Жизнь — это не те дни, которые прошли, , а те, которые запомнились.
2 сентября 1936 года Встала она сама, легко. Близость к родственному элементу успокоила сон и наполнила его воздушной лёгкостью, задавая позитивный настрой на день. Умывшись холодной водой, Амели совершила быструю разминку и переоделась в приобрёвшее синий подтон и окантовку строгое школьное платье без какого-либо намёка на вырез, узкими рукавами до кистей рук и широкой юбкой до середины голени, не стесняющей движения ног. Начиная с пятого курса, ученицы носили похожее платье, только там юбка закрывала щиколотки. Приготовив портфель и выложив на кровать все учебники, она проверила время. До завтрака, время начала которого можно было вычитать в «Истории Хогвартса», оставалось семьдесят минут. Соседка все ещё спала, но, если судить по её довольно активным телодвижениям, проснётся она скоро. Гнэйсено аккуратными движениями расплела растрёпавшуюся за ночь косу и начала медленно расчёсывать длинные, до пояса, волосы начиная с кончиков. Потом разделила на пряди и, закрепив ленту на одной из них, заплела тугую косу, плотно перевязав ее концами ленты. — Доброе утро, я проспала? — хрипло протянула Мариам, потягиваясь. — Доброе, до завтрака ещё час, можешь не торопиться, — тепло улыбнулась Амели, надевая туфли на низком устойчивом каблуке. — Расписание на сегодняшний день есть? — Не знаю, я спущусь в гостиную, там была доска объявлений. Немка вышла из спальни, прикрывая дверь, и сошла вниз. Любителей раннего подъёма в первый учебный день не было. Впрочем обоснованно, острый глаз девочки углядел блеснувший на солнце бок забытой бутылки, за которой оказалось ещё несколько. Видимо старшекурсники вчера знатно отпраздновали своё освобождение от строгого родительского надзора. Пробковая доска объявлений оказалась практически пуста. Единственный прикрепленный лист содержал некий прейскурант на особые услуги. Такие как отдельные комнаты, пользование школьными домовыми эльфами, посещение близлежащей деревушки и использование дымолётной сети. Непонятно было только за какую именно валюту их можно получить. — О, первокурсница, ты тоже не спишь? — раздался сзади удивлённый вопрос Манчини. Амели быстро развернулась. — Доброе утро, мисс Манчини, моя соседка — мисс Розенфельд тоже встала. — Хорошо, — одобрительно качнула головой бледная староста, — Оставайся здесь, я соберу остальных. Со стороны мужских спален потянулись сонно позёвывающие мальчишки. Девочки, что предсказуемо, собирались дольше. Первой вышла Мариам, за ней взъёрошенной стайкой британки, подгоняемые строгой Изабеллой. Последним в гостиную спустился Ньютон, в сопровождении высокого мужчины испанской наружности. Первокурсники расселись на диванчиках и с сосредоточенными лицами уставились на старших. Первым слово взял мужчина. — Добрый день, первокурсники факультета Равенкло, я Аурелиус Принц декан факультета и профессор Чар. Сразу хочу сказать, что не потерплю раздора внутри факультета. На время обучения в Хогвартсе ваша семья — это Равенкло, а семья должна жить в мире. Ученики нашего факультета часто ведут свои исследования, и могут не соблюдать комендантский час, но обязаны присутствовать на уроках и на завтраке в Большом зале. Если у вас возникнут какие-либо проблемы, вы можете обратиться к старостам или лично ко мне. Спасибо за внимание. Закончив монолог, декан сразу покинул башню. Переглянувшись, старосты начали рассказ о школьных порядках: — Кроме нас в Хогвартсе есть ещё три факультета. Хаффлпафф, Слизерин и Гриффиндор. Традиционно считается, что Хаффлпафф и Равенкло нейтральны, поэтому вам стоит поддерживать хорошие отношения с учащимися других факультетов и не влезать в школьные конфликты. В последнее время, очень много магглорождённых распределяются ко львам, а аристократов соответственно на Слизерин, в результате чего регулярно вспыхивают конфликты. Пожалуйста, старайтесь их игнорировать, — менторским тоном сообщила Манчини — Так же вам нужно запомнить все основные маршруты в школе. С этим вам поможем мы — первую неделю будем сопровождать вас на все уроки, приемы пищи и в библиотеку. Предупреждая ваши вопросы, скажу, что расписание выдаётся на завтраке. Распорядок дня простой. Подъём в семь часов до полудня (1), завтрак начинается в восемь и длится целый час. Затем с девяти и до двадцати пяти минут пополудни (2) длятся учебные занятия. Пять уроков с десятиминутными перерывами. В час пополудни и до двух вы можете пообедать в Большом зале, и с без десяти минут пять начинается последний урок. Ужин с шести и до семи. После этого у вас есть время для самостоятельной подготовки и собственных проектов. Ещё в отдельные дни, о которых будут предупреждать заранее с десяти вечера и до полуночи будет идти Астрономия. Комендантский час начинается в одиннадцать вечера. Суббота и воскресенье это выходные дни, и в это время, начиная с третьего курса, студенты могут свободно посещать Хогсмид. Также с октября начнётся запись в школьных клубах, которые тоже работают по выходным, — уточнил немаловажный момент Ньютон. — А сейчас, давайте познакомимся. — Но вы не всё рассказали! — возмутился один из парней. — Остальное после занятий. Слишком много надо рассказать, — пояснила староста. — Тогда давайте приступим, — с улыбкой вклинилась немка. — Моё имя Амели Гнэйсено, я увлекаюсь рукоделием. — Я Мариам Розенфельд, люблю рисовать и узнавать новое, — поддержала её соседка. — Марк Блишвик, мне нравится читать, — с долей смущения поправил пальцем сползшие очки невысокий плотный шатен. — Кэролайн Сэвидж, люблю танцы. — Аманда Сэвидж, люблю руны, — Амели с интересом посмотрела на одну из близнецов — она тоже интересовалась рунами. — Роб Коэн, наследник Коэнов, — надменно отрекомендовался напыщенный крепыш с острым взглядом водянистых глаз, он явно претендовал на статус лидера курса. — Иоганн-Вольфганг фон Хазе, надеюсь, не только я увлекаюсь фехтованием? — даже не фамилия, акцент указывал на немецкое происхождение. Соотечественник был таким же почти бесцветным блондином как и сама Найтхардт. Помнится, фон Хазе принадлежали остзейским немцам (3) и относились к магической России. На остров они попали скорее всего из-за охватившей территорию бывшей восточной империи Гражданской войны. И Гнэйсено готова была поставить марку против пфеннига, что его можно смело вычёркивать из списка кандидатов. — Ламия Лестрейндж, люблю читать, — эта англичанка прозрачно-фарфоровой кожей, огромными ясными синими очами и идеально выверенным каскадом, падающих на плечи, каштановых локонов напоминала изящную куколку из мейсенского фарфора, вот только сквозило в её манерах что-то отталкивающее, змеиное. — Франциск де Монтень, обожаю Лазурный берег, — высокий симпатичный француз галантно поклонился, весело сверкая карими глазами на загорелом лице, с едва заметной россыпью веснушек под глазами. — Чарльз Нортон, мне нравится чтение и верховые прогулки. Он был даже выше Монтеня, худой словно жердь и явный моралист. Классический английский лорд золотой для Британии эпохи королевы Виктории. Только цилиндра с бакенбардами не хватало. — Эвелин МакЭвой, — звонко представилась последняя девочка, — мне интересно узнавать как устроен мир! Буйные рыжие кудри были безжалостно затянуты в две тугие косицы, подвязанные красной и белой лентами. Глубоко посаженные желто-зеленые как у кошки глаза светились недюжинным умом, а длинные пальцы пианистки беспрестанно мяли широкие и манжеты мантии, доставали, теребили и снова убирали в карман огромный мужской носовой платок в шотландскую клетку. — Виктор Кэрроу, — невыразительной внешности черноволосый мальчик имел скупые выверенные движения. — увлекаюсь фехтованием, — кивнул он Иоганну-Вольфгангу. — Я, Адам Смит, — робко, одними губами, улыбнулся явный магглорождённый, — очень люблю читать! — и окончательно смутившись худощавый шатен смолк, неуверенно поглядывая на остальных. — Олаф Свенссон, рисую, — лаконично сообщил флегматичный плечистый скандинав, явно сошедший с иллюстраций к «Старшей Эдде» (4). Он был последним, кто представлялся, в их наборе, поэтому следующей заговорила Манчини: — Отлично, теперь, когда мы все познакомились, мы можем идти на завтрак, — она наколдовала Tempus (5), — Сейчас восемь десять, поэтому мы успеем спокойно поесть, взять расписание и вернуться в башню чтобы взять нужные вам учебники. Строимся! В Большой зал они шли той же дорогой, что и вчера. Из старших курсов можно было увидеть только вторые и третьи. Остальные явно предпочитали в первый учебный день приходить к самому концу приёма пищи. По пути Ньютон кратко пояснил почему они двигались более сложным маршрутом, проигнорировав Лестничный колодец в Южной башне: — Не спорю, там путь гораздо проще чем наш. Но проблема в лестницах. Они двигаются по неизвестному алгоритму, поэтому не всегда удается сразу попасть куда надо. Назад после завтрака мы пойдем как раз через неё, чтобы вы увидели всё собственными глазами. В зале было практически пусто, редкие студенты за столами, из первокурсников пока только они. Завтрак ничем не напоминал о вчерашнем изобилии — британская классика. Разложенные по тарелкам трёхгранные башни хрустящих тостов, пышущие жаром котелки овсянки на деревянных подставках, полосатые ломтики бекона и сыра, тушёная фасоль в глубоких мисках и тыквенный сок в графинах. За возвышающейся над столом посудой, не сразу замечались громадные чугунные сковороды с глазуньей. — А где мармелад? — огорчился Франциск. — В Хогвартсе подаётся традиционный британский завтрак, а не эти модные закуски с континента, которыми не наешься (6), — наставительным тоном ответила одна из близнецов. Де Монтень недовольно повёл плечами и больше ничем своего разочарования не демонстрировал. Пока первокурсники ели, вернулась отлучившаяся из зала староста с расписанием. Листы пошли по рукам, и, дождавшись своей очереди, Амалия заглянула в план уроков. На сегодня первой парой занятий поставили Зельеварение, затем сдвоенная Трансфигурация и окно. После обеда была обзорная экскурсия по школе.***
К расположенному в подземельях классу Зельеварения вороны подошли заранее. Сопровождавший первокурсников староста ушёл на свои занятия, сообщив, что после урока их заберёт Изабелла. Ещё через некоторое время подтянулся первый курс Слизерина во главе с старшекурсником. Старшекурсник открыл класс и первым зашёл внутрь. Когда ученики заняли свои места и выложили на столы письменные принадлежности и учебник, он представился: — Доброе утро, на первых двух курсах Зельеварение у вас будут вести студенты седьмого курса. Я Роберт Перри, буду вашим преподавателем в течение первого курса. После быстрой переклички, началось само занятие. Семикурсник объяснял технику безопасности при варке зелий и особенности подготовки индригиентов и помешивании. Всем раздали небольшие таблицы реакций. Перри предупредил, что все это нужно выучить к следующему занятию. Мариам быстро записывала лекцию кириллицей, ложащейся на желтоватый пергамент крупными округлыми буквами. В отличие от Амели ей было интересно. Немка лениво выводила строки, стараясь писать только ключевые факты. К приготовлению зелий, она испытывала отвращение. Уж слишком мерзкого вида и запаха ингредиенты использовались для тех медицинских эликсиров, которые использовались на базе. Однако стоило отдать должное Перри. Семикурсник явно готовился к преподаванию и подробно рассказывал про способы нарезки всяких корешков, листочков и прочих частей животных и их влияние на конечный результат. Как оказалось была большая разница в том, резать ли вдоль или поперек волокон, кубиками или соломкой, крупно или мелко. Как правило, это зависело от того, какая доля ингредиента должна была полностью прореагировать. Короткий перерыв за восторгами Розенфельд пролетел незаметно. Эмигрантка влюбилась в предмет. Из проскальзывающих оговорок, выяснялось что она любила готовить, и зельеварение воспринимала как приготовление экзотических блюд. Колокола с урока Гнэйсено ждала как манны небесной. Вместо нудной писанины в подземельях хотелось подняться вверх, подвигаться и помахать палочкой. Тем более дальше по расписанию стояла Трансфигурация.***
Декан Гриффиндора и профессор Трансфигурации Альбус Дамблдор выглядел так, будто сошёл со страниц маггловских сказок. Широкая мантия с вышитыми звёздами и остроконечный колпак насыщенного синего цвета. Добродушный взгляд серо-голубых глаз за забавными очками, вызывающий доверие и желание поделиться своими проблемами и сокровенными мечтами. Такая идеальность вызывала рефлекторное отторжение. Амели предпочла сесть подальше от преподавателя у высокого стрельчатого окна. — Здравствуйте, я профессор Дамблдор. И, начиная с этого дня, буду вести у вас трансфигурацию. Трансфигурация на мой взгляд одна из самых волшебных дисциплин. Потому что единственное ограничение в ней — ваше воображение. Кому-то она может показаться сложной, но в случае затруднений вы всегда можете обратиться ко мне за помощью. Тёплая улыбка и воодушевлённые гриффиндорцы радостно хлопают и визжат в ответ. Рядом раздаётся фырканье Розенфельд: — Он таки выглядит как дядюшка Зяма, когда хочет впихнуть покупателю ещё пару-тройку очень нужных вещичек. Гнэйсено закашлялась, скрывая неуёмное желание расхохотаться в голос. — Студентка, с вами всё в порядке? — заботливо уточнил преподаватель. — Да, да. Просто в галереях сильные сквозняки, видимо продуло. Дамблдор кивнул, легко принимая сомнительное объяснение, и продолжил вести урок. — Сегодня мы будем превращать спички в иголки. Не уверен, что кому-то это потребуется в дальнейшем, — он сделал паузу, пережидая смех мужской половины класса, — но это лучший вариант для первой трансфигурации. Как вы можете видеть, спичка и иголка имеют похожие форму и размер, поэтому вам будет проще представить себе процесс превращения. Преподаватель коснулся палочкой доски, на которой возникли нужные изображения. — Формула для простых преобразований проста: «Transformatio» — с последним словом он указал на стол. Массивный деревянный преподавательский стол сменил темный цвет мореного дуба на кармин (7). А тяжеловесность и рубленые формы на изящество линий и прихотливый золочёный узор творений Чиппендейла (8). Насколько знала Гнэйсено, стандартное заклинание требовало очень много сил на изменение крупных объектов, и профессор ловко уменьшил затраты ограничившись изменением деталей формы и цвета. — Эта формула удобна для небольших предметов. Сейчас мы повторим заклинание, а после я раздам вам спички и вы попробуете превратить их в иголки. После десятка дружных повторений, у всех на столах появились спички и Дамблдор первым подал пример легко превратив деревянную палочку в толстую иглу с крупным ушком. — А теперь, давайте начинать! — тепло улыбнулся профессор, — Если что-то не будет получаться, не стесняйтесь, спрашивайте. Воодушевлённые ученики приступили к практике. Амели старательно сосредоточилась на представлении процесса превращения, воображая как скругляется прямоугольный брусок, наливать металлическим блеском, как заостряется один конец, а головка спички становится ушком иголки. Взмах палочкой, звонкое «Transformatio», и ничего. — Первый блин комом, — так же не расстраивалась Мариам, пробуя снова и снова. У самой немки все попытки тоже были провальными. Неудача за неудачей. Это задевало за живое. Раздражало. Злило. И тесно связанная с душевным состоянием магия начала выходить из-под контроля. — Transformatio! — гневно ткнула в задрожавшую от нестабильного потока спичку Гнэйсено. Снова провал. — Transformatio! — в груди словно вспыхнуло пламя, перетекая в держащую палочку руку. Почуявший неладное Дамблдор поспешил к их столу, но было поздно. Амели оттолкнула в сторону Розенфельд и подалась вперёд, накрывая собой парту. Громыхнул взрыв. ___________________________________________ (1) — У англичан и американцев 12-часовой формат времени. То есть с 00:00 до 12:00 это часы до полудня (am), а с 12:00 и до 00:00 это часы после полудня (pm). (2) — Двадцать пять минут пополудни — 12:25. (3) — Остзейские немцы — немцы Прибалтики. (4) — Старшая Эдда — скандинавский эпос (5) — Tempus — это заклинание показывает время. (6) — Как ни странно, но примерно в 17-18 веке, у британцев было принято есть два раза в день (завтрак и ужин). Резонно предположить, что в таких условиях завтрак должен быть очень плотным. Поэтому возникшая при королеве Анне (около 1840) традиция пить в пять часов чай с выпечкой, быстро набрала популярность. (7) — Кармин — оттенок красного. (8) — Томас Чиппендейл — самый известный мастер английского мебельного искусства. Работал с красным деревом.