Вид с инвалидной коляски.

       Кто не любит Рождество? Увитые гирляндами-лианами дома и фонарные столбы, снег, лениво посверкивающий в витринах на кукольных домиках и искусственных елках, предпраздничная суета, не раздражающая, а необходимая: без нее праздник уже не праздник. И общее ощущение неправильности и инородности хандры в душе, когда из всех динамиков доносятся голоса Синатры и Аббы, а в лицах самых нелюдимых представителей офисного планктона проскакивают искры детского восхищения и преступного для них ожидания чуда.        Впечатлительный Бокуто, энтузиазм и жизнерадостность которого в это время года подскакивали до небес, унося его вконец съехавшую крышу, не мог не участвовать в этом затягивающем безумии. А, если участвовал он, Куроо ничего не оставалось, кроме как следовать за ним с крайне несчастным видом. Хотя, давайте будем честны, кто не любит Рождество?       Забавно, что некоторые события способны разделить жизнь на "до" и "после". Через одни мы переступаем, о другие спотыкаемся, третьи заставляют нас свернуть с намеченного пути. Но что же определяет весомость-значимость таких событий? Куроо не раз думал об этом, вертел скользкую, как скумбрия, мысль в руках, поворачивая то одним, то другим боком к свету. За три месяца до сочельника он перестал представлять реакцию Бокуто на предпраздничную мишуру, за два -- свыкся с перспективой обычного вечера вместо шумной возни под остро и пряно пахнущей елкой, а в начале декабря учился вязать носки-шарф-варежки-ну-хоть-что-нибудь, потому что "главное не подарок, а внимание", "хендмейд -- это так романтично" и "нет, Куроо, секс как сделанный своими руками подарок не катит, и не смей мне дарить Камасутру -- я хочу романтики". И как он мог подумать, что Котаро пропустит Рождество?       Магазины в это время особенно несносны для мизантропов из-за огромного количества людей, маринующихся в душных залах с начала зимы. Куроо с неприязнью взирал на эти толпы, но вынужден был скрепя сердце бросаться в самую их гущу. По одной простой причине. По одной простой, местами надоедливой, а местами соблазнительной причине. Которая сейчас разъезжала на инвалидной коляске по огромному, как дворец, супермаркету, умело дрифтуя и лавируя между высоченными, с небоскреб стеллажами, рвущимися к искусственному, пластиковому небу-потолку. "Ему бы на формуле один пилотом быть,"- улыбнулся одними глазами Куроо, наблюдая за крутыми виражами. Но, если на стене висит ружье, то оно обязательно выстрелит, а если Бокуто поместить в людное место, то он непременно накосячит. Ставки, господа, делаем ваши ставки! Что случится, если посадить Бокуто на инвалидную коляску и оставить в замкнутом пространстве с кучей шатких конструкций, хрупких предметов и человеческих особей с не менее хрупкой психикой? Собьет кого-нибудь? Всенепременно, но позже. Разобьет партию снежных шаров с елочками, снеговичками и заснеженными домиками внутри? Ммммм, пожалуй, нет. Мы же не изверги, правда? Ну, некоторые из нас. Так, мы отвлеклись! Ну же, шевелим разленившимися извилинами, ребята. Стоп. Не надо. А то у вас сейчас процессор полетит. Ндааа, некоторым людям думать вредно. Нет смысла дальше мариновать вас в неизвестности, а то еще обидитесь​ и не будете читать другие плоды моего горячечного бреда.       Скользнув между стеллажами с чипсами и приправами, Бокуто, как пробка от шампанского, вылетел в сторону овощного отдела, но, войдя в контролируемый занос и крутанувшись пару раз на месте, сумел направить коляску в сторону Куроо, выбирающего мороженое у холодильников. Между Тецуроо и Котаро -- пара метров свободного от витрин пространства, бабуля -- божий одуванчик, парочка праздно слоняющихся подростков и гора из консервированной кукурузы, украшенная разноцветной мишурой и шарами -- видимо, сотрудники решили скреативить и вместо ёлки сделали ЭТО -- ну что могло пойти не так? Улавливаете?       Итак, Бокуто делает рывок и пулей летит прямо на Куроо, распугивая по пути стайки эмо-девочек. До катастрофы магазинного масштаба осталось 5, 4... Котаро несется со скоростью поезда "Allegro", курсирующим между Санкт-Петербургом и Хельсинки, справа высится елка из кукурузы, впереди улыбается Куроо, а старушенция с огромной тележкой внезапно решает, что ей не хватит пяти упаковок "Филадельфии" и надо бы взять еще столько же. Она разворачивается и изо всех сил толкает свою гору биоразлагаемого и не очень​ в будущем мусора наперерез коляске Бокуто. Парень пытается избежать столкновения и резко дергается вправо, теряет управление, бросает короткий взгляд на Куроо, смявшим в своих руках коробку с кокосовым эскимо и уже боком несется по направлению к консервам с одной мыслью, капсом напечатанной на его бледном лице: он меня убьет! До катастрофы магазинного масштаба осталось 3, 2, 1, 0... Ка-бууууммМ! Первыми реагирует охрана, начинающая стекаться со всех углов магазина. Куроо, не раздумывая, бросает в ближайшего охранника упаковкой мороженого, двум другим под ноги пинает чью-то корзинку с продуктами, а сам несется к Бокуто, пытающемуся маневрировать между помятыми банками. Тецуроо подхватывает коляску и вместе с Котаро мчится к выходу и сверкающей за ним фонарями свободе, но автоматические двери преграждают еще двое охранников, а откуда-то слева уже слышен топот подкрепления. -- Толкай меня в них,- кричит Бокуто. -- Дебил,- стискивает зубы Куроо, и Котаро со смертоносностью пушечного ядра летит в сторону прифигевших от такого маневра служителей порядка.       В последний момент бедняги успевают выпрыгнуть из-под колес инвалидной коляски, и Бокуто с победным охохо вылетает на улицу, едва не сбив зазевавшихся прохожих. Куроо снова подхватывает коляску со своим парнем, и они вместе несутся сквозь куцый снежный занавес, разноцветные огни гирлянд и сонно-счастливых горожан. В небольшом сквере в паре кварталов от их дома им перестают слышаться звуки погони, и Куроо обессиленно падает на скамейку. Бокуто как ни в чем не бывало крутится рядом, пытаясь ловить снежинки ртом. Тяжелый вздох. Еще один. После третьего спину Котаро начинает буравить испепеляюще-укоряющий взгляд. Блондин порывисто разворачивается к скамейке и выпаливает: -- Ну извини, извини. Я больше никогда так не буду. Обнимашки в знак прощения? -- Это был уже седьмой гипермаркет,- Куроо складывает руки на груди.- Нам скоро за чипсами в Мияги кататься придется. -- В следующий раз ты на коляске?- понуро спросил Бокуто. -- В следующий раз я на коляске,- кивнул Куроо, наблюдая за вальсирующими в янтарном свете фонарей снежинками. -- Мир?- Котаро встал и протянул руки Тецуроо.       Куроо тоже поднялся и обнял Бокуто, провел рукой по спине в стеганом пуховике и положил подбородок на плечо блондина. -- Я подумаю. -- Скотина ты,- буркнул Бокуто, уткнувшись носом в блестящую молнию. А потом спросил.- Может, в следующий раз вообще без нее? -- А кто визжал как Ойкава, когда мы ее покупали?- ухмыльнулся откуда-то сверху Куроо.- Наигрался? -- Да,- Котаро выпутаться из долговязых объятий и за руку потащил Тецуроо к выходу из парка.- Пошли домой. -- А коляска? -- Да ну ее.       Снег осторожно, чтобы не сломать, садился на еще теплое сиденье, огненно-рыжие лучи фонарей путались и застревали в блестящих металлических колесах, а два молодых человека бодро шагали по занесенной дорожке, оставляя за спиной инвалидную коляску, ставшую уже в один ряд с воспоминаниями, несбывшимися переживаниями и чаяниями, о которых легко забывать, и которые приятно воскрешать в памяти. Но только иногда...