Heartstrings

— Если я в них выстрелю, мы сможем наконец свалить? Мэнди развернулась на стуле и свирепо посмотрела на брата. Он уже в третий раз вслух «прошептал» свои мысли. — Нет, Мик, а теперь завались. Только первый день, а ты уже жалуешься. Ее шепот тоже с трудом можно было назвать тихим, так что девушка заработала себе несколько недовольных взглядов одноклассников, которые не понимали, чем они так провинились, что именно в их класс пихнули сразу двух Милковичей. Часы тикали и тикали, с каждой секундой пребывание здесь становилось все более невыносимым, и Микки уже был готов швырнуть парту в парня, который сидел около Мэнди и откровенно таращился на ее грудь. Она, судя по всему, не возражала, а лишь пониже расстегнула свой пиджак, понимающе улыбнувшись соседу. — Нахуя я должен здесь сидеть? Я уже давно закончил блядский тест. — Заткнись-ка нахер, Микки! Богом клянусь, я… Закончить ей не дал учитель — он поднял голову и пристально посмотрел на них поверх очков в роговой оправе, дожидаясь продолжения их беседы, и Микки развязно откинулся на спинку стула, притихнув. Он вовсе не боялся этих сопливых молокососов или преподавателей, которые ходили, как роботы, словно им всем в жопы повтыкали линейки. Он не мог позволить себе вновь вылететь из школы, если хотел оставить красавицу, прижимающуюся к его коленям. Гитара находилась в кейсе, который немного выглядывал из-под парты в проход между рядами. Микки то и дело теребил ремешок и постукивал пальцами по ручке, пытаясь хоть на несколько секунд отвлечься от долбанных часов. Естественно, школа не сослужит службу его музыкальной карьере, а уж тем более мозгам, но отец пообещал, что если Микки вылетит вновь, то он сломает ему обе руки так сильно, что он больше никогда не сможет играть. Когда прозвенел звонок, Микки тут же вылетел из класса, и Мэнди, кинув листок с заданиями на учительский стол, последовала за ним. Школьные коридоры быстро заполонились учениками, и Микки пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не взорваться и не растолкать всех вокруг, прочищая себе дорогу. За такое его могут временно отстранить, черт бы их побрал. — Да подожди ты, мудак. Где у тебя следующий урок? — Мне надо покурить, — крикнул Микки, не оборачиваясь. Мэнди потерялась где-то позади, и он пнул ногой зеленую дверь выхода, не поведя и глазом, когда она ударила кого-то по колену. — Блять, Микки, иди на урок! Папа выйдет из себя! — Хорошего тебе дня, моя чудная хренова сестричка. Он обогнул школьный двор и, обойдя спортзал, нашел позади него местечко, где не было ни души. Чужие голоса затихли, отойдя на второй план, и Микки вытащил блестящую зажигалку. Чиркнул пальцем по колесику, мелькнула искра, а затем взметнулось пламя; он не мог больше ждать ни секунды и поднес его к сигарете. Блять, как же это было охуенно. После целого дня, наполненного идиотскими экзаменами, которые он мог выполнить прямо во сне, ему удалось выбраться и глотнуть свежего воздуха с сигаретным дымом. Микки постучал пальцем по сигарете, стряхивая пепел к ботинкам, и закрыл глаза. Каким-то образом он оказался в выпускном классе, и хотя технически он просрал первые два года, отец потянул за нужные веревочки, и его допустили к учебе без необходимости отрабатывать пропущенное благодаря высоким результатам вступительных тестов. Но все равно это означало, что ему еще год торчать в этой тюрьме, теряя время. Настоящая дыра. Как ему предполагалось не сойти с ума, если он даже не мог курить во время занятий? Микки ненавидел это место лишь немного меньше, чем собственного отца, но любовь к музыке все перевешивала. Усевшись на траву, Микки поставил кейс у себя в ногах и открыл его. Вот она, во всей красе — темное дерево, толстые струны из стали. И она полностью принадлежала Микки. За неимением ничего, кроме тонны денег, в которых он купал своих запуганных детей, отец Микки прямо заявил ему, что не собирается быть отцом отчисленника, а потому купил ему гитару и пообещал, что если Микки закончит школу, то сможет играть на ней дома, и Терри его за это не придушит. Брюнет вытащил гитару и провел кончиками пальцев по струнам, удовлетворенно замычав, когда инструмент издал приятный звук. Черт, да ради чего еще жить, если не ради этого? Стресс начал медленно покидать его тело вместе с музыкой, и когда прозвенел звонок, Микки даже этого не заметил. Не открывая глаз, он продолжил неторопливо играть, и с течением времени вовсе позабыл об уроке.

_____________________________

— Йен! — крикнула Мэнди, энергнично махая руками, словно маньяк. Когда он заметил ее, оба расплылись в улыбках и обнялись. Мэнди быстро чмокнула рыжего в щеку и поправила ремешок сумки с учебниками, сползший с плеча. — Ты один? Первый день, а на тебе еще не висит какой-нибудь красавчик? Я в шоке, — Мэнди изогнула бровь, и Йен со смешком покачал головой. — Без красавчика, Мэнди. Ты сама знаешь, мы только виделись вчера вечером. Уже забыла о свидании с пиццой? — Ага, — согласилась девушка, направляясь вместе с другом к выходу. — Но я по тебе скучала. — О, да ну? Почему я не видел тебя утром? Ты должна была ждать меня у шкафчика. Он вовсе не злился, но все равно выдал свое самое обиженное выражение лица, и Мэнди, улыбнувшись, легонько ударила его книгой. — Я была со своим придурошным братом. Он тут ничего не знает, так что я вводила его в курс дела. — С братом? Ты о Микки? — спросил Йен. — Естественно. Все остальные либо в тюрьме, либо где-то подохли, черт их знает. Суть в том, — подчеркнула девушка, подняв указательный палец. — Что я не позволю его заднице утянуть меня на дно в выпускной год. Ему лучше не выебываться, а то отец возненавидит нас еще сильнее. Йен притих. Он уже несколько лет дружил с Мэнди, но она очень редко разговаривала о семье. Он знал лишь то, что у них была туча денег, и ему было запрещено приходить к ним домой, так что вечера они проводили в доме Йена. — Разве он не должен был уже выпуститься? — Он проебал первые два года, а потом ему разрешили перепрыгнуть через третий или что-то вроде того. Отец заставляет его отходить только последний год, так что у него нет права ходить с недовольной рожей. Он не пахал три года, чтобы дотянуть до конца. — Я думал, он старше тебя на год. — Да, он брал годовой перерыв от школы, но отец заставил его вернуться после всего позора, которому он подверг имя семьи. Честно, я их обоих не перевариваю. Йен ничего не говорил, пока они не дошли до автобусной остановки. — А ты не должна ехать домой вместе с ним? — Я ему в няньки не нанималась. Он все равно уже здесь, — ответила Мэнди, проверив сообщения на своем телефоне, и указала в сторону небольшого поля за спортзалом. Йен повернул голову и на мгновение сжал ремень своей сумки сильнее. Темные, как вороново крыло, волосы, приглаженные назад так, что всего несколько прядей выбивалось около ушей, и голубые глаза с серебряным, волчьим блеском, которые пронзали тебя насквозь. Он был одет в длинное черное пальто и армейские ботинки, выпуская сигаретный дым сквозь обветренные губы и крепко сжимая ремень гитары за своей спиной. От Микки Милковича тяжело было оторвать взгляд, даже если смотреть было страшно. Йен помнил, как несколько раз пересекался с ним за несколько лет дружбы с Мэнди, но это всегда происходило, когда он был вместе с ней. Обычно они сталкивались с Микки на улице, Мэнди устраивала с ним шутливую перепалку, а потом они шли своей дорогой. Узнать Милковича поближе было тяжело, так как он всегда ходил со своей свитой. Подойдя к ним, Микки кинул сигарету на тротуар, раздавил ее носком ботинка и осмотрел Йена с ног до головы. — Этот парень к тебе яйца подкатывает или что? — Это Йен, Микки, — сказала Мэнди, скрестив руки на груди и весело глядя на брата. — Мой лучший друг. Вы вроде встречались? — Не, — Микки пожал плечами и, вытянув шею, закрутил головой, словно высматривал кого-то. — Вообще-то да, — медленно произнес Йен, но Микки не обратил на это внимания; он уже перестал вертеться и кивнул парню в шапке, стоявшему неподалеку. — Как скажешь. Покеда, — коротко сказал Микки и ушел с тем парнем. Низ его пальто слегка колебался при ходьбе. — Говнюк, — буркнула Мэнди и взяла Йена под руку. — Даже не придавай значения, Йен. Все, что его волнует, это наркотики и его глупая гитара. Пойдем, купим бургер. Когда Мэнди потянула его за собой, Йен не удержался и, повернув голову, снова взглянул на удаляющуюся фигуру Микки.

_______________________________________________

— Йен, молоко закончилось, — вздохнула Фиона, роясь в содержимом холодильника. — Мне очень нужно сделать эти кексы до завтра. Вот дерьмо! Как я могла забыть про молоко? Йен поднял взгляд от домашней работы по химии, с которой он отчаянно пытался расправиться на диване в гостиной, и встал. — Ладно, я схожу. — Прости. Я бы сходила, но мне надо поменять памперс Лиаму. Йен знал, что Фиона всегда с трудом оставляла детей одних дома, если только ей не надо было идти на работу, а потому ободряюще улыбнулся ей и вышел, успев заметить, как сестра возится с ингридиентами и сковородкой. Эта работа была важна для Фионы, ведь она только-только получила повышение, но девушка была слишком горда, чтобы признаться коллегам в том, что у нее было лишних денег на покупку еды к «веселой пятнице» — дню недели, когда все приносили что-то вкусненькое. Йен взял домашнюю работу с собой и по пути продолжал решать задачи в голове, чтобы сегодня лечь спать хотя бы раньше трех. Район, где они проживали, был полон заброшенных на вид домов, но в каждом из них так или иначе кто-то проживал. Их дом был переполнен, хоть Лип сейчас и жил в общежитие колледжа. После того, как у него не получилось решить третью задачу, Йен досадливо пнул камень носком кроссовка и повернул за последний угол, выходя на дорогу, ведущую к маленькому продуктовому магазину. Было уже поздно, и на парковке не было машин кроме той, что, скорее всего, принадлежала владельцу магазина. Войдя внутрь и сразу направившись к холодильнику, Йен нервно сглотнул, чувствуя на себе взгляд мужчины за стойкой. Он взял холодное молоко и направился к кассе; казалось, все тепло его тела осталось там, у холодильника. Мужчина — индус средних лет — улыбнулся ему и закрыл журнал, который он читал. — Здравствуй, Йен. Давно не виделись. — Хэй, Кэш, — в горле Йена пересохло. Он нервно постучал пальцем по пакету молока и инстинктивно взметнул руку к шее, касаясь ее. — 4.60, $ — объявил Кэш, пробив молоко. Он посмотрел на Йена и скрестил руки на груди, слегка откинувшись на спинку стула. — У меня нет сейчас денег, — сказал Йен, хоть оба они знали это с самого начала, как и то, что последует за этой фразой. — Эм, может, я возьму две пачки, и мы с тобой…? Кэш выпрямился на стуле и весь засветился, как рождественская елка. — Оу? Да, так сойдет, — легко рассмеялся он, и Йен, опустив глаза, неловко поспешил к холодильнику за вторым пакетом. Когда рыжий поставил на стойку второй пакет, Кэш торопливо запер входную дверь, повернул табличку с надписью «закрыто» и приглушил свет. Он последовал за Йеном в подсобку, взволнованно закрыв за ними дверь.

_______________________________________________

Уходя из магазина, Йен захватил с собой пакетик мятных леденцов и тут же закинул один себе в рот. Он был весь потный и не мог дождаться, чтобы поскорее оказаться дома и залезть в душ. Уличные фонари тихо гудели и постоянно мигали, словно в каком-то фильме ужасов. Йен засвистел, пытаясь разбавить пугающую тишину, и чуть не споткнулся, когда из-за угла выскочила фигура в капюшоне. Сердце его бешено забилось, и Йен готов был уже сорваться с места, но вдруг увидел, как из-под капюшона на него смотрят знакомые глаза. — Микки? — спросил он немого неуверенно, потому что взгляд у Микки был словно остекленевший, а под одним глазом кожа была покрыта сухой, запекшейся кровью. — Кто, блять, спрашивает? — огрызнулся Микки, и внезапно Йену вновь стало страшно. Руки Микки держал в карманах; от него пахло алкоголем и табаком. — Эм, Йен. Друг Мэнди. Микки внимательно его изучил, сняв капюшон, чтобы рассмотреть получше, а затем лениво кивнул. — А, тот парень, который подкатывал к моей сестре. Схуяли ты делаешь в этом районе? — Я здесь живу, — ответил Йен, решив не поправлять Микки на тему подкатов к сестре. — А ты что здесь забыл? Ты ведь из приличного района, нет? — Ага, у тебя забыл спросить разрешения, — фыркнул Микки, достав из кармана банку пива и открыв ее. На секунду он приложил холодный метал к своей ране, зашипел, а затем сделал щедрый глоток. — Ты выглядишь… — Йен хотел было прикусить язык, но решил, что Микки не волновали формальности, а потом продолжил. — … пиздец дерьмово. — Че, правда? Ебать ты мистер наблюдательность, — насмешливо усмехнулся брюнет, делая еще один глоток. Он протянул банку Йену, который не знал, был ли он польщен или чувствовал отвращение, но решил не рисковать и отпил немного. — Это что? Продукты? Что за пиздец, — Микки кивнул на пакет в руке Йена. — Кто, блять, в такое время ходит по магазинам? — Просто делаю то, что должен, — ответил Йен и вернул Микки его банку. — А это что за херь? Твой список покупок? — Домашка, — объяснил Йен, помахав тетрадью. — Слышал о такой? — Умник, значит, — сказал Микки, но когда он чуть наклонился, чтобы изучить лист с заданиями, губы его были растянуты в игривой ухмылке. Он вновь отпил из своей банки и прижал тетрадь к груди Йена, вытирая уголок рта, с которого капал алкоголь. — Ты не так сделал первое уравнение. Во втором забыл скобки. Несколько секунд Йен хлопал глазами, а затем перевернул тетрадь, чтобы убедиться самому. Он и впрямь забыл скобки. — Ладно, покеда. Не трахай мою сестру, — предупредил Микки без угрозы в голосе и развернулся, направляясь туда, куда шел изначально. Йен поспешил за ним и достал из сумки карандаш. — Погоди, а что насчет третьего? — Серьезно? — спросил Микки, раздавив пустую банку в ладони и бросив ее на чью-то лужайку. Он вновь сунул руки в карманы и даже не взглянул на листок, когда ответил. — Бля, просто воспользуйся числом Авогадро. — Нужна масса воды, — пояснил Йен, и Микки повернулся к нему. — У тебя уши серой забиты? Возьми массу двух атомов водорода и одного атома кислорода, затем воспользуйся блядским Авогадро и переведи все в граммы. Все массы у тебя здесь, — брюнет указал на ярко раскрашенную переодическую таблицу, которую Йен прикрепил к обложке тетради. — Не ебу, как в этой радуге можно что-то различить, но там все есть, — добавил Микки, взглядом уже бегая по дороге. — Ладно, — медленно произнес Йен, все еще не догоняя. — Да твою мать. Рыжий не успел и моргнуть, а Микки уже начал что-то строчить в его тетради, прижимая ее к груди Йена. Тот постарался изогнуться, чтобы последить за процессом, но тщетно — все равно было слишком темно. — Бля, подержи ее, — пробормотал Микки, написав еще несколько строчек в самом низу и случайно пощекотав пресс Йена. Йен наблюдал за Микки, и это выглядело странно, правда странно. Казалось, что Милкович потерялся в собственном мире; не совсем отключился от реальности, конечно, но все равно частично находился где-то в другом месте. Микки был непонятно привлекательным. Его глаза были светлыми, но при этом затуманенными, а взгляд прямым и честным. Волосы его выглядели такими мягкими, что на мгновение у Йена возник соблазн протянуть руку и потрогать их, пока брюнет был погружен в химию, но в последний момент он решил этого не делать, ведь так можно и руки лишиться. Было в Микки что-то опасное; что-то, что говорило тебе следить за собой, а иначе пожалеешь. Поэтому Йен просто рассматривал сосредоточенное лицо Милковича. Когда парень закончил, он провел большим пальцем по нижней губе. В животе у Йена что-то сжалось. Микки положил карандаш в ладонь Йена и сделал шаг назад. — Держи свой список покупок, — сказал он, глядя, как Йен быстро бегает глазами по тетради. — Ты закончил? Блять, ты издеваешься? Взгляд Микки остановился на глазах Йена, и уголок его рта слегка дернулся вверх. — Ну да? — Это же охуенно. Микки, ты просто невероятный, — рассмеялся Йен, снова и снова изучая решенные уравнения. Теперь, когда он несколько раз пробежал глазами по каракулям Микки, он мог разглядеть ответы, которые тот специально обвел. Ну естественно, он написал ответы. Микки молчал, пока Йен продолжал рассматривать домашнюю работу, а затем отвернулся и потрепал волосы у себя на затылке. — Бля, как там тебя зовут? — Йен, — мгновенно ответил рыжий, пытаясь запомнить формулу, которую Микки написал у края листа. Теперь все цифры начали приобретать смысл; что-то кликнуло в голове у Йена, и он понял то, что никак не мог понять, когда учитель объяснял им тему на доске. Он пребывал в настоящем экстазе; теперь он сможет использовать новоприобретенные знания и сделать всю домашку, с которой он медлил целую неделю. — Ночи, Йен. Когда Йен поднял голову, Микки уже удалялся в противоположном направлении, опустив голову и исчезнув в темноте, куда не доходил свет фонарей.