Конечно, это не любовь

      Никогда в жизни еще Шерлок не ввязывался в неприятности так не вовремя. Увидев отметку «В большой опасности», Гермиона на мгновение потеряла присущие ей хладнокровие и здравый смысл и едва не запаниковала. Что он опять мог натворить? Меньше чем через полгода после прошлого раза!       Бросив не до конца собранные вещи, Гермиона кинулась на поиски какой-нибудь его личной вещи и вслух ругнулась, помянув Мерлина (поработав в Министерстве несколько месяцев, она почти полностью перестроила свой лексикон в соответствии с требованиями этикета волшебников): ничего, принадлежащего Шерлоку, у неё не было. Даже ту расчёску, которой она пользовалась для поиска в прошлый раз, он забрал с собой. «Акцио» тоже не сработало — в её квартире действительно ничего подходящего не осталось.       Ситуация осложнялась ещё и тем, что Шерлок отказался от своей квартиры-убежища, а значит, теперь его вещи можно найти либо у него в общежитии, где Гермиона ни разу не была, либо в доме его родителей. Перемещаться в Кембридж бесполезно — едва ли кто-то в разгар лета подскажет ей, где найти комнату Шерлока Холмса, а заявиться к мистеру и миссис Холмс будет слишком странно. И уж конечно, странно будет, отказавшись от чая, пойти в комнату Шерлока и забрать оттуда какой-нибудь предмет. Зато она знала человека, который легко может это сделать. И которому не придется объяснять, как она менее чем за минуту преодолела расстояние между Лондоном и южным побережьем.       Переодевшись в маггловскую одежду, Гермиона переместилась в Атриум Министерства и быстрым шагом прошла в ту комнату, откуда отправлялась на официальную встречу с Майкрофтом. Мужчина на портрете спал, но от её настойчивого:         — Сэр, мне нужна ваша помощь! — проснулся, проморгался и спросил:         — В чём дело, мисс? Сегодня официальных встреч не запланировано.         — Сэр, мне нужно немедленно встретиться с Майкрофтом Холмсом, помните такого?         — Холм… Холмс, — задумался портрет, — да, помню. Но в моей записной книжке нет информации о переговорах.         — Это срочно и не должно афишироваться, — прекратила его раздумья Гермиона, — выполняйте, сэр.       Это был ещё один навык, который она приобрела на работе в Министерстве — отдавать команды портретам. В детстве она была уверена, что нарисованные люди — совсем как живые, и оставалась бы при этом убеждении долгое время, если бы не была вынуждена передавать через них большое количество сообщений. Ей хватило недели, чтобы выяснить — портрет хоть и сохраняет отпечаток личности владельца, по сути больше напоминает заводную игрушку, которая выполняет ограниченный набор действий. Он может дать совет, если знания по вопросу заложены в нём, может передать информацию, осмысленно ответить на вопрос, но ничего более. Ни мыслить в полном смысле этого слова, ни решать творческие задачи, ни фантазировать портреты не могли. И, если подумать, в этом был смысл — во всяком случае, Гермиона не хотела бы оказаться на вечность прикованной к холсту, всё чувствовать и понимать, но не иметь возможности ничего сделать.       Портрет, разумеется, подчинился — он не мог подумать, имеет ли действительно Гермиона достаточно полномочий, чтобы проводить секретные встречи, но отлично понимал её жёсткий приказной тон и видел нетерпение в её поведении. К тому же, она была одета в маггловскую одежду, что подтверждало её потребность встретиться с магглом.       Он исчез, а спустя минуту вернулся, откашлялся и передал:         — Мистер Холмс вас ожидает, желаю хорошего вечера.         — Благодарю, сэр, — ответила Гермиона и с помощью камина переместилась в кабинет Майкрофта.       Он уже ждал её, во всяком случае, встал из-за стола и подошёл к камину.         — Гермиона, — улыбнулся он своей обычной, холодной и неприятной улыбкой, — я не ожидал увидеть тебя так скоро. Как поживает волшебный мир?       Майкрофт ничуть не изменился с их последней встречи, но сейчас Гермиона его совершенно не боялась и быстро сказала:         — Шерлок.       Это слово сработало как пароль — Майкрофт тут же отбросил свою напускную вежливость и так же быстро спросил:         — Что с ним?         — Он в беде, в большой опасности. Нужна любая его личная вещь, чтобы отыскать его.       Гермиона была уверена, что Майкрофт предложит отправиться в дом к его родителям, но он поступил иначе. Поколебавшись мгновение, он уточнил:         — Насколько велика опасность? Что с ним?       — Не знаю. Всё, что я могу сказать — его жизнь под угрозой.       После этого Майкрофт двумя широкими шагами пересёк кабинет, подошёл к своему столу и вытащил небольшого размера пистолет.         — Он принадлежал ему долгое время, — произнес Майкрофт. — Подойдёт?       Гермиона схватила пистолет. В другом случае она сомневалась бы, но этот пистолет был не просто оружием, он действительно был личной вещью Шерлока — тот с ним не расставался, берёг, регулярно чистил и относился к нему нежнее и заботливее, чем к любому живому существу.       Гермиона вытащила палочку, а Майкрофт протянул руку и сжал дуло пистолета.         — Пожалуй, я присоединюсь к увлекательной прогулке и выясню лично, что натворил мой брат.       Гермиона вздохнула — Майкрофт будет помехой, если окажется, что Шерлок снова угодил к кому-нибудь в плен. А если выяснится, что всему виной наркотики… Майкрофту лучше бы этого вообще не знать. Но она помнила выражение его лица, когда он узнал о «Круциатусе», поэтому не стала спорить. Кроме того, на уговоры не было времени, его и так уже прошло слишком много, а «Конфундуса» Майкрофт всё-таки не заслуживал.         — Держись крепко, — сказала она и произнесла: — Реперио доминус!       Пистолет вспыхнул ярко-синим светом.         — Шерлок! — добавила она, и портал тут же сработал, подхватив их с Майкрофтом и выдернув из кабинета.       Едва обретя равновесие, Гермиона закашлялась — они переместились в какой-то ночной клуб, насквозь пропахший сигаретным дымом, человеческим потом и ещё чем-то незнакомым.       Гермиона сунула пистолет в карман куртки и прищурилась — в полутьме, постоянно разрезаемой десятком разноцветных движущихся огней, разглядеть чьи-либо лица было невозможно. Но Шерлок едва ли будет на танцполе — предполагается, что он в большой опасности, а не слегка выпил и развлекается. Значит, стоило осмотреть тёмные углы и закутки.       — Советую проверить подсобные помещения и кабинеты, — с выражением брезгливости на лице сказал Майкрофт, придя к тем же выводам.       Гермиона достала палочку, наколдовала небольшой светлячок (в клубе было слишком темно, чтобы кто-то мог отличить его от света обычного фонарика) и пошла по направлению к ближайшему углу, докуда не доходил свет. В этом же углу её едва не стошнило — свет «Люмоса» выхватил двоих парней, занимающихся сексом с одной, похоже, пьяной девушкой.       Следующий угол представил аналогичную сцену, но место девушки занимал третий парень. Гермиона зажала рот рукой — казалось бы, за время войны её нервная система должна была закалиться, но, оказывается, этого не произошло.         — Слева, — произнес Майкрофт, наклоняясь к её уху, чтобы она услышала его сквозь музыку.       Наблюдательностью Майкрофт не уступал Шерлоку — Гермиона, пожалуй, не сразу заметила бы тёмную, почти сливающуюся со стеной плотную занавеску.       Они осторожно прошли за неё и тут же оказались отрезаны от шума — ткань была настолько плотной и так хорошо была подобрана, что почти полностью экранировала звуки из клуба. За занавеской было даже темнее, чем снаружи, слабое освещение давала одинокая желтоватая лампа под потолком, слишком грязная, чтобы выполнять свои функции в полной мере. Гермиона спрятала палочку и огляделась, Майкрофт тоже начал оглядывать помещение, но всё-таки она оказалась быстрее и первой увидела Шерлока.       Вернее, сначала она решила, что увидела его труп, и только коснувшись его ледяного, со скользкой кожей запястья поняла, что он всё-таки жив — пульс прощупывался, но слабо.       Шерлок лежал на тонком коврике, не то спортивном, не то туристическом. На нём не было привычного пиджака, а рубашка посерела от пота и грязи, рукава ее были не закатаны, а порваны. Он лежал без движения, в луже собственной рвоты, его глаза были закрыты, рот чуть приоткрылся, и даже в неясном свете губы выделялись неестественным синеватым отливом.       Майкрофт упал рядом с Гермионой на колени и положил руку ему на шею, сосчитал пульс, посмотрел зрачки. Повинуясь его требовательному жесту, Гермиона отодвинулась, давая ему возможность внимательно осмотреть Шерлока. Он делал то, чего она не могла делать, парализованая ужасом — готовился оказывать первую помощь, спокойно и решительно. Но вдруг он отстранился, сунул было руку в карман за телефоном, но передумал.         — Ты дочь врачей, — сказал он, — можешь привести его в чувство?       Гермиона стиснула зубы — разумеется, было глупо надеяться, что Майкрофт окажется сведущим в медицине. Она достала палочку, направила её в лицо Шерлоку — но заклинание не использовала. В прошлый раз он основательно подготовился, подобрал антидот, рассчитал дозу. Сейчас же этого не было — даже не присматриваясь, Гермиона насчитала возле его лежанки шесть пустых шприцев и ни одного полного.         — Нужно забрать его отсюда, — сказала Гермиона. — Держись за меня.       Майкрофт наклонился, подобрал все использованные шприцы и ампулы и положил руку Гермионе на плечо. Она взяла Шерлока за руку и аппарировала к себе в квартиру, переместила Шерлока на диван, поставила рядом укрепляющее, кроветворное и, на всякий случай, рвотное зелья, а потом всё-таки произнесла:       — Энервейт!       Шерлок задрожал всем телом, его лицо исказилось, по вискам потёк пот, но он всё-таки открыл глаза, и Гермиона не узнала их — зрачки превратились в крошечные бусинки, белки покраснели, а вместо обычного ясного выражения было что-то тупое, безвольное и очень мучительное. Он застонал и снова закрыл глаза.       Ему нужно было в больницу, немедленно.       Майкрофт словно прочитал её мысли и резко сказал:         — Даже не думай о том, чтобы везти его в больницу. Ты уничтожишь его.       Он отошел куда-то к книжным полкам и более не принимал никакого участия в спасении брата. Гермиона зажмурилась, тяжело выдохнула и напомнила себе: «Ты сможешь».       Майкрофт был прав, с репутацией наркомана Шерлоку будет непросто строить карьеру, учиться и просто жить. В Мунго его не примут, а Гермиона фактически объявит себя нарушителем Статута о Секретности, притащив его туда.       Нужно было вытаскивать его своими силами. Немного поколебавшись, она приобняла его за плечи, подняла его голову и влила флакончик рвотного. Что бы он в себя ни закачал, следовало как можно быстрее избавиться от этой дряни. Решив, что эмоции будут позднее, она трансфигурировала тазик из смятого листа. Рвотное подействовало почти сразу, и Гермиона едва удержала бьющегося в судорогах друга — его выворачивало кровью и жёлчью, похоже, перед началом эксперимента он не удосужился даже поесть. Зелье действовало долго, но надёжно — спустя пятнадцать минут всё, что можно было вывести таким способом, было выведено. Гермиона снова привела Шерлока в чувство и спросила как можно чётче:         — Что ты принял?         — Не помню, — прошептал Шерлок и опять отключился.       Гермиона приманила к себе флакончик кроветворного, очистила тазик и решительно рассекла вену Шерлоку на правой руке. Маггловский врач так не поступил бы, но она могла в короткий срок восстановить почти любую кровопотерю, поэтому отворить кровь было самым разумным решением. Гермиона подождала пять минут и залечила рану, влила в рот Шерлоку зелье и начала считать пульс на левой руке. Сначала он был медленным, настолько медленным, что Гермиона начала стучать зубами от страха и проклинать себя за средневековые методы лечения, но постепенно начал ускоряться и выровнялся. Лицо Шерлока посветлело, кожа приобрела более здоровый оттенок, но губы всё ещё оставались нездорово-синими, а дыхание — едва различимым. К тому же, его, судя по всему, начало колотить не то от нервного напряжения, не то от холода.       Позднее Гермиона пришла к выводу, что это была самая долгая и страшная ночь в её жизни, даже страшнее ночи битвы за Хогвартс. На её руках практически умирал друг. Наступившее вроде бы улучшение сменилось страшными судорогами и припадком, близким к эпилептическому — Шерлок вырывался, стонал, на губах у него выступила желтоватая пена. Когда припадок закончился, Шерлок снова впал в жуткое коматозное состояние, и только беспрестанный «Энервейт» заставлял его на короткие мгновения приходить в себя. Укрепляющее зелье почти не оказало эффекта — оно было слишком слабым, а больше лечить Шерлока было нечем.       Майкрофт ничего не говорил, стоял возле книжных полок, и Гермиона не видела, что он делает. В какой-то момент она вообще забыла о его существовании.       Чтобы хоть как-то согреть Шерлока, она наколдовала несколько сосудов с безопасным огнем и обложила его ими, как грелками.       За окном начало светать, когда ему стало немного лучше. Его дыхание выровнялось, губы посветлели, а зрачки начали слабо, но всё-таки реагировать на свет.         — Шесть различных препаратов, — подал голос Майкрофт, когда Гермиона устало села на пол возле дивана — впервые Шерлок не потерял сознание, а заснул.         — Что? — вяло спросила она. Ей казалось, что она вообще никогда больше не сможет испытывать никаких эмоций.         — Шесть препаратов он принял. Как минимум. Я не мог оказать помощь, поэтому изучил, насколько это было возможно, шприцы и сверился с некоторыми из твоих медицинских справочников.       Гермиона кивнула. Это было логично, она даже перестала бы злиться на Майкрофта после этих слов, если бы еще могла на него злиться.       А он сложил шприцы на столе, закрыл книгу, подошел к дивану и вгляделся в лицо младшего брата. Похоже, ему тоже было очень страшно.       Гермиона не застала пробуждения Шерлока — что бы ни происходило, она должна была сегодня отправиться в Чехию, она подписала контракт и дала слово. Поэтому переместила его вместе с Майкрофтом домой к последнему и вернулась обратно. Бездумно прибралась, уничтожила все следы ночной борьбы за жизнь Шерлока, совершенно машинально приняла душ и так же машинально, ровно в полдень, воспользовалась международным порт-ключом.       А на следующий день, уже после того, как она обустроилась (все также на автомате) в новой квартире и вышла на улицу, к ней подошёл незнакомый мужчина и протянул конверт без подписи. Гермиона вскрыла его и прочла короткое:       «Он выжил. Спасибо. М.Х».