Свет на твоих руках

Джагхед не верит в соулмэйты, хотя искренне рад за девушек, которые сразу нашли друг друга, едва бросив взгляд на свои руки. Благо и у той, и у другой были футболки, и не заметить светящиеся линии вен было просто нельзя. Джагхед знает, кого он любит, но считает, что все это полная ерунда, которая вскоре должна пройти, потому что Арчи, его любовь с первого взгляда, его соулмэйт, встречается с другими… девушками, и кажется был до мозга костей гетеросексуалом. Джагхед всегда носит кофты с длинными рукавами, слышите? В с е г д а, поэтому вам не удаться увидеть его руки и понять, кто же на самом деле является его родственной душой. Д у ш а — одна на двоих, как это глупо звучит! Ха, не бывает все вот так вот просто. Это Джонс тоже знает. Усвоил с самого рождения, когда заметил, как эти линии постепенно померкли у родителей, означая, что они охладели друг к другу. Л ю б о в ь — одно только это слово ударяет больно по натянутым струнам-нервам уже и без того искалеченной и брошенной в грязь души. Мама говорила, едва не плача, что это бывает, б ы в а е т, черт возьми, но почему же тогда так б о л ь н о, когда она забрала свою дочь и уехала навсегда? Джагхед утратил н а д е ж д у и в е р у, когда увидел, как Арчи целует другую, просто потому что ему было можно. Он просто ушёл тогда, не заметив, каким долгим взглядом его проводил Эндрюс. Л ю б л ю — шепчет искалеченное, болезненное сердце, ноющее уже который год подряд, а имя Эндрюса нестерпимым ударом звенит в его голове. Когда же наконец это все, з а к о н ч и т с я? — молит Джонс, но небеса глухи к его мольбам, потому он больше не молится, считая, что некому верить уже. Сигарета, другая догорает дотла и выкидывается в пепельницу жалкими окурками, на столе стоит стакан с бренди, который он пьет, не глядя. В дверь постучали, Джонс лениво встал с кресла, подходя к двери и открывая ее. Сердце предательски сжалось пропуская удар, стало тяжелее дышать, и он неверяще смотрит на пришедшего. — Привет, — как ни в чём не бывало, говорит Арчи Эндрюс, улыбаясь одной из своих радостных улыбок. — Привет, — хмуро сообщает Джонс, который и рад, и не рад видеть причину своих страданий здесь, у порога. — Я войду? — осторожно шепчет Эндрюс, глядя на друга, а тот медленно кивает, опуская руку, но не тут-то было. Арчи хватает её, задирая рукав, завороженно смотря на переливающиеся как звёздное небо вены и стремительно бледнеет, задавая самый глупый вопрос: — Что это?