Принцесса в личном пользовании

«Вот так, крошка Джесси, вот так…» Джейсон жмурится и переворачивается на другой бок. За последние два дня он испытал целый спектр эмоций от лютой ненависти и жажды мести до покорства и болезненной безысходности. «Глубже… Хэй, хэй, хэй, ты просто так не отделаешься. Ты будешь стараться, чтобы я не пожалел о своем милосердии, принцесса». Лицо Вааса, выражающее скрытую угрозу, слишком выразительное, чтобы так просто выкинуть из головы. Он возникает перед взором то и дело, стоит Джейсону на секунду расслабиться. Это случилось второй раз, думает Джейсон. Второй гребаный раз, и он вновь не мог ничего поделать. "Блять, молодчина, Джесси. Думаю, ты почти прощен. Еще чуть-чуть, принцесса..." - Твою мать! - Джейсон вскакивает, падает на четвереньки и содрогается в ложных рвотных позывах. У него болезненно пульсируют виски, и становится так противно, что он еще полминуты продолжает тщетные попытки опустошить и без того пустой желудок. С его губы свисает ниточка слюны, которую он утирает, а затем садится на колени и, запрокидывая голову, беззвучно плачет. - Я больше так не могу... - говорит он срывающимся шепотом. - Не могу... "Давай, Джесси, ты можешь, открой рот пошире..." - Не могу... - с каждым разом все тише повторяет Джейсон. У него трясутся руки, зуд расходится по кончикам пальцев. Он неловко утирает лицо и обнаруживает, что у него абсолютно сухие глаза. Джейсон уверен, что он не протянет и дня больше, и теперь мысль о самоубийстве кажется ему не просто привлекательной, а очевидной. Джейсон засыпает, лишь когда начинает заваливаться от физического и морального истощения, а до этого он еще около получаса просто сидел в глубочайшей прострации. И, открыв мутные глаза, он вновь тратит некоторое время на болезненную, даже чересчур абстрагирующую рефлексию. Прежде чем раздается скрип двери (хотя Джейсон думает, что в ней ценности, наверное, и нет, дырка в стене - отличный проход как для пиратов, так и для диких животных, что понятия, впрочем, похожие), Джейсон успевает раскрыть глаза и даже схватиться за раскалывающуюся голову. В дверях, преграждая путь ярким солнечным лучам, стоит подозрительно знакомый силуэт. Человек развязно облокачивается о косяк и с непривычным раздражением проговаривает: - Рад, что ты жив. Я так понял, вымаливал пощаду задницей? - Бак проходит внутрь. На лице его красуется здоровый, только наливающийся синяк, а костяшки пальцев сбиты в кровь. - Или ртом, м, Джейсон? Броди хочет подняться, потому что чувствует явную опасность. Взгляд у Бака безумный и совсем чуть-чуть пьяный - словно он залпом выпил стопку коньяка и его действие только-только начинает проявляться, расползаясь по телу приятной леностью. Руки, словно у марионетки, выбрасываются вперед в сомнительном жесте, когда Бак продолжает: - Что ты еще делал для него? Ты ведь послушный мальчик, да? - Хьюз продолжает приближаться. - Что ты, блять, делал такого, я тебя спрашиваю, что из-за тебя он... Бак потирает большим и указательным пальцем виски. Джейсон уже уперся ладонями в матрас, готовый подняться, но тут на него наставляют пистолет - с прежней ленивостью, но Броди уверен: бывалый убийца, как Бак, держит все под контролем, даже будучи слегка поддатым. - А знаешь что, сладкий? Раз уж он не собирается тебя убивать... А мы ведь... мы ведь это обговаривали. У нас был чертов уговор, понимаешь, Джейсон? Помнишь... помнишь, я говорил тебе, что даже самый бесчестный бизнес не будет существовать без... определенного процента честных сделок? Не говорил, нет? Так вот, теперь говорю. Такой бизнес не будет существовать. - Каждую свою фразу Бак сопровождет легким движением пистолета, даже не замечая этого, а Джейсон остро реагирует на каждое его телодвижение, боясь получить пулю в свое и без того измученное тело. И если совсем недавно он был полностью убежден, что с благодарностью примет смерть, то новое утро принесло совсем иные настроения - подыхать не хотелось, пока Лиза и Кит не достигли материка и пока он не будет уверен, что у него точно нет шанса на спасение. - Прости... прости, я сбиваюсь, малыш... - То, как Бак его называет, - не к добру, решил для себя Джейсон. - Так вот... Раз ты так хочешь жить, и делаешь такие вещи для... грубого и неделикатного Вааса, то, может, постараешься еще лучше для меня? Я нежен, будь уверен. Твой дружок подтвердит. - У нас был уговор, - стальным голосом произносит Джейсон. - О дааа, дааа, я помню! - Бак смеется. - Конечно, я помню. - Тут он присаживается рядом с Джейсоном, упирая в колено руку, в которой зажат пистолет: - Я помню, а вот Ваас, видимо, нет. - Значит, ты... ты нарушил нашу сделку. - Неа... Я не нарушал сделку, потому что она изначально была пиздежом. Я хотел, чтоб Ваас тебя прикончил сразу после этого маленького представления. Ты мне мешал. Очень мешал. - Все это время... я делал все это зря? А мои друзья? Что стало бы с ними? - голос его срывается. - Ничего... С ними ничего бы не стало. Я их купил, мальчик. А я своими вещами не разбрасываюсь. Джейсон чувствует, как немеет его челюсть - все эти унижения, тот кошмар, через который он прошел, - был полностью зря. А то, что помогало ему не свихнуться и продолжить терпеть эти издевательства, - просто наебка. - Боже, - вновь смеется Бак, - видел бы ты свое лицо сейчас. Расслабься, дружище, это все равно больше не имеет значения. Ты все равно сдохнешь. Но... ты еще можешь помочь девчонке. Понимаешь, я больше интересуюсь такими, как Кит, а маленькая милая Лизи мне была нужна только для тебя. Я могу отпустить ее. Для этого тебе надо сделать то, что ты делал вчера для Вааса. - Я тебе не верю. - Не веришь? Во что ты не веришь, Джейсон? - голос Хьюза становится грубым, как в самом начале их разговора: - В то, что я могу прострелить тебе башку прямо сейчас? - дуло пистолета упирается в лоб побледневшего Броди. - В то, что я пущу твою девчонку на убой, если ты меня выведешь? А может... - Бак, удерживая перед собой пистолет, упирается коленом в матрас и нависает над Джейсоном, шепча ему уже на ухо: - Или в то, что я все равно возьму то, что хочу, нравится тебе это или нет, м? И в тот момент, когда свободная рука Бака сжимает ягодицу Джейсона, тот резко набирает полную грудь воздуха и что есть мочи ударяет ногой в его пах. Из мужчины вырывает даже какой-то свинячий визг, а Джейсон с панической поспешностью, неловко дергаясь, выбирается из-под его тела. Но добраться до двери ему не дают - выстрел оглушает Джейсона, тот падает на колени и не сразу понимает, что пуля своей цели достигла. Джинсы на икре левой ноги сюрреалистично окрашиваются в красный и крови так много, что кажется, она появляется из воздуха. Тем временем Бак пьяно поднимается с пола, все еще морщась от боли в паху, и приближается к испытывающему болевой шок Джейсону. Он дергает парня за раненую ногу, заставляя взвыть, и тянет на себя. Джейсон даже не брыкается, закатывая глаза от неотвратимо, словно с каждым разом усиливающимися волнами, подступающей боли. Он лишь вяло закрывается ослабшими руками. Перед глазами - сплошная пелена, в ноге - невероятная боль, лоб покрыт испариной, а вся нижняя часть тела придавлена Баком, орудующим с его джинсами. Тот пытается стянуть их, но выходит плохо. Мужчина рычит, неаккуратно дергает неподдающуюся джинсу, сыпет грязными оскорблениями, кажется, даже не обращая внимания на состояние калифорнийца. "Нет" - изображают губы Джейсона, но ни звука не вырывается из его груди. - Сучье ты отродье! Блять! - наконец, пуговица на ширинке с соответствующим звуком отлетает и перед Баком предстают посиневшие от грубых пиратских рук бедра Джейсона. - Ладно, блять, сохранить тебе жизнь. Он даже не хочет делиться, представляешь? На что ты ему, а? А? - неадекватно кричит Хьюз, в то время как Джейсон уже не ощущает реальность. - Отвечай, твою мать! - Бак ударяет ничего не соображающего Джейсона пистолетом о висок, из-за чего тот теряет сознание. И несколько секунд обильно сгущающаяся тьма рассеивается, открывая взору Джейсона неожиданную картину. *** Перед ним маячит лицо Вааса, а над ухом раздаются назойливые щелчки. - Эй, Белоснежка, слышишь меня? Джейсон не может открыть глаза полностью, поэтому полагается больше на слух и ощущения, нежели на зрение, в попытке понять, где он. Он скребёт пальцами по чему-то очень напоминающему хлопчатобумажную ткань - простыни? Под головой точно пуховая подушка. Ваас ближе, чем если бы Джейсон лежал на полу, так что это точно кровать. Джейсон с болезненной дрожью приоткрывает губы, но только выпускает из себя хриплый выдох. Свинцовый язык словно прилип к небу. - Говорить можешь? – опять спрашивает Ваас, видимо, решив, что Джейсон его слышит. Голос пирата звучит сухо и устало, с ноткой какой-то иррациональной горечи, словно он жутко вымотался от какого-то максимально неприятного, но необходимого дела. Так обычно звучат скорбящие родственники после тяжёлых изматывающих приготовлений к похоронам. - Я… - и звук словно врезается во что-то, резко прерванный. - Давай, Броди, не строй из себя умирающего лебедя. Тебя еще и не так дырявили… - кажется, даже Ваас смущается двусмысленности сказанной фразы, а Джейсон, словно опять вспомнив что-то, искривляется в страдальческом выражении. - Блять, только без этого! - Ваас хлопает себя по коленям и неопределенно мотает головой, даже несколько оживленный. Он привстает и несколько секунд медлит, словно раздумывая над чем-то. Его сосредоточенно горький взгляд оглядывает Джейсона, особенно останавливаясь на перебинтованной ноге и полуживом трепещущем взгляде (кажется, капилляры его глаз – единственное движение, которое способно выказать совсем обездвиженное тело). - Поправляйся… - говорит Ваас, параллельно с этим отворачивая голову, словно не желая поддерживать зрительный контакт при этой фразе. Пират движется к выходу даже слишком быстро, но замирает неотвратимо и резко, когда болезненный, совершенно бесцветный и будто умерщвленный хриплый голос Джейсона произносит: - Я устал. - Повтори? – просит Ваас не то злостно, не то с обидой. - Я устал… - сразу же говорит Броди, уже громче. - Ты… устал? Не-не, погоди, ты устал, да? – нарастающий голос Вааса уже даже не пугает парня, а вот то, как этот голос понижается в последующей его фразе, настораживает: - Хорошо, я понял тебя. Бля… А ведь правда. Ты, наверное, пиздецки устал. Надо было самому догадаться, че это я… Тяжелым громким шагом он приближается к Джейсону и нависает над ним, опираясь руками о железную спинку кровати. - Даю тебе неделю. Чтобы через семь дней ни тебя, ни твоих ебнутых дружков на моем острове не было, ты понял? – говорит он вполголоса, смотря куда-то вперед бегающим взглядом. – ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ? – пират срывается на крик и со всей силы ударяет железную раму, за которую держался. Джейсон, реагируя на эту иррациональную вспышку гнева, только вымученно прикрывает глаза и вздрагивает скорее вместе с кроватью, а не одновременно с ней. - Я понял… На этой ноте их разговор заканчивается и Ваас, сплюнув прямо на пол и еще раз окинув взглядом Джейсона, ушел. В эти семь дней Джейсон больше его не видел.