*Малфой-мэнор*
Волан-Де-Морт прибыл в особняк Малфоев, чтобы устроить здесь штаб-квартиру, и ему это удалось. В гостиной был поставлен стол, за которым собирались все Пожиратели, со своими сведениями и т.д. На очередном собрании, Яксли сообщил новость. — В Министерстве был замечен Поттер, мой лорд, — сказал Яксли. — Ты имеешь в виду тогда, когда вцепившись в Грейнджер, ты упустил их? — насмешливо спросила Беллатриса. — Не обольщайся, Белла, — грубо сказал Волан-Де-Морт. Беллатриса притихла. — Значит, Поттер…. Если там есть он, значит, есть и его верные друзья… Кто из вас знаком с ними? — Роули прекрасно знаком с девчонкой, — сказал Люциус. Волан-Де-Морт грозно посмотрел на него. Люциус сразу же замолчал. — Это так? — спросил Волан-Де-Морт. — Да, мой господин, — кивнул Роули. — Расскажи мне о ней. — Что конкретно? — Всё. — Довольно способная волшебница, — сказал Роули, — училась на Слизерине, правда грязнокровка. — Грязнокровка на Слизерине? — рассмеялся Волан-Де-Морт. — Да, я тоже удивился этому, хозяин, — сказал Роули, — она вместе с Поттером создала Отряд Дамблдора на пятом курсе, и обучала студентов Защите от Темных искусств. — Неплохо, — признался Волан-Де-Морт, — удивительно, что грязнокровка попала на мой факультет. Что-то ещё? — Она встречалась с сыном Люциуса Малфоя, — сказал Роули. Волан-Де-Морт усмехнулся. — Да, я помню, — скривился Волан-Де-Морт, — конечно, я не был против лишь потому, что она со Слизерина. Мне пришлось шантажировать Драко его друзьями и девушкой, чтобы он согласился на убийство Дамблдора. Когда захватим власть в Хогвартсе, я хочу, чтобы ты привел мисс Грейнджер ко мне. — Зачем? — Такая способная волшебница должна быть на нашей стороне, — усмехнулся Волан-Де-Морт, — раз я могу сделать исключение.***
Гермиона вернулась в палатку с тремя кроликами, которых поймала недалеко от щита. Палатка была совсем недалеко, так что девушка не спешила. Её мысли были заняты поисками крестражей. Изредка, троица сидела возле вредноскопа, который Гарри был подарен Гермионой. Вечер никаких изменений не принес. В десять часов Гарри запалил свою палочку. Он решил сменить на посту у палатки Гермиону, стал вглядываться в пустынный пейзаж. Гарри испытывал голод и легкое головокружение. Когда Гермиона вернулась, то сразу же приготовила пойманную добычу, и дала друзьям на пробу. Еда оказалась очень даже вкусной, так что на дежурство Гарри отправился, более или менее сытым. Утром, когда ещё не взошло солнце, Гермиона не обнаружила Гарри в кровати. Накинув куртку, девушка вышла из палатки, и увидела, что уже пошел снег. Она нашла друга недалеко от дерева, под которым они решили закопать глаз Аластара. — Хватит думать о плохом, Гарри, — возмутилась Гермиона, приобняв друга за плечи, — все обойдется, я уверена. — А вдруг уже что-то случилось, а мы не знаем? — Ты только зря себя накручиваешь, вот и всё, — сказала Гермиона, — пойдем в палатку, ты уже достаточно провел на холоде. Гарри и Гермиона считали, что слишком задерживаться здесь не стоит, и Рон согласился с ними при условии, что следующее перемещение доставит их поближе к сэндвичу с беконом. Гермиона сняла заклинания, которыми окружила палатку, а Гарри с Роном уничтожили все следы и вмятины в земле, способные показать, что они здесь побывали. Покончив с этим, все трое трансгрессировали в предместье небольшого рыночного городка. Как только они поставили в рощице палатку и окружили ее новым набором защитных заклинаний, Гарри набросил на себя мантию невидимку и отправился на поиски пищи. Но все пошло не так, как было задумано. Едва он успел войти в городок, как неестественный холод и опускавшийся с внезапно потемневшего неба туман заставили его замереть на месте. — Но ты же умеешь делать отличного Патронуса! — протестующее воскликнул Рон, когда Гарри, запыхавшись, вернулся в палатку с пустыми руками. Он выговорил всего одно слово: «Дементоры». — Я не смог… сделать его, — тяжело дыша и прижимая руку к сильно колющему боку, ответил Гарри. — Не… получилось. — Что значит — не получилось? — Вот так! — Хватит орать, — возмутилась Гермиона, вовремя ставит между парнями, — лучше, давайте подумаем, где еду взять. В конце концов, они решили остановиться на ночь посреди широкого поля, примыкавшего к одинокой ферме, на которой им удалось раздобыть яйца и хлеб. — Я оставила деньги под клеткой кур. — спросила Гермиона, когда они уже уплетали тосты с омлетом. Оказалось, что, досыта наевшись, расслабиться ничего не стоит — ссора из-за дементоров была со смехом забыта, и Гарри, повеселевший и даже исполнившийся надежд, вызвался нести ночную вахту первым. Это было их первое знакомство с тем фактом, что полный желудок равен хорошему настроению, а пустой — унынию и ссорам. Гарри, которому у Дурслей временами приходилось едва ли не голодать, был подвержен таким перепадам настроения меньше других. Гермиона в те вечера, когда им приходилось довольствоваться лишь ягодами да заплесневелым печеньем, тоже вела себя достаточно прилично, разве что становилась немного вспыльчивее или погружалась в мрачное молчание. Рона же, который благодаря матери и домовым эльфам Хогвартса всю жизнь получал наивкуснейшую еду три раза в день, голод обращал в человека неразумного и вздорного. А если при этом еще и наступал его черед носить крестраж, он становился попросту неприятным. — Ну и куда теперь? — таков был его постоянный припев. Собственных идей он, судя по всему, не имел и ожидал, что, пока он будет мрачно скорбеть по поводу скудости их рациона, Гарри с Гермионой соорудят какой-нибудь план. Они проводили бесплодные часы, решая, где следует искать другие крестражи и как уничтожить тот единственный, что у них имеется. Разговоры начинали все в большей мере ходить по кругу, поскольку новую информацию получить им было неоткуда. Дамблдор считал — и говорил об этом Гарри — что Волан-де-Морт спрятал крестражи в местах, чем-то для него важных, и Гарри с Гермионой перебирали, словно читая скучную молитву, те места, в которых он жил и которые навещал. Сиротский приют, где он родился и вырос, Хогвартс, где учился, магазин «Горбин и Бэркес», где работал по окончании школы, и Албания, где провел годы изгнания, — вот это и составляло основу для их рассуждений. — Ага, поехали в Албанию. Страна маленькая, мы ее за полдня обшарим, — саркастически предложил как-то Рон. — Прекрати язвить, Рон, — огрызнулась Гермиона. — Там может ничего не оказаться. Он еще до изгнания изготовил пять крестражей, а Дамблдор был уверен, что пятый — это змея, — ответила Гермиона. — Змея не в Албании, это мы знаем, она обычно состоит при Вол… — Я же просил тебя не говорить так, разве нет? — Хорошо! Змея обычно состоит при Сам-Знаешь-Ком, доволен? — Не так чтобы очень. — Я не представляю себе, как бы он мог спрятать что-нибудь в «Горбине и Бэркесе», — сказал Гарри, уже много раз, приводивший этот довод и сейчас повторивший его просто ради того, чтобы нарушить неприятное молчание. — И Горбин, и Бэркес были знатоками Темных объектов, они узнали бы крестраж с первого взгляда. — сказала Гермиона. Рон демонстративно зевнул, подавив острое желание запустить в Гермиону чем-нибудь, Гарри продолжил за неё: — И все же, по-моему, он мог спрятать что-то в Хогвартсе. Гермиона вздохнула: — Но Дамблдор нашел бы спрятанное, Гарри! — Гарри снова прибегнул к доводу, которым обычно подкреплял эту теорию: — Дамблдор сам сказал мне, что никогда и не думал, будто знает все тайны Хогвартса. Говорю вам, если и существует место, которое важно для Вол… — Ой! — Ладно, для САМИ-ЗНАЕТЕ-КОГО! — крикнул доведенный до бешенства Гарри. — Если и существует место, которое важно для Сами-Знаете-Кого, так это Хогвартс. — Да брось ты, — скривился Рон. — Это школа-то? — Да, его школа! — гаркнул Гарри. Гермиона попыталась его успокоить. — Первый его настоящий дом, место, в котором он понял, что отличается от других, а для него это самое главное. И даже после того, как он покинул… — Мы тут о Сами-Знаете-Ком говорим, так? Не о тебе? — осведомился Рон. Он все подергивал цепочку висевшего на его шее крестража, и Гарри вдруг захотелось придушить его этой цепочкой. — Ты говорил, что после окончания школы Сам-Знаешь-Кто просил Дамблдора дать ему в ней работу, — сказала Гермиона. — Просил, — подтвердил Гарри. — А Дамблдор думал, что он хочет вернуться в школу только для того, чтобы попытаться найти что-то, возможно, еще одну вещь, которая принадлежала одному из основателей, и сделать из нее новый крестраж, так? — Так, — сказал Гарри. — Однако работы он не получил, правильно? — продолжала Гермиона. — Значит, возможности отыскать эту вещь, и спрятать ее в школе у него не было. — Ну, хорошо, ладно, — сказал, признавая свое поражение, Гарри. — Забудем о Хогвартсе. Так ничего больше и, не придумав, они отправились в Лондон и под прикрытием мантии-невидимки попытались отыскать сиротский приют, в котором воспитывался Волан-де-Морт. Гермиона пробралась в библиотеку и, порывшись в документах, которые там хранились, выяснила, что здание приюта уже много лет как снесено. Они навестили место, где стоял приют, и обнаружили, что его занимает теперь набитая офисами башня. — Может, попробуем в фундаменте покопаться? — неуверенно предложила Гермиона. — Здесь он крестраж прятать не стал бы, — ответил Гарри. Он с самого начала понимал, что сиротский приют был местом, которого Волан-де-Морт решительно избегал. Он никогда не стал бы укрывать там часть своей души. Дамблдор убедил Гарри в том, что Волан-де-Морт ищет в качестве укрытия места, овеянные величием и тайнами, а этот унылый, серый уголок Лондона был так далек от Хогвартса, Министерства или «Гринготтса», банка волшебников с его золотыми дверьми и мраморными полами, как только можно вообразить. Вернувшись в палатку, они вернулись к разговорам о крестражах и Пожирателях. Снова вспыхнула ссора, только теперь между Роном и Гермионой. Первый утверждал, что Гермиона никудышная хозяйка, а Гермиона чуть не превратила его в кролика. Вскоре, они услышали голоса, и увидели за пределами щита: Дина Томаса, Крюкохвата и ещё какого-то незнакомого волшебника. Они разговаривали о том, что происходил в школе, в это вошло также похищение меча Гриффиндора студентами из кабинета Снегга. Услышав о мече Гриффиндора, ребята решили поговорить с портретом Регулуса Блэка, который с собой захватила Гермиона. Гарри и тут успел поссориться с кем-то. В итоге, они толком ничего и не узнали. — Мы бы могли ещё что-то узнать! — воскликнула Гермиона, — почему ты нагрубил ему? — Успокойтесь оба, — крикнул Рон. — Лучше, давайте думать, куда Дамблдор мог спрятать меч. И вообще, почему он так важен. — Меч способен уничтожать крестражи! Оружие гоблинской работы принимает в себя лишь то, что его закаляет. Этот меч пропитан ядом василиска! — напомнила Гермиона. — И Дамблдор не отдал тебе меч, потому что еще нуждался в нем, собирался уничтожить им медальон… — …и, наверное, понял, что, если он завещает меч тебе, они его не отдадут… — …и сделал копию… — …и поместил подделку в стеклянный ящик… — …а настоящий спрятал…. Где? — Они уставились друг на друга. Гарри чувствовал, что ответ незримо висит где-то прямо над ними, совсем близко. Почему Дамблдор не сказал ему? Или все же сказал, а Гарри просто не понял? — Думай! — прошептала Гермиона. — Думай. Где он мог оставить меч? — Только не в Хогвартсе, — ответил Гарри, возобновляя ходьбу. — Где-нибудь в Хогсмиде? — предположила Гермиона. — В Визжащей хижине? — сказал Гарри. — Туда теперь никто не заглядывает. — Да, но Снегг умеет входить в нее, Дамблдор не стал бы так рисковать. — Дамблдор доверял Снеггу, — напомнил ей Гарри. — Не настолько, чтобы сказать ему о подмене меча, — ответила Гермиона. — Да, ты права, — согласился Гарри и даже обрадовался при мысли о том, что доверие Дамблдора к Снеггу все же было хоть и немного, но ограниченным. — Ладно, допустим, он спрятал меч вдали от Хогсмида, — но где? А что думаешь ты, Рон? Рон? — Гарри оглянулся. На один озадачивший его миг ему показалось, что Рон покинул палатку, но тут он увидел каменное лицо Рона, лежавшего на нижней койке. — О, и обо мне, наконец, вспомнили, — сказал Рон. — Что? — удивилась Гермиона. Рон, не отрывая взгляда от донышка верхней койки, всхрапнул: — Продолжайте, продолжайте. Не позволяйте мне портить ваш праздник. — Гарри недоуменно взглянул на Гермиону, рассчитывая на ее помощь, но она, озадаченная, по-видимому, не меньше его, лишь покачала головой. — В чем проблема-то? — спросил Гарри. — Проблема? Никакой, проблемы нет, — ответил Рон. — Во всяком случае, если верить тебе. — По брезенту над их головами ударило несколько капель. Начинался дождь. — Ладно, значит, проблема имеется у тебя, — сказал Гарри. — Ну, так давай, высказывайся. — Рон сбросил с койки длинные ноги и сел. Лицо его было теперь озлобленным, он почти не походил на себя. — Хорошо. Выскажусь. Только не жди, что я буду скакать по палатке, радуясь еще какой-то обнаруженной вами дряни. Лучше добавь ее к списку вещей, о которых ты ничего не знаешь. — Не знаю? — переспросил Гарри. — Я незнаю? — Плюх, плюх, плюх — дождь становился все гуще, барабанил по покрытому листьями берегу, по реке, что-то тараторившей в темноте. Страх погасил ликование Гарри. Рон говорил в точности то, что, как подозревал Гарри, должен был думать. — Как-то не похоже, что я переживаю здесь лучшие дни моей жизни, — продолжал Рон. — Сам понимаешь, рука искалечена, жрать нечего и задница каждую ночь отмерзает. Я надеялся, видишь ли, что, пробегав столько недель с высунутым языком, мы хоть чего-то достигнем. — Рон, — произнесла Гермиона, — прекрати! — Мне казалось, ты знаешь, на что идешь, — сказал Гарри. — Да, мне тоже. — Так что же именно не отвечает твоим ожиданиям? — спросил Гарри. Теперь на помощь ему приходил гнев. — Ты полагал, что мы будем останавливаться в пятизвездных отелях? Находить каждый день по крестражу? Думал, что на Рождество уже вернешься к мамочке? — Мы думали, ты знаешь, что делаешь! — крикнул Рон, вскакивая, и эти слова словно пронзили Гарри раскаленными ножами. — Думали, Дамблдор тебе объяснил, что нужно делать! Мы думали, у тебя есть настоящий план! — Рон! — снова произнесла Гермиона, на этот раз, перекрыв голосом шум дождя, но Рон и тут не обратил на нее никакого внимания. — Ну, прости, что подвел тебя, — ответил Гарри. Голос его был совершенно спокойным, хоть на него и навалилось ощущение пустоты, собственной никчемности. — Я с самого начала был откровенен с вами, рассказывал все, что услышал от Дамблдора. И ты, возможно, заметил — один крестраж мы нашли… — Ага, и сейчас близки к тому, чтобы избавиться от него, примерно так же, как ко всем остальным. Иными словами, и рядом со всем этим не стояли! — наконец, до Гермионы дошло: Рон весь день носит медальон, а исходя из самого характера и вспыльчивости Рона, крестраж действует на него сильнее остальных. — Сними медальон, Рон, — крикнула Гермиона. — Быстро, сними! Ты не говорил бы так, если бы не проносил его весь день. — Да нет, говорил бы, — сказал Гарри, не желавший подыскивать для Рона оправдания. Гермиона злобно посмотрела на него. — По-твоему, я не замечал, как вы шепчетесь за моей спиной? Не догадывался, что именно так вы и думаете? — Гермиона медленно прикрыла глаза. — Гарри, мы не… — Не ври! — обрушился на нее Рон. — Ты говорила то же самое, говорила, что разочарована, что думала, будто у нас есть за что ухватиться, кроме… — Я не так это говорила, Гарри, не так! — закричала она. — Я сказала, что мы должны поддерживать друг друга и не впадать в состояние полного беспамятства! — Значит, ты на его стороне? — усмехнулся Рон, — мне казалось, что слизеринцы дружат… Шлепок. Гермиона со всей силы ударила Рона по щеке, чтобы тот пришёл в себя. Реакция была мгновенная. Рон настолько сильно толкнул Гермиону, что она отлетела на приличное расстояние и ударилась затылком об стол. Сознание, благо, не потеряла. Гарри скривился, увидев, что Рон сорвался на Гермионе, и схватил его за ворот, затем ударил в челюсть. Началась драка. Гарри хватал Рона за волосы, за шею, чуть за больную руку не схватил, но сдержался, а вот Рон напротив — бил куда попадал, не жалея сил. Гарри бросился на Рона забыв обо всём: что тот тяжелее, что Рон — его лучший друг. Плевать! Не хватит рук, он пустит в дело зубы! Сцепились. Рухнули на пол. Покатились, дубася друг друга, куда придётся. Препятствием между ними стала Гермиона, которая вовремя стала посередине, когда Гарри и Рон уже занесли кулаки для следующего удара. У обоих под глазом был фингал, ссадины и даже укус на руке Гарри в области запястья. — ПРЕКРАТИТЕ! — воскликнула Гермиона. По лбу стекала кровь, видимо, удар пришёлся на всю голову, потому что голова гудела, словно паровоз. Рон и Гарри немного умерили свой пыл. — Неужели вы не видите, что Сами-Знаете-Кто этого и добивается? Думаете, что он — глуп? Дождь молотил в брезент, Гермиона еле сдерживалась, чтобы не ударить каждого из них. Восторг, который они испытывали несколько минут назад, исчез, как будто его и не было никогда, сгинул, подобно фейерверку, который вспыхивает и гаснет, оставляя после себя темноту, сырость, холод. Где спрятан меч Гриффиндора, они не знали, да и кто они, собственно, такие — трое живущих в палатке подростков, единственное достижение которых сводится к тому, что они пока еще не мертвы. — Так почему же ты все еще здесь? — спросил Гарри у Рона. — Хоть убей, не знаю, — ответил Рон. — Тогда уходи, — сказал Гарри. — Может, и уйду! — крикнул Рон и подступил на несколько шагов к не двинувшемуся с места Гарри. — Ты слышал, что они говорили о моей сестре? Но тебе на это чихать с высокой елки, верно? Подумаешь, Запретный лес! Гарри Видавшему-Вещи-Похуже Поттеру плевать, что с ней там происходит. Ну, а мне не плевать ни на гигантских пауков, ни на умалишенных… — Я сказал только, что она там не одна, что с ними Хагрид… — Да-да, я уже понял, тебе плевать! А как насчет остальной моей семьи? «Уизли вовсе не нужно, чтобы покалечили еще одного их ребенка» — это ты слышал? — Да, и… — Не интересуюсь и ими, так? — Рон! — крикнула Гермиона, — это же не значит, что произошло что-то еще — такое, о чем мы не знаем. Подумай: Билл уже весь в шрамах, многие наверняка видели, как Джорджу оторвало ухо, ты, как считается, лежишь при смерти, я уверена, только об этом он и говорил… — Ах, ты уверена? Ну, отлично, тогда и я за них волноваться не буду. Вам двоим хорошо, вы своих родителей надежно попрятали… — Мои родители мертвы! — взревел Гарри. — А мои, может быть, в одном шаге от этого! — завизжал Рон. Гермиона ударила его ещё раз. — ДА ЛУЧШЕ БЫ ОНИ БЫЛИ РЯДОМ, ЧЕМ ВОВСЕ ЗАБЫЛИ МЕНЯ! — Так УХОДИ! — крикнул Гарри. — Возвращайся к ним, притворись, что вылечился от обсыпного лишая, мамочка накормит тебя и… Рон сделал неожиданное движение. Гарри отреагировал мгновенно, но, прежде чем палочки вылетели из их карманов, Гермиона подняла свою. — Протего! — крикнула она, и невидимый щит отделил ее с Гарри от Рона — мощь заклинания заставила всех троих отпрянуть на несколько шагов. Разъяренные Гарри и Рон вглядывались друг в друга сквозь прозрачный барьер, и казалось, будто каждый впервые ясно увидел другого. Ненависть к Рону разъедала Гарри, как ржа: что-то, соединявшее их, было разрушено навсегда. — Оставь крестраж, — сказал Гарри. Рон через голову сорвал с шеи цепочку и швырнул медальон в ближайшее кресло. А потом взглянул на Гермиону: — Что будешь делать? — О чем ты? — Ты остаешься — или как? — Рон, ты не можешь уйти, — запротестовала Гермиона, — нам… — Будет лучше, если тебя не будет! — воскликнул Гарри. — ДОСТАТОЧНО! — перешла на хрип Гермиона. — Я понял. — Нет, Рон, постой! Однако Гермионе помешали ее же Щитовые чары, а когда она сняла их, Рон уже выскочил в темноту. Гарри стоял неподвижно, молча, слушая, как она, выкликая среди деревьев имя Рона, надрывает горло. Через несколько минут Гермиона вернулась с мокрыми, липнувшими к лицу волосами. — Он ушел! Трансгрессировал! Она рухнула в кресло. Конечно, терять друзей она не любила, да и любой бы разрыдался, но девушка держалась. Гарри охватило странное оцепенение. Он наклонился, поднял крестраж, повесил его себе на шею. Стянул с койки Рона одеяло, накрыл им Гермиону. А потом забрался на свою и, вслушиваясь в стук дождя, уставился в темную брезентовую крышу.***
Реджина пребывала в некотором шоке. — Дядя Рон бросил вас? — ужаснулась Реджина, — как так? — Я потом расскажу тебе, что случилось, а сейчас слушай…***
Прошло несколько недель после ухода Рона. Сразу же после его побега, Гермиона и Гарри на следующее утро решили трансгрессировать, переместившись в другое место. На этот раз они выбрали какую-то скалу, где их точно никто не сможет найти. Уже долгое время они вообще не говорили о Роне. Гарри твердо решил, что никогда в жизни не произнесет больше его имени, а Гермиона, читая его мысли, не разговаривала о Роне. Сам Гарри завел привычку вытаскивать потихоньку Карту Мародеров и рассматривать ее при свете волшебной палочки. Гарри ждал, когда в коридорах Хогвартса снова появится точка с именем Рона — это будет доказательством, что он благополучно вернулся в уютный замок под защитой своего чистокровного происхождения. Однако Рон не появлялся на Карте, и скоро уже Гарри доставал ее только ради того, чтобы смотреть на имя Джинни в спальне для девочек. Вдруг она почувствует сквозь сон силу его взгляда, вдруг каким-то образом догадается, что он думает о ней и надеется, что у нее все хорошо. Гермиона видела, что Гарри переживает не меньше её. Примерно на шестое число декабря, Гарри попросил Гермиону провести с ним несколько занятий по окклюменции. Гермиона согласилась. — Легилименс! В этот раз, мысли Гарри были заняты Волан-Де-Мортом, Джинни, Отрядом Дамблдора, крестражами и Роном. На второе занятие, Гарри выбрасывал Гермиону на воспоминаниях о Дамблдоре, затем на воспоминаниях о Джинни, а затем, Гермиона и вовсе не смогла попасть в его мысли. На этом, пока что, занятия прекратились. Днем они усердно пытались определить, где сейчас находится меч Гриффиндора, однако чем больше обсуждали, куда Дамблдор мог его запрятать, тем безнадежнее казались все эти разговоры. Гарри, сколько ни ломал голову, не мог вспомнить, чтобы Дамблдор хоть раз упоминал о возможном тайнике. Бывали минуты, когда Гарри и сам не знал, на кого злится больше — на Рона или на Дамблдора. «Мы думали, ты знаешь, что делаешь…. Думали, Дамблдор тебе объяснил, что нужно делать… Мы думали, у тебя есть настоящий план!» Невозможно скрывать от самого себя: Рон был прав — Дамблдор оставил его буквально с пустыми руками. Ну, отыскали они один крестраж, так и тот уничтожить не могут, а остальные крестражи попрежнему совершенно недоступны. Раньше, Гермионе хватало секунды, чтобы прочесть мысли Гарри, чтобы понять, что он чувствует, но вспоминала, что он скрывает мысли теперь даже от неё. Отчаяние грозило захлестнуть его с головой. Гарри поражался, как у него хватило самонадеянности потащить с собой друзей в это бессмысленное путешествие неведомо куда. Он ничего не знал, ни о чем не имел ни малейшего представления и каждую минуту мучительно ждал, что Гермиона тоже скажет: с нее хватит, — и соберется уходить. По вечерам они почти не разговаривали. Гермиона вынимала из сумочки портрет Финеаса Найджелуса и устанавливала его на стуле, прислонив к спинке, как будто он мог заполнить пустоту, образовавшуюся после ухода Рона. Несмотря на свои прежние громогласные уверения, что он никогда больше к ним не явится, Финеас Найджелус удостаивал их посещением каждые несколько дней с завязанными глазами — должно быть, не мог удержаться, рассчитывая хоть что-нибудь выведать. Гарри был ему даже рад: все-таки какое-никакое общество, даром что ехидное и зловредное. Они жадно ловили любые новости о том, что делается в Хогвартсе, хотя Финеас Найджелус был далеко не идеальным источником информации. Он искренне почитал Снегга — первого директора слизеринца со времен самого Финеаса, поэтому Гарри с Гермионой приходилось следить за собой; при всяком критическом отзыве о Снегге или дерзком вопросе по его поводу Найджелус немедленно покидал картину. Тем не менее, кое-какие обрывки удавалось узнать. Снегг, как выяснилось, постоянно сталкивался с глухим сопротивлением части учеников. Джинни запретили прогулки в Хогсмид. Снегг возобновил старый указ Амбридж о запрете собираться вместе трем и более ученикам и об обязательной регистрации ученических организаций. Что же касается неразделимой троицы: Панси, Блейза и Драко, то они, по посланиям Невилла, присоединились к сопротивлению Отряда Дамблдора. — Наверное, Отряд Дамблдора возродить хотят… — предположила Гермиона. Пока Финеас рассказывал о выкрутасах Снегга, Гермиона на секунду поддалась безумию и подумала: не вернуться ли ей спокойно в школу, вместе со всеми сопротивляться новому режиму. У неё будет еда, мягкая постель, и пускай другие все решают за неё — в ту минуту это казалось самым желанным на свете. Гермиона переводила взгляд на Гарри, и сразу же отбрасывала эту мысль. Она впервые за долгое время села рядом с ним, и обняла его. — Не волнуйся, я не оставлю тебя, — успокаивала его Гермиона. Гарри обнял её в ответ, — я уверена, что Рон поймёт свою ошибку и вернётся. А пока, я постараюсь его заменить, и буду нести бремя с тобой! Финеас Найджелус невольно подчеркивал опасность, то и дело ненавязчиво пытаясь выяснить, где сейчас находятся Гарри и Гермиона. Каждый раз, как он это делал, Гермиона бесцеремонно заталкивала его в расшитую бисером сумочку, после чего Финеас неизменно пропадал на несколько дней. Погода портилась, становилось все холоднее. Гарри и Гермиона не решались подолгу оставаться на одном месте, поэтому из южной части Англии, где разве что по ночам слегка подмораживало, им пришлось переместиться в другие районы. То их забрасывало в горы, где хлестали дожди вперемешку со снегом, то на болота, где палатку залило ледяной водой, то на крохотный островок посреди шотландского горного озера, где их за ночь засыпало снегом, чуть ли не по самую крышу. В окнах домов уже мигали огоньками рождественские елки, и наконец, наступил вечер, когда Гарри снова отважился заговорить о единственном, на его взгляд, оставшемся направлении поисков. Они только что закончили необычно вкусный ужин: Гермиона в мантии-невидимке навестила ближайший супермаркет (причем, на удивление добросовестно, положила деньги в кассу), и Гарри надеялся, что она станет более сговорчивой, наевшись спагетти болоньезе и консервированных груш. Кроме того, он предусмотрительно предложил на пару часов отдохнуть от крестража, который висел теперь на спинке кровати. В очередной раз просматривая книжку, подаренную Дамблдором «Сказки Барда Бидля», Гермиона уже несколько раз всматривалась в странный символ, который был изображён на каждой десятой странице книжки. Она просмотрела несколько рун, но там этого знака не было. Из раздумий её вывел голос Гарри — Гермиона, я тут подумал… — Гарри, ты можешь мне помочь? — она явно его не слышала. Гермиона наклонилась вперед и протянула ему книгу. — Посмотри вот на этот символ. — Она ткнула пальцем в страницу. Вверху располагался, должно быть, заголовок очередной сказки (хотя у Гарри не было полной уверенности, поскольку он не умел читать руны), а над ним было изображено нечто вроде треугольного глаза, зрачок которого пересекала вертикальная черта. — Гермиона, я же не изучал древние руны. — Знаю, но это не руна, и в «Словнике» ее нет. Я думала, это просто глаз нарисован, а теперь что-то сомневаюсь. Смотри: знак выполнен чернилами, кто-то его нарисовал в уже готовой книжке. Вспомни, ты никогда не видел его раньше? — Да нет…. Нет, погоди-ка! — Гарри присмотрелся поближе. — Это вроде тот самый символ, который был на шее у отца Полумны? — Я тоже вспомнила ту цепочку, — сказала Гермиона. — Значит, это знак Грин-де-Вальда. -Гермиона уставилась на него, разинув рот. — Кого? — Мне Крам рассказывал… — Гарри пересказал свой разговор с Виктором Крамом на свадьбе Билла и Флер. Гермиона была потрясена. — Символ Грин-де-Вальда? — Она переводила взгляд с Гарри на загадочный знак и обратно. — Не слышала, чтобы у Грин-де-Вальда был какой-то особый символ. Ни в одной книге об этом не упоминается. Тем более, что он не мог выполнить этот рисунок в маленькой книжке. — Я же говорю, Крам сказал, что такой же знак вырезан на стене в Дурмстранге, и что оставил его там Грин-де-Вальд. — Гермиона, нахмурившись, откинулась на спинку кресла: — Очень странно…. Если это — символ темной магии, что он делает в детской книге сказок? — Да, загадка, — согласился Гарри. — Казалось бы, Скримджер должен был его заметить. Министр обязан разбираться во всяких темных делах. — Знаю, … Может, он тоже подумал, что это просто глаз? У всех других сказок есть такие маленькие картиночки над заголовком. — Она умолкла, сосредоточенно разглядывая непонятный знак. Гарри сделал еще одну попытку. — Гермиона! — М-м? — Я тут подумал, … Я хочу побывать в Годриковой Впадине. — Ты читаешь мои мысли, — спокойно сказала Гермиона, закрывая книжку, — у меня возникла мысль, что меч Гриффиндора Дамблдор мог спрятать там. Возможно, он думал, что в Годриковой Впадине мечу ничто не угрожает? — Помнишь, что говорила Мюриэль? — Кто? — Ну, эта… — Гарри запнулся, ему не хотелось упоминать Рона. — Двоюродная бабушка Джинни. Которая сказала, что у тебя костлявые лодыжки. — А-а, — отозвалась Гермиона. Момент был щекотливый. Гарри знал, что она почуяла отзвук имени Рона, и торопливо продолжил: — Мюриэль сказала, что Батильда Бэгшот и сейчас еще живет в Годриковой Впадине, — сказал Гарри. — Ты хочешь спросить у неё на счёт родителей? — Да, — кивнул Гарри, — возможно, она может что-то знать?***
Гарри был бы рад назавтра же помчаться в Годрикову Впадину, однако Гермиона решила иначе. Она не сомневалась, что Волан-де-Морт рассчитывает на возвращение Гарри к месту гибели его родителей, и настаивала на тщательной маскировке. — Я хочу быть самим собой, когда вернусь туда! — возмущался Гарри, когда дослушал идею подруги до конца. — Но, Гарри… — Если боишься, я пойду… — послышался грохот. Гермиона, выйдя из-за стола, опрокинула стул, и подошла к своей кровати. — Через два часа выдвигаемся, — сказала спокойно Гермиона. Бисерную сумочку со всеми их пожитками (кроме крестража, висевшего у Гарри на шее) Гермиона засунула во внутренний карман пальто, застегнутого на все пуговицы. Гарри накинул на них обоих мантию-невидимку, и они провалились в знакомую удушливую тьму. Чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, Гарри открыл глаза. Они с Гермионой стояли, держась за руки, посреди заснеженной дороги. В темно-синем небе слабо мерцали первые звезды. По сторонам узенькой улочки виднелись домики, украшенные к Рождеству. Чуть впереди золотистый свет уличных фонарей указывал центральную площадь деревушки. — Сколько снега! — прошептала Гермиона под мантией. — Как же мы не подумали? Столько старались, наводили маскировку, а теперь за нами останутся следы! Придется заметать. Я этим займусь, ты иди первым. Гарри совсем не улыбалось вступить в деревню на манер лошади из пантомимы, стараясь не высунуться из-под мантии и одновременно уничтожая следы. — Давай снимем мантию, — предложил он. Гермиона перепугалась, но Гарри сказал: — Да ладно тебе, мы все равно на себя не похожи, и кто нас тут вообще увидит? Никого же нет! — Ладно… — сказала Гермиона. Гарри затолкал мантию за пазуху, и они пошли вперед. Морозный воздух обжигал лицо. Любой из коттеджей, мимо которых они проходили, мог оказаться тем самым, где когда-то жили Джеймс и Лили, а может быть, сейчас жила Батильда. Гарри разглядывал парадные двери, засыпанные снегом крыши, и крылечки и пытался понять, помнит ли он их, зная в глубине души, что это невозможно, ведь ему едва исполнился год, когда его забрали отсюда. Гарри даже не был уверен, можно ли еще увидеть их прежний дом. Гарри не знал, что происходит после смерти людей, на которых было наложено заклятие Доверия. Вдруг улочка свернула влево, и перед Гарри с Гермионой открылась уютная деревенская площадь. Вся она была увешана гирляндами разноцветных фонариков, посередине высился обелиск, его частично заслоняла покачивавшаяся на ветру рождественская ель. Рядом виднелись несколько магазинчиков, почта и паб; на дальней стороне площади драгоценными каменьями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви. Ноги скользили на плотно утоптанном за день снегу. Через площадь спешили во всех направлениях жители деревни, мелькая в свете уличных фонарей. Когда открывалась дверь паба, оттуда доносились музыка и смех; из церквушки послышался рождественский хорал. — Гарри, а ведь сегодня сочельник! — сказала Гермиона. — Разве? — Гарри давно потерял счет времени. Они уже несколько недель не видели газет. — Точно, сочельник, — сказала Гермиона, не отрывая взгляда от церкви. — Они… они, наверное, там, да? Твои мама и папа…. Вон кладбище, за церковью. Зайдя на кладбище, парочка внезапно решила разделиться, чтобы найти их могилу. Гермиона проходила мимо могил, ища нужную фамилию «Поттер», но нигде ничего такого не видела. Девушка засомневалась, что Джеймс и Лили вообще тут похоронены, но говорить Гарри об этом не стала. Внезапно, она ударилась ногой об надгробную плиту. — Чёрт, — шикнула Гермиона. Скинув с плиты немного снега, она узнала знакомый символ. «Этот знак…» — Гарри, подойди-ка на минуточку. — Гарри не хотел отвлекаться и полез по снегу крайне недовольный. — Что? — Гляди! — Могила была очень старая, запущенная, Гарри с трудом разобрал имя. Гермиона указала на символ, выбитый чуть ниже. — Гарри, это тот знак из книги! — Гарри вгляделся: изображение сильно стерлось, имя почти не читается, но вроде там действительно что-то вроде треугольника. — Ну да… может быть… — Гермиона зажгла огонек на конце волшебной палочки и осветила имя на надгробии. — Тут написано Иг… Игнотус, кажется. — Я пойду поищу родителей, ладно? — сказал Гарри не без яда и двинулся дальше; а Гермиона так и осталась стоять, согнувшись над заброшенной могилой. Гермиона пошла дальше, вдоль других могил. Она решила помочь Гарри найти могилу родителей, ведь он здесь впервые, был здесь лишь в детстве, и то — не помнит этого. Девушка уже разочаровалась найти что-то, но вдруг, увидела надгробную плиту для супружеской пары: — Гарри, они здесь… совсем рядом. Гарри понял по интонации, что на этот раз там его папа и мама. Он пошел на голос, чувствуя, что какая-то тяжесть сдавила грудь. Гарри не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова. Джеймс Поттер. 27 марта I960 года — 31 октября 1981 года Лили Поттер. 30 января I960 года — 31 октября 1981 года — «Последний же враг истребится — смерть». — Гарри читал медленно, словно у него больше не будет возможности понять смысл надписи. Последние слова он произнес вслух. — «Последний же враг истребится — смерть»… — Жуткая мысль вдруг обдала его холодом. — Это ведь лозунг Пожирателей смерти! Почему он здесь? — Тут совсем не тот смысл, что у Пожирателей смерти, Гарри, — мягко сказала Гермиона. — Имеется в виду… ну, ты знаешь… жизнь после смерти. Гермиона, за долгое время, наконец, смогла прочесть мысли Гарри, и услышала, что он готов расплакаться, потому что он здесь впервые после тех ужасных событий. Гермиона присела на колени, и наколдовала на плите похоронный небольшой венок. Затем встала. — С Рождеством, Гермиона, — сказал Гарри. Гермиона взяла его за руку. — С Рождеством, Гарри. Проходя вдоль улицы, девушка осматривалась по сторонам, и увидела какую-то фигуру, которая будто преследовала их. Гермиона дернула друга за рукав, но Гарри не реагировал. Он не мог отвести взгляда от темной массы в самом конце ряда домов. Вдруг он рванулся вперед, волоча за собой Гермиону; она то и дело поскальзывалась на льду. — Гарри… — Смотри… Гермиона, смотри! — Я ничего не…. Ой! Очевидно, заклятие Доверия умерло вместе с Джеймсом и Лили. Живая изгородь успела здорово разрастись за шестнадцать лет, прошедших с того дня, когда Хагрид забрал маленького Гарри из развалин, что лежали среди высокой, по пояс, травы. Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом и покрыта снегом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто; Гарри был уверен, что именно там ударило отраженное заклятие. Они с Гермионой стояли у калитки и смотрели, запрокинув головы, на разрушенный дом, который когда-то, наверное, не отличался от соседних коттеджей. — Не понимаю, почему его не отстроили заново? — шепнула Гермиона. — Может, его нельзя отстроить? — ответил Гарри. — Может, это как раны, нанесенные темной магией, их ведь нельзя исцелить. Он взялся за ржавую, запорошенную снегом калитку — не для того, чтобы открыть, а просто, чтобы коснуться хоть части этого дома. — Гарри, смотри! Должно быть, прикосновение Гарри привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили: «Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттер. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью». Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. Здесь приложили руку множество волшебников и волшебниц, приходивших почтить место, где избежал смерти Мальчик, Который Выжил. Кто-то просто расписался вечными чернилами, кто-то вырезал в деревянной доске свои инициалы, многие оставили целые послания. Более свежие выделялись на фоне наслоений магических граффити, скопившихся за шестнадцать лет, а содержание было у всех примерно одно, и тоже. «Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!», «Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!», «Да здравствует Гарри Поттер!». Гермиона не могла поверить, проведя пальцами по второй надписи, она узнала почерк Блейза. — Они не так давно были тут… — сказала Гермиона, — надпись ещё свежая. Гермиона и Гарри заметили, что за ними кто-то следит, повернув голову, Гермиона узнала в человеке — женщину. Когда они подошли ближе, то увидели Батильду Бэгшот — автора книги «История магии». Наконец Гарри заговорил — Гермиона даже подпрыгнула от неожиданности. — Вы Батильда? Закутанная фигура кивнула и снова поманила пальцем. Гарри и Гермиона переглянулись. Гарри вопросительно поднял брови, Гермиона тревожно кивнула. Они сделали шаг, и старуха тут же заковыляла прочь, туда, откуда они пришли. Миновав несколько домов, она свернула в калитку. Гарри и Гермиона прошли следом за ней через сад, почти такой же заросший, как и тот, на который они только что смотрели. Повозившись с ключом, старуха открыла дверь и отступила, пропуская их вперед.***
Когда они оказались в доме, то обнаружили портрет, который Гарри, якобы, видел во сне. Точнее, видел человека во сне, который украл палочку Грегоровича. Гермиона осматривалась по сторонам, не показывая палочку. Несмотря на возмущение Гермионы, Гарри пошёл с Батильдой в другую комнату, по просьбе самой хозяйки, поэтому Гермиона отправилась осматривать другие комнаты дряхлого дома. Обойдя несколько кладовок, Гермиона посветила палочкой, и обнаружила спальню Батильды. Она осмотрела стены, пол, даже увидела оригинальный экземпляр «Истории магии», но тут послышался шорох из шкафа. Гермиона посветила туда палочкой, и направилась к шкафу. Подойдя ближе, она попыталась его открыть, но не получилось. — Алахомора! — произнесла Гермиона. Замок упал на пол, и девушка медленно начала открывать дверцу. То, что она увидела, заставило её закрыть рот рукой. Во-первых, в шкафу висело окровавленное тело Батильды, изувеченное. Шкаф был полностью заляпан кровью.***
— Фу, мама, зачем мне такое знать?! — возмутилась Реджина, спрятавшись под одеялом. — Успокойся, милая, — запротестовала Гермиона, — ты же просила рассказать всё. — Но не такое же! — Ну, ладно, я опущу подробности, и буду рассказывать дальше…***
Гермиона быстро выбегает из ужасной комнаты и бежит туда, куда направлялись лже Батильда и Гарри. Обойдя несколько комнат, она попала в ту, которая была заперта. — ГАРРИ! — крикнула Гермиона. Из комнаты слышался какой-то шум. Девушка несколько раз стукнула кулаками по двери. — ГАРРИ, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?! — решив не медлить, Гермиона отошла на несколько шагов, и направила на дверь палочку, — БОМБАРДА! Дверь слетает с петель. Забежав в комнату, Гермиона увидела, что Гарри борется со змеёй. Быстро среагировав, Гермиона отталкивает существо с помощью заклинания. Гарри оказывается в кратковременной свободе, однако, не, надолго. Змея вновь сделала попытку напасть, но на этот раз, под раздачу попала Гермиона. Нагайна кинулась на неё. Прежде чем Нагайна укусила Гермиону, девушка схватила упавшую палку, и выставила вперёд, Нагайна вцепилась в неё зубами. — ЭТО ОНА?! — воскликнула Гермиона, когда Гарри встал на ноги, пытаясь найти палочку. — Да, — крикнул Гарри. Гермиона отталкивает от себя змею, и прыгает на кровать, чтобы достать свою палочку, которая из-за борьбы с Нагайной отлетела на кровать. Змея метнулась следом, но Гермиона ударила её пяткой в морду. — ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ?! Не сумев достать Гермиону, змея метнулась к Гарри. Он попытался призвать палочку. Ничего не получалось, а он не мог освободить руки, которыми отталкивал змею, обернувшуюся кольцом вокруг него, выжимавшую из него дух с такой силой, что крестраж вдавился в тело, — кружок льда, пульсирующий собственной отдельной жизнью так близко к обезумевшему от страха сердцу, а разум затопила волна холодного белого света. Все мысли куда-то пропали, дыхание прервалось, в потоках ослепительного света потонули чьи-то далекие шаги и весь мир… Металлическое сердце стучало у него на груди, он летел, летел на крыльях своего триумфа, не нуждаясь ни в метле, ни в фестралах… — ОТПУСТИ ЕГО! Гарри вдруг очнулся в кисло пахнущей тьме. Нагайна отпустила его. Он вскочил и увидел силуэт змеи на фоне освещенной лестничной площадки. Змея метнулась вперед, Гермиона с криком отскочила; отраженное заклятие ударило в занавешенное окно, и стекло разлетелось вдребезги. В комнату хлынул морозный воздух. Гарри пригнулся, уклоняясь от нового ливня осколков, под ногу ему попало что-то вроде карандаша… волшебная палочка! Гарри схватил ее, но змея уже вползала в комнату, молотя своим страшным хвостом. Гермионы не было видно, и Гарри подумал было самое худшее, и тут раздался громкий треск, мелькнула красная вспышка, змея взметнулась в воздух, задев Гарри по лицу. Одно за другим разворачивались тяжелые кольца — вверх, вверх, к самому потолку. — ОТОЙДИ! Экспеллиармус! — заклинание попало прямо в змею, и та рухнула на землю. Гермиона помогла другу подняться. Внезапно, непроизвольно прочитав мысли Гарри, Гермиона почувствовала боль, которую Гарри испытывал во время приближения Волан-Де-Морта. — Он близко! Гермиона, он сейчас будет здесь! — СЛЫШУ, НЕ ГЛУХАЯ! Я ЖЕ ТВОИ МЫСЛИ ЧИТАЮ, БОЛВАН! — возмутилась Гермиона. Они выбежали на улицу, и увидели тёмный дым в небе. Оба поняли, что Волан-Де-Морт уже рядом. Быстро среагировав, Гермиона трансгрессировала, при этом, захватив с собой Гарри.*Хогвартс: Два дня до Годриковой впадины*
Пока Гарри и Гермиона думали, что делать дальше, студенты переживали не самые лучшие дни. Да, профессора, не считая некоторых, всеми силами пытались отгородить своих подопечных от встреч с Пожирателями, но с воинственным настроем Отряда Дамблдора, это не получалось. Драко лежал на кровати, пытался нормально заснуть. В очередной раз они с Блейзом попали под руку Кэрроу, и, конечно же, получили выговор: Кребб и Гойл применили к ним пыточное заклинание. Драко 1000000 раз пожалел, что вообще дружил с ними. Единственной, кому удавалось держать всё под контролем — была Гермиона, но сейчас, из-за её «нечистой крови», ей запрещено появляться в Хогвартсе. — «Драко…» — парень услышал, как кто-то шепчет его имя. Вначале он подумал, что ему мерещится, — «любимый…» — теперь он понял, что это был голос Гермионы. Стараясь не шуметь, Драко потянулся к ящику тумбочки, и вытащил оттуда осколок зеркала, подаренный Гермионой. Посмотревшись в него, он увидел очертания лица Гермионы. — Не может быть, — прошептал Драко, — не могу поверить, что вижу тебя. — «Что у тебя с лицом?» — удивилась Гермиона. Драко потёр окровавленную бровь, и шикнул, вспоминая удар Кребба. — Всё нормально, — прошептал Драко, — как ты? — «Со мной всё хорошо», — улыбнулась Гермиона. — Почему ты решила связаться? — удивился Драко, — ведь ты… — «Гарри всё рассказал мне», — сказала Гермиона, — «что ты намеренно нагрубил мне. Я хочу попросить тебя о кое-чём». — О чём же? Гермиона рассказала всё, что случилось с ними. О том, как они проникли в Министерство, о том, как чуть не погибли во время трансгрессии, о том, как ссорились из-за этого долбанного медальона, о том как… — Стоп, ты просишь меня привести Рона? Точнее — найти? — «Да», — кивнула Гермиона, — «я больше чем уверена, что он появится в Хогсмиде». — Ты понимаешь, что если меня поймают, то… — «Знаю», — кивнула Гермиона, — «мы с Гарри не сможем выстоять в одиночку, а тебя или остальных я не могу просить, ваше отсутствие заметят. Я смотрела на Карту Мародёров, и имя Рона было в Хогсмиде. Пожалуйста, любимый, найди его». — Ладно, я что-нибудь придумаю. Я отключусь, потому что кто-то может нас слышать. — «Хорошо. Западный лес Англии, мы остановились здесь, скажи ему».***
Гермиона и Гарри приземлились в Западном лесу, где были до прихода в Годрикову впадину. Гарри по пути потерял сознание. Во сне, Гермиона не могла проникнуть в его мысли, но подозревала, что Гарри увидел то, что не хотел бы видеть. Пока Гарри был без сознания, девушка поставила палатку и, взяв друга под мышки, заволокла в палатку. Уложив Гарри на кровать, Гермиона направилась на кухоньку, чтобы заварить чай. Мысли беспорядочно крутились, вертелись, как заведённые. Гермиона думала лишь о том, что они чуть не попались… Внезапно, она услышала шум. Забежав туда, где находился Гарри, она увидела разбитую на полу рамку с фотографией вора, который что-то украл у Грегоровича. — Гарри, все хорошо, все в порядке? — Он наклоняется и поднимает разбитую фотографию. Вот он, вор, неведомый воришка, которого он столько времени ищет… — Нет, … Я уронил ее…. Уронил… — Гарри, все хорошо. Это он — Гарри. Гарри, не Волан-де-Морт. А то, что здесь шуршит, — не змея. Он открыл глаза. — Гарри, — прошептала Гермиона. — Ты как… нормально? — Да, — соврал он. — Не надо мне лгать, ладно? — Гермиона подняла с пола разбитую рамку, и кинула в кресло. Гарри был в палатке, лежал на нижней койке под грудой одеял. По тишине и особому холодному блеклому свету, падавшему сквозь матерчатую крышу, чувствовалось, что скоро рассвет. Гарри был весь в поту, даже простыни и одеяла намокли. — Мы удрали. — Да, — сказала Гермиона. — Пришлось задействовать заклинание Левитации, чтобы уложить тебя на койку, я никак не могла тебя втащить. Ты был…. Ну, в общем, ты был немного не того…. — Под ее карими глазами залегли фиолетовые тени. В руке у Гермионы Гарри заметил губку — она обтирала ему лицо. — Плохо тебе, было, — заключила она. — Совсем плохо. — Давно мы оттуда смотались? — Несколько часов прошло. Уже почти утро. Я пошла, заваривать чай, думала-думала, и услышала грохот… — А я, значит, был… без сознания, что ли? — Да не то чтобы, — замялась Гермиона. — Ты кричал, и стонал, и… вообще, — закончила она таким тоном, что Гарри стало совсем не по себе. Что он тут вытворял? Выкрикивал заклятия, как Волан-Де-Морт? Плакал, как младенец? — Я еле сняла с тебя крестраж, — сказала Гермиона, явно стремясь переменить тему. — Он прямо-таки прилип к твоей груди. Там даже отметина осталась. Ты прости, мне пришлось применить заклинание ножниц, иначе не получалось его оторвать. Еще и змея тебя укусила, но ранку я промыла, обработала бадьяном. После этого они несколько дней не могли прийти в себя. Если бы вовремя не среагировали, то попали бы под горячую руку Волан-Де-Морта. Им встречи с Нагайной было более чем достаточно. Было понятно, что Батильду умертвили не так давно, а Волан-Де-Морт, зная желание Гарри побывать на Родине, приказал Нагайне ждать врага в Годриковой Впадине. Во время схватки со змеёй, Гермиона получила дозу яда, потому что Нагайна успела её укусить. На месте укуса образовался бугор, а когда использовали зелье, чтобы вылечить, сделали ожог. Ожог был в форме змеи. — Как символично… — подумала Гермиона, когда Гарри перевязывал ей руку, — как твоя голова, ты сильно тогда ударился. — Я-то нормально, — буркнул Гарри, — какого лешего ты бросилась туда, а? — Не оставлять же тебя умирать в одиночестве, — усмехнулась Гермиона. — Если бы Рон… За месяц, девушка впервые произнесла его имя, ей было даже слегка непривычно. Гарри всё понял, и, закончив с перевязкой, пошёл сесть на свою кровать. — А куда ты положила крестраж? — К себе в сумку. — спокойно сказала Гермиона, указывая на расшитую бисером сумочку. — Пусть он лучше пока там полежит. — Гарри откинулся на подушки и посмотрел в ее осунувшееся, посеревшее лицо. — Не надо было нам лезть в Годрикову Впадину. Это все я виноват, Гермиона, прости. — Ты не виноват; я тоже хотела там побывать. Я вправду думала, что Дамблдор там оставил для тебя меч. — Угу… Видно, мы ошиблись. — Что там было, Гарри? Что произошло, когда она отвела тебя наверх? — Батильда и была змеей… Вернее, змея была ею… С самого начала. — Ч-что? — Гарри закрыл глаза. Он все еще чувствовал запах Батильдиного дома, от этого все случившееся казалось ужасно ярким и реальным. — А что ты нашла, что так вернулась быстро? — Я нашла окровавленное тело Батильды, — сказала Гермиона, — оно было в шкафу в другой комнате. Я поздно поняла, что это ловушка… — Ее оставил в Годриковой Впадине Сама-Знаешь-Кто, чтобы караулила. Ты была права: он знал, что я туда вернусь. Люпин говорил, что мы столкнемся с магией, которую и представить себе не могли, — пробормотал Гарри. — Так, вот почему она не говорила при мне… — подумала Гермиона. — Да. Она не хотела разговаривать при тебе, потому что говорила-то она на змеином языке, все время говорила на змеином, а я и не заметил, я же ее понимал. Как только мы поднялись наверх, змея известила Сама-Знаешь-Кого, я все слышал мысленно, я почувствовал, как он обрадовался и велел меня схватить, а потом… — Тебе стоит отдохнуть, Гарри, — предложила Гермиона, — ты устал после этих событий… — Это тебе надо выспаться. Не обижайся, но вид у тебя кошмарный. А я уже в норме, могу подежурить. Где моя волшебная палочка? — Гермиона молча смотрела на него. — Где моя палочка, Гермиона? Она закусила губы, глаза ее наполнились слезами. — Гарри… — Где моя волшебная палочка? — Она наклонилась, подняла что-то с пола и показала ему. Палочка из остролиста переломилась надвое, только стержень от пера феникса удерживал обе половинки вместе. Гарри взял палочку в руки, словно это было живое раненое существо. Он не мог собраться с мыслями, все терялось в тумане страха и неуверенности. Гарри протянул палочку Гермионе: — Почини ее! Пожалуйста! — Гарри, вряд ли я… когда она вот так сломалась… — Пожалуйста, хоть попробуй, Гермиона! — Р… репаро! — Отломанная половина приросла на место. Гарри взмахнул палочкой. — Люмос! Вылетели несколько искорок и сразу потухли. Гарри прицелился в Гермиону: — Экспеллиармус! — Волшебная палочка Гермионы, слабо дернувшись, осталась у нее в руке. Палочка Гарри не выдержала ничтожного магического усилия и снова переломилась пополам. Гарри смотрел на нее с ужасом. У него не укладывалось в голове то, что было перед глазами. Волшебная палочка столько с ним пережила… — Гарри, — прошептала Гермиона еле слышно, — прости, пожалуйста…. Боюсь, что это я ее…. Понимаешь, когда мы убегали, змея кинулась на нас, я швырнула в нее Взрывающим заклятием, а оно отскочило и… и, наверное, зацепило… — Ты же не нарочно, — машинально ответил Гарри. Он чувствовал себя совершенно опустошенным, раздавленным. — Ничего… что-нибудь придумаем. — Гарри, вряд ли ее можно починить, — со слезами проговорила Гермиона. — Помнишь, … помнишь, у Рона сломалась волшебная палочка? Когда вы разбились на машине? Ее так и не смогли исправить, в конце концов, пришлось покупать новую. — Гарри вспомнил Олливандера в плену у Волан-де-Морта, вспомнил убитого Грегоровича. Где же он возьмет новую волшебную палочку? — Ладно, — сказал он фальшиво бодрым голосом. — Пока что буду одалживать твою. На время дежурства. — Гермиона, заливаясь слезами, протянула ему свою волшебную палочку. Она так и осталась сидеть у его постели, а Гарри выбрался наружу, больше всего на свете мечтая оказаться как можно дальше от нее.***
Гермионе снились родители, которые просили её о помощи, будто она и не отнимала их память, будто они были рядом, просили спасти их, но Гермиона так и не понимала, по какой причине. «ГЕРМИОНА!» — она в холодном поту, когда в голове услышала голоса друзей. Вытерев пот с лица, девушка выскочила из палатки, и побежала в лес, так как возле палатки Гарри не оказалось. «ГЕРМИОНА!» — голоса Гарри и Рона звучали в её голове, как колокол, она еле сдерживала эмоции, чтобы не закричать. Голоса привели Гермиону на озеро, где она увидела одежду Гарри и серебряную лань. Не долго, думая, Гермиона хватает волшебную палочку, которая лежала возле вещей Гарри, и бежит к прорубу, который был сделан не так давно. Аккуратно подойдя туда, Гермиона встала на колени, и опустила голову в воду. Через пелену она увидела чей-то силуэт. Он поднимался, и тащил кого-то за собой. Когда Гермиона вытащила голову, за ней следом вынырнул Рон. Гермиона схватила его за ворот свитера, и помогла выбраться, за собой, Рон тащил Гарри, а в руке Уизли, Гермиона увидела меч. Они выбрались на берег. Рон потряс головой, чтобы немного освежиться, и чтобы капли не падали на глаза. — Этот болван даже медальон не снял?! — возмутилась Гермиона. — Ты… это… совсем спятил? — Только потрясение от звука этого голоса придало Гарри сил вскочить на ноги. Он дрожал всем телом и пошатывался, а перед ним стоял Рон, полностью одетый, но промокший до нитки, с прилипшими к лицу волосами, держа в одной руке меч Гриффиндора, а в другой — крестраж, болтающийся на оборванной цепочке. — Какого черта ты не снял эту пакость, раньше, чем соваться в воду? — пропыхтел Рон, размахивая крестражем, который покачивался взад-вперед, как на сеансе гипноза. Гермиона вырвала у него из рук медальон. Гарри не ответил — слова не шли. Гарри никак не мог в это поверить. Трясясь от холода, он подобрал барахло, валявшееся на берегу озера, и стал одеваться. Натягивая на себя один свитер за другим, Гарри каждый раз ожидал, что Рон исчезнет, пока он не может его видеть, но тот всякий раз оказывался на месте. Он тоже нырнул в озерцо, он спас Гарри. — Этто был тты? — спросил, наконец, Гарри все еще придушенным голосом и стуча зубами. — Ага, — сказал Рон с довольно смущенным видом. — Т-ты наколдовал эту лань? — Я думал, она твоя. — Его Патронус — олень, — огрызнулась Гермиона. — Ах, да, то-то мне показалось, что она немножко другая. Безрогая. — Что ты тут делаешь? — удивился Гарри. — Я искал вас по всему лесу, — взревел Рон, — думал, что вас тут нет. Но увидел тебя и Патронуса, решил пойти следом. — и тут же получает подзатыльник от Гермионы. — ИСКАЛ? ТОГДА КАКОГО ЧЕРТА КРИЧАЛ МОЁ ИМЯ?! — Ждал, что ты услышишь, ведь под водой говорить трудно, — заметил Рон. — Откуда ты взялся? — хриплым голосом спросил Гарри. Рон, как видно, надеялся, что об этом речь зайдет позже, а может, и вообще не зайдет. — Ну, ты понимаешь… Я… Я вернулся. Если… — Он прокашлялся. — Ну, ты знаешь. Если вы меня примете. Наступило молчание. При воспоминании о том, как Рон ушел, между ними как будто выросла стена. Гермиона тактично промолчала. Но сейчас-то он здесь. Он вернулся. Он только что спас Гарри жизнь. Рон смотрел на свои руки, словно удивляясь, что держит какие-то вещи. — А, да, я его вытащил, — сообщил он очевидное, показывая Гарри меч. — Ты ведь за ним полез, так? — Ага, — сказал Гарри. — Только я не пойму, как ты-то здесь оказался? Как ты нас нашел? — Долго рассказывать, — буркнул Рон. — У нас времени достаточно, — сказала Гермиона. — Я вас давно уже ищу. Лес такой здоровенный. Я уж думал, придется заночевать под деревом, и тут вижу — олень, и ты за ним. Меня в Хогсмиде нашёл Драко, несколько дней назад, — сказал Рон, — он сообщил, что Гермиона связалась с ним, прося найти меня. Но ты не учла, что Западный лес слишком велик, тем более, палатка под заклятьем… — Ты больше никого не видел? — Нет, — сказал Рон. — Я… — Он запнулся, глядя на два дерева чуть в стороне, растущие почти вплотную друг к другу. — Мне вроде показалось, что там что-то шевелится, но я торопился, потому что ты нырнул и с концами, я не мог особо там разглядывать… Эй! — Гарри уже сорвался с места и бежал туда, куда указал Рон. Гермиона даже сказать ничего не успела. Два дуба росли совсем рядышком, между стволами оставался небольшой просвет, как раз на уровне глаз — идеально, чтобы все видеть, а самому оставаться невидимым. Правда, снега у корней не было и следов тоже. Гарри вернулся к Рону и Гермионе, первый еще держал в руках меч и крестраж. — Что-нибудь нашел? — спросил Рон. — Нет, — ответил Гарри. — Не удивительно, — сказала Гермиона, — тот, кто послал Патронуса, быстро замёл следы. Но, как меч попал в озеро? — Его положил тот, кто прислал Патронуса. — предположил Гарри. Трое посмотрели на серебряный меч. Украшенная рубинами рукоять поблескивала при свете Гермиониной волшебной палочки. — Думаешь, настоящий? — спросил Рон. — Проверить можно только одним способом, правильно? — сказал Гарри. Крестраж по-прежнему раскачивался на цепочке. Медальон чуть-чуть подергивался. Гарри знал, что обитающая в нем тварь волнуется. Она почуяла угрозу и попыталась убить Гарри, лишь бы он не завладел мечом. Что тут долго рассусоливать, надо уничтожить медальон раз и навсегда. — Идите сюда! — Гарри первым подошел к камню, смахнул с него снег и протянул руку за крестражем. Рон протянул сначала меч, но Гарри покачал головой: — Давай ты. — Я? — изумился Рон. — Почему? — Ты достал меч из озера — значит, он твой. — Гарри не пытался играть в великодушие. Как перед этим он почувствовал, что лани можно доверять, так и теперь он точно знал, что мечом должен орудовать Рон. Это будет правильно. Хоть этому Дамблдор его научил — что бывает особая, неуловимая магия, которая связывает между собой вещи и поступки. — Гарри, тогда тебе придётся его открыть, — сказала Гермиона. — Да, — кивнул Гарри, — а ты, Рон, шарахнешь мечом. Сразу, понял? — Почему сразу? — Потому что эта дрянь будет отбиваться. — сказала Гермиона. — Тот кусочек Реддла, что жил в дневнике, меня чуть не прикончил, — сказал Гарри. — А как ты его откроешь? — испуганно спросил Рон. — Попрошу на змеином языке, — сказал Гарри. Ответ пришел как будто сам собой, словно Гарри давно уже его знал в глубине души и только теперь понял, — может быть, помогла встреча с Нагайной. Он посмотрел на изогнутую букву «S», выложенную из сверкающих зеленых камушков; нетрудно было себе представить, что это крошечная змейка свернулась на холодном камне. — Стой! — крикнул Рон. — Не открывай, серьезно! — Рон… — сказала Гермиона, — эта тварь убьет всех нас, если ты её не убьешь. — Ребят, я не могу, правда. Она действует на меня сильнее, чем на вас… — Сделай это ради Полумны, Рон, — сказала Гермиона, — ради тех, кто сейчас в Хогвартсе. — На счет три, — сказал Гарри. Он уставился на медальон, сощурив глаза и мысленно представляя змею на месте буквы «S». То, что обитало в медальоне, запрыгалось, точно пойманный таракан. Его даже можно было пожалеть, вот только ссадина от цепочки еще горела на шее Гарри. — Раз…. два… три…. Откройся! Последнее слово прозвучало рычащим шипением, и золотые створки, щелкнув, раскрылись. За стеклышками, вправленными в створки, блестели живые глаза — два красивых темных глаза, какие были, наверное, у Тома Реддла до того, как они стали красными, с вертикальным зрачком. — Бей, — сказала Гермиона, придерживая раскрытый медальон на камне. Рон дрожащими руками поднял меч. Кончик меча завис над бешено вращавшимися глазами. Гарри крепче ухватил медальон — он уже приготовился увидеть, как из-за разбитых стекол брызнет кровь. Вдруг из крестража раздался голос: — Я видел твое сердце, и оно — мое! — Не слушай его! — прохрипел Гарри. — Бей! — Я видел твои сны, Рональд Уизли, я видел твои страхи. То, о чем ты мечтаешь, может сбыться, но и то, чего ты боишься, может сбыться тоже… — Бей! — заорала Гермиона. Её голос эхом прокатился между деревьями. Клинок задрожал — Рон не мог оторвать взгляда от глаз Реддла. — Нелюбимый сын у матери, которая всегда мечтала о дочери… Вечно на вторых ролях, вечно в тени… — Рон, бей скорее! — рявкнула Гермиона, чувствуя, как содрогается медальон под её руками, и, пугаясь того, что может случиться. Рон еще выше занес меч, и тут глаза Реддла вспыхнули красным. Гермиона обожглась об медальон, она почувствовала ту чёрную магию, которая была внутри. Из-за её причастности к змеиному факультету, она услышала голос Реддла, который обращался к Рону, который пудрил ему мозги, пытался сделать слабым. Гарри и Гермиона отлетели назад из-за магии, которая атаковала их, чтобы Рон остался один. — ОН НЕ СПРАВИТСЯ! — воскликнула Гермиона. — СПРАВИТСЯ! — крикнул Гарри. Появился облик отца и матери, которые презирали его, облик Гермионы, которая, по всей видимости, была симпатична Рону до Полумны, как она обзывала его, будучи на другом факультете. Показался образ Полумны, которая называла его глупым и дурным волшебником, не знающим ни одного заклинания. — Давай, Рон! — завопил Гарри. Рон глянул на него, и Гарри почудился красный отблеск в его глазах. — Рон! — крикнула Гермиона. Магия медальона влияла и на них, ведь это — крестраж. Гермиона почувствовала прилив сил, когда медальон начал жить своей жизнью. Вместе с Гарри, она подорвалась, и схватилась за рукоять меча. — ВМЕСТЕ! — крикнули все. Послышался звон металла, потом протяжный вопль. Вместе, им удалось разбить часть души Волан-Де-Морта в медальоне Слизерина. Рон выпустил меч из рук, и прежде чем тот упал, его подхватила Гермиона, которая сразу шарахнулась, потому что меч обжёг её. — Да, видимо, Гриффиндор не для меня… — усмехнулась Гермиона.