Конечно, это не любовь

      Разумеется, Гермиона не могла отказаться, и теперь стояла перед служебным камином в одном из кабинетов Министерства и ждала сигнала. Она предпочла бы приехать к Майкрофту обычным способом, но должностная инструкция была точной: перемещение по каминной сети было обязательным волшебством, которое нужно продемонстрировать. Остальное оставалось на её усмотрение.       Наконец, небольшой портрет седого мужчины на стене кабинета с улыбкой сказал:       — Мисс Грейнджер, вас ожидают.       Гермиона зачерпнула летучего пороха, шагнула в камин, назвала адрес — и почти сразу оказалась в просторном, но совершенно безликом кабинете со светлыми стенами и тёмной мебелью — в кабинете Майкрофта Холмса.       Разумеется, Майкрофта Гермиона знала давно и достаточно хорошо, но меньше всего на свете хотела беседовать с ним наедине. И вообще иметь с ним какие-то дела. Они с Шерлоком были совершенно не похожи. Шерлок мог быть невыносимым, заносчивым, обидчивым, вредным, но он всегда оставался человеком, полным чувств и эмоций. А Майкрофт напоминал жертву какого-то сумасшедшего дементора — у него, похоже, не было вообще никаких эмоций, не было души, только голый холодный рассудок. А ещё он иногда казался ей похожим на рептилию — например, на василиска. У него был ледяной немигающий взгляд, медленные движения хладнокровной твари и опасный оскал вместо улыбки. При всём этом он оставался (если смотреть со стороны) милым чуть полноватым молодым человеком с ямочками на щеках, небольшими подвижными руками и приятными чертами лица. Таким Гермиона видела его в последний раз в Кроули, ещё до того, как изменила родителям память.       Теперь он сильно изменился. Взгляд рептилии и пугающая до дрожи в коленках улыбка никуда не делись, но вот миловидность исчезла — он выглядел старше своих двадцати восьми, его лоб прорезали две горизонтальные глубокие морщины, над которыми уже наметились залысины. Ямочки на щеках тоже пропали (похоже, он прикладывал немало усилий, чтобы похудеть), подбородок заострился. На нём был свободный синий костюм, в руках он держал небольшую записную книжку.       Когда она вышла из камина, он обернулся к ней и протянул вперёд руки, на губах его заиграла улыбка (выглядело это, правда, так, словно у него заболели все зубы сразу).         — Гермиона, какая приятная неожиданность! — воскликнул он и даже сделал шаг вперед, но остановился как раз на таком расстоянии, чтобы не дотрагиваться до неё. — Мне сказали, что меня посетит сотрудник Министерства Магии, но я не предполагал, что им окажешься ты.         — Привет, Майкрофт, поздравляю с невероятной карьерой, — храбро сказала Гермиона, хотя храбрости не чувствовала. Только сейчас она поняла, что ни разу в жизни не говорила с Майкрофтом наедине, только в присутствии Шерлока или их родителей. — Министр подумал, что наше с тобой знакомство — хороший повод отправить на этот разговор именно меня.         — Вот как, — снова улыбнулся Майкрофт, — что ж, весьма… дальновидно с его стороны. Присаживайся, пожалуйста.       Он занял удобное кресло за столом и указал Гермионе на узкий стул напротив. «Возьми себя в руки!», — велела она сама себе и превратила стул в настолько же удобное кресло, после чего опустилась в него.         — Весьма впечатляющие способности, — заметил Майкрофт, — думаю, это объясняет твоё нежелание учиться в одной школе с Шерлоком. Кстати, он осведомлён о вашем… мире?       Гермиона была готова к этому вопросу и уже успела обдумать ответ, поэтому не слишком поспешно и даже несколько грустно сказала:  — Нет. К сожалению, я не могу рассказать ему. Даже ради нашей дружбы.       В глазах Майкрофта что-то изменилось, словно он только что нашёл ответ на давно интересовавшую его загадку.         — Должно быть, это непросто — скрываться от… — он хмыкнул, — друзей.         — Непросто, — согласилась Гермиона, — но нам с тобой нужно обсудить другое.         — Да-да, конечно, — согласился Майкрофт, — некоторые важные вопросы сотрудничества, как мне сообщили.         — И безопасности, — добавила Гермиона.         — И безопасности, разумеется.       Гермиона сделала глубокий вдох — она ничего не могла поделать с тем, что руки у неё дрожали. Удивительно, но сейчас Майкрофта она боялась чуть ли не больше, чем всех Пожирателей смерти во главе с Волдемортом вместе взятых.         — Магический и маггловский миры существуют параллельно на протяжении многих веков, — сказала она, — с тех пор, как в тысяча шестьсот восемьдесят девятом году был принят международный Статут о Секретности.         — Весьма любопытный факт, — кивнул Майкрофт, — однако мы давно вышли из эпохи поздней Реформации и реставрации монархии. В наше время за колдовство уже не сжигают. Согласно моим данным, волшебники достаточно часто оказывают влияние на наш, как ты называешь, маггловский мир. Только в прошлом году Британию всколыхнула череда преступлений и происшествий, которые никто не смог раскрыть, даже, — он улыбнулся, — Шерлок, с которым я как-то обсуждал их.         — В мае прошлого года закончилась магическая война, — пояснила Гермиона, — происшествия, о которых ты говоришь — это её последствия.         — Они были не настолько значительны, — Майкрофт положил руки на стол и соединил пальцы. — Гермиона, давай поговорим открыто, как старые знакомые.         — С удовольствием, — постаралась улыбнуться она, но, судя по всему, её улыбка тоже напоминала гримасу боли.       Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, о чём пойдет речь — Гермиона провалила свою миссию. Её целью было запугать Майкрофта, вместо этого она дала ему понять, что волшебников мало и они уязвимы. Нужно было что-то предпринимать — что угодно, — чтобы спасти положение. Но чем можно испугать Майкрофта? Чего он может бояться? Военной мощи? Едва ли, он слишком полагается на ядерное оружие и какие-нибудь разработки спецслужб, с помощью которых можно будет уничтожить даже очень сильных магов. Человек, который живёт разумом — что его может страшить?         — Ты ведь знал моих родителей, Майкрофт, — сказала она мягко.         — Разумеется. Кажется, они перебрались в Австралию и сменили имена — разумная предосторожность, учитывая, что у вас шла война, — сказал он. Гермиона грустно, но уже весьма достоверно улыбнулась и покачала головой:         — Не совсем. Они ни за что не уехали бы, зная, что я остаюсь воевать. Поэтому я стёрла им все воспоминания обо мне и внушила им, что у них никогда не было дочери, а самое большое их желание — уехать в Австралию. Я сделала это накануне нашего планировавшегося вылета, так что они просто сели в самолет и перебрались в Австралию.       Нельзя сказать, что Майкрофт побледнел или схватился за воротник рубашки — он остался невозмутим. Но на долю секунды его глаза расширились, и в них мелькнул страх.         — Не думал, что ты на такое способна, Гермиона, — медленно сказал он.         — У меня не было выбора. И, Майкрофт, — она чуть наклонилась вперёд, — волшебники часто так поступают. Мы бережём свою тайну и стираем память всем, кто стал свидетелем колдовства, кто хотя бы догадывается о нём. Мы делаем исключение для нескольких лиц в правительстве — это нужно, чтобы мы могли сотрудничать и, к примеру, вместе ловить преступников. Но больше о нас никто не знает. И не должен узнать. Возможно, Шерлок говорил тебе, что в феврале этого года его похитили…         — Да, — кивнул Майкрофт, — он упоминал об этом. Драматизировал, по своему обыкновению, рассказывал о пытках и…       Майкрофт оборвал себя на полуслове. Гермиона не могла даже представить себе, что творилось у него в голове, но спустя почти минуту молчания он сказал:         — Я собирался разобраться в этом деле, но все фигуранты таинственным образом исчезли, вместе с моим политическим противником, который неожиданно потерял всякий интерес к политике и объявил о желании разводить кроликов на юге Глостершира.       Этого Гермиона не знала, но не была удивлена — едва ли в Министерстве рискнули бы допустить до политики человека, который так хорошо сработался с магами.         — Ваш противник привлёк нескольких волшебников для своих дел, в том числе и для того, чтобы получить от Шерлока некоторые сведенья о тебе. Так что, — она поджала губы, — он не драматизировал. Просто он не помнит, что подвергался действию заклинаний, только ощущение боли.         — Я был уверен, что он сильно приукрасил события, что его ударили пару раз, держали под замком, — прошептал Майкрофт. Это было невероятное преображение — маска рептилии упала, и перед Гермионой сидел совершенно живой человек.         — Он был в ярости после вашей беседы, — сказала Гермиона, — не знаю, злился он на себя или на тебя, но…       Гермиона виделась с Шерлоком на следующий день — встреча была короткой и не слишком продуктивной. Она пришла, чтобы убедиться в том, что он в порядке, и, зная его, была готова как к насмешкам и заявлениям вроде «всё в порядке», так и к рассказу о том, насколько ему было страшно. Но не нашла ни того, ни другого — Шерлок уже как будто забыл о пытках и заключении, полностью одержимый новой идеей об ускоренном обучении и кипящий яростью. Он выставил Гермиону за дверь через пятнадцать минут, сообщив, что ему нужно подумать, но и за пятнадцать минут успел несколько раз обозвать себя идиотом и посоветовать Майкрофту идти к чёрту. Гермиона не слишком сильно удивилась — временами Шерлок буквально кипел от ненависти ко всему живому — и сочла за благо оставить его в покое.         — Я высмеял его жалобы и обвинения. Он выглядел вполне здоровым и бодрым, так что… — Майкрофт вздохнул и устало прикрыл глаза. — Я совершил большую ошибку.       Гермиона очень бы хотела сказать, что это действительно так, но попробовала представить себя на месте Майкрофта. К нему пришёл живой, здоровый и бодро выглядящий брат и начал говорить, что его били и пытали две недели. Как он должен был отреагировать? Поверить? Она бы не поверила, хотя и попыталась бы разобраться, в чём дело. Но Майкрофт — не она, от него сложно ожидать братской заботы. Он рассмеялся Шерлоку в лицо.         — Я напоила его лечебными зельями, — сказала она. А про себя добавила: « И я тоже совершила ошибку».       Они с Майкрофтом оба замолчали.         — Насколько это было больно? — спросил он после очень долгой паузы.       Гермиона вспомнила свои ощущения от «Круциатуса», вздрогнула всем телом и честно сказала:         — Очень больно. Как перелом всех костей сразу и… и даже значительно хуже.       Майкрофт потёр рукой лоб.         — Кажется, мне придется жить с осознанием этой ошибки, — произнёс он наконец. — В любом случае, Гермиона, ты можешь сказать своему Министру, что я услышал ваши предупреждения. И что я достаточно дорожу своей памятью.         — И памятью Шерлока, — подсказала Гермиона, ненавидя себя за эти слова.       Майкрофт взглянул на неё так, словно это она была рептилией с человеческим лицом, а не он, и кивнул:         — Да, и памятью Шерлока.       Гермиона поднялась, превратила кресло обратно в стул и направилась к камину. Майкрофт встал, чтобы проводить её.         — Надеюсь, мы не часто будем видеться по рабочим делам, — сказала Гермиона.         — Я тоже на это надеюсь, — ответил Майкрофт. Он снова надел свою жутковатую маску и выглядел полностью уверенным в себе и в своём положении — пока он просто крупный политик, но Гермиона не сомневалась, что не пройдёт и нескольких лет, как он будет держать под контролем всю маггловскую Британию. Но она почти наверняка знала, что магический мир он будет игнорировать так долго, как это будет возможно.         — Хорошего дня, — сказала она, вошла в камин, вытащила из кармана горсть порошка и назвала точкой выхода атриум Министерства магии.       Её задание увенчалось успехом.       На следующий день она, получив личную благодарность от Кингсли и пополнение своего счёта в Гринготсе, приступила к более рутинным обязанностям сотрудника Департамента международного магического сотрудничества. По большей части она занималась бумагами и архивами, но не страдала от этого — она любила бумажную работу и не чувствовала себя угнетённой оттого, что была вынуждена заниматься чтением и сортировкой документов.       Они несколько раз виделись с Шерлоком — он выглядел невероятно жизнерадостным, раскрыл два убийства (и даже сумел намекнуть Скотланд-Ярду на личность преступников) и, казалось, начисто забыл и о своей злобе на Майкрофта, и о пережитой страшной неделе. Глядя на его светящуюся радостью физиономию, Гермиона предположила, что у него появилась девушка — и даже имела неосторожность высказать это предположение вслух. Шерлок посмотрел на неё как на душевнобольную и сообщил, что ничего глупее она придумать не могла.         — У меня появилась работа, это куда важнее, — сказал он, а потом, хитро прищурившись, заметил: — а вот ты…         — Даже не вздумай! — попыталась было остановить его Гермиона, но не преуспела.         — Я мог сразу заметить. Новые духи с нетипичным для тебя ароматом, появившаяся привычка подкрашивать губы, приведённые в более-менее сносное состояние волосы. Спешу заметить, что у тебя отвратительный вкус, хотя Драко Малфой, разумеется, несколько лучше твоего рыжего друга.       Гермиона только рассмеялась в ответ. Шерлок, разумеется, был прав — совершенно неожиданно для себя она оказалась девушкой Драко Малфоя.       Тот появился в атриуме Министерства в один из летних вечеров, дождался её возле камина и позвал ужинать. У неё не было никаких планов на вечер, к тому же, она соскучилась по их беседам, так что согласилась с радостью. За ужином последовал поход в театр, потом снова — в ресторан. Утром он повадился слать ей белые розы, а вечером, если она вдруг не могла с ним увидеться, отправлял тёплые письма с пожеланиями добрых снов.       От прежнего язвительного Малфоя не осталось и следа — он был мил, галантен и по-доброму остроумен. Разумеется, Гермиона быстро почуяла подвох — не мог он просто взять и влюбиться в неё, — и даже на всякий случай проверила его на воздействие любовных зелий, однако ничего не нашла. Потом аккуратно поинтересовалась его финансовым и политическим положением — это тоже был тупик: у него было всё в порядке, он не нуждался в ней, чтобы поправить свои дела.       Тогда она решила просто расслабиться и получать удовольствие — в конце концов, за ней ещё никто и никогда так красиво не ухаживал. Нельзя сказать, чтобы он не нравился ей — даже наоборот. В нём сочетались именно те качества, которые она больше всего хотела бы видеть в воображаемом поклоннике: у него был острый ум, который он не стеснялся демонстрировать, обширный словарный запас, прекрасные манеры, при этом он уважал её собственные суждения и был блестящим собеседником.       И всё-таки что-то в нём мешало Гермионе влюбиться в него или хотя бы просто ненадолго потерять голову.         — Почему плохой? — спросила она в ответ на замечание Шерлока.       Шерлок скривился и уточнил:         — Ты серьёзно собираешься со мной это обсуждать? Неужели у тебя нет, ну, не знаю, лучшей подруги или кого-то в этом роде.         — Лучшая подруга у меня есть, — ответила Гермиона, — но мне нужен лучший аналитик. А это, однозначно, ты.         — Он для тебя либо слишком умён, либо слишком глуп, — ответил Шерлок, — и в обоих случаях слишком заботится о собственной выгоде.         — Так не бывает, — фыркнула Гермиона, — он либо умён, либо глуп.         — Отнюдь. Он слишком умён, чтобы точно делать то, что ты ему скажешь и не раздражать тебя своими требованиями. И слишком глуп, чтобы ты не начала изменять ему через три-четыре года. Впрочем, ты всё равно ничего не теряешь, потому как, если учитывать, что любви не существует, ты в любой момент можешь поменять его на кого-то другого. Теперь о выгоде. Если его не интересуют деньги или связи, значит, он хочет, чтобы его наследники в дальнейшем были приняты в лучшем обществе, а так как ты — национальная героиня, ты сможешь им это обеспечить.       После того разговора с Шерлоком Гермиона твёрдо решила если не прекратить, то, во всяком случае, постепенно свести на нет ухаживания Драко, по возможности оставаясь с ним в хороших отношениях.       И её работа предоставила ей отличную возможность — в начале августа, почти сразу после свадьбы Гарри и Джинни, Гермиона получила заманчивое предложение на протяжении года поработать в магическом посольстве Великобритании в Чехии.       Предложение Гермиона приняла без колебаний — глупо было бы отказываться от возможности пожить за рубежом, а заодно и безболезненно расстаться с Драко.       Она подписала все необходимые бумаги и уже собирала вещи, как неожиданно, за день до отъезда, её наручные часы неприятно задребезжали. Гермиона открыла крышечку и проследила за тем, как стрелка с именем «Шерлок» перемещается на отметку «В большой опасности».