Принцесса в личном пользовании

Джейсону хочется провалиться сквозь землю. Ему хочется, чтобы прямо сейчас притоптанный десятками ног песок под его ногами разверзся и поглотил его с головой, а напряженные пираты, выстроившиеся вокруг, удивленно захлопали глазами, так и не пустив в ход огнестрельное оружие. Вообще, Джейсону и правда не по себе. В него до сих пор не стреляют, ведь Ваас, стоящий в центре импровизированного коридора из пиратов, приказал ждать. Он наблюдает за медленно приближающимся Джейсоном с легкой воздушной улыбкой. Карие глаза горят неподдельным интересом и почти детским восторгом. Джейсон, поднявший до этого руки вверх, медленно опускает одну ладонь на автомат и, с опаской глядя на нервничающих пиратов, готовых выстрелить в случае чего, стягивает его с себя и бросает на землю. Никто из здесь присутствующих наверняка даже представить себе не может, с каким трудом дается Джейсону каждое последующее его действие. Как неохотно он вытаскивает из кобуры пистолет и так же кидает на песок, как избавляется от мачете, закрепленного в чехле на поясе. Слишком ярко ощущается, что этим разоружением он только приближает себя к неминуемому. Ему кажется, что он оставляет себя почти голым перед целой толпой пиратов, отдается их воле, потому что — начистоту — сейчас они могут сделать с ним, что угодно. С каждым шагом Броди только отчетливее видит огонек в глазах Вааса. Стоит принести ему попкорн и усадить в кресло, и он будет полностью готов наблюдать за разыгравшимся шоу, которое персонально для него устраивает Джейсон. «Вот так, хороший мальчик, Джесс», — хочется сказать ему, но он боится прерывать такое чудесное представление своими едкими комментариями. Вся экипировка, оказавшаяся позади Броди, была тут же подобрана дальновидными пиратами, не оставляя пути к отступлению. К отступлению, которое Джейсон и не планировал ввиду отсутствия других мало-мальски безопасных для него и его друзей вариантов. Ваас не до конца понимает, что его ждет, но знает наверняка, что это дело рук Бака. Хитрый мерзавец проделал что-то наверняка интересное. — Джейсон Броди, говоришь? Бак опрокидывает целую стопку водки и с характерным звуком опускает ее обратно на деревянную стойку. В воздухе витает аромат сигаретного дыма и перегара. Падающий из окон свет обличает густую пыль в тесном помещении, где из посетителей только пара пьяниц и картежники, прячущиеся от жары. И Бак с предводителем пиратов, «царем и Богом» этого острова, единственным и неповторимым, мать его, Ваасом Монтенегро. — Зазнавшийся калифорнийский уебок. Он вздумал гадить на моем, блять, острове! Возомнил себя ебаным воином, громит мои аванпосты и заигрывается! — Ваас несколько раз ударяет себя кулаком в грудь и не стесняется громкости своего голоса. Впрочем, завсегдатаи давно знают и про заскоки Вааса, и про того самого «калифорнийского уебка», поэтому мешать собеседникам не хотят, в первую очередь, чтобы не нажить себе проблем. — А эта сука… Они стали дохуя смелыми с его появлением, теперь, блять, куда ни сунься — везде эти злоебучие ракьят. — Цитра быстро сообразила, что к чему. А твоя сестричка — не промах, — Бак добродушно смеется, но замечает лишенное энтузиазма выражение лица Вааса и затихает, придавая своему голосу заговорщический тон. — Остынь, приятель, дело ведь… Дело не в ракьят! Не в ракьят. Они… — Хьюз, зажимая в правой руке сигарету, указывает ею в абстрактном направлении. — Они в первую очередь стадо, ищущее себе пастуха. Думаешь, Броди — их главная сила? Черт возьми, нет. Этот американишка просто стажируется пастушком, на усладу хозяйке стада. Они видят в нем предводителя, который поведет их в бой, но без него… Пуф! И стадо бросится врассыпную, в панике спасая… каждый свою задницу. — Они считают его воином, - после небольшой паузы пират выпустил сухой смешок и вкрадчиво повторил: - Во-о-оином. Все эта чепуха. Ебаный цирк. — У Вааса пронзительный и вместе с тем мутный взгляд, он вновь запрокидывает голову и хлещет виски прямо из бутылки под заинтересованный взгляд друга. Баку действительно интересно, как Хойту удалось прочистить мозги ракьятовцу настолько, что он даже мысли не допускает об отождествлении себя с родным племенем. И это хорошо, это, несомненно, отличная работа. — Ты прав… Считают его воином. Для них это что-то сакральное, на уровне колдовства, заклинаний и прочих сказок, но послушай! — Бак делает последнюю затяжку и тушит сигарету о барную стойку, после чего включает обе руки в жестикуляцию, чтобы продолжить мысль. — Если им показать, что их иконка на ножках не стоит и гроша, они разочаруются не только в нем, но и во всем этом бреде. — Кончай с загадками. Что ты имеешь в виду? — голос Вааса чуть притухший, но вполне адекватный, что дает Баку еще один повод хитро улыбнуться. — Ты должен показать им, что Джейсон Броди — кусок дерьма, которому нахрен не сдались все эти войны ракьятовцев. И для этого… — Бак наклоняется ближе к Ваасу, чтобы теперь только он мог услышать его. — Тебе нужно не просто убить Броди, а сделать твоей собачонкой, а потом отправить ее на выставку, где главные зрители — ракьят и сама Цитра. — Ты хочешь, чтобы я вернул Белоснежку в клетку? — подытоживает Ваас, с блеском в глазах смотря на друга. — Именно! — Бак экспрессивно отдаляется, а затем так же весело подзывает бармена для еще одной стопки. Ваас только сейчас понимает, что мог бы догадаться до этого сам, но его главной ошибкой было то, что он недооценил значимость Джейсона. Первоочередной проблемой он ставил ракьят, а Джейсона считал новой красивой игрушкой Цитры, коим был сам Ваас когда-то, и он прав, но игрушка эта — ключевое звено всего плана, поэтому ее придется забрать и изуродовать, а затем вернуть младшей сестренке, которая наверняка расплачется и убежит жаловаться духам. — Осталось поймать этого мудака и показать, как он чертовски ошибался на свой счет. Бак почти давится водкой, чтобы тут же перебить пирата: — Нет, нет, нет… Ты не так понял, нет, Ваас. Это работает по-другому. — Что предлагаешь? — Предоставь это мне, — Ваас недоверчиво оценивает эту идею, судя по взгляду. — Доверься мне. Я разве подводил тебя когда-нибудь, м? Вот и я о том же. Главное, не вздумай его убивать. С остальным я разберусь. Мы собираемся неплохо повеселиться, м? — Бак чокается с воздухом и все-таки допивает стопку алкоголя. Джейсон делает шаг за шагом, пока не останавливается в метре от пирата, сжимающего в правой руке пистолет. Броди не по себе от одной только мысли, что он, полностью безоружный, предстает перед своим врагом. Он избегает зрительного контакта, пытаясь абстрагироваться от реальности; его глаза устремлены в никуда, хотя Ваас смотрит в упор и с явным превосходством. Он по-своему трактует это. И трактует правильно. Джейсону чертовски стыдно. Он стал своим собственным идолом, буквально переродился во имя нового себя - Великого Воина Ракьят. И все для того, чтобы сейчас сделать... это? Колени подгибаются словно сами собой, и парень буквально падает перед Ваасом. Голова подскакивает болванчиком и замирает, низко опущенная; глаза плотно закрыты. Пока еще держится. Он игнорирует покалывание в конечностях и легкую тошноту. И все еще жмурится, поэтому не сразу замечает склонившегося над ним пирата. Джейсон открывает глаза и выдыхает нарочито медленно, чтобы не создать звука. Ведь Ваас теперь так близко, что, кажется, он может услышать даже внутренний крик Джейсона. Он с обманным дружелюбием прямо-таки выглядывает его лицо из-под опущенной головы. Реальность вокруг Джейсона дает трещину. Он вдруг не может поверить, что это Ваас сейчас нависает над ним, источая почти физически ощутимое превосходство. Что это тот самый Ваас, который забрал жизнь его брата, держал пленниками его друзей и любимую девушку. "Царь и Бог" острова Рук, забравший у Броди и его близких нечто ценное и бесплотное - что-то, без чего их жизнь уже не будет прежней. Человек, поведавший Джейсону, что такое настоящая ненависть и кто есть твой истинный враг. Тот самый Ваас, перед которым Джейсон клялся никогда не преклониться. Поэтому больше всего Джейсон не хочет смотреть на Вааса. И поэтому Ваас тут же насмешливо произносит: — Хэй, Джесси, посмотри на меня. Джейсон все же не удерживает нервного выдоха, выдающего его с головой. Сначала он по инерции отводит голову чуть дальше влево, но вспоминает, что должен… Он должен… Выполнять. Любой. Приказ. Вааса. Полуулыбка пирата будто застыла на его лице. Он уже убрал пистолет в кобуру на ремне, а сам упирается ладонями в полусогнутые колени. Ваас до постыдного млеет от того, сколько ненависти в уже поблескивающих от распирающих эмоций глазах Джейсона и как тяжело он ее сдерживает. — Это Бак постарался? Джейсон тяжело сглатывает, вспоминая их неприятный разговор, и продолжает пялиться на Вааса. Пират удивительно спокойный, он не кричит, не пытается сказать что-то до тошноты поучительное. — Отвечай, — Ваас отдает уже прямой приказ, заставляя тут же подчиниться: — Да. Ваас кривится в подозрении - о доверии Баку не могло идти и речи. Почти природная изворотливость делала из Монтенегро отличного стратега и опасного соперника. Но он решительно настроен отложить свой ход в игре, которую затеял Бак, чтобы не пропустить самое интересное. Джейсон неосознанно дергается, когда рука Вааса, пронесшаяся мимо его лица, хватает за волосы на макушке и оттягивает голову парня назад. Пират еще несколько секунд вглядывается в лицо воина, прежде чем добродушно проговорить: — Так ты теперь послушная сучка, Джейсон? Я должен приказывать тебе, так? Лицо Броди горит, а губы еле заметно дрожат от сдерживаемой ярости. Он часто моргает и смотрит на Вааса из-под нахмуренных бровей. — Т… — Джейсон легко кашляет, прочищая пересохшее горло. — Так. Джейсон встретился с Баком именно там, где его и посоветовали искать. В захолустном, вечно пустующем баре. С витающим в воздухе запахом сигаретного дыма и алкоголя. И со старой деревянной стойкой. Тот, кто купил Кита, оказался равзязным мужчиной с недлинной бородой, в светлых джинсах и распахнутой гавайской рубашке голубоватых оттенков, открывающей вид на огромную татуировку оленя у него на груди. — Хэ-э-эй, а ты, должно быть, Джейсон Броди, да? Наслышан, наслышан. Мне сказали, ты ищешь меня. Чем могу быть полезен местной знаменитости? — Бак развел руки в приветственном жесте, повернулся на барном стуле к Джейсону лицом и добродушно улыбнулся, сохраняя, однако, хитринку во взгляде. — Не прикидывайся. У тебя мой друг. Джейсон сжимает кулаки и требовательно взирает на Бака в ожидании хоть капли паники или хотя бы заинтересованности в его глазах, но получает лишь легкую насмешку. — Какой из… А, я полагаю, тот красавец из Калифорнии. — Бак вновь хрипло смеется и делает моток головой, будто вспоминает какую-то уморительную историю. — Он так забавно дергал ногами, когда я… — Джейсон уже не ощущает пола под ногами, когда кидается на Бака, но в последний момент замечает направленную на него пушку и тут же в немой ярости застывает в метре от самодовольно развалившегося у стойки мужчины. — Тшш, Джейсон. Тебе совершенно невыгодно ругаться со мной сейчас. Стоило бы догадаться. Броди хочется убить этого ублюдка одним только взглядом при мысли о том, что он мог сделать с Китом. Что он сделал с ним. Но ему приходится замереть в полуметре от до тошноты развязного мужчины, который, активно жестикулируя оружием в руках, говорит: ― Давай начистоту, без прикрас… В этом ведь ничего личного нет, Джейсон. У меня есть товар, который ты хочешь перекупить. Вопрос только в том, чем ты будешь платить за него, ― хриплый заговорщический тон заставляет внимать всему сказанному. ― Он. Не. Товар, ― почти шипит воин, прежде чем выдать будто бы снисходительное: ― Чего ты хочешь? ― Вот. Другое дело. Совсем другое дело. Молодец, парень, ты быстро схватываешь! ― Поначалу Бак хочет убрать пистолет, будто по инерции отводит руку в сторону, но, замечая внимательный взгляд Джейсона, решает оставить оружие при себе. ― Присаживайся, выпей со мной, друг! Джейсон пить не собирается и он совсем не считает себя другом Бака, но решает для своей и Кита безопасности проигнорировать вольности мужчины. Он присаживается на соседний стул, оставаясь, тем не менее, полностью напряженным. ― Ты чего такой неласковый? Расслабься. ― Ты держишь в рабстве моего близкого друга и делаешь с ним ужасные вещи. Я хочу, чтобы ты сдох мучительной смертью, но вместо этого сижу здесь и го-во-рю с тобой. Амбиции новоиспеченного воина ракьят заставляют Бака только сильнее позабавиться ситуации и предвкушать последующее развитие событий, а потому он переходит сразу к делу. ― Слышал, ты не поладил с Ваасом, да? Это плохо, Джейсон, очень плохо. Ваас не любит таких выскочек, как ты. Думаешь, я злодей? Я всего лишь бизнесмен, приятель. Мое дело ― вести бизнес. И это довольно проблематично, когда появляется некто вроде тебя и выводит моего делового партнера из себя. ― Чего. Ты. Хочешь? ― Джейсон приближается к Баку, стараясь удержать собственную ярость. ― А, да, точно… Прости, ты ведь довольно занятой человек. Все геройствуешь, спасаешь невинных людей. Ты, видимо, всерьез собираешься очистить Рук от пиратов, так ведь? И от Вааса, в первую очередь... ― Бак хитро улыбается, пытаясь проследить за реакцией на его слова. ― В общем, я хочу, чтобы ты прямо сейчас отправился на главный аванпост Вааса и сдался ему. ― Бак договаривает уже со стопкой в руках, попивая небольшими глотками и поглядывая боковым зрением на собеседника. Джейсон несколько секунд переваривает только что сказанное, а затем смеется. Впрочем, смех этот выходит довольно сухим. ― Ты серьезно? ― спрашивает он, вмиг помрачнев. Бак несколько секунд молчит, ожидая, когда до Броди дойдет, что он говорит вполне серьезно, а затем, будто вспомнив что-то, вскидывает палец и воодушевленно говорит: ― Ты, наверное, хочешь проверить товар? ― он достает из кармана телефон и, набрав номер, говорит в трубку: ― Хэй, приятель, я тут заключаю сделку. Покажи-ка нашу красавицу. Нет. Да, да, именно! ― мужчина убирает телефон от уха, кладет его между собой и Джейсоном и ставит на громкую связь: ― Дж… Джейсон? И тогда Броди чувствует, как его сердце оказывается где-то на уровне желудка. По груди прокатывается холодок и он в неверии смотрит на Бака. Лиза. Как у него оказалась Лиза? Бак, полностью довольный произведенным эффектом, отвечает на незаданный вопрос: ― А! Я не сказал? Смелая девочка, видимо, решила отправиться на твои поиски, когда запахло жареным. По ее словам, остальные успели смыться. Какая досада! ― Джейсон! Джейсон, это ты? ― рябящий электроникой голос сквозит отчаяньем и счастьем одновременно. ― Джейсон, он прячет меня в… Отвали! Отвали от меня, ублюдок! ― голос отдаляется, слышится возня, а затем глухой удар. Следом раздается басистый мужской голос: ― А со вторым что делать, Бак? ― О, Гектар, не беспокойся. Думаю, мы скоро отпустим их. Как только я заключу сделку. Кстати, чуть не забыл! Если я не вернусь через час, пристрели обоих, ― Джейсон нервно сглатывает. ― Нет, подожди. Не пропадать же такому добру. Можешь попользовать кого-нибудь из них, ты это заслужил, дружище! ― Телку можно? ― Само собой! Но потом сразу кончай, ― в трубке слышится гнусаватое «да, как скажешь» и звонок обрывается. Джейсон уже не чувствует, как сильно впиваются ногти в ладонь в крепко сжатом кулаке. ― Ты все еще нервничаешь? Да ладно тебе, все не так плохо, ты ведь не дал договорить... Джейсон хочет сказать так много вещей, вещей, за которые потом может поплатиться, но вместо всего этого буквально выплевывает, будто назло: ― Меня убьют сразу, как я появлюсь в зоне видимости снайперов. И откуда мне знать, что ты выполнишь свое обещание? Бак хрипло смеется. ― Не волнуйся, я обо всем позабочусь! Позволь объяснить: сейчас на острове неспокойно. Да ты и сам наверное заметил, - издевательски начал Бак. - И (не хочу нагружать тебя своими проблемами, конечно, но) мне стало куда сложней вести дела. Не могу рассказать все подробности, сам понимаешь, - Бак показательно прикладывает свободную ладонь ко рту и переходит на наигранный шепот, - но с недавних пор с океана дует ветер перемен. Злое лицо Джейсона не выражает понимания. - Речь о революции, тупица, настроения среди пиратов и наемников изменились и схожи с намерениями Хойта - Ваас становится одержим и его пора отправить... мм, на пенсию. Пока-пока, старый добрый Ваас, привет, энтузиаст Бак! Сечешь? - Допустим. Но я все еще не понимаю, почему я должен верить тебе. - А, да, насчет обещания… Я не раздаю обещаний, Джейсон. Мы заключаем сделку. А я всегда соблюдаю условия сделки, иначе мой бизнес бы долго не продержался. Я не могу дать тебе гарантий, так что придется тебе поверить мне. Но вот что я тебе гарантирую… В случае невыполнения своей части нашего… ― Бак пистолетом очерчивает окружность в воздухе. ― Договора… Твоим близким очень не поздоровится. Джейсон кипит на медленном огне, а бессилие перемешивает внутренности. ― Как ты себе это представляешь? ― О, все предельно просто! ― Бак, наконец, откладывает пистолет, почувствовав свою неуязвимость. ― Ты показываешь Ваасу, что сдаешься на его милость. Полностью, Джейсон. Будешь подчиняться каждому его слову. Буквально во всем… ― Бак даже приостанавливается, словно проверяя реакцию Джейсона. - Я знаю, знаю, о чем ты думаешь, приятель. «А если я должен буду сделать что-то ужасное? Например, убить невинного человека или… я не знаю, спрыгнуть с обрыва!» Ты ведь взрослый мальчик, Джесс, да и с Ваасом вы... в долгих и довольно близких отношениях, как я понял. Найди к нему подход и ничего такого делать не придется. Маленький совет: подыгрывай ему, он любит, когда правила его игры соблюдаются. Пока Ваас будет увлечен тобой и своим триумфом, я... В общем, я сделаю все остальное. - Как долго? - отрывисто спросил Броди. - Окей, окей, согласен. Было бы безумством отдаваться в добровольное рабство на, - Бак хохотнул, - неопределенный срок. Поэтому дай мне... Две недели. Да, две недели. За эти две недели с Китом и… ― Бак щелкает пальцами, пытаясь вспомнить имя, хотя наверняка отлично знает его, ― Лизой?.. больше ничего не случится. ― Джейсон нервно выдыхает на слове «больше» и вопросительно смотрит на Бака. ― Не волнуйся, я не трогал девчонку. Да и с твоим другом был довольно… нежен, ― Броди кривится, не в силах избавиться от яркой картинки в голове. ― Но сейчас не об этом. В общем, ты отправляешься к Ваасу, а я по своим делам. Передам твоим друзьям хорошие новости, ― Бак забирает пистолет и уже встает, когда Джейсон его окликает: ― Не говори… Не говори им. Скажи... скажи, что я собираю деньги, чтобы заплатить за них. ― Почему-то Джейсон уверен, что после того, что ему предстоит в будущем вытерпеть, Бак не имеет права отказать ему. И оказывается прав. Бамби Хьюз утвердительно, но не без насмешки кивает. — Слушай, я даже не буду спрашивать, как он это сделал. Не хочу портить сюрприз. Я просто… — Ваас отпускает волосы Броди, не забыв мотнуть его голову в сторону перед этим, а затем обходит приходящего в себя парня, чтобы начать беседу уже со своими пиратами: — Я просто хочу, чтобы каждый на этом ебаном острове… и в особенности ты, Белоснежка! …знали! Что с этих пор Джейсон Броди официально — моя личная сучка. — Ваас вновь подходит к Джейсону со спины и, обжигая мочку уха горячим дыханием, отчетливо произносит: — С этой секунды смысл твоей жизни — угодить мне, принцесса. Так, блять? У Джейсона что-то скребется в груди, ему хочется избить если не Вааса, то самого себя, ему хочется содрать кожу с лица, лишь бы она так не горела, вызывая слабость во всем теле. — Да. — Что «да», х? — рука Вааса крепко сжимает плечо Броди. — Смысл моей жизни — угодить тебе, — голос до неузнаваемости тихий. — Тебе ясно, кто ты? - Да. Ваас вновь оказывается перед пунцовым Джейсоном и, полностью выпрямившись, с неестественной простотой проговаривает: — Знаешь, что ты сейчас сделаешь, Джейсон? — пират выдерживает интригующую паузу. — Я хочу, чтобы ты вылизал мои ботинки. — Что? — искренне удивляется Броди. Ваас наклоняет туловище вперед, чтобы вкрадчиво уточнить: — Ты, уебок, вылижешь мои блядские ботинки. Прямо сейчас. Джейсон почти достает подбородком до ключиц, когда отчаянно морщится, стараясь сдержать себя. Он с болезненным нажимом утирает запястьем пот над верхней губой и все еще пытается до конца осознать происходящее, потому что ему кажется, что это глупый, глупый сон. Кошмар. Но вот ботинки Вааса, и сам он, возвысившийся над ним. И вот пираты, их окружившие, с благоговейным трепетом ожидающие последующих действий «великого воина ракьят». Меньше всего ему хотелось исполнять больную задумку Вааса.Его приводил в ярость этот тупой фарс. Но правила игры существуют помимо его воли. И лучшая возможность сейчас - это следовать им. Джейсон упирается трясущимися руками в песок, оказываясь на четвереньках. Он видит высокие армейские берцы перед своим лицом. Его будто придавливает к земле тяжелый взгляд сверху (и он плевал на остальных пиратов, Ваас хуже всех их вместе взятых). Он еще раз кривится и крепко жмурится, не выпуская слез, судорожно вжимает пальцы в песок, и лишь после этого преклоняется еще ниже. Он уже чувствует запах кожи и влажного песка (возможно, Ваас успел побывать на берегу). Монтенегро смакует каждую секунду промедления. И у него, на самом деле, нет маниакального стремления унизить Джейсона. Но... этот каприз, эта обида, легкой щекоткой проходящая по груди не дают покоя, не дают оставить все, как есть. Слишком велико желание показать мальчику с материка свое место, покрошить все его надуманные амбиции и стремления, чтобы глупый белый мальчик из Калифорнии больше никогда не залупался. Ваас не сдерживает смешка, когда Джейсон испуганно отшатывается, стоит ему пошевелить носком ботинка. — Давай, Джесси. Я думал, мы подружились. Может, мне вернуть тебя Баку с пометкой «негоден», х? Он любит смазливых белых мальчиков, как ты. Представляю, как он повеселился с твоим дружком. Как там его?.. Кит? Джейсон вновь замирает, почти задыхаясь от безнадеги. Он стискивает суку-гордость невидимым кулаком, не позволяя ей из защемившей от унижения груди протиснуться в глотку и вырваться криком отчаянья. Макушка Джейсона вмиг оказывается еще ниже, чем была. Он высовывает язык, медлит пару секунд и смачно оставляет влажную полосу на коже ботинок пирата. Ваас сверху вниз взирает на то, как Джейсон проделывает это вновь. А затем еще раз. Монтенегро не может почувствовать шершавого языка, но он все равно не сдерживает восторженного присвистывания и ослепительным блеском в глазах оглядывает своих подчиненных, которые то с удивлением, то с невероятным довольством переговариваются друг с другом. Джейсон задирает голову кверху, будто спрашивая у Вааса разрешения прекратить. В его глазах застывшая влага и чистейшая ненависть. Но еще больше там болезненной покорности. Ваас видит поблескивающую в лучах солнца слюну на своих берцах и стоящего на четвереньках Джейсона Броди у своих ног. И понимает, что это чертовски хороший день. А Бак — чертовски хороший друг. Однако Джейсон считает, что это худший день в его жизни. И Бака он ненавидит. Джейсону только предстоит обдумать жертву, которую он делает для спасения близких. А лучше не обдумывать ее вовсе, иначе он может сдаться и выбрать себя. Получив от Вааса легкий кивок, он поднимается с земли, трясущимися руками отряхивает колени и ждет последующих указаний, стараясь не замечать злорадные взгляды пиратов. Проскальзывает небрежная мысль о том, что собравшимся словно по десять лет, раз эта показательная порка имеет для них такое значение. Стоит ли говорить про обсасывание прозвища, которое ему дали. Хотя теперь «Белоснежка» их не устрашает, теперь это и вправду обидная насмешка. «Великий воин ракьят». Джейсон все еще отводит от Вааса взгляд, что невероятно забавляет пирата. Он вновь обходит Джейсона, по-свойски обнимает (заставив при этом вздрогнуть) и, неловко прижимая щеку Броди к своим ключицам, нараспев произносит: ― Мы с тобой просто охуительно заживем, Джесси! Просто охуительно!