В Готэме нет героев, забыли?

The Prodigy – The Day Is My Enemy

Как и следовало ожидать, я проснулась не в своей кровати, и даже не в своей квартире. Я не имела не малейшего понятия где нахожусь, хотя напрашивалось два варианта: либо я снова в руках Галавана, либо мой рыцарь в ржавых доспехах все-таки спас меня и с пафосом вынес на руках из полыхающего здания, как того требовала постановка. Второй вариант мне, конечно, нравился больше. От попытки сесть меня затошнило, как после старой доброй попойки. С тошнотой хлынули воспоминания. Я убила человека. Убила. Убила. Я УБИЛА ЕГО, УБИЛА КЕРТИСА. Его обескровленное лицо встало перед глазами. Я видела его как мираж. Куда бы не устремился мой взгляд, лицо покойника неотрывно следовало по пятам, как плохой трип от кислоты. Не хочу, чтобы это продолжалось. Я стала махать руками, прогоняя образ как назойливую муху. Тщетно. Даже с закрытыми глазами я его видела. Мне стало страшно. Это конец, я окончательно потеряла рассудок. Холод лапками паука пробежался вдоль позвоночника. Не в силах терпеть этот кошмар, я закричала. — Помогите! — то и дело повторяла я, мечась по комнате, как дикий, запертый в клетке зверь. В отчаянии, я осела на пол и стала колотить кулаками о стену, надеясь, что физическая боль прояснит рассудок. Глаза Кертиса неподвижно следили за мной, в них было столько боли и осуждения. «Это ты меня убила». Фраза пульсировала в голове, вызывая новые стоны и мольбы о помощи. Удар. Обжигающая боль пронзила правую щеку. Я ничего не вижу, только чувствую, как на лицо обрушивается град пощечин, таких сильных, что звенит в ушах. Звон становится громче голоса Кертиса. Еще удар и видение начинает меркнуть. Еще два удара, чувствую во рту привкус крови. Туман рассеивается. Я жмурю глаза, лица больше нет. Рядом на полу сидит Джером и смотрит на меня с жалостью. Где, черт бы его побрал, безжалостный убийца? Что за розовые сопли, я думала, от него не стоит ждать ЖАЛОСТИ. От этого взгляда грудь начинает рвать от ярости и, зарычав, я кидаюсь на него, занося кулак для удара. Глаза бурным потоком застилают слезы, я совсем не вижу, куда бью, но чувствую, что руки достигают цели. Рык, с которым я бросилась на Джея, перерос в дикий вопль. Я срывала голос, с каждым ударом чувствуя, как глотка рвется на куски. Не знаю, сколько это продолжалось, но вскоре Джером схватил меня за волосы и потянул назад. Спина и шея больно захрустели, пришлось прогнуться вслед за его рывком. Руки все так же слепо и хаотично метались по сторонам, изредка попадая в цель. Секунда — и я лежу на спине, прижатая тяжестью его тела, не в силах пошевелиться. Одна его рука покоится на моей шее, другая крепко держит руки над головой. Какое-то время, я пыталась вырваться, но быстро выдохлась и обмякла в этих странных и крепких объятиях. Мы молча смотрели друг другу в глаза, а когда последняя искра безумия потухла, Джей медленно отпустил мои руки, перекатился на спину и увлек меня к себе, позволяя свернуться калачиком на его груди. По щекам снова покатились слезы. *** Дни проходили однообразно. Я практически не вставала с постели, так и не узнав, где нахожусь. Джером рано уходил и поздно возвращался, мы почти не разговаривали, единственной допустимой коммуникацией был сон в обнимку. Каждую ночь он возвращался, принимал душ и забирался ко мне под одеяло. Где его носило, меня не волновало. Меня вообще ничего не волновало. Хорошо забытое, но все-таки привычное состояние анабиоза снова приняло меня в свои объятия. Я думала лишь о совершенном мной преступлении. Все мысли, каждая мелочь напоминали об этом. Время от времени мне снились кошмары, в них была черная пустота и лицо друга. Менялось только выражение лица и слова, что он мне говорит. Он то рассказывал мне о детстве, то злился и кричал, обвиняя в его смерти. Всегда по разному, но исход был один: я просыпалась в холодном поту и слезах. Голову будто замкнуло на смерти, и разорвать этот порочный круг мне не удавалось. Да и распорядок жизни не располагал. На восьмой день я встала с постели и решила осмотреть свое убежище. Это была довольно уютная квартирка, просто и со вкусом обставленная. Две спальни, гостиная, объединенная с кухней, и ванна. Интересно, мы все еще в Готэме? Я посмотрела в окно и увидела оживленное шоссе. На фасаде одного из небоскребов красовалась огромная растяжка с лицом Галавана, улыбающегося в своей фирменной манере. А надпись под фото призывала голосовать за него на предстоящих выборах в мэры. Я горько усмехнулась. Это дерьмо поразительно ловко балансирует на шатких качелях. С одной стороны образ законопослушного гражданина и героя Готэма, с другой — весомая фигура на криминальной шахматной доске. Браво, мистер Мэр. В голове ярким всполохом пронесся вечер в заброшенной фабрике. Будущий мэр, а я была уверена, что доверчивые горожане изберут его, с хладнокровием акулы натравил на нас своих головорезов, чуть раньше похитил невиновного человека, еще раньше убил такого же невиновного. Уверена, это не все его подвиги. Как это мило. А горожане встали бы на его защиту, расскажи им кто-нибудь об этом? Думаю, да. Доказать его причастность ко всей цепочке событий крайне сложно, а голословные обвинения и подозрения сыпятся на каждую известную персону, обычно это списывают на банальную зависть или происки конкурентов. Я еще долго стояла у окна, рассматривала его мерзкую улыбку и прокручивала в голове сотни вариантов расправы над ним. Больше всего мне импонировало вздернуть его на крюках и пытать, каждый день приходить, придумывая все новые и новые способы причинения боли, но не давать ему умереть, насильно впихивая еду и воду. А когда его сознание будет доведено до исступления и он начнет молить о пощаде, а рано или поздно это случится, ведь даже сильнейшие ломаются, медленно перерезать глотку, уловив в глазах предсмертную агонию, и наблюдать, как вытекает жизнь, окрашивая пол красным. Убийство из милосердия, ну разве не поэтично? Мои девичьи грезы грубо прервал хлопок двери. Я отвернулась от окна и встретилась глазами с Джеромом. Он стоял в дверях, держа в руках бумажный пакет с продуктами. Было забавно застать его в такой банальной бытовой сцене, эдакий заботливый отец семейства пришел домой после напряженного трудового дня, заскочив по дороге в ближайший супермаркет. — Привет. — Привет, красотка. Ты встала. Поздравляю! — беззаботно произнес Джей, сняв ботинки и поставив пакет на обеденный стол. Я улыбнулась и села на кухонную тумбу, чтобы полюбоваться бытовой идиллией. — Раз уж поднялась, сделай милость, разбери пакет. — Что? — Разбери пакет, хоть какая-то польза будет. — мне почудилось или он закатил глаза и цокнул? Розовые очки с треском разлетелись, больно впиваясь в глаза. А Джером тем временем удалился в спальню, на ходу снимая куртку и футболку. Добро пожаловать в реальность. Посидев еще немного, я спрыгнула с тумбы и направилась в душ. Нет, мистер, сам принес, сам разбирай, не нужно мной командовать. Я стояла под обжигающими каплями душа, когда дверь кабинки бесцеремонно открылась, впуская наглого рыжего кота. Это стиль такой, менять настроение по щелчку пальца? Грубо нарушив границы личного пространства, Джером как бы между делом легонько толкнул меня бедром, выбивая место под потоком воды. Повторив толчки пару раз, он оттеснил меня к краю кабинки. Все это время с его губ не сходила хитрая улыбка. — Может, выйдешь? — я начинала закипать. Душ в доме всего один, ему знакомы правила человеческого общежития? — Ты мне не мешаешь. — безразлично бросил Джей, подставляя свой пожар на голове под воду. — Потрешь спинку? Уловив явную насмешку, я толкнула рыжего в спину. Тот чуть подался вперед, но устоял на ногах, уперевшись руками в стену, и повернулся ко мне лицом. От его тяжелого, хищного взгляда ноги слегка подкосило, но виду я не подала. Кажется. Мы с вызовом смотрели друг другу в глаза, как два петуха перед атакой. Не самое красивое сравнение, но иначе не скажешь. Джей первый двинулся в наступление, медленно, растягивая каждый шаг, начал приближаться, сантиметр за сантиметром сокращая и без того ничтожное расстояние между нами. Ворвавшись в уже нарушенные границы, он прижал меня к стене и замер в ожидании моей реакции, смакуя на языке мои эмоции, которые плохо поддавались контролю в сложившихся обстоятельствах. Я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять свои желания. Стесняться не было смысла, мы давно уже вышли за рамки дозволенного. Пощечина — совсем не то, чего ожидал сейчас Джером. Как и в первый наш раз, он опешил и на мгновенье замешкался. Мои глаза загорелись недобрым огнем, хотелось еще, хотелось ядовитой смеси боли и страсти. Я замахнулась для следующего удара, но он перехватил мою руку и, закрутив ее за спину, развернул лицом к стене. Тело пронзила резкая боль, но ее быстро заглушило возбуждение, приятными волнами опустившееся вниз живота. Я закусила губу от нетерпения. — Разве леди так себя ведут? — его голос стал совсем низким, а дыхание приятно обжигало и без того раскаленную до предела кожу. Джером сильнее сжал мою руку, вырывая первый стон. — Так тебе нравится, да? — вторая рука скользнула по бедру, медленно поднимаясь выше к груди. — Я тоже люблю поиграть, малышка Сэмми, — пальцы сжали сосок, лишая остатков самоконтроля. Член Джея упирался мне в зад, я прикрыла глаза, представляя, что совсем скоро он окажется во мне. Не желая отказывать себе в удовольствии я обхватила его твердую плоть свободной рукой, срывая с его губ сдавленный хрип. — Так не пойдет, сладкая. — убрав мою руку, он завел ее за спину, так же как первую. — Сегодня ты будешь хорошей девочкой или не получишь десерт. Поняла? — его голос был мягким и вкрадчивым, он говорил со мной будто с маленькой девочкой, но в любой момент готов был сорваться и наказать меня. Я жадно закивала, не в силах сопротивляться его власти. — Хорошо. Сейчас я отпущу тебя, ты выключишь воду и встанешь передо мной на колени. Да? — снова кивок. Сделав все как он сказал, я опустилась на колени и подняла глаза. — Ты чудесно выглядишь с этого ракурса. — он нежно погладил меня по щеке, так, что захотелось урчать от блаженства. — А теперь будь паинькой, соси. Я медленно облизала член от основания до головки, получив в качестве похвалы ласковое проглаживание по волосам. — Очень хорошо, продолжай. Я в который раз облизала губы и вобрала его плоть практически до основания, заставляя Джерома откинуть голову назад и с шумом выпустить воздух из легких. Обводя кончиком языка головку, я с удовольствием услышала первый стон. Это ласкало слух и распаляло еще сильнее. С силой сжав его ягодицы, оставляя красные следы от ногтей, я опустила одну руку к себе между ног, желая приблизить долгожданную разрядку. Джером это заметил и резко схватил меня за волосы насаживая на член до предела, лишив возможности отстраниться и глотнуть воздуха. — Разве я сказал тебе ласкать себя? — его светлые глаза потемнели от злости. Я замотала головой и снова попыталась высвободиться. — Так убери свои руки. — я подчинилась. Сделав пару грубых толчков, он перестал давить, но волосы по прежнему были в его плену. — Хорошо, продолжай. Сладкая пытка закончилась, когда я начала стонать, показывая, что терпеть дальше нет сил, внизу живота все ныло, соски затвердели от разрывающего изнутри возбуждения. Видимо решив, что пора прекратить мои и свои мучения, рыжий поднял меня на ноги и подхватил на руки, придерживая за бедра. Горячая плоть коснулась клитора, и я застонала от нетерпения. Он не спешил входить, его лицо выражало полное превосходство, ему нравилась моя беспомощность. — Проси. — до меня не сразу дошел смысл слов, но, почувствовав скользящий между ног член, я поняла, чего он хочет. — П…Пожалуйста… — голос срывался, отказываясь подчиняться. — Я не расслышал? — рыжий ублюдок наслаждался. — Войди в меня! Пожалуйста! Довольный собой, Джером резко вошел и, не давая времени привыкнуть к долгожданному ощущению наполненности, быстро набрал бешеный ритм. Грубые, жесткие толчки приводили в экстаз. Я прикрыла глаза от удовольствия. — Смотри на меня! — его голос был опасно низок, с нечеловеческим усилием я открыла глаза, встречаясь с его затуманенным взглядом. Его глаза неотрывно следили за мной, жадно поглощая каждый стон. Грубый толчок, еще один… Возбуждение доходит до пика, даруя долгожданный оргазм. Спустя еще пару толчков, Джей изливается мне на живот, до крови впиваясь зубами в плечо. Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Мы стояли обнявшись, не находя сил пошевелиться. Джером очнулся первым и грубо схватил меня за подбородок, оставляя на губах сладкий поцелуй. Я улыбнулась и провела пальцами по веснушкам на его щеках. — Хорошая девочка. — я звонко рассмеялась и, взъерошив его волосы, включила воду, чтобы все-таки помыться и лечь спать. На сегодня с меня хватит пышных пафосных фраз из порнофильмов. Я почти уснула, когда кровать позади меня прогнулась, принимая в свои объятия еще одного. Теплые руки легли на талию, притягивая ближе, насколько это было возможно. — Спокойной ночи, Сэмми. — последнее, что я услышала, проваливаясь в сон.