СПИЧКИ

Я прошёл на кухню, украдкой поглядывая на Женьку. Он вошёл вслед за мной и сел за стол в углу. Я взял чайник и налил себе чаю, бросив в него два коричневых куска тростникового сахара. Из сада доносились голоса отца и дяди Славы, голоса смеялись и обсуждали что-то. Я взял свою кружку и сел за стол напротив Женьки, криво улыбнувшись ему. Он кивком безмолвно спросил меня, чего я хочу. Я протянул руку под столом и дотронулся до внутренней части его колена. Он настороженно посмотрел на меня, мне хотелось рассмеяться. В этот момент на кухне появилась Катерина, зевая и прикрывая рот ладошкой. — Приветики, — пропела она и уселась за стол рядом с нами, — Марик, налил бы всем чайку. — Хм, — хмыкнул я, — с чего бы это? Кто у нас тут женщина? Давай вперёд, гони завтрак, готовь. Фиг ли я? — Ну-у-у, — протянула она, сжав губы бантиком. — Не рисуйся тут невинной, — проговорил я, — это на меня не действует, хотя… Вы, бабы, все безрукие. — Ты очень рукастый, — обиженно процедила она, — только языком работать умеешь. Я нехотя поднялся, прогнул спину, сведя руки за спиной, потянул мышцы шеи и встал за плиту, достав из ящика овсяные хлопья. — О! — обрадовалась Катерина. — Незабываемое впечатление: Марик за готовкой! — и она звонко рассмеялась. Я посмотрел через плечо на неё мельком, потом на Женьку. Он едва уловимо улыбался и молчал, подперев подбородок рукой. Естественно, я не упал в грязь лицом и сварил им достойную овсяную кашу, которую они оба умяли с радостью. — А давайте пойдём в лес погулять! — вдруг предложила Катерина. — Тут ведь есть лес? Да, Марик? — Есть, только ты не боишься, — я сделал лицо заговорщика-террориста, — что я специально заведу тебя в самый дальний край и брошу там на съедение местным дедам-каннибалам? — с полной серьёзностью спросил я. — Дурак! — бросила она. — Ты опять дурачишься! Ты не способен на такое! — рассмеялась она. — Тебе будет некого терроризировать и станет скучно! — Э… да… пожалуй, ты права, — процедил я, — хотя я бы мне не стал так слепо доверять. — Ну, — развёл руками Женька, — другого выбора у нас нет, Сусаниным так или иначе быть тебе: ты у нас тут местный. — Собирайтесь тогда, — проговорил я, встав из-за стола, и, выйдя в коридор, проследовал на крыльцо, усевшись на ступеньку. Я думал, что это Женька предложит мне пойти сегодня куда-нибудь, я даже думал, что ему необходимо мне что-то сказать. Но он ничего не сказал, он не сказал ни слова. «Если бы я знал, я бы приехал раньше», — эта его фраза крутилась в моей голове, я пытался понять, что вообще творилось в голове этого парня. Мы не виделись столько времени, а он говорил, что ждал… ждал момент, когда сможет вернуться. Странный он какой-то… я не верю ему… не может такого быть, чтобы я так запал ему в душу. С чего бы это? Я до конца его не понимаю. Стоит мне вспомнить то, что произошло сегодня утром на чердаке, я выпадаю в осадок, потому что мне всё это кажется невероятным и мало реальным. Я повёл плечом, ощутив ноющую боль — нет, по-видимому, это было реальностью. По крайней мере, плечо напоминало мне об этом, хотя не только плечо напоминало. Я слегка улыбнулся сам себе. Почему-то мои морально-нравственные органы чувств, если и имелись, напрочь молчали. Через минуту Женька с Катериной вышли в сад, увлечённо о чём-то разговаривая. Я поднялся и направился в сторону задней калитки, махнув им рукой в знак того, чтобы они следовали за мной. Они повиновались. Ллойд, естественно, тоже увязался. Выйдя на улицу, я пошёл по песчаной, знакомой мне с детства, дороге. Я слышал за спиной, как они говорили. Катерина отвечала на вопросы, которые в огромном количестве задавал ей Женька. Сбоку у меня висел собачий поводок, пристёгнутый на карабине к ремню. Ллойд носился вдоль дороги по кустам, постоянно подбегая ко мне, будто отмечаясь, что он всё ещё тут. Я порылся в кармане джинсов и нащупал спичечный коробок. Как же он спасал, когда меня начинали одолевать сомнения. Тут же очередная, чёрт знает какая по счёту спичка очутилась у меня между зубов. Я вальяжно шёл впереди, изображая безответственно-беззаботную походку. Кеды загребали песок, на дороге попадались маленькие камушки, которые я, едва завидев, пинал, и они улетали в сторону и падали либо впереди на дороге, либо в траву. Если они оказывались на дороге, я снова подбегал к ним и шустро подкидывал вверх, не переставая мусолить спичку во рту. Я проделывал все эти движения, но разум мой был направлен на то, что творилось сзади меня. — И как тебе нравится там? — спросил Женька. Катерина начала отвечать на его вопрос с той же радостью в голосе, с которой она обычно говорила со мной. Меня начинало всё это серьёзно подбешивать. Все эти минут тридцать, что я вёл их к лесу, как самый лучший на свете проводник, они без остановки болтали и смеялись, казалось, позабыв, что на этом свете есть я. — Так, господа уважаемые, — обернулся я к ним, — если я вам тут мебелью служу, то я пойду, наверное. — Ну, Марик, — начала Катя. — Ну, Ма-а-арик, — передразнил я её, растягивая слова, — если вам так хочется общаться, сидели бы дома и общались, фиг ли было меня в эту тему подвязывать? — взъелся я. — Я пошёл, короче. И начал обходить Женьку с Катей, направляясь в противоположную сторону, как неожиданно Женька схватил меня за рукав и строгим, не терпящим возражений голосом проговорил: — Никуда ты не пойдёшь! Ты ведёшь нас гулять, а если что-то не нравится — предъявляй претензии себе. Это ты тут молчишь. Я резко выдохнул воздух, отдёрнул руку, но послушал его. Даже не знаю почему. — Вас куда вести? Где поукромней? — и я вопросительно посмотрел Женьке в глаза, нагружая свою фразу сквозным подтекстом. — Просто гулять или хотите посетить достопримечательности? — Как скажешь, — Женька обратился к Катьке, но взгляда не отвёл. Она пожала плечами. — Уроды, — проговорил я, — терзаете меня своими прогулками. А сами ни хера не знаете, чего хотите. Вдруг Женька подошёл ко мне и занёс руку. Я невольно вжал голову в плечи, ожидая, что он мне влепит, но он положил руку мне на плечо, проговорив: — Распизделся ты что-то… — и потрепал дружески по загривку. Я почувствовал, что гнев отошёл. — Ладно… — я сбросил его руку с плеча и направился вперёд. Место, которое я выбрал, было одним из моих любимых. Это торфяные болота. Может, и звучит не очень, но там необычно и красиво. Мы шли по лесу, вышли на просеку, где повернули на одну тропу, ведущую к торфяникам. Блуждая по узким тропам, я вывел их к торфяному болоту. Везде, куда хватало глаз, из воды вылезали длинные и узкие островки из корней сосен и сухой земли, которые соединялись между собой, а кое-где выводили в тупики. Какие-то островки заканчивались прямо посреди болота. В некоторых местах можно было перепрыгнуть с одного острова на другой, какие-то из них пересекались, составляя в общей картине запутанную систему ходов и тупиков. Маленькие сосенки, мелкий кустарник, заросли черники и брусники встречались прямо на этих островках, а камыши, торчащие из воды, дополняли пейзаж. Солнце пробивалось сквозь высокие деревья на берегу, а весь торфяной лабиринт был ярко освещён им. Где-то гудели стрекозы, зависая над водой. Ллойд тут же бросился носиться по островкам, не задумываясь, куда его приведёт выбранная дорога. Я последовал его примеру. — Разбредайся, народ! — возопил я и быстро побежал по одному выбранному наугад маршруту, перепрыгивая через корни. Я оглянулся и увидел, что Женька снова завис с Катькой: он помогал ей перешагнуть с одного островка на другой. Я глубоко вздохнул, решив подождать их. Женька галантно протягивал Катерине руку, она, естественно, не отказывалась от помощи, как и любая девчонка на её месте. Я, например, не знаю ни одной, которая бы отказалась. Женщины слишком предсказуемы. Их можно прочесть насквозь, и никакой загадки я в них не наблюдаю: они как раскрытая на нужной странице книга — только и делай, что читай да листай. — Ой! — вдруг восхищённо воскликнула Катька. — Ребят, кувшинка! — И? — спросил я. — Это намёк? Я понял. Женька двинулся вперёд. Я сразу уяснил, что он собирается выполнять прихоть этой взбалмошной девчонки. Смысл срывать кувшинку, которая непременно завянет через полчаса? Но я не мог позволить ему так много возиться с ней. Я быстро рванулся вперёд, схватившись за торчащий из земли сук, нагнулся всем телом, практически параллельно водной поверхности, потянувшись за кувшинкой, демонстрируя нехилую атлетическую подготовку. Свитер задрался вверх, оголив мой йогический торс. Конечно, я дал им всем момент наглядеться на меня. Яростно отломив кувшинку и вынув из воды, я быстро выпрямился, подошёл к Катерине, протянув ей белый цветок, вызывающе улыбнулся и проговорил: — Подруга, ведь во мне есть секс?! — улыбнулся я, сверкнув зубами. — Дурак! — на сей раз проговорил Женька. Но лицо его смеялось. Сейчас ему не удалось обмануть меня, не удалось ему надеть свою непроницаемую маску. «Есс!» — кричало что-то внутри меня, мне удалось вывести его на эмоции. Внезапно я увидел, что мой пёс полез в болото. И вполне удачно он прыгал по нему, напоминая движениями скакуна на ипподроме. — Ллойд! — крикнул я во всю глотку. — Ко мне! Ллойд понёсся по воде мимо камышей, но вдруг я увидел, что он словно застрял. Он делал резкие движения, но, по-видимому, попал в трясину, и она не пускала его. — Моя собака сейчас потонет! — проорал я в панике. — Ну сделай же что-нибудь! — я повернулся к Женьке, быстро жестикулируя, указывая на прыгающего на одном месте Ллойда. — Почему ты не взял его на поводок? — начал Женька. — Я не спрашиваю сейчас твоего мнения на этот счёт! Я говорю — сделай что-нибудь! Женька медленно двинулся к краю берега. Я понятия не имею, что он собирался делать, но, к счастью, Ллойд каким-то образом сильно рванул и понёсся к берегу. Выбравшись возле нас на сухую землю, он резко отряхнулся. Пахло от него торфом. Я демонстративно зажал нос и проговорил: — Мать будет в восторге. Я уже ощущаю её «радостные» эманации. Мы направились дальше по лесу, обойдя торфяники стороной. Катерина увидела густую поросль черники, метнулась туда, как ребёнок, и начала жадно собирать чернику в рот. — Я буду неподалёку, на тропинке. Поняла? — спросил я. — Угу… — пробубнила она, запихивая в рот чёрные ягоды. Женька постоял какое-то время недалеко от Катьки, потом, видимо, передумал и пошёл вслед за мной. Я слышал, как шуршала трава под его ногами. Отдалившись от Катьки и скрывшись за деревьями, я остановился на тропинке. Женька подошёл ко мне. Он вздохнул, оглянулся в сторону, где мы оставили Катерину. Повернулся ко мне, порывисто наклонился и поцеловал меня. Я ждал чего-то подобного. Но не думал, что он решится. Я схватил его рукой за шею и сильнее впился в него. Пару минут мы целовались, после чего он резко отстранился, тихо проговорив: — Не увлекайся так. Я ухмыльнулся и бросил спичку в рот. — Пойду посмотрю, как она там, — процедил я. Пройдя мимо сосен, я повернул на полянку и нашёл там Катьку: — Ну, — спросил я, — ты там скоро? Знаешь, что бывает с увлёкшимися девочками в лесу? — Хватит пугать, — хихикнула она. — Я не пугаю, я предупреждаю — пошли давай. Она нехотя поднялась с колен. Показала мне синий от ягод язык, снова хихикнула и побежала вперёд, как девчонка. К голове у неё была приколота заколкой та самая кувшинка. Я посмотрел ей вслед, подумав, что она единственная моя настоящая подруга: несмотря на то, что я такой грубый с ней, она адекватно воспринимает меня. По сути, несколько лет она уже полноправно может называться моим другом, как ни странно. Я проводил с ней времени больше, чем со своими однокурсниками, кои менялись из-за моих частых смен учебных заведений. Наверное, я должен быть ей благодарен. Мы шли по широкой лесной дороге к дому, как впереди увидели небольшую компанию из трёх человек. Я не сильно обратил на них внимание. С каждой минутой мы были всё ближе и ближе и вскоре сравнялись с ними. В этот момент двое из компании приблизились к нам вплотную. — Пацаны! Закурить есть? — спросил один с очень короткой стрижкой. Я покачал головой, не удостоив их своим вниманием. Как банально! Всегда одно и то же! Многие считают, что все вокруг курят. И, если слышат отказ, как-то удивляются, а некоторые особо «умные» особи готовы броситься на тебя с кулаками лишь по этой причине. — Я говорю, сигареты есть? — переспросил парень, словно думал, что я плохо слышу. — Нет сигарет, ребят, — прояснил ситуацию Женька, взяв разговор в свои руки. — Чё? Некурящие что ль все? — удивлённо спросил второй парень в красной бейсболке. — Ну, вот так, — мягко улыбнувшись, ответил Женька. Они уже готовы были отстать, как меня подорвало. — А чё ты в красной кепке? Быков заманивать! — вырвалось у меня. Я не мог сдержать идиотскую саркастическую ухмылку. Парень в бейсболке завис, словно пытаясь понять, что я только что изрёк. Но зато первый, тот, что спрашивал у нас сигареты, не завис, он завёлся и подошёл ко мне с недовольной физиономией. — Ты чёт сказал? — переспросил он. — А ты, я вижу, либо тупой, либо глухой нахрен! — процедил я и, вынув изо рта спичку, выбросил её в сторону. Женька нахмурился, понимая, к чему всё идёт. Он заслонил собой Катерину, которая хлопала своими большими синими глазами. — Ребят, ребят, погодите… — Женька подошёл к нам, стоящим и петушащимся посреди дороги. Он аккуратно взял меня за плечо, повторяя: — Извинись, слышишь… Ребят, ну хватит, всё… Давайте разойдёмся. Я дёрнул плечом, пытаясь избавиться от Женьки, как от назойливой мухи. — Ты чего несёшь тут, умник? Пойдём, отойдём! — процедил сквозь зубы коротко стриженный. — Марик! — крикнула Катька. — Не дури! Марик! Я проигнорировал её, как проигнорировал и Женьку. Мы отошли в сторону и завели с коротко стриженным весьма высокоинтеллектуальный базар. — Я чёт не понял? Ты, пацан… — далее шёл тугой слой ненормативной лирики, кою перевести на вполне нормальный язык будет очень сложно. — Пацан, — намеренно передразнил я его, — втыкай сюда! Я спросил твоего приятеля, за фиг он носит красную кепку? Что-то не ясно до сих пор? В этот момент стриженый что-то для себя выяснил и без долгой подготовки и прочих разговоров ударил меня ногой. Попал в бок. Ерунда по сути. Я тоже ударил его ногой, только сильнее и повторил эту процедуру ещё раз и ещё раз. У меня имелся опыт в пинании ногами. Был такой пацан на даче, звали его все по приколу — Хоккеист. Мелкий, но коренастый и страшно вредный, пожалуй, даже вреднее меня. Однажды он вылил мне на голову целую бутылку пива просто потому, что я сказал ему, что он мудак. Ну, мы, конечно, подрались тогда. Я бил его ногой как одурелый. В итоге нас растащили, и всё. Да и на этот раз пинаться со мной ногами было бессмысленно с его ростом. Ноги у меня длиннее, и я легко доставал его. И всё бы, думаю, закончилось без последствий, если бы «охотник за быками» не полез на защиту дорогого друга. Третий их был по ходу вполне безвредным, потому как он как-то несильно стремился в драку. И я не мог не крикнуть ему: — Стой там, чувачок! Задроченные стоят и помалкивают! — и я указал на него пальцем. Ну, в этот момент «задроченный» тоже зашевелился. Женька, кажется, схватился в прямом смысле за голову. Как я понял, махать кулаками он горазд только со мной. Ну да и шут с ним! На меня посыпались удары со всех сторон, я кому-то врезал, этот кто-то отлетел. Но удача была не на моей стороне, потому что товарищ «красная кепка» круто ударил мне в лицо. Я почувствовал сладкий вкус крови на губах, нудящую боль в районе подбородка и щеки. На меня тут же навалились — я не успел понять, как оказался на земле. В этот миг раздался истошный Катькин вопль. По ходу Женька включился, потому что удары по своему количеству резко уменьшились. Я поднялся на ноги. Злоба гуляла по моему телу. Казалось, меня даже трясло от злобы. Со мной такое бывает. Некоторые наивно полагают в такие моменты, что меня трясёт от страха. Они сильно заблуждаются. Так я впадаю в состояние аффекта. Катька бросилась ко мне, как в американских фильмах бросаются на шею женщины, встречающие героев, спасших мир от space invaders. Её волосы лезли мне в рот и в глаза, но я огляделся, насколько мне позволяла она, сжимающая мою шею. Женька был на ногах в добром здравии, стоя поодаль. Стриженный подымал друга. Ну, а «задроченный мальчик» стоял рядом и утирал нос — скорее всего из-за слёз, которые выступили у него на лице. Катерина наконец освободила меня от своих объятий. И мы молча двинулись прочь. Женька зло посмотрел на меня. — Не велика забава — бить мелких тупых деревенских пацанов. Не находишь? — Они сами навязались, — проговорил я, трогая разбитую и распухшую губу. — Между прочим, эти мелкие деревенские пацаны тебе наваляли! — влезла Катька. — Если ты не умеришь свой пыл, ты когда-нибудь очень сильно огребёшь, думаешь, это нелогично? — она посмотрела на меня, как смотрит моя мать. — Зачем ты спросил у парня про кепку? — надрывался Женька. Таким я его ещё не видел. Он орал на меня, глаза его яростно горели. — Какая-то ахинея про быка! Ты сам тот бык, для которого он надел эту чёртову кепку, не находишь? Эта мысль почему-то не посетила меня. «Гениально!» — подумал я и громко рассмеялся. — И где твоя хвалёная служебная собака? — вдруг недоумённо спросил Женька. — Где? — хохотнул я. — Свалил домой скорее всего, а что? — Кому нужна такая собака, которая сваливает домой сама, когда захочет? — Ну, такая у меня собака! В нашем доме — полная свобода! — я патетично развёл руками. — У вас идиотская семейка! Я громко рассмеялся. — О да! Мы такие! — Без толку с ним говорить, — промямлила расстроенная Катька, — я его не первый год знаю. Он только рассмеётся тебе в ответ и всё. — Со мной он смеяться не будет, — зло сказал Женька. И мне это не понравилось. «Поглядим-увидим», — подумал я.