Принцесса в личном пользовании

«Мы с тобой просто охуительно заживем, Джесси! Просто охуительно!» Ваас смотрит на Джейсона долго и проникновенно. Он стоит, упираясь спиной в стену и скрестив руки, а взгляд его — простой и до тошноты насмешливый. Джейсон стоит напротив, свесив по бокам руки и разглядывая пол у себя под ногами. У него на языке до сих пор частички песка и горечь унижения. — Хочешь сказать что-то, принцесса? — пират наклоняет голову и чуть отстраняется от стены, чтобы затем медленными шагами приблизиться к Броди. — Нет, — почти клокочет Джейсон. — Так, тебя все устраивает? А ведь… об этом я и говорил, Джейсон. Близкие нам люди всегда нас наебывают, иногда даже не подозревая об этом, — его голос тихий, почти бархатный, отчего мурашки проносятся по телу, и становится еще неуютней. — Ты считаешь, ты помогаешь ему, но… но подумай, Джейсон! Подумай, блять, хоть раз! Стал бы Кит делать то же самое для тебя, м? Стал бы он… ― Ваас делает недвусмысленное движение бедрами, обхватывая руками воображаемые бедра, ― прогибаться под злейшим врагом, м? ― У него Лиза! ― Джейсон сам не до конца понимает, зачем говорит это. Но звучало это, как оправдание перед Ваасом и при этом неприятная правда для Кита. Как будто парень хотел доказать, что не стал бы подчиняться главарю пиратов, если бы не по-настоящему веская причина. Мол, «выкуси, чертов психопат, мне понадобился просто невъебеный стимул, чтобы прогибаться под тобой». И Джейсону правда не нравится признавать, что он не сделал бы подобного для Кита. Он бы просто не смог. Он скорее начал бы разрабатывать план, который наверняка окажется проигрышным в своем результате, но идеальным в процессе заглаживания вины перед самим собой. Ведь он делает что-то, не так ли? Ваас заливисто смеется и почти дружелюбно кладет руку на плечо вздрогнувшему Джейсону. ― Твоя шлюшка тоже у Бака? ― Не смей говорить о ней! ― произносит Броди. Прежде чем подумать. Ваас тут же меняется в лице, а его пальцы крепко сжимаются, сминая видавшую виды синюю футболку. ― Прости, что ты сказал? — Джейсон не успевает поднять глаза, когда уже ощущает сопящее дыхание Вааса на своем лице, и от этого хочется сгорбиться как можно сильнее, лишь бы не сталкиваться с его взглядом. «Думал, в сказку попал, храбрец?» — издевается сознание, но Джейсон старается игнорировать панику, зарождающуюся где-то на уровне легких. — Я спрашиваю, что ты, блять, сказал? — чеканит пират, и Броди чувствует пальцы у себя на шее, которые с каждой секундой промедления сдавливают горло лишь сильнее. Ребро ладони упирается в подбородок, не позволяя опустить голову, и Джейсон вынужден не отрывать взгляд от Вааса. В какой-то момент дыхание заметно затрудняется, а парень неосознанно хватается за кисть руки пирата и все-таки хрипит: — Ничего… У Джейсона складывается ощущение, что вся слюна в полости его рта просто испарилась, и именно поэтому он чувствует такой навязчивый зуд на языке. — Нет, нет, принцесса, мне кажется, ты что-то сказал, я определенно услышал что-то вроде… ах да, приказа. Мне кажется, ты что-то приказал мне, и это было чертовски грубо с твоей стороны, amigo, — тихие слова сливаются в единый быстрый поток, который почти топит Джейсона, заставляя немеющим языком проговорить: — Прости. Мне жаль, мне не следовало так разговаривать с тобой, — фраза будто бы заученная, и в какой-то момент Джейсону кажется, что Ваас сейчас разозлится еще больше из-за недостаточной артистичности, но тот вдруг отпускает уже пульсирующее горло и, хрипло рассмеявшись, одобрительно хлопает его по плечу. — Я рад, что мы это выяснили, я уж подумал, у нас какие-то проблемы, но, оказывается, все отлично, hermano. Джейсон все-таки поднимает взгляд и очень зря, потому что Ваас уже делает рывок, все еще крепко удерживая его плечо. Он резко разворачивает его животом к столу и прикладывает о столешницу. Острая боль пронзает висок Джейсона, и эти несколько мгновений замешательства позволяют Ваасу с силой завернуть руку Броди, а грубые пальцы уже сжимают волосы на макушке. — Нет, нихуя! Понимаешь ли, в чем дело, Джесси, — Броди пытается сделать рывок, но руку пронзает болью, и в таком состоянии ее удерживает Ваас. — Мне кажется, ты все еще не уяснил главного. Ты думаешь, что делаешь благородное дело, спасаешь свою суку и пидорка-друга, но Джейсон, все не так. Ты проебался, hermano. И я хочу, чтобы ты кое-что уяснил, — Джейсону хочется кричать от боли, поэтому он все-таки не сдерживает выкрика, когда Ваас еще сильнее заворачивает его руку и наваливается сверху, лишь усиливая жуткую ноющую боль. — Здесь. Я. Трахаю. Тебя! А не наоборот! — кричит Ваас на ухо Джейсону, прежде чем отпустить его волосы и судорожными движениями начать стягивать с него изрядно потрепанные джинсы. И уж тогда Джейсон начинает по-настоящему паниковать. Броди дергается, изо всех сил стараясь хотя бы несколько мгновений игнорировать боль, которая с его попытками вырваться лишь усиливается. Голову глушит от жуткого напряжения, когда Джейсон пытается свести все его физические способности воедино, а отчаянье служит отличной скрепой. Обездвиженность угнетает не только физически, но и морально, и хочется выть, лишь бы больше не ощущать боли и грузного тела над ним. В какой-то момент Броди понимает, что еще немного, и он свихнется от жуткой пульсации завернутой руки, отчего переходит к более адекватным действиям: — Ваас, не надо, нет, подожди, — Джейсон чувствует, что джинсы скатываются к щиколоткам, а ноги покрываются мурашками. — Нет, погоди, пожалуйста, Ваас! Прости, я все понял, остановись! Джейсон хочет грязно ругаться и посылать Вааса нахер, но разум, подпитанный ярым адреналином, говорит, что это чертовски плохая идея. — Ты поймешь, amigo, сейчас поймешь… — А когда Джейсон начинает бессвязно бормотать что-то еще, Ваас уже кричит, продолжая раздевать его: — Заткнись! Заткнись, блять! И Джейсон в одночасье поникает. Его тело будто отключается от питания, и он полностью расслабляет все мышцы, и теперь капли пота, скатывающиеся по лицу, кажутся такими ярко ощутимыми. Ваас все еще заламывает руку, но уже не так сильно, что дарит недолгое облегчение. Когда с него стягивают боксеры, Джейсон и вовсе жмурит глаза и прижимается еще теснее к столешнице, будто так он сможет просто испариться. Ему кажется, что за последние тридцать секунд его успели несколько раз опустошить до свербящей боли в груди. Он сглатывает вязкую слюну, выступившую в уголке рта, и только изредка дергается в такт телодвижениям Вааса, который уже пристраивается сзади. А неизвестность и невозможность хотя бы краем глаза видеть, что проворачивает пират, делает любое прикосновение подобием ожога и уколом страха. Грубые пальцы раздвигают ягодицы, и в следующую секунду Джейсон ощущает что-то влажное и скользкое у входа (унижение в глотке), отчего его тут же начинает тошнить, но он сдерживается и лишь судорожно выдыхает. А за этим следует пронзительная боль. Ваас совершает грубый толчок и входит почти на половину, а Джейсону кажется, что в него засунули РПГ, поэтому он протяжно воет и закусывает губу, чтобы этот звук остановить. — Не нравится, Джейсон, м? Не нравится? — Ваасу и самому не очень нравится ощущение невероятной сдавленности, но он отлично понимает, что Джейсону сейчас в разы хуже, отчего хочется сейчас же привести сюда Цитру и ткнуть носом в ее Великого Воина, который сейчас дрожит под пиратом с членом в своей белой калифорнийской заднице. Ваасу хочется сказать, что и ему многое в этой жизни не нравилось, особенно с появлением Джейсона. Ему не нравилось выслушивать каждодневную ругань злоебучего Хойта, которому он даже ответить не в состоянии, не нравилась выебистая Цитра, которая решила заменить его, Вааса, каким-то мажором с материка. А еще ему не нравилось выслушивать едкие комментарии этих неблагодарных гондонов, которые то и дело не гнушались ляпнуть что-то вроде «а Белоснежка-то нагнул Вааса». — Кто кого нагибает теперь, м? Ваас делает еще один толчок и слышит сдавленный хрип, а потом замечает слезу, скатившуюся по щеке Джейсона. И Монтенегро злится. Злится, потому что вместо ожидаемого чувства превосходства, которое уже долгое время на этом острове заменяло ему наркотик, он чувствует лишь странный укол злобы и чего-то еще... Ощущение неправильности происходящего формирует комок омерзения, который уносит Вааса в прострацию. Но лишь на несколько секунд, которые сменяются новой вспышкой нетрезвой ярости. Поэтому он только продолжает вдалбливаться в податливое тело и вслушиваться в то, как из Джейсона вырывается хриплый вдох с каждым новым толчком, как дергается его макушка в такт движений пирата. Ваас отпускает его руку, и парень тут же подбирает ее к голове. Он зарывается дрожащими пальцами в волосы у себя на макушке, направляя локоть вперед, а ладонью второй руки зажимает рот и жмурится, выпуская новую порцию слез. Монтенегро крепко сжимает уже наверняка посиневшие бедра. Темные перебинтованные пальцы впечатываются в белоснежную кожу. Звук влажных от естественной смазки и выступившей крови шлепков разносится по всему помещению, и Джейсону хочется оторвать себе уши, а вместе с тем и нижнюю часть тела, оприходованную пиратом. Он чувствует боль и унижение — ощущает, с каким грубым напором Ваас врывается в него и как стягивает кожу на бедрах. А потому Броди жмурится лишь сильнее и всей душой проклинает слезы, которые он не в состоянии контролировать. Последний раз он плакал еще на материке, возможно, поэтому теперь сука-судьба решила отыграться за всю выдержку, подаренную ему ранее. Ваас эякулирует медленными рывками, будто с трудом. Шипит неясной природы "блять" и почти отпихивает себя от чужого тела. Только сейчас Броди замечает, как болит вывернутая ранее пиратом рука и как трясутся ноги. Он тяжело сглатывает и медленно поднимается, сначала упершись кулаком в столешницу, а затем дрожащей рукой натягивая боксеры и джинсы. Он до сих пор пытается до конца осознать, что произошло. Его поимел Ваас. Прямо так, на этом обшарпанном столе, в темной каморке, почти на сухую. А Джейсон не мог даже пошевелиться лишний раз. Виски пульсируют, жутко болит зад, а липкая влага между ягодицами вызывает очередные приступы тошноты. Джейсон мог бы стоять, отвернувшись и вжимая ногти в запястье другой руки, хоть целую вечность, но Ваас приказывает повернуться, и на этот раз Джейсон не намерен сопротивляться. Потому что сейчас ему становится так откровенно плевать на достоинство, за которое он цеплялся. Больше цепляться не за что. И даже думать о Лизе ему почему-то стыдно, как будто ее образ в мыслях наблюдал за содеянным. — Ты думаешь… — голос Вааса дрожит от ярости, причем пират сам не уверен, по отношению к кому именно. — Ты думаешь, я тебя изнасиловал, Джейсон? Думаешь… плохой Ваас выебал тебя, но… давай будем честны. Ты ебал мне мозг все это время, пока громил мои аванпосты и играл в воина. М? — Ваас нервничает, а вместо облегчения, на которое он рассчитывал, поддавшись сиюминутному порыву, получает лишь дополнительные причины компостировать собственный мозг. А Броди стоит перед ним, низко опустив голову, смотря куда-то себе под ноги и пошатываясь. — Я не слышу, принцесса, — Ваас останавливается в метре от Джейсона, не решаясь приблизиться. — Что ты хочешь услышать? — почти шепча, безэмоционально произносит парень. — Ох, даже не знаю, Джесси. Возможно, что-то наподобие «ты прав, Ваас, мне нужно было меньше выебываться, и тогда бы тебе не пришлось вытрахивать из меня всю дурь», х? И без всякой паузы Джейсон тут же отвечает, еле размыкая губы: — Ты прав, Ваас, мне нужно было меньше выебываться, и тогда тебе не пришлось бы вытрахивать из меня дурь, — почти слово в слово покорно повторяет он. Ваас твердит себе, что урок прошел успешно, что ему не стоит загоняться, но ему не дает покоя одно — за все время он ни разу не позволял себе насиловать кого-то, даже если этим в паре метров от него занимались пираты. Для утех всегда были шлюхи, а трахаться на добровольной основе — всегда приятней, еще давно решил для себя пират. Он видел, как визжали белые сучки под его парнями, но и не представлял, что когда-нибудь под ним окажется Джейсон, мать его, Броди. И теперь пирату становится не по себе от мысли, что этому ублюдку удалось вывести его из относительного равновесия и заставить проебать один из немногих своих принципов. — Не строй из себя ебаную жертву, — через несколько секунд молчания произносит Ваас, на что Джейсон лишь тихо кивает, но продолжает стоять без движения, будто напрашиваясь на то, чтобы пират хорошенько ему въебал за это. Но вместо этого Монтенегро приходит к выводу, что ему просто нужно успокоиться и забить на гребаного Броди. Он смачно сплевывает на пол и выходит, громко хлопая дверью. А Джейсон промаргивается и позволяет себе осесть на пол, лишь поморщившись от прострелившей зад боли. Он опять зажимает себе рот трясущейся рукой и пытается понять, в каком месте его жизнь резко переменила свой ход с «великий воин острова Рук» до «подстилка Вааса». Лиза бы точно им не гордилась… Погода жаркая, и Ваасу душно, а вот Бак чувствует себя прекрасно. Он один из немногих клиентов Монтенегро, кто чувствует себя абсолютно комфортно среди кучи пиратов, увлеченных рутиной. Ваас стоит в импровизированном центре, на открытом пространстве, что, конечно, не самая разумная идея в такую жару, но ему сейчас не до этого. - Я бы попросил тебя поделиться впечатлениями, но ты... звучишь не так довольно, как я ожидал. - Кое-какие заминки. В наших близких отношениях, - непривычно спокойным тоном пояснил Ваас, внимательно оглядывая снующих по территории пиратов, словно заинтересован этим зрелищем. - Что ж, я всегда готов помочь тебе в укрощении... - С этим проблем нет, - уже жестче прервал его пират, доставая сигарету. - А ты не слишком торопишься сказать "спасибо", - как бы невзначай звучит от Бака. Ваас задумчиво крутит в руках сигарету, а потом переводит взгляд на собеседника, возвращаясь, наконец, в реальность. С полуулыбкой он отвечает: - Сколько лет ты на острове, Хьюз? Год? Два? - поджигает сигарету и закуривая, выдает сквозь дым: - Шесть лет. Я только научился держать в руках автомат, когда ты уже наебывал все, что движется в радиусе километра. Я не упрекаю, не упрекаю... Но приберегу свое "спасибо" до момента, когда все дерьмо выйдет наружу. Повисло напряженное молчание. Ваас уже докуривал сигарету, когда Бак дружелюбно рассмеялся. Особой восприимчивости от него ожидать и не следовало, но то, что должно было прозвучать, - прозвучало. - Мне нравится твоя подозрительность, определенно, - потряхивая указательным пальцем и все еще смеясь сказал Бак. - Убеждать тебя в том, что у нас общие интересы бессмысленно? В любом случае, это так, - и тут же переводит тему: - Кстати, куда подевался наш дружок с материка? Ваас молча кивает головой в сторону небольшого барака с навесом над крыльцом, укрывающим от солнца, и Бак, продолжая говорить, следует за ним: — Ты уже придумал, чем будешь удивлять Цитру? У меня есть пара идей для тебя, — Бак еле поспевает за раздраженным Ваасом, на ходу жестикулируя, а Ваас скептически морщится и, скрываясь от солнца под навесом, присаживается на крыльцо. — Я, блять, не клоун, чтоб устраивать цирк… И все-таки что-то гложет Вааса, который уже откидывается назад, соприкасаясь со стенкой, и ставит ноги на верхнюю ступень. Он ощущает затылком прохладную древесину и постепенно успокаивается. — Хорошо, хорошо… — Бамби Хьюз чувствует почти детскую обиду, ведь он успел нафантазировать уйму веселья, чтобы разнообразить рутину острова, а теперь его даже не выслушают. В любом случае, он знает, что спорить с раздраженным Ваасом не столько опасно (Бак и свое влияние осознает), сколько бесполезно, поэтому позволяет пирату высказаться. — Что ты предлагаешь? — Пошлю Цитре весточку, — Ваас резко встряхивает головой и упирается локтями в колени, несмело жестикулируя у самого лица. — Скажу, что воин, на которого дрочат ракьят, теперь лижет мне задницу за спасение своих мажористых дебилов-дружков. И на кого он променял их... сакральный бред. Цитра дура, но хитрая дура. Она мне на слово не поверит, а поверит — ракьят много не приведет, а нам нужна огласка, бля, правильно? Поэтому мы не их будем заманивать к себе, а сами припремся. Бак смеется почти по привычке, еще не до конца понимая мысль Вааса, однако серьезнеет, когда ловит на себе взгляд пирата. — Мы нагрянем в Аманаки. Но прежде чем эти ублюдки предпримут хоть что-то, дадим слово нашей принцессе. И, блять, не дай бог он что-то выкинет, я его на лоскуты порежу, — несдержанно рычит Ваас, сипло выдыхая носом. — А я думал, ты умеешь развлекаться. Когда еще выпадет такой шанс... Бак еще продолжает говорить, когда Ваас отвлекается на открывшуюся неподалеку дверь сторожки, откуда высовывается растрепанная голова Джейсона. — Выглядит он паршиво, — комментирует Бак, замечая направление взгляда главаря пиратов. Джейсон сначала показывает одну ногу и лишь после этого делает полноценный шаг. Опухшие от слез глаза щиплет, отчего Броди неловко жмурится и закрывает лицо рукой. А потому не сразу замечает две пары прожигающих его глаз — одна пара насмешливая и заинтересованная, а другая — настороженная и раздраженная. Как только Джейсон видит рядом с Ваасом Бака и замечает задорную улыбку последнего, то тут же опускает взгляд. Горло резануло очередным спазмом обиды и ярости. А когда Бак подрывается с крыльца соседнего барака, Джейсон и вовсе чувствует укол паники. На секунду у него в голове проскакивает мысль о том, как смешно бы выглядело, сорвись он сейчас с места и убеги от стремительно приближающегося Бака, но сам он шутку внутреннего голоса не оценил, да и теперь ему кажется, что никакой больше юмор он воспринимать не сможет — слишком уж депрессивными казались любые приходящие в голову мысли. Но Броди лишь с удивлением замечает проскользнувшее на лице Вааса волнение и остается стоять на месте. Бак приближается почти вприпрыжку и жизнерадостно приветствует «убитого» в своем состоянии Джейсона. — Хэй, дружище! Ну, как ты? Я же говорил, ничего такого. Ваас ведь тебя не обижал? Джейсон скользит взглядом по развевающейся на теплом ветру рубашке и хочет хорошенько врезать Баку, но вместо этого лишь выслушивает его едкие издевки. Монтенегро идет вразвалочку и будто отчужденно наблюдает за происходящим. — Ваас, старина, плохо ты выдрессировал свою сучку. Ты его не научил отвечать старшим, м? — Хьюз вглядывается в лицо поникшего Джейсона, которому хочется выкрикнуть «достаточно, достаточно унижений на сегодня, пожалуйста», но он все еще слушает. И почти не верит своим ушам. — Отъебись от него, Бак. Ему на сегодня хватит. Ваас вновь сплевывает скопившуюся слюну и хмуро смотрит на Джейсона. — А ты съебывай. Переночуешь в крайнем бараке с правой стороны. Там еще полстены нет, не перепутаешь. Посрать, поссать найдешь, где, а что ты жрать будешь, меня не ебет. Утром чтоб был здесь. И парней моих не провоцируй, я за тебя впрягаться не буду. — Броди несколько секунд не реагирует, переваривая полученные указания, но повышенный тон Вааса выводит его из раздумий: — Ты, бля, оглох? Уебывай, пока я не передумал. Парень вздрагивает, скользит взглядом по то ли обиженному, то ли слишком внимательному Баку, и, развернувшись на ватных ногах, отправляется в указанном направлении.