз у меня всё серьёзно. — Ты вступаешь в каждые отношения с этой мыслью, — прокомментировал Шерлок, закатив глаза. — Нет, правда. Знаешь, я должен ценить это. Потому как, чувствую, это не последнее свидание, которое закончится таким образом. И в которое ты вмешаешься. — Я вмешаюсь прямо сейчас, пока ты не удушил себя этим галстуком. Не успел Джон обрадоваться проявленной заботе, как тут же поперхнулся и засомневался, не собирается ли Шерлок самолично его удушить. Он разбирался с галстуком больно резкими движениями и завязал узел слишком туго. Но в любом случае получилось лучше, чем у самого Джона. — Спасибо, и… Шерлок, сегодня не жди. — Пф-ф. Передавай привет дивану, — съязвил он, напоминая, где в прошлый раз Сара оставила его на ночь. — Не скучай. После того, как за Джоном закрылась дверь, Шерлок занялся своими делами. Надолго его не хватило. Когда перевалило за полночь, он обнаружил себя сидящим в кресле Джона и царапающим подлокотники в импульсивно-компульсивной манере. Он поймал себя на этом, когда увидел, какие отчётливые шрамы остались у кресла. Шерлок пощупал свои ногти, но они не показались ему более острыми, чем обычно. Он решил не обращать на это внимания. Через час появился Джон, которого Шерлок уже перестал ждать. — Диван больше не удовлетворяет? — бросил он, не отрываясь от экрана ноутбука. — Сегодня я познакомился с кроватью, — похвастался Джон, снимая куртку. — Тогда почему ты здесь? — Шерлок оторвался от ноутбука и посмотрел на друга с таким ярко выраженным любопытством, что Джону впору было спутать его с участием. — Всё было хорошо. Просто замечательно, просто… Хоть Сара и проявила смелость и выдержку, я не хочу испытывать её границы на каждом свидании. В похищении есть что-то от романтики, но мои крики от кошмаров вряд ли произведут такое же впечатление. Шерлок невольно почувствовал обиду за Джона. Он не должен был чувствовать себя так, бояться, что его не примут из-за такой чепухи. — Некоторые исследования доказывают, что хороший секс благоприятно воздействует на нервную систему, тем самым обеспечивая не менее хороший сон. Значит, Сара не так хороша, как тебе хотелось бы думать. Джон тепло улыбнулся попытке Шерлока его подбодрить. — Дело в другом. Сара мне полностью подходит, просто… Это то, что мой психотерапевт называет проблемами с доверием. Шерлок смотрел в его грустные синие глаза, откуда так и разило одиночеством, и не знал, что сказать. Джон и не ждал от него многого. Ему вполне хватало того, что он может прийти домой, где есть ещё одно человеческое существо. Которое, может быть, даже ждало его. — Ладно, спокойной ночи, — бросил Джон, поднимаясь к себе. Шерлок ещё долго смотрел ему вслед, не понимая, почему от чужой грусти отделаться тяжелее, чем от собственной.