The Boyfriend Experience

Виктор не знал, что именно ему снилось, но, распахнув глаза, он все еще чувствовал тяжелые оковы кошмара. Затянутые мраком углы комнаты, отрешенный голос, чья-то ладонь в его руке и давивший на виски шум, похожий на раскаты грома. На секунду Виктор зажал простыни в кулаках; его тело мелко тряслось, а в голове пульсировало недоумение, но бодрствование шаг за шагом медленно подкрадывалось к нему. Через несколько минут Виктор понял, что оглушительный треск в его сне был чьим-то яростным стуком в дверь комнаты. Снаружи было светло — Виктор забыл задернуть шторами огромное окно во всю длину стены. Должно быть, Яков соизволил дать ему выспаться. Виктор бросил печальный взгляд на пустую соседнюю кровать и пригладил волосы ладонью. Несколько раз глубоко вздохнув, он попытался полностью отогнать отголоски дремы. Казалось, ночной кошмар заставил его тело сильно вспотеть: мягкий хлопок прилипал к влажной спине. Виктор откинул одеяло: кто бы там ни пытался до него достучаться, он явно терял всякое терпение (если это вообще еще было возможно). Если окажется, что это опять пьяная Мила с просьбами занять налички на такси, то Виктор, пожалуй, рассмотрит возможность нарушения внутренней договоренности с самим собой: никогда не жаловаться Якову на поведение других фигуристов. Ибо, если честно, трех раз за один сезон уже было предостаточно. — Хорошо, хорошо, — откликнулся Виктор, подходя к двери и открывая замок. Когда он распахнул дверь, ему понадобилась секунда, чтобы осознать происходящее. — Ум-м-м. Что ты здесь делаешь? — Одевайся, — сказал Пхичит. На нем красовалось нечто, похожее на спортивный костюм, а сверху была накинута огромная красная парка. — Ты сказал, что хочешь помочь. Теперь у тебя есть шанс. — Помочь? — повторил Виктор, хмуро размышляя: а не спит ли он? Фигурист потер веки, смахивая последние остатки сна. — Помочь с чем? Пхичит протолкнулся мимо Виктора в комнату, вылавливая телефон из кармана пальто. Развернувшись, он поднял разблокированный экран, демонстрируя открытые Гугл карты. — Юри. Мы нужны ему и прямо сейчас. Ты идешь? Внезапно Виктор почувствовал себя куда более бодрым и выспавшимся. Закрыв дверь, он решительно направился к открытому чемодану, покоившемуся в гардеробе. — Да.

***

Юри выматерился, болезненно стукаясь лодыжкой об угол кофейного столика, но импульс удара позволил ему поймать ускользающий баланс и заставить вес работать на себя. Стоило незнакомцу ослабить хватку, как Юри, доверяясь мышечной памяти, быстро вывернулся, разворачивая бедра, с силой оттолкнул мужчину плечом и занес колено. Юри, словно спуская курок пистолета, позволил страху вырваться. Плечо врезалось мужчине в грудь, а колено пришлось ему между ног. Приглушенное «уффф!» слетело с губ нападавшего, а его долговязое тело стремительно сложилось пополам. Внезапно мужчина качнулся вперед, будто потерял опору под ногами, и Юри закричал, в мгновение ока оказавшись на полу и приняв на себя вес обмякшего незнакомца. Их ноги переплелись, а Юри был слишком ошеломлен, чтобы вымолвить хотя бы слово: его спина со всей силы ударилась об острый угол. Сначала пришла боль, осознание — позже. Незнакомец со стоном скорчился на полу, а Юри поднял руку к голове, ощупывая место, где та столкнулась со старым дверным косяком. Он зашипел — прикосновения расходились по черепной коробке волнами боли. Юри отступил от скрутившегося тела мужчины обратно к двери. — Что, по-твоему, ты делаешь? — яростно рявкнул он. Паника от назойливых фантомных ощущений чужих рук, тащивших его через комнату, переплавилась в нечто острое, и Юри был готов поддаться соблазну и проткнуть мужчину насквозь. Кровь вскипела, но Юри старался держаться ровно: он должен действовать обдуманно. Мужчина сел между дверью и юношей, вероятно, чтобы остановить его, если тот решится позвать на помощь, и Кацуки поморщился — глаза защипало. Пульсация в голове отошла на второй план, позволяя всем мыслям сконцентрироваться только на «нужно выбираться», но даже несмотря на это, боль было сложно игнорировать. И лишь протяжный стон послужил ему ответом. Юри глубоко вздохнул, пытаясь собрать все мысли вместе, но паника диким потоком бурлила в животе. И когда мужчина начал подниматься, Юри сразу же приготовился защищаться. Он не потеряет бдительность дважды. Дернувшись, Юри схватил лежащий на углу кофейного столика пульт от маленького черного телевизора и поднял его, словно оружие. Пульт маленький, но Юри-то сильный. И быстрый. И даже если у него есть возможность нанести только один удар, Юри был уверен, что сможет воспользоваться этим шансом. Мужчина облокотился на стену, пытаясь выровнять тело, и Юри подозрительно нахмурился. Юноша принял большую часть удара на себя, так что у незнакомца ведь не должно же быть сотрясения? Но он не был уверен: все случилось достаточно быстро. Мужчина держал голову рукой, а затем, быстро-быстро моргая, поднял взгляд на Юри. Его глаза были темными, практически черными. Немного покрасневшими. Юри еще раз бегло осмотрел мужчину, пока тот, полностью облокотившись на стену, поднял руки, признавая поражение. Он открыл рот, выдыхая: — Хэй, хэй! Не бей меня! Голос мужчины прозвучал высоко и неровно, и Юри крепче сжал пульт — пластик захрустел от усилия. Тело незнакомца было вялым: в какой-то момент он слишком сильно перенес вес вперед и практически упал, прежде чем все-таки удержаться и откинуться обратно на стену. — Не бить тебя? — недоуменно повторил Юри. Запястье болело, но он через силу поднял пульт, делая шаг вперед. — Это ты схватил меня! Закрыл меня здесь! Что с тобой вообще не так? Мужчина дернул плечами, бормоча что-то, должно быть на испанском, и внезапно осел на пол, словно не в силах дальше держать свой собственный вес. Юри вздрогнул и быстро отскочил назад, но сразу же стало очевидно, что мужчина больше не представлял непосредственной угрозы. И все же Юри не спешил расслабляться, сжимая пульт под удобным для замаха углом. Когда мужчина продолжил бормотать, терпение Юри лопнуло, словно натянувшаяся резинка. — Почему ты закрыл дверь? Где ключ? — быстро спрашивал Юри, пытаясь контролировать дрожащий голос. Он не мог перестать рассматривать нападавшего, изучать его, но мужчина не выглядел ни знакомым, ни особо богатым. Это ловушка? Могло ли то, что ждало его в Детройте, последовать за ним сюда? Юри сомневался в этом. Но он больше не мог полагаться на собственную уверенность, так что тревога с радостью хваталась за каждую зацепку, мысль, теорию и хищно скалила зубы. — Ванная, — выдохнул мужчина, потирая лицо руками, словно пытался очистить его от чего-то. Юри кинул быстрый взгляд через маленькую комнатку на приоткрытую дверь. Мужчина указал на нее загорелым пальцем, заставляя Юри подпрыгнуть от неожиданности. Сердце сдавило от едва сдерживаемой паники. — Ты псих. Ты ебанный псих. — Я? — громко переспросил Юри, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. — Я же просто шутил. Это игра, — сказал мужчина таким тоном, словно Юри был крайне тупым, а потом опять перешел на испанский. Юноша нахмурился за стеклами очков, оценивая расстояние до ванной комнаты. Он мог побежать, схватить ключи… Если, конечно, мужчина не врал. Юри опять посмотрел на согнувшееся тело. — Что за игра? — В смысле? Боже, почему я постоянно связываюсь с сумасшедшими? — слабо ответил мужчина. Слова спотыкались, нахлестываясь друг на друга, когда он внезапно затараторил. Он махнул вытянутой рукой на Юри, смотря на него так, словно все произошедшее было исключительно виной юноши. — Просто ради веселья. Мы не закончили прошлой ночью, и я подумал, что если смогу заставить тебя остаться… Послушай, это было просто ради забавы! Я подшучивал над тобой. — Подшучивал? Ты больной? — прямо спросил Юри, поддаваясь волнению и не до конца осознавая, во что вляпался. Мужчина вздохнул, откидывая голову назад, и Юри заметил что-то под его носом. Желудок юноши протестующе скрутился. — Ты что, под кайфом? Мужчина ответил на испанском, но внезапно все детали произошедшего сошлись воедино. Юри еще раз выругался, его сердце дернулось, подхватывая панику, которую юноша изо всех сил пытался подавить. Орган кроликом застучал в груди, отбивая неустойчивый ритм и пропуская удары. Слишком быстро, чтобы дать Юри восстановить дыхание. Ему нужно выбираться да побыстрее. Юри дёргано взмахнул пультом — лучшая угроза, на которую он вообще был способен — и почувствовал мрачный укол удовлетворения, когда мужчина, зажмурившись, сморщился, хотя удара и не последовало. — Ты спрятал мои очки утром, ведь так? — Господи, да не прятал я их, — сказал мужчина, отворачивая лицо и хрустя переносицей. — Ты был пьян, и я убрал их, чтоб не сломались. Юри сконфуженно покраснел, чувствуя отчаянное желание выбраться отсюда. — Я беру ключи и ухожу. Понял? — Боже, как угодно, — повторил мужчина, подползая к дивану с другой стороны кофейного столика. Юри внимательно наблюдал за его действиями, отказываясь расслабляться даже на секунду. Он чувствовал сердцебиение через пульсацию головы. Это отвлекало. — Просто проваливай, ненормальный. Мужчина вскарабкался на диван, скуля себе под нос. Должно быть, он что-то ушиб. «Вот и отлично», — горько подумал Юри, осторожно шагая в сторону ванной. Он все продолжал ждать, когда обман падет, и мужчина внезапно спрыгнет с дивана. Но этого не случилось. На самом деле, незнакомец лишь удобнее устроился на диване, словно собирался спать. Юри, не опуская пульт, быстро преодолел короткую дистанцию до ванной. Ключ от двери был словно из какой-то сказки — старый и ржавый. На деревянном брелоке был выгравирован номер комнаты. Он лежал на бачке туалета, и Юри, схватив его, вернулся в комнату, все также крепко сжимая пульт. Просто на всякий случай. Но мужчина не двигался, полностью повернувшись к комнате спиной, и Юри подошел к двери, поворачиваясь боком, чтобы не спускать с незнакомца глаз. Добравшись до замка, он лихорадочно орудовал ржавым ключом, желая побыстрее выбраться. — Хэй, — донеслось с дивана, и Юри подпрыгнул. Пульт моментально взлетел в воздух, готовый к удару. Мужчина, неуклюже вытягивая шею, одарил Юри хмурым взглядом. Грудь юноши сдавило тяжестью, что-то холодное засело в желудке. — Прости. Я не… я не пытался напугать тебя. Честно. Юри молчал, казалось, целую вечность, застыв от шока и паники — по телу разливался страх, что его освобождению могут внезапно помешать. Поняв, что юноша не собирается отвечать, мужчина опять отвернулся. Юри резко дернул дверь, едва слыша сквозь громкое биение сердца треск старых петлей. Он вывалился в коридор, вздрагивая от дребезжащего хлопка за спиной, и, повернувшись на пятках, направился прямо к лестницам, шаркая кроссовками по повидавшему виды ковру. Для Юри было совершенно нетипично выходить из главного входа B&B в желтые улицы Барселоны, опаленные утренними лучами солнца, словно песок в пустыне. Когда он понял, что все еще крепко сжимает пульт от телевизора, он резко откинул его, вздрагивая. На Юри наконец обрушилась оглушительная волна паники, которую он подавлял, пока находился в комнате с психопатом. Пульт с пустым треском ударился о мостовую, и Юри, споткнувшись, замер, пытаясь восстановить дыхание. Это было… было слишком близко. Все могло закончиться куда хуже. Могло произойти что угодно, в комнате с Юри мог оказаться кто угодно… Этот мужчина был просто мудаком, но что было бы, окажись там кто-нибудь похуже? Что если… Что если… Юри обхватил себя руками, чувствуя брезгливость. Желудок неприятно сжался, а паника желчью опаляла глотку. Его трясло: тело дрожало от случившегося и зимней прохлады. Несколько людей, гуляющих по улице, перешли на другую сторону, настороженно держась подальше. Вероятно, они думали, что он пьян. Юри и чувствовал себя пьяным. Не в приятном смысле, а в том самом, что заставляло его ощущать непосильную тяжесть — словно на его тело взвалили огромный вес, который он уже не мог поднять. Юри вытер лицо тыльной стороной ладони, дыхание вырывалось из него судорожными выдохами. Он резко вздрогнул, испугавшись, когда незнакомая женщина дотронулась до его спины. Юри сразу же взмахнул руками, пытаясь защититься, но пожилая мадам со слабой улыбкой указала в сторону B&B. — Тебе нехорошо, милый, — произнесла она на идеальном английском. В широко распахнутых карих глазах плескалось беспокойство. — Зайди внутрь, я заварю тебе кружечку чая. Может, позвонишь другу? — Нет, — слабо выдохнул Юри, прежде чем прочистить глотку и сказать уже увереннее: — Нет, спасибо. Я в порядке, честно. Мне нужно идти, меня ждут друзья. — Уверен? — спросила женщина, беря ладони Юри в свои хрупкие ручки. Юри опустил взгляд на мятую, словно бумага, кожу, и длинные пальцы, сжавшие его. — Бедняга, ты выглядишь очень болезненно. — Я в порядке, спасибо, — повторил Юри, делая шаг назад и выдергивая свои руки. — Спасибо вам, но мне нужно спешить. Юри повернулся, направляясь дальше по улице и до конца не зная, куда вообще идти. Он провел пальцами сквозь темные пряди волос, без сомнения только больше взлохмачивая их, но сейчас это его совершенно не волновало: он не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме гнетущего страха, засевшего в желудке — тошнотворного и пустого. Юри последовал по улице до следующего перекрестка, замерев на тротуаре, чтобы наконец попытаться определиться с направлением. Его внимание привлекла ярко-красная вывеска. «Bodega de Café». Юри уставился на нее, чувствуя, как обрывочные, туманные воспоминания прошедшей ночи медленно возвращаются к нему. Бар. Бар, в котором он оставил телефон. Юри бросил быстрый взгляд через плечо на злополучную гостиницу. В состоянии опьянения прогулка казалась куда дольше. Но так всегда. Приняв решение, Юри направился к бару, надеясь, что тот все еще открыт или как минимум там остался кто-нибудь из персонала, готовый помочь ему найти телефон. Пхичит, должно быть, жутко волновался — прошлой ночью Юри честно планировал вернуться к себе в отель. К растущему дискомфорту добавилась еще и вина, и нечто горячее обожгло уголки глаз, угрожая излиться слезами. Юри моргнул: не время для этого. Он должен найти телефон, вернуться в отель и поговорить с Пхичитом. Дать другу понять, что ничего страшного не случилось. А когда все будет закончено, Юри сможет позволить себе расслабиться. А до этого момента Юри должен взять себя в руки и продержаться еще чуть-чуть. Подойдя ближе, Юри обнаружил, что в дневное время бар работал в качестве кафе. Высокие красные жалюзи были открыты, позволяя утреннему свету ловко пробираться внутрь. В любой другой день Юри бы оценил красоту сего зрелища, но прямо сейчас все, чего он хотел — найти телефон и безопасно вернуться в комнату отеля. Когда Юри зашел внутрь, ему потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку после ослепительного декабрьского солнца, заливающего улицы снаружи. Он суетливо осмотрелся, пытаясь найти бармена или баристу за стойкой. Но прежде чем ему удалось обнаружить кого-то из персонала, Юри, омертвев, замер на полпути. Нечто опасное острым ножом разрезало его страх, позволяя ему излиться, когда он встретился с голубыми глазами, смотрящими на него с другого конца помещения. У бара стоял Виктор. Он взирал на Юри из-под растрепанной, не уложенной челки; его облик отдавал чем-то траурным: черные штаны и такого же цвета бушлат. Белая кожа практически светилась от броского контраста. Несколько секунд Юри покачивался на стопах, слишком изумленный, чтобы сообразить, что ему следует делать. Он неосознанно сгорбился, ссутулив плечи и пытаясь уменьшиться, а его сердце, наоборот, разбухло в грудной клетке и, казалось, было готово утопить все помещение в громких торопливых ударах. Словно Юри все эти дни задерживал дыхание, словно он был на паузе, пока опять не встретил Виктора, и сейчас они были здесь… вместе. Юри казалось, что время бешено несется вокруг них, стремясь наверстать упущенное. Он отчаянно открыл рот, но с губ не сорвалось ни звука: дрожь радости, пробежавшаяся по всему телу, словно по водной глади, сразилась с тяжестью реальности, которая упорно утыкалась каблуками в спину. Виктор не должен был видеть его, это все испортит. Но… — Юри, — наконец выдохнул Виктор. Его голос прозвучал совсем тихо, едва перекрывая мягкий звон и стук кружек и ложек. Нежный голос Виктора — все, чего так страстно желал Юри. Он сломал тщательно возведенную огромную дамбу в сердце юноши, и все то, что Юри старательно пытался захоронить где-то глубоко внутри, вырвалось из него бурной рекой. Кацуки схватился руками за грудь, раздумывая, может ли Виктор услышать его сердце, бьющееся словно барабан. Выдающее Юри с головой. — Как ты узнал? — так же тихо спросил Юри, боясь пошевельнуться. Боясь Виктора, его действий или поступков — боясь приблизиться. Только видеть Виктора было уже подобно сну. — Как ты узнал, что я был здесь? Виктор открыл рот, чтобы ответить, но ему не предоставили такого шанса: внезапно перед глазами Юри выросло запыхавшееся красное существо, бешено бормочущее что-то на грозном тайском. Пхичит свалился на Юри буквально из ниоткуда, так сильно хватая друга, что они оба едва-едва удержались от падения на пол. Юри изо всех сил старался остаться на ногах, пока Пхичит обхватывал его шею руками, неприятно дергая и оскорбляя Юри на суетливом тайском, то и дело срывающемся на хромой японский. Но «baka» никогда не звучало так успокаивающе, как сейчас, и Юри позволил себе завалиться на Пхичита: упасть в знакомые руки и запах шампуня, который юноша привез из дома. — Я убью тебя! — воскликнул Пхичит, отступая и с силой ударяя друга в плечо. Юри, поморщившись, потер место удара через свитер. Он опять встретился взглядом с Виктором, и все слова, словно по команде, застряли в глотке. Пхичит, повернувшись, проследил за объектом его интереса и, мелко дернув плечами, почесал шею. — Ах, да. Верно. Я не знал, кого еще можно было позвать. Не хотел беспокоить Чао-Чао без особой надобности. Понимаю, я не должен был, но… — Нет, — твердо сказал Виктор, прерывая запинающиеся оправдания Пхичита. Чуланонт сделал шаг назад, когда мужчина приблизился, и Юри с отстраненным интересом задумался: головокружение, расцветающее белыми пятнами в уголках глаз, было остатками паники или сносящими голову чувствами, нахлынувшими на него из-за Виктора, застывшего прямо перед ним. Их едва разделяло два маленьких шага, и Юри понял, что ровно до этого момента он никогда не знал, что такое «скучать по кому-то». — Я рад, что Пхичит пришел ко мне. Я хотел помочь. — Почему? — спросил Юри, прежде чем поморщиться: господи, такой хреновый вопрос, но Юри не сдержался. Он не был идиотом, прекрасно понимал, как ужасно, должно быть, ранил Виктора. Когда Юри все-таки заставил себя поднять голову, он удивился: Виктор не выглядел злым. Лишь немного грустным. И почему-то это было куда хуже. — Потому что я беспокоюсь о тебе, Юри, — мягко сказал Виктор, вытаскивая руки из карманов. Они неловко повисли по бокам, словно мужчина не знал, куда их деть. Юри до боли сжал ладони вместе: ужасающее влечение к Виктору двигалось внутри него, словно литосферные плиты, вызывая дрожь по всему телу. — Беспокоишься, — прошептал Юри утвердительно: за последние несколько месяцев он дорос до того, чтобы перестать сомневаться в этом. Юри, едва сдерживая болезненные ощущения внутри, рассматривал лицо Виктора, не видя в нем ни лжи, ни тени лукавости. Как и на льду, Виктор отдавал всего себя, а Юри страстно желал утонуть в этой честности. Хотел обхватить руками талию мужчины и рассказать ему, как он сожалеет, как сильно скучал. Как сильно мечтал, чтобы у них был шанс еще раз увидеть друг друга. Поддавшись чувствам, он смог бы почти что с легкостью забыть, почему ушел. Но Юри не смел выкинуть это из головы: нервный стыд смешивался с виной, а мысли суетливо носились в голове, порождая воспоминания о произошедшем в гостинице и об угрозе Якова, нависшей над его головой невидимым мечом. Внезапно это заставило Юри упасть обратно на землю. Желудок скрутило, когда он посмотрел на Пхичита, который, тревожно закусив губу, переводил взгляд с Виктора на Юри и обратно. Пхичит, который был в безопасности, только благодаря принятому Юри решению. Пхичит, который невольно втянул сам себя обратно на линию фронта, притащив сюда Виктора. — Нам нужно идти, — сказал Юри другу, пытаясь заставить периферическое зрение не ловить каждое малейшее движение Виктора. Вспенившаяся тошнота смешивалась с тревогой: находиться здесь с Виктором было слишком опасно. — У вас обоих тренировки, вы не должны быть здесь. Как вы узнали об этом месте? — Я отследил твой телефон, когда не смог дозвониться, — сказал Пхичит после секундной заминки — собирался с мыслями. Юри наблюдал, как друг громко фыркает, кажется, вспоминая свое волнение. Виктор стоял непоколебимо, согревая одним своим присутствием. — И ты знаешь: я делаю это только в экстренных ситуациях, и черт возьми, Юри! Где ты, блядь, был? Я думал, что ты умер! Или еще хуже! — Хуже? — одними губами повторил Юри, сразу же понимая, что зря остановил на этом свое внимание: глаза Пхичита прищурились, и Юри отлично знал этот взгляд. Заработав еще один болезненный толчок, он громко взвизгнул. Виктор дернулся к нему, но Юри внимательно посмотрел на него, и тот замер, понимая намек. — Да, хуже! — воскликнул Пхичит, словно этот ответ был достаточно информативен. Он деловито поставил руки на пояс, сверля Юри тяжелым взглядом из-под копны темных волос. На его лице играло противоречивое выражение: то ли искреннее облегчение, то ли праведный гнев. — Где ты был? Твой телефон здесь, ты — нет, и, о боже, Юри, я не знал, что думать! Я сходил с ума! Юри неловко застыл, позволяя Пхичиту пересказать весь его утренний маршрут. В груди распалялась тоскливая вина, пока друг объяснял, как он паниковал и как напугался, не обнаружив Юри в баре. Юри хотел, чтобы пол проглотил его, хотел утонуть в темноте и тепле, остаться одному и разобраться с собственными мыслями. Как бы то ни было, все посетители кафе с любопытством замолчали, слушая тираду Пхичита, который изредка прерывался, чтобы еще раз стукнуть нерадивого друга. Юри был уверен, что у него останутся синяки. Часы в его голове неуклонно тикали, напоминая: у них нет на это времени. Юри искренне пытался забыть о присутствии Виктора, пытался сконцентрировать все свое внимание на Пхичите. Но было невозможно игнорировать пульсирующее беспокойство от мысли, что в любой момент их могут поймать. И несмотря на то, что Юри отлично понимал, что его миссия — слушать Пхичита, извиняться и ползать ниц, он только и мог украдкой бросать взгляд за взглядом поверх плеча друга на Виктора, раздумывая, сможет ли он вообще попрощаться с ним еще раз. Виктор выглядел выше, чем Юри его помнил, хотя это было невозможно. Вероятно, причиной тому шоковое состояние Юри или его болезненно сжимающееся сердце. Или, может, так казалось из-за контраста низкорослого Пхичита с высоким Виктором, замершим за его спиной. И Юри продолжал смотреть, пялиться, вздрагивая каждый раз, когда Виктор ловил его взгляд. Им нужно уйти. Уйти от Виктора, пока никто не увидел их вместе. Юри, поддаваясь неуверенности, крепко обхватил себя руками, чувствуя, как притупленная пульсация начинает набирать обороты — казалось, его голова была готова взорваться в любой момент. О чем думал Виктор? Юри хотел смотреть и смотреть, пока ему не станет все совершенно ясно, хотел взломать каждую частичку мужчины, которого он уже так хорошо знал. Был ли Виктор расстроен? Взбешен? Юри так страстно желал узнать ответы на свои вопросы, что это угрожало превратиться в нужду, и грусть проходилась острым ножом по его плоти от осознания, что, возможно, он так никогда и не узнает столь необходимые ему ответы. Юри понимал, что Виктор имеет право на это все, но, как бы то ни было, Никифоров просто смотрел на них тщательно выверенным пустым взглядом. От боли голова Юри словно налилась свинцом, и неприятную пульсацию уже невозможно было стряхнуть, отодвинув на второй план. — Твоя голова, — внезапно сказал Виктор, перебивая разглагольствования Пхичита. Чуланонт моментально замолк, его брови сошлись на переносице в искреннем недоумении, когда Юри вздрогнул, изумившись: как Виктор узнал. Никифоров сделал шаг вперед, скрадывая разделяющую их дистанцию, и его рука потянулась к юноше, пока он, казалось, не передумал. Юри наблюдал за зависшей в воздухе ладонью, а затем перевел взгляд на лицо Виктора. — Юри, что с тобой случилось? — Что? — Юри потянулся к голове, прежде чем вспомнил о том, с какой силой он ударился о дверной косяк в B&B. С губ сорвался смущенный стон. Поморщившись, он потер кожу головы — прикосновения все еще причиняли болезненные ощущения. Когда он отдернул руку, на кончиках пальцев остались кусочки засохшей красной корки. — Ох, у меня кровь? — Дерьмо! — воскликнул Пхичит, нежно убирая волосы Юри с раны. — Какой же я друг! Даже не заметил… Что, блядь, случилось? — Я… ах, — начал Юри, прежде чем замолкнуть, когда стыд крепкой рукой схватил его за горло. Как Юри должен объяснить произошедшее? Сейчас? Перед Виктором, перед всеми любопытствующими зеваками. Боже. Юри уставился на пол, пытаясь растянуть губы в улыбке и ничтожно проваливаясь в этом. Тогда он решил просто пожать плечами. — Ничего, несчастливая случайность. — Какого типа несчастливая случайность? Нам нужно отвести тебя к доктору? Что, если у тебя сотрясение? — Нет у меня сотрясения, — устало выдохнул Юри, игнорируя то, с какой силой Пхичит стиснул зубы. Кацуки махнул рукой, словно каким-то образом у него бы вышло отогнать беспокойство друга. Он не мог заставить себя посмотрел на Виктора, вина, свернувшая в узел, сплелась с эгоистичным желанием не сводить с мужчины глаз, впитывать Виктора, пока ему предоставлена такая возможность — ведь в итоге расставание неизбежно. И произойдет оно скоро. — Я расскажу тебе, когда мы вернемся обратно в отель. Отель. Прямо сейчас. Эти слова отбивались круг за кругом в голове Юри. Пока еще рано, они смогут добраться до комнат до того, как их кто-нибудь увидит. Но что, если Яков будет в коридоре? Или на улице? Что, если Яков заметит их? Комната, казалось, затянулась сумраком, а воздух стал тоньше. Если бы Юри мог просто улучить секундочку для размышлений… — Почему ты не можешь сказать мне сейчас? — Давай просто пойдем, ладно? — умоляюще попросил Юри, но ему хватило лишь одного взгляда на изумленное лицо Пхичита, чтобы понять: слова прозвучали громче, чем требовалось. Юри не посмел посмотреть на Виктора, лишь покраснел от его взгляда, который, казалось, мог проделать в нем сквозную дыру. В груди потяжелело. — Я просто ударился о дверь? — Дверь? — с очевидным скепсисом повторил Пхичит, опять протягивая руку к темным волосам. Юри оттолкнул ладонь Пхичита, с сожалением наблюдая, как Виктор сделал шаг назад. Юри мечтал, чтобы они стояли ближе. Куда ближе. Так эгоистично. Глупо, безумно, но все, о чем Юри мечтал сейчас — объятья. Чтобы кто-то сжал его плечи и позаботился обо всем ради него. Но не было никого, кто смог бы разобраться с этим бедламом. Желудок Юри скрутило: нервозность сжалась в кулак, оседая в животе. Им нужно уходить. — Прошлой ночью? Ты пил? — Нет. Ладно, да. Я пил, — запинаясь, ответил Юри, чувствуя пылающие от смущения щеки. Он отвернулся от обоих парней, уставляясь на панорамную фотографию, висящую на стене. Интересно, слишком ли сейчас поздно, чтобы просто сбежать? Быстрый взгляд на обеспокоенное лицо Пхичита подтвердил: да, поздно. — Там был… — Юри посмотрел на Виктора, сразу же пожалев об этом. Но что тут еще скажешь? Он старательно напомнил себе, что у них с Виктором все кончено. — Какой-то парень. Я пошел с ним в B&B и ударился головой утром. Когда собирался. — Что за парень? — шокировано пискнул Пхичит. Юри уткнулся лицом в ладонь, предпринимая слабую попытку спрятаться. — Просто какой-то парень. — Он тебя обидел? — строго спросил Виктор, в его голосе прозвучали командные нотки. Юри дернул головой вверх, переводя взгляд на посуровевшее лицо Виктора. Эмоции сдавили горло. Виктор не выглядел переполненным гневом, но и счастлив определенно не был. Сначала Юри почувствовал легкое облегчение, что пустота на лице мужчины наконец сменилась хоть чем-то, но, взяв себя в руки, он безжалостно размазал неуместные мысли. Юри выпрямил спину, все еще не дотягиваясь до роста Виктора. Руки дрожали. — Было не так. Не совсем. — Не совсем? Тогда как это было? — уточнил Виктор, выплевывая английские слова, словно камни. Юри посмотрел на Пхичита, но тот не выказывал никакого желания помочь. Чуланонт с беспокойством взирал на друга, и Юри виновато вздохнул, переминаясь с ноги на ногу. — Было… я не знаю, разногласие? — предложил Юри, не зная, как точнее объяснить произошедшее. Сейчас все случившееся утром отодвинулось куда-то в прошлое. Казалось совершенно далеким, хотя прошел всего лишь час или около того. Виктор нахмурился, а в голубых глазах остро сверкнуло подозрение. Юри чувствовал, как его решимость тает буквально на глазах, стекает вниз, словно с крутого обрыва. Он изо всех сил боролся, слова спотыкались, стоило Юри задаться вопросом: а есть ли вообще способ преподнести историю так, чтоб она не казалось такой ужасной. Юри решился на полуправду, мысленно обещая себе, что обязательно расскажет Пхичиту всю историю полностью. Но позже. Когда они останутся одни. Юри не мог втянуть в это Виктора — слишком опасно. — Он закрыл дверь. Сначала. Когда я попытался открыть ее, я поскользнулся и ударился головой о косяк. — Господи, Юри, — глухо выдохнул Пхичит, хватая его за плечо. — Ты в порядке? Ты уверен, что больше ничего не ушиб? Как тебе удалось сбежать? — Юри скривился, услышав взволнованное «удалось сбежать». Он не был в опасности. Ладно, в настоящей опасности. Ничего такого, с чем бы он не смог справиться — сейчас, когда ситуация осталась в прошлом, Юри ясно осознавал это. И ему стало неловко перед Пхичитом (или Виктором), думающим, что его нужно было спасать. Опять дернув плечами, Юри вздохнул, пытаясь принять собранный вид. — Я просто открыл дверь и ушел. Он не останавливал меня. Просто какой-то отморозок… не преступник. — Я бы так не сказал, — мрачно произнес Виктор, и Юри моргнул, удивленный жестокостью его тона. Он осторожно посмотрел на мужчину, не в силах придумать ответ. Виктор больше не прожигал его взглядом, вместо этого он пялился на дверь за спиной юноши, словно боялся, что тот парень может внезапно войти сюда. — Он напугал тебя, Юри? Юри не был готов к такому вопросу. Его голос застрял в горле, и он не смог выдавить из себя ничего больше тихого «м-м-м». Потому что правдой было бы «да». Незнакомец невероятно напугал его. Но Юри не хотел признавать этого: не сейчас, не перед Виктором, который выглядел так, словно старательно пытался сдержать что-то в себе. Юри раздумывал, злится ли Виктор на то, что он был с кем-то другим. Эта мысль свинцом утягивала юношу куда-то вниз, и Юри почувствовал себя… грязным. Гнилым. Ему нужно в душ. Он хочет побыть один. — Какой B&B это был? — перебил Пхичит, не давая другу возможности ответить на вопрос Виктора, за что Юри был премного благодарен. Он сфокусировался на Чуланонте, пытаясь подавить желание спрятаться, закрыться в себе. — Ты помнишь? — Названия — нет, но он находится чуть дальше, прямо по дороге, — ответил Юри, расплывчато махая рукой. — Какое-то старое место. Но женщина со стойки регистрации была довольно милой. Из его уст вырывались совершенно несвязанные детали, но высказанное вслух помогло Юри почувствовать себя немного чище. Он не мог дождаться, когда они уже уйдут отсюда, отправятся обратно в отель. Эта мысль, словно локомотив, потянула за собой воспоминания о Якове, и желчь внезапно опалила горло Юри. Он просто хотел побыть в одиночестве и разобраться, что ему нужно делать дальше. Виктор обнаружил, что он сейчас в Барселоне. Пхичит узнал о его лжи, и Юри не мог винить его за это, он понимал: ему следует нормально разобраться со всем произошедшим. Юри также отлично понимал Виктора. И у Виктора определенно будут вопросы. Юри зажмурился, опять начиная мелко хватать губами воздух. Что он скажет ему? Юри был быстро возвращен в реальность — Виктор резко прошел мимо него, выходя на улицу и не отвечая на оклики Пхичита. Юри с молчаливым недоумением последовал за ними. — Что ты делаешь? — Я иду в тот B&B и собираюсь найти этого мужчину. Научу его манерам, — ответил Виктор. Английский едва-едва пробирался сквозь плотно стиснутые зубы, так что речь прозвучала обрывками. Юри замер, искренне не зная, что сказать. Последнее предложение, казалось, ударило его. Когда он наконец-то смог собраться, мысли Юри устремились вперед с яростным треском нового хлыста. Яков будет искать Виктора. Пхичит был здесь, и что Виктор уже успел наговорить ему? Юри нужно будет разбираться и с этим. И нет… если вдруг случится драка, незнакомец может ранить Виктора. Юри подавился воздухом, неспособный сконцентрироваться на всем спектре катастроф, открывающихся перед ним. Пытаясь придать себе отрешенный вид, Юри, слегка вздрогнув, громко фыркнул, ища глазами Пхичита, чтобы тот помог ему. Но темно-серые глаза друга приобрели холодный стальной оттенок, и желудок Юри скрутило. Он перевел взгляд обратно на Виктора, тщательно стараясь скрыть отчаянье. — Виктор, нет. Ты этого не сделаешь. — Сделаю, — упрямо сказал Виктор, сверля Юри яркими глазами. От ослепительной красоты, обратившей на него все свое внимание, Юри на секунду замолк, но трепещущее чувство то ли нервозности, то ли страха мстительно заползло к нему в сердце, выливаясь с каждым последующим словом. — Это безумно, нет. Нет. Я не позволю тебе сделать это, — сказал Юри, пытаясь не заикаться. Глаза ни с того ни с сего защипало слезами. — Не помню, чтобы спрашивал у тебя разрешения, — резко ответил Виктор, и Юри ахнул, уязвленный таким пренебрежением, хотя отлично понимал: у него нет никакого права на возмущение. Прищурившись, он перевел взгляд на Пхичита. — Пхичит, ты ведь не согласен с этим, верно? — Не знаю, Юри, — голос Пхичита прозвучал опустошенно, но на лице красовалась неподдельная злость. — Этот парень, кажется, опасен. Как минимум мы должны узнать в B&B его имя и позвонить в полицию. Сердце Юри замерло. — Полицию? Нет, ни в коем случае! Нам не нужно делать этого! Вы преувеличиваете произошедшее… Виктор! Виктор начал идти вперед, к несчастью, в правильном направлении. Юри поспешил за ним, едва поспевая за большими шагами мужчины. Пхичит шел позади, не собираясь никак помогать другу. Юри хотел схватить Виктора за воротник, потащить его обратно и заставить просто забить. Забить на все это. Горячие слезы покатились по щекам. Казалось, еще чуть-чуть и от переполняющих эмоций от него пойдет пар. — Виктор, стой! — Это правильный путь? — спросил Виктор, словно юноша ничего не говорил. Юри подошел к нему, желая утащить его обратно, но не в силах взять себя в руки и коснуться мужчины. «Трус», — шепнул голос в его голове, и потрясенный Юри поморщился. Слезы полились еще быстрее. — Виктор, пожалуйста, не делай этого, — безнадежно пытался Юри, не зная, как справиться с холодной яростью, отразившейся на лице Виктора. Маленькой его части почти льстила такая забота, но все, что Юри действительно чувствовал — расстройство и панику. Сначала Виктор даже не знал, что Юри вообще был здесь все это время, а теперь он хочет идти и драться за него? Слишком много, всего этого слишком много, а сейчас, ко всему прочему, Юри выглядит таким слабым со слезами на щеках. Но Юри не был слабым. Он просто боялся. — Пхичит прав, Юри. Этот мужчина опасен. — Тогда я позвоню в полицию, как только мы вернемся в отель! — быстро пробормотал Юри, совершенно не собираясь действительно этого делать. Он просто хотел забыть о случившемся — теперь у него слишком много других поводов для беспокойства. Юри поспешил вперед, преграждая Виктору путь. Мужчина замер, проскальзывая сверкающими глазами по ране на голове юноши, прежде чем осознать, что Юри плачет. На лице Виктора мелькнула тень, слишком стремительная, чтоб ее можно было проанализировать. Юри почувствовал, как еще одна дорожка слез стекает по его щеке, но заставил себя стоять уверенно. Эрос был бы несгибаем. Эрос бы справился со всеми проблемами, постоял за себя, и Юри не испытывал бы страха, прекрасно зная, что ему делать. Эта мысль заставила его выпрямить спину, собраться, взять себя в руки. — Что ты собираешься делать, когда придешь туда? Пойдешь защищать мою честь? Весь такой мачо, олимпийский спортсмен? Виктор стиснул белоснежные зубы, на секунду поймавшие луч солнца. — У меня есть несколько идей. — Каких, например? Собираешься ударить его? — спросил Юри, старательно пытаясь приправить голос скепсисом. Виктор молчал, пялясь на Юри, словно тот был дурно ведущим себя ребенком. Раньше Юри думал, что слезы Виктора — худшая вещь в мире, но эта странная, отрешенная, непонятно зачем взятая на себя ответственность была еще хуже. Юри не хотел быть чьей-то обузой. — Ты ведь несерьезно. — Я бы мог сделать многое, — горячо рявкнул Виктор. Юри подпрыгнул от удивления и заметил, что даже Пхичит неловко поерзал за их спинами. — Этот мужчина мог серьезно избить тебя, Юри. — Поэтому ты решил избить его? — тихо сказал Юри, выпуская со словами наружу что-то изумительно хрупкое. Все желание спорить и сражаться исчезло. Нечто грубое затаилось в голосе Виктора, легко преодолело все барьеры и проскользнуло сквозь выстроенную Юри защиту. Юноша неожиданно даже для себя вытянул руку. — Ты не способен на это, Виктор. — Ох, поверь, еще как способен, — проворчал Виктор, грациозно огибая Юри. Юноша потянулся, обхватил рукой локоть мужчины и заставил его остановиться. Виктор замер. Его высокое и идеальное тело утопало в светлых лучах утреннего солнца, отражающихся от желтого камня мостовой. Юри вздохнул, и вместе с дыханием из него вышла маленькая, совсем незаметная часть его решимости. Несколько секунд он просто смотрел на Виктора. Так приятно было просто смотреть. — Это не то, что я имел в виду, — сказал Юри уже мягче. Виктор посмотрел на него, а затем перевел взгляд на их переплетенные руки. Это был первый раз, когда они дотронулись друг до друга с… ладно, с произошедшего до этого. Юри согнул пальцы, чувствуя под кончиками упругую руку Виктора, спрятанную в рукаве бушлата. Он понимал, что ему нужно отпустить, но не мог — эта идея внезапно показалась совсем ужасной. — Конечно, ты способен, но… Ты не такой, Виктор. И я не хочу, чтобы ты был таким. Юри нежно потянул Виктора за собой. Ему казалось, что все гравитационное поле Земли исчезло, растворилось, стоило их телам только приблизиться друг к другу. Виктор все еще не побрился, и зернистость легкой щетины блестела серебристым на солнце, освещающем улицы. Юри хотел дотронуться, хотел приложить поцелуй к мягкой складке рта. В этот странный, тягучий момент его нервы внезапно стянуло. Юри поднял голову, встречаясь взглядом с Виктором. — Пожалуйста, — почти шепотом взмолился Юри. Виктор, сделав шаг к нему, слегка наклонился. — Пожалуйста, я просто хочу вернуться обратно в отель. И я хочу, чтобы ты пошел со мной. Это было правдой. Возможно, где-то глубоко внутри Юри прекрасно понимал, что Виктор сделает все, что угодно, когда он просит так. Но просьба не казалась такой наигранной или продуманной, как должна была быть. Все мысли юноши крутились вокруг их единственной точки соприкосновения. Все чувства выливались из него, словно через дыру в бумаге, что продырявил острый циркуль. Когда Юри начал идти обратно, а Виктор последовал за ним, в голове раздался расплывчатый стук панических мыслей. Яков, отель, безопасность. Но было так сложно концентрироваться на этом, когда его пальцы все также сжимали руку Виктора. А потом все кончилось. Виктор дернул плечами, делая шаг в сторону, и Юри почувствовал укол острой боли где-то между ребер. Виктор выпрямился и перевел взгляд на Пхичита, больше не встречаясь глазами с Юри. — Хорошо. Давайте вернемся. Как и в кафе, Виктор решительно прошел мимо, но теперь уже в обратном направлении. Пхичит занял его место под боком у друга, но Юри лишь изумленно наблюдал за широкой спиной Виктора, позволяя Чуланонту тащить его вперед. Юри понимал, что Пхичит что-то говорит, но смысл слов неизбежно ускользал, и он лишь отрешенно кивал головой, изображая интерес. Пхичит, вытащив телефон из кармана, начал быстро набирать что-то на экране. Их обратный путь до отеля длился, казалось, вечность. Вероятно, так было из-за тяжелой тишины, вскоре опустившейся на них. Никифоров с завидной решимостью шел вперед, а Юри не мог перестать трястись: словно холод поселился в его костях, пробравшись туда, когда юноша отвлекся на Виктора. Его колотило так сильно, что Пхичит, заметив состояние друга, стащил с себя парку и накинул ее на его плечи. — Тебе нехорошо, Юри, — нежно сказал Пхичит, усердно растирая его ладони в попытке согреть. Зубы Юри, клацнув, ответили за него: горло юноши слишком опухло от всего того, что он не мог, не смел высказать. Пхичит цыкнул. — Ты уверен, что больше ничего не случилось? — Нет, — ответил Юри, поправляя очки. Виктор кинул на них быстрый взгляд из-за плеча. — Со мной ничего не случилось, это не было… не было вот так. Может, ты наконец перестанешь беспокоиться? — Ни за что, дружище, — сказал Пхичит, крепче стискивая Юри. Кацуки, потеряв баланс, пошатнулся, дергая ногой. — Я не собираюсь успокаиваться, пока мы не доставим тебя обратно в безопасное место. Если честно, может, даже и тогда. — Я в безопасности, — пробормотал Юри. Виктор отвернулся, и юноша поежился. Холодно. Что-то внутри дернулось, и Юри сжал ладони в кулаки, опуская взгляд на мостовую и начиная считать узорчатые трещинки. Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… В холле отеля Юри наконец позволил себе облегченно вздохнуть. Коридор был практически пустой, а в его голове пульсировало желание вернуться обратно в их с Пхичитом комнату, побыть в тишине и одиночестве… Юри охотно последовал за другом, когда тот повел его к лифту, и Виктор, лишь секунду поколебавшись, зашагал с ними. Неловкая тишина, преследовавшая их, распухла, заполняя все пространство лифта. У Виктора есть вопросы. Юри знал это. Он мог практически видеть, как они мелькают, словно на страницах книги, в каждом жесте Виктора: в том, как он закусывает щеку, как его глаза застывают на носках дорогих кожаных туфель. Юри еще сильнее облокотился на стену лифта, закутываясь в парку Пхичита. Он думал о волшебниках, о том, как они подкидывают плащ и исчезают за ним. Юри хотел исчезнуть. Юри отлично понимал, что им нужно поговорить. Но сейчас это казалось слишком расплывчатой неизбежностью. Какая бы идея ни забралась в эксцентричную голову Кацуки, казалось, она с неохотой перестраивалась, подчиняясь обстоятельствам: в ушах замерла тишина, громче всякого шума. Юри уже испытывал такое — даже несколько раз. Один раз в Сочи. Воспоминания с тех соревнований были ясными, словно все происходило вчера. Он помнил эти ощущения, помнил то, как выплакивал все из себя, как задыхался воздухом, пока его легкие не сдались. А после — молчаливая прогулка через арену. Сдержанная и отрешенная. Словно где-то на середине пути он заснул, и теперь все это ему лишь снится. Безумие. Воспоминания о прошедшем и точно такая же ситуация, сложившаяся, какое удивление, опять на финале Гран-при, заставили Юри рассмеяться. Не смехом — скорее скрипучим грохотом из глубины глотки. И Юри нервно отвел взгляд, заметив шок в глазах Пхичита и Виктора. Вероятно, они решат, что он двинулся. Может, так оно и было. Двери лифта распахнулись, и все трое вышли. В какой бы странный и сюрреалистичный мир Юри ни начал утопать, он был быстро проглочен и выплюнут в реальность: прямо по коридору спиной к ним стоял Яков Фельцман, разговаривающий с Челестино Чалдини. Юри, омертвев, остановился, резко взмахивая рукой и хватаясь за ближайшего человека. О боже… о боже. Внезапно дыхание перехватило, Юри схватился пальцами за свитер и скрутил его в районе груди, пытаясь позволить кислороду наполнить легкие. Кто-то держал его, успокаивал, но Юри едва осознавал это, спрятавшись за фигуру одного из спутников. — Юри, что ты делаешь? — Мне нужно спрятаться, — смог выдохнуть Юри сквозь сжавшиеся, словно тиски, сдавившие его лоб, зубы. Он прикрыл глаза, утыкаясь в мягкую шерсть пальто. — Пожалуйста, просто выведите меня из коридора. Пожалуйста, пожалуйста. Сильная рука обхватила его плечи, притягивая ближе. — Пойдем со мной, Юри. Юри задержал дыхание, когда его повели вперед по коридору — туда, где стоял Яков Фельцман. Он увидит Юри, он поймает его с Виктором. И все будет в пустую, все, что он сделал. Юри услышал тихий звук открываемого замка и распахнул глаза как раз в тот момент, когда его втолкнули в комнату. Номер был такой же, как и их с Пхичитом: две кровати с белыми простынями, деревянные панели на стенах и панорамное окно с раскинувшейся за ним Барселоной. Юри качнулся, перевел взгляд на Виктора, когда тот внезапно обхватил ладонями его щеки. Это придало Юри устойчивости, позволило сфокусироваться на чем-то одном, и медленная дрожь прошлась по всему телу, отступая. Виктор не сводил с Юри внимательных голубых глаз. Они всегда были такими яркими? — Все будет хорошо, — нежно выдохнул Виктор, двигая большим пальцем. Почти гладя его щеку. Потрясенный Юри поддался прикосновениям. Когда он наконец заговорил, его голос хрипел. — Не говори ему, что я здесь. Пожалуйста. — Не скажем, все нормально. Подождешь секундочку? — быстро проговорил Виктор. Через дверь доносился громкий голос Пхичита, но, что именно декламировал таец, разобрать было сложно. Юри кивнул, не доверяя себе открывать рот. И Виктор отошел, выскальзывая в коридор. Юри не сводил взгляда с прикрытой, но не защелкнутой двери. Она мягко, едва заметно покачивалась на петлях, оставляя маленькую щелочку размером едва ли в дюйм. Осторожно Юри сделал шаг вперед, напрягая слух, чтобы расслышать доносившиеся слова. Он подпрыгнул от удивления, когда услышал голос Якова. — Я все понимаю, Виктор, но его искал тренер. — Приношу свои извинения господину Челестино, но не вините за все Пхичита. Это полностью моя вина. Мы просто слегка перепили, и мне показалось глупой идеей выгонять его, когда у меня есть отличная пустующая вторая кровать. — Тебе стоило подумать лучше, Витя, — хрипло сказал Яков, и Юри сильнее укутался в парку Пхичита. — А ты, Чуланонт… Я знаю, что это твой первый Гран-при, так что лучше в следующий раз не забивать себе таким голову, da? — Да, тренер Фельцман, — прилежно согласился Пхичит. — И мне так жаль, Чао-Чао. Я не хотел беспокоить тебя, мы случайно уснули слишком поздно. — Поговорим об этом позже, — Юри услышал строгий голос Челестино и поморщился — слова тренера сквозили неодобрением. — Бери свои вещи, и встретимся внизу. — Как минимум, вы легли спать сегодня, а не завтра, — ответил Яков, прежде чем, очевидно, обратиться исключительно к Виктору: его следующее предложение проскрипело на шершавом русском. Виктор быстро ответил, и его голос прозвучал неожиданно низко. Юри отступил от двери, проходя дальше в комнату и переводя взгляд на Барселону за прозрачным стеклом. — Юри? Юри, взволнованно пискнув, подпрыгнул, но это был лишь Пхичит, позволивший себе пройти прямо в комнату. Виктор последовал за ним, прикрывая дверь с мягким «клик». Пхичит подошел прямо к Юри и схватил его за плечи. — Юри, мне нужно идти к Чао-Чао. Он реально разозлился из-за того, что я не пришел утром, как обещал, — сказал Пхичит. Темные глаза обеспокоенно скользили по лицу друга. Юри кивнул, хотя Пхичит еще не успел ничего спросить. Это казалось правильным. — Я ухожу и разберусь со всем, обещаю. Все будет хорошо, но сейчас мне нужно идти. — Да, да, — мягко повторял Юри, слушая друга. Но беспокойство во взгляде Пхичита лишь нарастало, а брови решительно сошлись на переносице. Он наклонился ближе, и Юри, чувствуя внезапно навалившуюся тяжесть, облокотился на него. — Не думаю, что тебе следует оставаться одному прямо сейчас, — серьезно сказал Пхичит, обхватывая руками плечи юноши. Он притянул Юри ближе, растрепывая дыханием его темные волосы. — Как думаешь, сможешь пойти со мной? Что-то холодное вцепилось в сердце Юри, заставляя его запылать. Он потряс головой, не обращая внимания на цветущие слезы. Если сначала он хотел лишь остаться одному, то сейчас Юри чувствовал: если рядом не будет Пхичита или кого угодно, готового удержать его, он упадет. Юри не осознавал, как сильно его трясет, пока Пхичит не отстранился, мягко воркуя и шепча, что все будет хорошо. — Ладно, ладно, — сказал Пхичит, растрепывая темные пряди друга пальцами. — Ты сможешь остаться с ним, пока я не разберусь с Челестино? — Конечно, — ответил Виктор, стоявший за их спинами. — Но только, если Юри не против. Пхичит сжал ладонями лицо Юри, заставляя юношу посмотреть на него. — Юри, хэй. Эй. Так нормально? Юри посмотрел на Виктора, застывшего за спиной Пхичита. Тот самый взгляд, пустой, тщательно выверенный, как и все программы Виктора, опять вернулся, заставляя Юри еще сильнее прочувствовать реальность: он стоял и смотрел на последствия принятых им решений. Все было настоящим, очень настоящим. Ущерб был нанесен, и вот он — перед ним. Это не успокаивало, но заставляло вернуться на землю, и Юри был готов цепляться за эту тростинку. — Так хорошо, — сказал Юри, не сводя глаз с Виктора — мужчина отвел взгляд первым. — Я хотел бы остаться здесь. — Тогда ладно, — выдохнул Пхичит, но его голос прозвучал настороженно. Он ласково снял парку с Юри, обещая, что разберется с его телефоном, как только уладит все с Челестино. Юри молча кивал, благодарный Пхичиту за объятья и помощь. Чуланонт сделал несколько шагов и внезапно замер рядом с Виктором. Они обменялись внимательными взглядами. Что бы они ни хотели сказать друг другу, Пхичит решил промолчать и вышел из номера. Юри и Виктор остались одни, так и застыв по разным концам комнаты. Юри думал лишь об одном: если он закроет глаза и откинется назад, сможет ли он упасть прямо сквозь стекло и стремительно понестись с десятого этажа навстречу забвению. Он поежился. — Юри, — произнес Виктор, и Юри уставился на него, пораженный до потери дара речи от явной чудовищности всего того, что он мог бы сейчас сказать. Виктор сделал шаг к нему, но сразу же остановил себя, и Юри, скрестив руки на груди, впился пальцами в кожу. Сжимал ее до боли, чувствуя собственные ногти через мягкий хлопок свитера. — Есть ли что-то, что я могу сделать для тебя прямо сейчас? — Я… я не знаю, — честно ответил Юри, пристыженно признаваясь самому себе, что ожидал чего-то другого. Ожидал, что Виктор скажет что-нибудь злое или язвительное. Никифоров пробежался рукой по волосам, и красивая челка идеально спала на лоб, словно после долгой укладки. — Прости, я действительно не знаю, что могу сделать, — сказал Виктор, и Юри почувствовал болезненный укол где-то глубоко. Он сильнее сжал собственные руки, пытаясь вытащить себя из спирали тревожных мыслей. Когда он опять смог поднять глаза на Виктора, тот с внимательной осторожностью смотрел на него. — Вероятно, душ. Могу я помочь тебе освежиться? Юри неуверенно кивнул. Он был слишком занят ожиданием подвоха, того, что Виктор вот-вот развернется и рявкнет на него. Юри пытался выстроить кирпичики весомых доводов, подготовиться к неизбежной ярости, что мужчина обязательно выльет на него. Виктор зашел в ванную, отделенную стеклянными панелями, и Юри молча наблюдал размытую фигуру мужчины через зернистое стекло, слушая шипение и грохот включенной воды. Это не… это не может быть так, верно? Юри переступил с одной ноги на другую, пытаясь собраться. Он чувствовал себя сломанным; мысли и страхи разлетелись слишком далеко, чтобы опять сложиться воедино. Юри мечтал уснуть. Или выпить. Сделать что угодно, лишь бы остановить этот навязчивый звон в черепе. Юри так потерялся в мыслях, что резко вздрогнул, почувствовав на себе пальцы Виктора и совершенно пропустив, как тот вернулся из ванной. — Думаю, вода нормальная, если ты хочешь… — сказал Виктор. Его рука лишь на секунду задержалась на плече юноши. Юри кивнул, позволяя мужчине отвести себя в ванную комнату. Виктор отодвинулся от Юри, вылавливая что-то из маленького черного пакета на краю раковины. Юри перевел взгляд на душ, на приоткрывшуюся с легким колебанием стеклянную дверь и поток оглушительного дождя. Не задумываясь, Юри зашел за перегородку в тесное, отделанное кафелем пространство. Удары воды заставили его шокировано ахнуть, скрещивая руки и скользя ими к груди. Пальцы дотянулись до шеи, обматываясь вокруг нее шарфом, а горячий каскад все также продолжал опадать на его тело. Юри мог концентрироваться только на нем, мог слушать только мягкий плеск воды, бьющейся в стекла очков. Вода стекала по темным прядям, по лицу, бежала ручьями по спине и просачивалась сквозь джинсы, заливая обувь. — Юри! Виктор развернул Юри, пытаясь вытащить его из душа, но Юри потряс головой, отстраняясь. Он толкнул мужчину ладонью в грудь и замер, изучающе касаясь пальцами. Вода попадала на пальто, капельки осыпались на дорогую шерсть. Юри моргнул сквозь воду, заливающую его очки, слегка сползшие по носу. Он открыл рот, пытаясь заговорить, но внезапно для самого себя понял, что не может. Горячая вода бежала по морщинкам губ. Виктор осторожно снял с него очки, и Юри моргнул: перед глазами все расплылось. Виктор отступил, кладя очки на шкафчик, а затем стащил пальто и развязал обувь. Юри наблюдал за размытым пятном его фигуры, скидывающим рубашку на пол и опять подходящим к нему. Маленький шаг под струи душа — единственное, что разделяло их. Виктор потянулся вперед. — Протяни руки ко мне, Юри, — нежно сказал он, и Юри без раздумий подчинился. Виктор неуклюже, но успешно стянул через голову юноши свитер. Тяжелая ткань, пропитавшаяся воды, грубо скреблась по коже. Кофта упала на пол душевой с гулким «шлеп». — Я собираюсь снять твои штаны, Юри. Можно? Юри еще раз безмолвно кивнул, протягивая руки, чтобы положить их на плечи Виктора. Сопротивляясь весу воды, он выпрямился, чувствуя внезапное головокружение, качнулся вперед и ощутил ладони Виктора, сжимающие его талию. Он крепко держал Юри, и юноша точно знал, что Виктор не уронит его. Эта истина, казалось, была выгравирована на его костях, и что-то внутри щелкнуло, словно разбитое стекло. Юри всхлипнул и зажмурился, чувствуя, как краснеет лицо под потоком соленых капель. Юри стоял под водой с полными воздуха легкими и со слезами, горячо пузырившимися под струями душа. Он тонул, зная, что утянет с собой и Виктора, но уже не мог остановиться. Он плакал, из его горла доносилось тихое хныканье, а все, произошедшее этим утром — страх, паника, Виктор… взрывалось на его поверхности, круша ее на мелкие осколки. Виктор сделал шаг вперед, толкая Юри к кафельной стене. Его руки, длинные, теплые и мокрые, обернулись вокруг юноши. Виктор прижал его к себе, грудью к груди, и Юри уткнулся головой ему под подбородок, скуля в кожу и обхватывая руками, словно петлей, его шею. Виктор молчал, но его ладони медленно вырисовывали уверенные круги на дрожащей спине юноши. Юри тонул под весом Виктора, сильнее сжимая руки. Он плакал и не мог остановиться. Он так боялся. Он все еще боится. Боится того, что думает Виктор, что может сказать. Но Виктор молчал. Просто крепко держал Юри, принимая его слезы и сопли. Юри ахнул, рыдание вырвалось с тяжелым выдохом, и Виктор дернулся, целуя его в макушку. — Все хорошо, — едва слышно сквозь струи воды сказал Виктор. — Я понял тебя. Все наладится. Нет, все не так. Юри знал это. Но прямо сейчас он просто позволил себе поверить… Юри не знал, как долго они простояли под потоками горячей воды, но в какой-то момент его рыдания ослабли, а в глазах затаилась тяжесть, словно они набухли от того самого веса — спутника всех слез. Виктор медленно выпутался, осторожно двигая руками и успокаивая каждым прикосновением. Он покопался с краном, и вода остановилась. Мокрые джинсы Юри быстро остыли, распространяя по телу неприятный холодок. — Я пойду, принесу тебе какой-нибудь одежды, — сказал Виктор, выходя из душа. Его волосы были откинуты с лица, а щеки краснели от жара. Сердце Юри дрожало, словно колокольчик на ветру. Юри вспоминал, как сестра учила его использовать сковородку. Как она проливала воду на раскаленную поверхность, чтобы проверить температуру, и капли мелко взрывались. Раздробленные, они разлетались во все направления. Смотреть на Виктора было точно так же. Горящий жар, свернувшийся в сердце Юри и раскалывающий его, словно камень, был не в силах дать название чему-то непосильно огромному. Виктор залил пол водой, стекающей с его штанов. Сказав Юри, что вернется через секунду, он вышел из ванной, оставляя за собой мокрые следы. Юри отклонился назад, пока его голова не уперлась в стену. Он перевел взгляд на насадку душа, считая маленькие кружочки. Один, два, три… — Я тут, Юри, — сказал Виктор, в очередной раз удивляя юношу. Виктор был одет в банный халат, он положил что-то, похожее на сложенную пижаму на ящичек рядом с очками Юри, и подошел к стойке с полотенцами. — Вытрись и надень это. Не беспокойся об одежде, я сдам ее в прачечную. — Окей, — выдохнул Юри, голос прозвучал обрывисто, разбито. Виктор молча наблюдал за ним. С серебристых, все еще мокрых волос стекала вода. Он был так близко. Юри прослеживал глазами капли, скользящие по светлой шее и впитывающиеся в белый хлопок халата. Выделяющийся, словно шрам. Юри моргнул, встречаясь взглядом с Виктором. — Виктор… спасибо тебе. Юри сглотнул, и его адамово яблоко дернулось под тонкой, покрывшейся мурашками кожей. — Всегда пожалуйста, Юри. Виктор развернулся и вышел из комнаты. Юри стягивал джинсы, морщась, когда влажный материал проскальзывал по ссадинам под коленками, царапал размокшие пальцы. Освободившись, Юри скинул боксеры и ступил на кафельный пол ванной, доставая очки. Через стеклянную стену Юри мог видеть фигуру Виктора, стоящую к нему спиной. В груди кольнуло нежностью — так остро, что буквально проткнуло его тело насквозь. Обтеревшись и надев пижаму Виктора — черную футболку и мягкие штаны, Юри прошел в комнату. Босиком он двигался беззвучно, и Виктор, казалось, не заметил его. Юри ждал подходящего момента, наблюдал, как мужчина колеблется с ноги на ногу, провожал взглядом изгиб его спины. Юри прислонился к стене, упершись об нее ладонями — заземляя себя, словно готовясь к удару чего-то разрушительного. Наконец он заговорил: — Виктор? Виктор незамедлительно развернулся, высохшая челка взлетела пушистым крылом. Юри залюбовался, но внезапная вина больно сдавила его шею. Ему нельзя восхищаться. Все возвращается обратно, все это. Юри вздохнул, позволяя дрожи пробежаться по телу. Виктор сделал несколько шагов, но, передумав приближаться, остановился у края кровати. Юри эгоистично хотел, чтобы Виктор подошел ближе. — Тебе стало получше? — спросил Виктор. Его акцент скатился волной с языка, и Юри позволил ему омыть себя. Сейчас все казалось другим, намного «больше». Юри дернул плечами, честно отвечая: — Я не знаю. Не знаю, как себя сейчас чувствую. — Я предполагал, что так и будет, — сказал Виктор, кладя обе руки на бедра. Юри оттянул зубами нижнюю губу, закусывая мягкую кожу. Больно. — Я действительно не знаю, что сказать. Юри позволил стене принять большую часть его веса. Истощение проходило пульсацией по всему телу, но он знал: от этого уже не убежишь. А ведь Юри хотел, и стыд от этой мысли заставил его вздрогнуть. Он никогда не был храбрецом, здраво оценивая свои силы, но сейчас ничего из этого не могло помочь. — Ты был здесь все это время. Ты врал мне, — Виктор сказал это тихо, но слова были такими тяжелыми, что утопали в полу, проделывая между ними глубокую пропасть. Юри отвел взгляд, слепо уставляясь на противоположную от кроватей стену. — Я не хотел врать, — слабо сказал Юри, в защитном жесте скрещивая руки на животе. — Я просто не сказал правду. — А есть разница? — резко спросил Виктор, и Юри вздрогнул от его тона, хотя понимал, что сам заслужил этого. — Ничем не лучше лжи. Я думал, ты не приедешь. — Ты не должен был меня видеть, — мягко признал Юри, и Виктор гулко выдохнул, притягивая к себе взгляд юноши. Желудок скрутило, словно винт — туго и неподатливо. Виктор затряс головой. — Так это был твой план? Просто спрятаться на трибунах и надеяться, что мы не столкнемся в коридоре? — спросил Виктор, и Юри не стал утруждать себя объяснениями, насколько тщательно он все распланировал, собираясь наслаждаться катанием из своего номера в отеле и даже не показываться в ледовом комплексе. Не потрудился объяснить, что здесь он только для поддержки Пхичита. Юри понимал, что Виктор и так все это уже знает. Понимал, что Виктор был прав и не заслуживал слабых и притянутых за уши оправданий. — Я не… я должен быть здесь ради Пхичита. Но я действительно не думал об этом всем. — Ты вообще о чем-нибудь думаешь? — горько спросил Виктор, поворачиваясь на носочках. Он уставился на свое отражение в зеркале, висящем на стене, и Юри опустил взгляд на свои голые ступни. Они замерзли от холода кафельной плитки. — Или ты просто всегда говоришь людям то, что они хотят услышать? Юри промолчал: любой ответ, высказанный вслух, терял всю свою привлекательность и казался абсолютно мелким и ничтожным. Виктор тяжело вздохнул, опуская плечи и закрывая ладонями глаза. — Прости, — сказал он, и Юри недоуменно нахмурился. Виктор окинул его болезненным взглядом. — Я не должен делать этого. Мы не должны. Не сейчас. Не после того, что случилось утром. Юри ощетинился, чувствуя зуд нервозности. — Ничего не случилось со мной этим утром. Просто недопонимание. Я со всем разобрался. — Недопонимание? Юри, этот мужчина запер тебя в комнате? У тебя голова рассечена! — начал Виктор; его голос рос, словно неукротимая волна, но мужчина, вздрогнув, одернул себя. Он глубоко вздохнул сквозь крепко сжатые зубы, и Юри ощутил укол огорчения. — Он напугал тебя, он навредил тебе, что если бы он попытался…? — Я не дал бы этому случиться, — рявкнул Юри. Руки тряслись, но он лишь сильнее обхватил себя ладонями. Юри не знал, откуда пришла злость, но факт оставался фактом: она быстрыми потоками выливалась из его рта. — И ты мне не телохранитель, Виктор. Я жил без тебя долгие годы, я взрослый мужчина, мне не нужно, чтобы ты приходил и спасал меня. — Я предупреждал тебя, — разочарованно выдохнул Виктор, казалось, полностью игнорируя сказанное юношей, что заставило того еще сильнее рассердиться. Виктор разъяренно махнул рукой, и волосы Юри встали дыбом. — Я знал, что что-нибудь такое случится. Я спрашивал тебя, что ты будешь делать, если следующий клиент окажется таким… — Речь не о моей работе, Виктор. А о тебе. Да и, вообще-то, тот парень не был клиентом! — горячо возразил Юри, резко дергая головой и перебивая ворчание Виктора. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что молчание затянулось. Злость Юри погасла, а все подготовленные слова растворились вместе с ней. — Я… я… прости, я просто… я не… — Тогда кем он был? — тихо спросил Виктор удивительно хрупким голосом. Юри закрыл глаза, впиваясь пальцами в мягкую плоть своей талии. Щипая кожу. — Никем. Я встретил его в баре, — сказал Юри; каждое новое слово выходило тише предыдущего, пока голос не остановился на уровне почти что шепота. — Он не знал обо мне, о моей работе. Ничего такого не было. — Понятно, — все, что ответил Виктор слишком будничным голосом. И когда Юри все-таки решился посмотреть на него, Никифоров опять стоял лицом к зеркалу, скрестив длинные руки на груди. Юри почувствовал себя непозволительно маленьким, в глазах защипало. — И ты пошел домой с ним? Юри изо всех сил боролся с ответом. — Так случилось. — Случилось, — гулко повторил Виктор, и Юри почувствовал себя припертым к стенке. Он согнул плечи, слегка сползая по прохладному стеклу. — Юри, ты хоть представляешь, как напугал нас? Пхичита и меня? — Не надо было тебя вмешивать в это все… — начал Юри, но Виктор разочаровано вздохнул. Он повернулся на пятках, на секунду устремляясь к юноше, но, передумав, отвернулся и уставился в окно. Юри дернулся прежде, чем успел обдумать свои действия, и сделал несколько пробных шагов к спине Виктора. — Боже, Юри. Так это не работает, — сказал Виктор окну, пробегаясь ладонями по волосам. Юри замер, наблюдая, как пальцы скользят по затылку Виктора, пока не переплетаются на шее. Повисают на ней якорем. — Ты пропал, не отвечал на звонки. Пхичит растерялся. Он должен был прийти ко мне. Что еще ты от него ожидал? — Я не… — Ты «не» что? — сурово спросил Виктор, поворачиваясь и пронзая юношу взглядом. Заметив, что Юри приблизился, Виктор лишь на секунду позволил удивлению отразиться на красивом лице, прежде чем одернуть себя и вопросительно поднять руки. — Не думал об этом? Он твой лучший друг, Юри. Он не мог не пойти искать тебя. — Знаю, я знаю, — сказал Юри; голос перешел на писк, когда слезы угрожающе прожгли глаза. Оказалось, он еще не все выплакал. Юри резко отвел взгляд, пряча стыд. — Я просто хотел забыться. Хотя бы на чуть-чуть. — Но, Юри, Пхичит был здесь, всегда готовый поддержать тебя. Что подтолкнуло тебя запрыгнуть в койку к какому-то незнакомцу? — скептически выдохнул Виктор. — У нас ничего не было! — громко выпалил Юри, прежде чем вздрогнуть от смущения. Виктор посмотрел на него, недоверчиво наклонив голову. Юри едва смог проглотить вскипевшие нервы. — Между мной и тем парнем. Мы не… знаешь, не было ничего такого. Мы просто… ладно, мы целовались. Но только чуть-чуть! Последние предложения вышли слишком отчаянно и жалко, так как Юри действительно предпочел бы ни в чем не признаваться, но он просто не смог сдержаться. Не прямо перед Виктором, не когда между ними повисло что-то ужасающе тяжелое. Юри хотел быть честным. Хотел, чтобы Виктор понял. Несмотря на все, Юри уже не мог остановиться. Он думал о горячей душевой, заполненной паром, о Викторе, сжимающим его, обещающим, что все будет хорошо. Будет ли так? После этого? — Пожалуйста, не злись, — прошептал Юри, прекрасно понимая, что звучит жалко. Он потер щеку запястьем, стирая побежавшие слезы. Виктор наградил его внимательным взглядом — в голубых глазах опять плескалась та самая вымученная пустота. Юри ненавидел этот взгляд: от него хотелось плакать или кричать. Он думал взбеситься, орать, пока Виктор не отреагирует, пока не сотрет эту пустоту. Юри хотел разбить маску Виктора, словно стекло, и когда он заговорил, его голос набрал высоту, подчиняясь горячим потокам слез, обжигающим щеки. — Пожалуйста. Я знаю… знаю, что заслужил этого. Но просто не злись на меня сейчас. Я скажу что-то глупое или грубое, потому что всегда так делаю, и если я опять причиню тебе боль, я потеряю тебя и я не могу… я не могу. Юри заикался, пока дыхание не перехватило, когда он все-таки полностью отдался слезам. Юноша поднял руку, пытаясь прикрыть рот, пытаясь заглушить себя, но подавленные слова вырывались сквозь пальцы, и ему оставалось лишь наблюдать, как лицо Виктора бледнеет. Юри зарыдал еще сильнее, хрипло и отчаянно выдыхая:  — Поэтому, пожалуйста, останься со мной. Хотя бы сейчас. Злись завтра. — Юри, — мягко произнес Виктор. Казалось, он хотел подойти, но сдержался: тело резко дернулось, когда он качнулся на носочках и выпрямил плечи. — Chyort, я не злюсь из-за того парня. Юри взял секундную паузу, чтобы попытаться успокоить себя, вытирая мокрый нос. — Ты не… расстроен? Совсем? — недоуменно и, возможно, с легкой подозрительностью спросил Юри. Виктор скривился, широко распахивая глаза. — Я не в восторге, — кратко ответил он, и Юри почувствовал гордость: он смог выдержать взгляд Виктора, несмотря на переполняющую его тревогу и желание отвернуться. — Но нет. Я не расстроен из-за того, что ты был с кем-то еще. — Правда? — сказал Юри, совершенно сбитый с толку. — Но в Москве ты так сильно ревновал! Виктор вздрогнул, и Юри пожалел, что вообще открыл рот. Но мужчина лишь глубоко вздохнул: его плечи повисли, словно из него выкачали весь воздух. — Юри, ты можешь переспать со всеми желающими из каждого штата Америки, и это ничего не будет значить для меня. Мне плевать, с кем ты спишь. Единственное, что действительно имеет значение — твоя безопасность! — воскликнул Виктор. И что-то невидимое, но ощущаемое сломалось между ними. Виктор зашагал вперед, вытягивая руки. Он нежно взял ладони Юри, отводя их от лица и вытирая своими бледными пальцами соленые капли. Юри поддался прикосновениям, чувствуя дрожь глубоко внутри. Боясь принять ласку Виктора и не в силах сопротивляться ей. — Ох, Юри, посмотри на себя, — пробормотал Виктор, наклоняясь вперед, чтобы мягко поцеловать его в темные волосы. — Мне так жаль, что ты думал, что я злюсь на тебя из-за этого. Поведение того мужчины ужасно, и оно уж точно не твоя вина. Ты не сделал ничего плохого, Юри. Ты лишь жертва. Юри не смог принять этого. Паника тесной веревкой обвила его сердце. Он дернулся, шлепая рукой по груди Виктора и отстраняясь от него. Дыхание Юри дрожало, и он, справившись с собой, встретился взглядом с мужчиной. — Я — не жертва, — строго отчеканил Юри, несмотря на хрипоту в голосе. — Он не навредил мне. Виктор нахмурился. — Ты знаешь, что это не имеет значения. Это не делает его поступок менее страшным или ужасным. — Прекрати говорить так! — вспыхнул Юри, гнев выходил из него, словно пуля из дула пистолета. Глаза Виктора шокировано распахнулись, и Юри, фыркнув, отдернул руку, словно обжегшись. — Это просто глупое недопонимание. Он всего-навсего псих. А я не жертва. До такого не дошло. — Не в этот раз, — резко ответил Виктор, казалось, разделяя гнев Юри. — И спасибо, господи, что не дошло. Но ты ведь всегда осторожен, Юри. Я знаю, что ты осторожен, ты же говорил мне! — Виктор откинул волосы с лица. Юри знал, что это нервное. Сердце юноши натянулось, словно струны. — Но не в этот раз. В этот раз ты вляпался в неприятности! — Ох, так теперь это моя вина? А я уж думал, что я жертва, — грубо ответил Юри, и Виктор побледнел, но и это не утихомирило его пыл. — Ты, блядь, отлично понимаешь, что я не это имел в виду, — сказал Виктор, вторгаясь в личное пространство юноши, и Юри, споткнувшись, удивленно сделал шаг назад. Виктор не трогал его, но, несмотря на всю ярость Юри, на все его негодование, горящее пламенем в глотке, рядом с Виктором стало неуютно. — Ты сказал, что хочешь забыться. Почему? Что такого ужасного произошло, что ты не смог просто пойти к Пхичиту? Что ты не смог пойти ко мне, хотя я был прямо здесь, в этом же коридоре? Голос Виктора скакал туда-сюда, и Юри с ужасом понял, что Виктор был готов разрыдаться. От этого осознания кровь стыла в жилах. Юри, казалось, что его расчленяют, разрывают на части. Бурлящий коктейль эмоций наполнял его жизнью, когда вина вернулась к нему, навалившись неподъемной тяжестью. Она встретилась с суровым сопротивлением обиды, и Юри выпрямился, пытаясь казаться выше. Но Виктор все еще опережал его на несколько честных дюймов, которые в этот момент казались сущей пропастью. Не сводя с Виктора глаз, утопая в его присутствии, Юри заговорил прежде, чем смог обдумать свои слова: — Ты, — хрипло выдохнул Юри. Губы Виктора разомкнулись, что-то безгранично хрупкое мелькнуло на его лице. — Что я сделал тебе. Это… это убивает меня. Понимать, что ты так близко и что мне нельзя увидеть тебя, поговорить с тобой. Я не знал, что делать с самим собой без тебя. Мне было так плохо, я просто хотел забыть об этом. Хотя бы ненадолго. — Но я здесь, Юри, — отчаянно произнес Виктор, поднимая ладони, кладя их на щеки Юри и гладя большими пальцами мокрую кожу. Он делал так часто, но каждый новый раз сердце Юри грозилось остановиться. — Я прямо здесь. Там, где ты оставил меня. И не только я — Пхичит тоже. Твой тренер. Мы все здесь. Если ты так подавлен, то почему не можешь просто прийти к нам? — Так это не работает, — ответил Юри, опуская глаза и изо всех сил пытаясь дышать через нос. — Это моя вина. Все это, — Виктор открыл рот, чтобы запротестовать, но Юри продолжил. — Как я могу просить тебя о чем-либо, после того, что я сделал? И это же финал Гран-при, kuso! Я старался не беспокоить Пхичита. Он и так не мог собраться, и это тоже моя вина. Юри опять задрожал. А может, он и не переставал трястись с самого утра, с того момента, как вышел из B&B на залитую солнцем улицу. Одна из ладоней Виктора соскользнула по руке юноши вниз, к его запястью. Его длинные пальцы почти что смыкались на мягкой изгибе, но Виктор не сжимал, просто напоминал о своем присутствии. И в этот момент Юри так сильно любил его, так остро хотел его себе. Ох. Юри нахмурился, моргая сквозь слезы, когда обнаружил, что сам не заметил, как влюбился в Виктора. Влюбленность — это сильное, огромное, заметное из-за горизонта, но сейчас Юри казалось, что любовь — нечто бесконечно маленькое. Что-то, что он однажды положил к себе в карман и, не замечая этого, все время носил с собой. — Я… — Юри затих, не зная, что он вообще хотел сказать. Виктор откинул волосы с лица юноши, светлые брови нахмурились, а во взгляде появилось неисчерпаемое сосредоточение. Юри осматривал Виктора, жадно впитывал разрез его глаз, оттенки зеленого, скручивающиеся спиралями в голубом. — Куда ты идешь, Юри? Юри озадаченно промолчал. Виктор продолжил гладить его по волосам, задевая кончиками пальцев кожу. — Когда ты замолкаешь, — серьезно начал Виктор, — я всегда задумываюсь об одном: почему ты все скрываешь? Бояться нормально, просить помощи у любящих тебя людей — тоже нормально. Но ты никогда не делаешь этого. — Я могу за себя постоять, — ответил Юри, и пальцы Виктор слегка сжались на его запястьях. Юри повернул руку, нежно выскальзывая из чужой хватки. — Мне не нужно, чтобы кто-то приходил и спасал меня. Это моя жизнь, и я не позволю себе стать обузой для кого-то. — Юри, — почти умоляющим тоном выдохнул Виктор. — Не думай о себе так. Ты не обуза, никто так не считает. — Мне лучше самому, — неуклонно сказал Юри, несмотря на то, что он буквально лопался по швам. Выражение лица Виктора проходилось ножницами по каждой его ниточке, по каждой строчке. — Почему ты делаешь это? — спросил Виктор, его ладони соскользнули с волос юноши под подбородок, останавливая большие пальцы на линии его челюсти. — Почему ты изолируешь себя? Тебе позволено просить помощи, если в ней есть необходимость, Юри. Это не делает тебя слабым. Это не делает тебя обузой. — Ты не понимаешь. Я даже не знаю, смог бы ты вообще понять это, Виктор. — Хочешь остаться один? — спросил Виктор, его пальцы чуть сильнее надавили на косточки. Прикосновения проламывали стены Юри, тормозили все его суетные мысли. Юри встретился взглядом с Виктором, и нежность хлынула из него, словно кровь из раны. — Потому что если это то, чего ты хочешь, чего ты действительно хочешь, я не буду останавливать тебя. Руки Юри дернулись раньше, чем он смог обдумать свои действия. Юноша вцепился в мягкий хлопок банного халата, сжимая его в руках и таща Виктора к себе. Виктор подошел, и лишь тогда Юри понял, что он знал, что Виктор поддастся. Виктор всегда встречает его на половине пути. — Я не думаю, что ты хочешь остаться один, Юри, — сказал Виктор. Его голос стал тише. Слезы Юри остановились, а сырые щеки пощипывало от соли. Виктор поднял руку и крепко обхватил его за талию. — Никто не хочет. Не обязательно мне, Юри, но ты должен открыться кому-то, тебе нужно впустить кого-то в свою красивую, но такую противоречивую голову. Юри сглотнул. Он страстно хотел ответить, но не мог отделаться от чувства поражения. Словно он поднял белый флаг и сдает на волю победителя что-то, хранимое так долго и усердно, что-то, от чего он никогда не сможет отмыть свои пальцы. — У меня все еще так много вопросов, — сказал Виктор, поняв, что Юри предпочел молчание. Волосы мужчины почти высохли, и Юри нравилось, как они слегка вились. Серебристый цвет игрался с утренними лучами, пробирающимися через огромное окно. — Но сейчас мне нужно знать только одно: ты и я, все, что между нами было… было ли оно настоящим? — Да, — решительно сказал Юри. — С самого нашего первого поцелуя. — Ты любишь меня? — спросил Виктор, и Юри замер. Он был уверен в ответе, но слово казалось таким огромным, перекатывалось тяжелым камнем на его языке. Раньше Юри всегда думал, что это легко. — Я не могу сказать тебе, — честно ответил Юри, и Виктор прищурился, но не отпрянул. — Ну и что это за ответ? — сказал Виктор, уголки его губ слегка дернулись. — Единственный, что есть у меня, — тяжело выдохнул Юри. Виктор наклонился вперед, оставляя очередной легкий, едва ощутимый поцелуй на его лбу. — Тогда и его хватит. Они стояли в тишине слишком долго и одновременно недостаточно. Юри позволил себе окунуться в чувство безопасности, что так щедро дарил Виктор, расслабиться, ощущая большой палец, что успокаивающе гладил его лицо, и крепкие объятья на талии. Они простояли достаточно, чтобы слезы остановились, а голова, наоборот, начала заметно пульсировать. Виктор, сжав его руку, подвел Юри к кровати, предлагая сесть. — Позволь мне принести тебе парацетамол. Юри кивнул, отрешенно думая, что нужно бы проверить телефон. Он наблюдал, как Виктор копался в одной из своих сумок на тумбочке, вспоминая, что смартфон остался у Пхичита, ушедшего на встречу с Челестино. Вздохнув, Юри потер висок, чувствуя пробегающий по линии роста волос слабый укол боли. С улыбкой он принял протянутую таблетку парацетамола. — Спасибо. — Ты уверен, что не хочешь сходить к доктору? — Абсолютно, но… Смутившись, Юри замолчал. Виктор опустился перед ним на колени, оказываясь почти на одном уровне с юношей, сидящем на краю кровати. Юри тревожно потер ладонями свои бедра. Вниз-вверх, вниз-вверх. — Могу я остаться здесь? Еще на чуть-чуть. — Конечно, — незамедлительно ответил Виктор, кладя руку на колено юноши. Через пижаму она казалась почти что ледяной. — Но я не могу просидеть здесь целый день. Мне нужно показаться на тренировках. Хотя бы ненадолго. Или Яков придет кричать и пинать меня по пяткам. Юри замер. Тень Якова Фельцмана вытеснила все его мысли, и Виктор, казалось, заметил эту перемену и обеспокоенно нахмурился. — Я могу попытаться отмазаться… — Нет, не можешь, — слегка паникуя, перебил Юри. Виктор успокаивающе сжал его колено. — Короткая программа уже завтра, а я и так достаточно отвлекал тебя. Пожалуйста, иди. Я буду ждать тебя здесь. Виктор настороженно смотрел на Юри. — Точно подождешь? Я бы еще многое хотел обсудить с тобой. — Обещаю, — торжественно произнес Юри, принимая решение. — И я обещаю ответить на все твои вопросы. На любые. Но я никогда не прощу себе, если сорву тебе тренировку перед завтрашним финалом, так что, пожалуйста, иди. Я буду здесь. Виктор согласился пойти, хотя и не выглядел особо счастливым. Взяв тренировочный костюм, он отправился переодеваться в ванную, и Юри уставился в окно на горизонт, предпочитая дать Виктору немного личного пространства. Когда фигурист оделся, а его спортивная сумка оказалась переброшенной через плечо, он остановился, открывая и закрывая рот, словно не зная, что сказать. Юри встал с кровати. — Могу я обнять тебя? — спросил он. Это не было тем, что он действительно собирался сказать, но Виктор сразу же распахнул руки, и Юри упал в объятья, крепко обхватывая руками талию мужчины, когда тот обвил его плечи. — Увидимся позже. Хорошо? — Хорошо, — ответил Виктор, прежде чем наконец выйти из комнаты. Юри остался один. Он плюхнулся на кровать, разваливаясь поудобнее. Комната окружала его тишиной: слишком высокий этаж и слишком прочное стекло, чтобы суетной шум машин проникал внутрь. Юри свернулся в комочек, вдыхая запах Виктора с пижамы. Ничего особенного или слишком личного: кондиционер для белья и едва заметные нотки парфюма. Но одежда принадлежала Виктору, и этого было достаточно. Юри чувствовал, что пик паники прошел, и сейчас он остался один на один с эмоциональным похмельем. Но и оно растворилось, оставляя тупую боль в голове, начавшую ослабевать, когда парацетамол наконец соизволил подействовать. — Я не жертва, — сам себе повторил Юри, стягивая подушку с изголовья кровати и обхватывая ее, словно та была плюшевым мишкой. Юри закрыл глаза; от навалившейся усталости клонило в сон. Но мысли не затыкались: все события, с самого начала и до конца, яростно прокручивались одно за другим, вызывая головокружение. Ему не навредили, бояться уже нечего. Но он лежал спиной к двери, а шея нервозно зудела, отзываясь на нечто, что он игнорировал из-за упрямого негодования. «Эрос бы не испугался», — думал Юри. Эрос встречался лицом к лицу с кучей гнилых людей и всегда выходил из ситуации целым и невредимым. Он действительно никогда не медлил. Не так, как в этот раз. Юри всегда казалось, что он может сложиться, словно бумага, и, оказавшись достаточно маленьким, незаметно исчезнуть. «Почему ты делаешь это?» — прозвучал в голове голос Виктора. Сколько Юри себя помнил, он всегда поступал именно так. Собирал всё пугающее, враждебное и сворачивал это, делал маленьким, ничтожным — так было легче справиться. Когда все, что у него было — он сам, Юри не мог позволить себе прогнуться под весом обстоятельств. В обратном случае, он бы утонул. Но Юри не нужно быть одному. Все его идеально выверенные планы, до отчаянности тщательно придуманная ложь рассыпались на глазах, стоило Виктору вернуться. Виктор заслуживал правды, а Юри устал. Он просто так устал, и часть его нетерпеливо требовала рассказать Виктору все. И Пхичиту тоже. Юри знал: они будут злиться. Имеют, в конце концов, право. Юри не был слепым или лицемером, он знал, что он привык принимать решения за них, скрывать свои переживания. Вспоминая слезы Виктора и разочарованное фырканье Пхичита, он мечтал свернуться, сложиться, стать ничем. Но время для пряток кончилось. Юри всегда поступал в своих интересах, считая, что у него есть только он сам. Но так больше не будет. Юри сел, переводя взгляд на телефон, стоявший на прикроватной тумбочке. После нескольких попыток, он все-таки набрал номер, чувствуя приливающую уверенность. Страх ослабил хватку, спокойная и хладнокровная решимость накрыла его, стоило неразборчивым испанским словам раздаться в телефонной трубке. — En inglés, por favor, — вежливо ответил Юри, и его перевели на оператора с искаженным акцентом английским. — Добрый день, я хотел бы оставить анонимное сообщение. В B&B, который через квартал от Bodega de Café, остановился мужчина. Да, думаю так. Простите, не помню имя. Но там мужчина, и, полагаю, он может быть опасен. Закончив, Юри позвонил Пхичиту. У них не было времени на долгие разговоры (Юри практически слышал, как Челестино сжимает зубы). Они действительно натворили много дел, доводя Чао-Чао до такого раздражения, так что ни он, ни Пхичит не жаждали переходить черту и продолжать испытывать терпение тренера. Юри заверил друга, что с ним все в порядке и Пхичит может оставить телефон пока у себя, а также упомянул, что остался в комнате Виктора и пробудет здесь, пока тот не закончит свою тренировку — им нужно много обсудить. — Хочешь, чтобы я пришел? — обеспокоенно спросил Пхичит. Юри на секунду задумался. — Нет, не в этот раз, — сказал он. Пхичит тихо фыркнул, и неожиданная улыбка сверкнула на лице Юри. — Нам с Виктором есть о чем поговорить наедине. И у нас с тобой тоже. Я знаю, что ты злишься. — Сейчас у меня нет времени на злость, но да, тебе много что нужно объяснить. — Знаю, — с искренним раскаянием ответил Юри. — И обещаю, что объясню. Но сначала мне нужно поговорить с Виктором. — Позвони, когда понадоблюсь, — сказал Пхичит, крича что-то в сторону — определенно Челестино обрушил на подопечного весь свой гнев. «Когда», а не «если». Юри ощутил переполняющую его нежность и опять улыбнулся. — Позвоню. А сейчас возвращайся к тренировке. Завтрашний день — единственное, что имеет значение, — мягко сказал Юри. — Нет, не единственное, — упрямо возразил Пхичит. Юри улыбнулся, мечтая обнять друга. — Но мне нужно идти. Будь осторожен. Скоро увидимся, хорошо? — Хорошо. — Юри? — Да? — Я люблю тебя, — сказал Пхичит, и Юри лишь на секунду отстал от него: — Я тоже люблю тебя. А теперь иди.

***

Виктор приземлил тройной лутц с громким стуком коньков. Почти на две ноги. Но с трибун раздались вежливые хлопки и возгласы пришедших посмотреть на разогрев. Виктор проигнорировал их, закручиваясь во вращении, прежде чем резко замереть. Яков стоял у бортика, пряча нахмуренные брови под тенью шляпы, но Виктору не нужно было даже смотреть на него. Это похоже на шестое чувство. И через океаны Виктор кожей смог бы почувствовать неодобрение тренера. Прежде чем он решил продолжить, тяжелая рука шлепнула его между лопаток, и Виктор нервно дернулся вперед. — Эй, — крикнул он, поворачиваясь лишь для того, чтобы получить еще один удар. В этот раз в плечо. Юра уставился на него из-под неряшливо собранных светлых волос, которые, распадаясь, неаккуратно обрамляли лицо. Зеленые глаза, как всегда, горели злостью. — Чего тебе? — Ты отстой, — ответил Юра, и Виктор, закатив глаза, откатился. Ему было о чем побеспокоиться, кроме истерик подростка. Виктор уставился на гигантские электронные часы, висящие под потолком. Он здесь уже час, и ему не терпелось побыстрее закончить. — Ты наконец выжил из ума, или что с тобой? — Отвали, Юрио, — сказал Виктор, намеренно используя кличку, чтобы в отместку за удары разозлить Юру. Сработало — подросток раздраженно прорычал: — Не зови меня так. Поросенка здесь больше нет, и вообще: я был первым. Виктор не стал удостаивать его ответом, вместо этого кинув взгляд на Якова. Интересно, может ли он пропустить растяжку, чтобы быстрее вернуться к Юри. Юри. Голова Виктора пульсировала от одного этого имени, прокручивая вопросы, что он так жаждал спросить у Юри все это время с самого приезда в Барселону. Но сейчас Юри на самом деле здесь, и Виктор чувствовал себя еще больше потерянным (если такое вообще возможно). Он так многого не понимал, ему так много нужно еще узнать, и даже Гран-при не мог отвлечь его от мысли, что все ответы ждут его наверху — в его комнате. Виктор выиграл достаточно финалов Гран-при, чтобы позволить себе не придавать им былого значения. — Ты даже сейчас меня не слушаешь, — проворчал Юра, ударяя Виктора по руке. Виктор еще дальше откатился, пытаясь увеличить дистанцию между собой и агрессивно настроенным подростком. — Хэй, старик, не игнорируй меня! — Котенок, тебе не нужно быть где-нибудь еще? Я занят, Юра, — рявкнул Виктор, официально выходя из терпения. Юра с неподдельным изумлением уставился на него, прежде чем натянуть столь привычную маску гнева. — Ты катаешься как говно, — разгорячено сказал Юрий, и Виктор продолжил скользить по льду, нетерпеливо похлопывая себя по бедру. Юра последовал за ним. — Может, тебе и плевать, но мне — нет. Ты думаешь, я так усердно пахал, чтобы победить тебя из-за того, что ты тупо спасовал в самый последний момент? — Я не спасовал, — ответил Виктор. Честно говоря, это не было правдой. Мысли о победе меркли на фоне других забот. Юра внезапно быстро скользнул на лезвиях, разворачиваясь прямо перед Виктором и заставляя их обоих затормозить. — Нет. Еще хуже — ты сдаешься! — громко воскликнул Юра, почти что переходя на крик. Виктор цыкнул на него, чувствуя, как еще несколько глаз уставились на них. Он осмотрелся, заметив наблюдающего за ними Пхичита, застывшего на другом конце катка. Виктор выпрямился, почти что нависая над Юрой. — Контролируй себя. Если ты хочешь, чтобы к тебе относились, как к взрослому, то и веди себя соответствующе. — Буду. Когда и ты начнешь, — свирепо возразил Юра. Виктор попытался запротестовать, но подросток обвиняюще ткнул его пальцем в подбородок. — Ты мрачнее тучи, и это раздражает. Люди расстаются, Виктор. Ты не единственный человек в мире, кто выбрал дерьмового парня. Так что перебори себя уже и собери все свое говно в кучу. Виктор пошатнулся, пытаясь сдержать шок. Заговорив, он со всех сил пытался сохранить голос ровным: — Как ты узнал об этом? Юра моргнул, прекратив рычать. — Узнал о чем? — О Юри, — сказал Виктор, осторожно взвешивая слова. Юра сразу же сник и даже отпрянул, пытаясь откатиться, но теперь настала очередь Виктора следовать за ним. — Я никому не рассказывал, что мы расстались. Никто не знал. А ты вот знаешь. Как? — Это… это было очевидно, — ответил Юра, но его голос предательски запнулся. Он все еще выглядел готовым к драке, но Виктор, отлично изучивший подростка, видел, что тот, напрягшись, сжимается. — Ты был таким страдальцем. — Думаю, ты врешь мне, Юра, — сказал Виктор, используя все шансы, чтобы разговорить подростка. Юра отвел взгляд, и Виктор убедился в своей правоте. Они подкатились ближе к бортикам. — Расскажи, как узнал. — Почему тебя вообще это заботит? — прошипел сквозь сжатые зубы Юра, раздраженно ощетиниваясь. — Если бы ты знал правду об этом парне, то не захотел бы, чтобы он приближался к тебе. — Какую правду? — Он шлюха, Виктор! — тихо, но яростно прорычал Юра. Виктор не выдержал: его рука дернулась, хватая подростка за подбородок — крепко, упорно, почти что заставляя Юру пониматься на кончики коньков. — Не смей называть его так, — угрожающе сказал Виктор, переходя на шепот. Глаза Юры вспыхнули — бутылочно зеленые и встревоженные. Он не пытался вырваться. Наверное, слишком гордый для этого. — Но… — Достаточно, — строго сказал Виктор, и Юра раздраженно стиснул зубы. — Ты говоришь о вещах, которых совсем не понимаешь. Губы Юры скривились. Он шлепнул Виктора по руке, оглушая каток громким эхо. Подросток уставился на Никифорова, злобно выглядывая из-под странной пряди белокурых волос. — Отвали от меня! Что ты творишь? Ты на самом деле защищаешь ту свинью? Он врал тебе! Он мусор, и Яков с этим согласен. — Какое отношение к этому имеет Яков? — изумленно спросил Виктор, и Юрий опять сжался. Узкие плечи сгорбились, тонкие руки скрестились на груди в защитном жесте, а изумрудные глаза посмотрели в сторону. — Юра, что ты недоговариваешь? — Он сказал, ничего не говорить тебе, — храбро произнес Юра, выпячивая грудь. Виктору знал этот танец. Он попытался расслабиться и не показывать, как сильно он озадачен. — Я не буду злиться на тебя, Юра. Обещаю. Но ты должен мне рассказать, что сказал тебе Яков. — Он сказал, что разберется с этим, — ответил Юра, все еще смотря на другой конец катка. — Сказал, что защищает тебя. Детали сложились. Виктор еще не мог рассмотреть края, но кусочек за кусочком картина являла себя, представая пред его взором. Виктор знал, что Яков догадывался о профессии Юри, но никогда и не думал, что… У него и мысли не было, что эти двое могут быть связаны. Как он мог быть таким слепым? — Я на сегодня все, — сказал Виктор Юре, скользя к выходу, прежде чем замереть. Потянувшись, он сжал плечи подростка, щипая кости, скрытые кожей. — Спасибо, Юра. Ты правильно сделал, что рассказал мне. Юра не выглядел особо счастливым, но не стал останавливать Виктора, когда тот продолжил свой путь к выходу со льда. Виктор смотрел на Якова, ходящего туда-сюда за бортиком, и, глубоко вздохнув, перебирал возможные варианты начала разговора. В голове крутились лишь несколько мыслей, которые он мог сейчас выразить словами, но каждая из них казалась слишком болезненной и колючей — впивалась иглами в горло и застревала в нем. Виктор сошел со льда, надевая на лезвия защиту. Яков уже ждал его. — Ты еще не закончил, — отчитывающим голосом начал тренер, и Виктор вскипел. Когда Яков протянул ему бутылку с водой, он уставился на нее, чувствуя, как все лицо начинает гореть. — Я определенно закончил, — все же вымолвил Виктор, глубоко втягивая воздух, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Несколько работников спорткомплекса находились неподалеку — поправляли рекламные растяжки на бортиках. Виктор встретился взглядом с Яковом, чьи глаза выражали одновременно стальную упорность и искреннее любопытство. Внутри Никифорова что-то лопнуло. — Яков, что ты сделал? Яков нахмурился, пряча лицо в тени полей федоры. — Что я сделал? О чем ты? — Что ты сделал с Юри? — тихо спросил Виктор. Злость холодным ветерком свистела в его словах в контраст кипящей в жилах крови. Яков убрал бутылку с водой и повернул голову в сторону Плисецкого. Виктор разочарованно дернул рукой. — С моим Юри, Яков. Что ты натворил? — Ничего, — хрипло ответил тренер, не спеша встречаться с ним взглядом. Виктор потер переносицу, гневно вздыхая. Когда Яков опять заговорил, его голос прозвучал с несдерживаемым неодобрением. — Виктор, пожалуйста. Не устраивай сцен. — Da, da, — почти что смеясь, выдохнул Виктор, потому что, господи, как он мог быть таким дураком? В голове все сложилось: Яков опоздал на поезд с Кубка Ростелекома, радостное лицо Юри в аэропорту, а потом неожиданная тишина в социальных сетях. — Мы же не хотим этого сейчас, да? Тебе никогда не нравились разборки. — Виктор, — строго вымолвил Яков, словно Никифоров опять превратился в неразумное дитя, которое нужно было отчитать за слишком громкие разговоры во время тренировок. Или за опоздание. Виктор взбесился, жажда справедливости кипела в его нутре. — Не думаю, что нам следует говорить об этом прямо сейчас. Я не хочу быть свидетелем твоих истерик. — А почему нет? — с надрывом спросил Виктор. — Раньше тебя это определенно не беспокоило. — Веди себя прилично, — сказал Яков, и Виктор словно услышал себя со стороны — всего несколько минут назад он сам точно так же отчитывал Юру. Никифоров рассмеялся. Горько и громко, привлекая внимание людей. Виктор всегда считал, что несется впереди паровоза, меняясь по своей воле прежде, чем что-то внешнее попытается изменить его. Оказалось, все было напрасно. Виктор вернулся туда, откуда начал еще много лет назад. — Скажи мне, что ты сделал, — выдохнул Виктор, прежде чем нервно дернуть плечами. — Или не говори. Не имеет значения. Юри сам мне все расскажет, когда я спрошу его. Яков закусил щеку. — Он разговаривает с тобой? — Ты это ему сказал не делать? — яростно спросил Виктор. Он вскинул ладонь ко лбу, и серебристая челка накрыла бледные костяшки, пока Виктор изо всех сил пытался взять себя в руки. — Господи. Что же ты сделал, чтобы он держался от меня подальше? — То, что должен был, — сказал Яков, избегая прямого ответа — типично для него. Виктор шлепнул ладонями по бокам. Он был зол и не знал с чего начать. — Этот мальчик не подходит тебе, Витя. — Не надо, — предупредил Виктор, затыкая Якова. — Ты не имеешь права. Не имеешь права вмешиваться просто… вот так. Что, по-твоему, ты творил? — Я защищал тебя, — ответил Яков, и Виктор усмехнулся холодным «хах!». — Ты защищал себя, — сказал он, а Яков даже не пытался отрицать этого. Вероятно, не смел пытаться. — Знаешь, я взрослый мужчина, но несколько последних недель я чувствовал себя… — Виктор затих. Лицо покраснело, а слезы угрожающе защипали глаза. — Я чувствовал себя вычеркнутым. Будто мне врали. Словно я ребенок, которого держат в темноте неведения, и вот теперь я прямо тебя спрашиваю: зачем все это было? — Не знаю, что делал Кацуки, но я думал, что так будет лучше для всех, кто оказался втянут в эту историю, — тихо сказал Яков, переводя взгляд за спину фигуриста, вероятно, на застывших работников. Виктор не утрудился проверить свои догадки. — Ты и этот… этот мальчишка совершенно не представляли, что творили. — И ты, как мой тренер, решил… что? Наставить меня на путь истинный? — грубо рявкнул Виктор. Яков соизволил принять поникший вид, но каким-то образом это только сильнее раздражало фигуриста. — Что бы ты ни делал, чем бы ты ни угрожал Юри… это прекращается прямо сейчас. — Витя, пожалуйста… — И после этого финала, — начал Виктор, стремительно несясь дальше, словно Яков ничего не говорил. Виктор действительно не желал слышать никаких оправданий из его рта. — Считай, что ты уволен с поста моего тренера. — Виктор! — воскликнул Яков, меняясь прямо на глазах: во взгляде появилась злость, и он решительно начал подходить к Виктору. Приблизившись, он протянул руку, но Никифоров отдернулся — не хотел, чтобы мужчина трогал его. — Не неси чушь. Ты не имел это в виду… — Ох, поверь мне, — холодно сказал Виктор. — Я сказал то, что хотел сказать. Что ты за человек-то такой? — Я делал как лучше для тебя! — срываясь, воскликнул Яков. — Я не ребенок! — рявкнул Виктор. Тихое бормотание зевак смолкло. Виктор остановил себя; грудь резко вздымалась от тяжелого дыхания. Он опустил взгляд на пол, не в силах больше смотреть на Якова. — И ты мне не отец. Как ты посмел так поступить со мной? С Юри? Он мой… — Виктор на секунду запнулся. — Он мой друг, а ты навредил ему, ведь так? Ты отпугнул его от меня, словно имел на это право. — Виктор, прекращай, — строго сказал Яков, сжимая руку Виктора. Никифоров дернулся, яростно разворачиваясь, чтобы тренер отцепился от него. Виктор качнулся на лезвиях коньков, чувствуя, как сердце подкралось к основанию глотки. — Думай рационально. — Почему? — спросил Виктор, не в силах о чем-либо думать, кроме болезненных уколов в животе. Злость втыкалась в плоть, словно нож. — Почему ты сделал это? — Помнишь свои девятнадцать? — тихо выдохнул Яков, и его слова, словно стрелой, пронзили Виктора. Никифоров развернулся и кинул гневный взгляд из-за плеча. Руки внезапно затряслись. — Как это связано? — плоским голосом спросил он. Закаленным. Словно стекло. — Ты говорил мне, что ты взрослый, — мягко сказал Яков. Его тон можно было бы принять за любящий. Можно было бы, будь на месте Фельцмана кто-либо другой. Или если бы Виктор не знал его. — Но ты ничего не понимал тогда. И сейчас не понимаешь. — Это никак не связано с тем случаем, — резко ответил Виктор, сжимая кулаки, чтобы пальцы перестали дрожать. — Я знаю, чего ты хочешь, Витя, — торжественно произнес Яков, протягивая руку. Виктор стоял ровно. Не отпрянул. — Того, что ты всегда хотел. Здесь… — Яков сократил дистанцию, прижимая ладонь к груди подопечного. Виктор хотел отступить, но что-то остановило его. — Ты хочешь, чтобы что-то наполнило тебя. Всегда хотел.  — Юри — не лекарство, — осторожно ответил Виктор. Яков сильнее нахмурился, и Никифоров положил руку на ладонь тренера, дотрагиваясь ледяными пальцами до холодной кожи. — Это не какая-то безумная погоня за счастьем. Нет, конечно, Юри делает меня счастливым. Но, Яков, это нечто большее. Мне нравится, кем я становлюсь рядом с ним. Словно я становлюсь самим собой, чего не происходит без него. И что важнее: думаю, он чувствует то же самое со мной. Мы делаем друг друга сильнее. За это стоит бороться. — Ты не можешь бороться за того, кто не хочет, чтобы его выиграли, — сказал Яков. Вероятно, слова подразумевались язвительными или злобными, но Виктор не сдержал слабой улыбки. Что-то медленное и очень важное щелкнуло внутри него, словно приводя в действие покрывшийся пылью механизм. — Юри — не приз, — искренне сказал Виктор. Он мягко отстранил руку Якова, отталкиваясь от нее, словно корабль от берега. — Мы с ним на одной стороне. И с чем бы мы ни сражались, мы будем делать это вместе. — Но Кацуки, то, что он из себя представляет… Я сталкивался с таким раньше, — сказал Яков, хмуро разглядывая растянувшиеся в улыбке губы Виктора. Никифоров двинулся в сторону выхода. — Взгляд Кацуки, когда он смотрел на твое катание… У Лилии был такой же. Я не… Когда она не смогла больше танцевать, это изменило ее, Виктор. Я не желаю тебе того же. Тебе нужен кто-то, кто не будет завидовать твоим достижениям. Сначала Виктору нечего было ответить. Но потом он подумал о Юри. О мягких чертах его лица, о его тонком носе. О сладких поцелуях, о взгляде, которым одарил его Юри этим утром, дрожащий под душем в одежде. О тишине и тяжелой грусти, которую Юри принес с собой. О его собственном страхе, о мыслях, что ему делать, если он не сможет пробиться сквозь них. Яков не заслуживал знать это. — Я закончил на сегодня, — повторил Виктор, показывая голосом, что разговор окончен. — Мне нужен день передышки. Увидимся завтра на регистрации. И ты оставишь Юри в покое, или, в противном случае, не увидишь меня совсем. Яков не выглядел счастливым, но его черты лица сквозили удивительным смирением. Виктор прошел в раздевалку и быстро переодел коньки, закидывая их в сумку. И направился в отель. Туда, где, как он надеялся, его еще ждет Юри.

***

Виктор открыл дверь в номер и едва удержался, чтоб не уронить от удивления сумку: Юри, как и обещал, все еще был здесь. Он распластался на второй кровати, очки в синей оправе покоились на тумбочке. Юноша спал, не заметив вошедшего, и Виктор позволил себе прокрасться внутрь и тихо прикрыл за собой дверь. Он оставил сумку у входа и прошел к кровати. Виктор присел на колени у ее края, наблюдая за лицом Юри. Любовь, успевшая за несколько последних недель покрыться трещинами, опять собралась воедино, решительно сооружая себе домик в той части души, где до этого потерянно блуждала, оставшись в темноте. Виктор потянулся откинуть волосы с лица юноши, но замер. Не пока Юри спит. Почему-то это казалось неправильным. Виктор даже не знал, позволено ли ему дотрагиваться. В этот раз леденящее дуло пистолета было приставлено к виску Юри. И Виктор знал это. Чувствовал, что что-то было не так. Виктор сел на кровать и нежно потряс Юри за плечо. Юноша недовольно застонал, и сердце Виктора закололо от переполняющей его нежности — Юри, открыв глаза, сонно моргнул. — Виктор? Ты вернулся? — Вернулся, — мягко ответил Виктор, кладя ладонь на постель у ног юноши. Юри поерзал, присаживаясь и облокачиваясь на изголовье кровати. Он надел очки, пытаясь стереть ладонями сонливость с лица. — Прости, я просто так устал. — Не извиняйся. Я рад, что ты поспал. — Как прошла тренировка? — осторожно спросил Юри, и Виктору нестерпимо захотелось обнять его. Без сомнений, Юри переживает из-за Якова. Виктор хотел крепко прижать юношу к своей груди и гневно рычать на любую угрозу, что посмеет попытаться напугать его Юри. — Не волнуешься перед завтра? — Не бери в голову, — ответил Виктор, подползая чуть ближе к нему. Глаза Юри скользнули по его телу, но он промолчал. Не остановил Виктора. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше, — сказал Юри, прежде чем облизать губы. Виктор покраснел и дал себе мысленно пинка, но, к счастью, Юри не заметил его реакции. — Я позвонил в полицию. Виктор понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем он. — Ох! Хорошо! Что они сказали? — Я просто оставил анонимное заявление. Они сказали, что пошлют кого-нибудь проверить, — ответил Юри, переводя взгляд на окно. Виктор любовался, как лучи полуденного солнца отдыхали на мягких щеках юноши. На полных губах. Виктор вздрогнул. Ему нужно взять себя в руки, — После этого я почувствовал себя лучше. Спасибо тебе. — Не благодари меня, ты сам это сделал, — сказал Виктор, улыбаясь, и Юри посмотрел на него, возвращая улыбку. Несколько секунд они не сводили друг с друга глаз, прежде чем, по какой-то необъяснимой причине, одновременно громко рассмеялись. Виктор потер шею. — Прости, то, что ты сделал — очень храбрый поступок. Я горжусь тобой. Но я честно не знаю, что еще сказать. — Я тоже, — ответил Юри, прежде чем потянуться и накрыть ладонь Виктора своей. Нервный смех угас, пока Юри, нахмурившись, рассматривал их руки. — Виктор, я так сожалею о всем, что сказал тебе до этого. Виктор вытянул пальцы, поглаживая большим ребро ладони юноши. Всего лишь маленькое прикосновение, но Виктору казалось, что оно стало центром его вселенной, и он, словно спутник, крутится вокруг него по замкнутой траектории. — Я беспокоился, что никогда не увижу тебя больше. — Ты бы пережил это, — ответил Юри, поворачивая ладонь и обхватывая пальцами запястье мужчины. — Может быть, — задержав дыхание, произнес Виктор, наблюдая за рукой юноши. Позволяя ей тяжело повиснуть на его запястье, словно камень. — Но я не хочу пережить тебя. Прежде чем я ушел, ты сказал, что все было настоящим. С нашего первого поцелуя. Виктор сжал пальцы Юри, чувствуя теплую после сна кожу, тонкие косточки под ней. — Ты действительно это имел в виду? — Да, — шепотом ответил Юри. Виктор опустил взгляд на их руки: темная кожа Юри и его собственные светлые пальцы. Виктор наслаждался этим контрастом. — Даже не знаю, с чего начать. Мне так много нужно рассказать тебе. Виктор не хотел погружаться в это все сейчас. Он получил достаточно информации от Якова, и все, чего он сейчас хотел — подарить этот момент только себе и Юри. — Ты говорил, что не можешь сказать, что любишь меня, — выдохнул Виктор, пытаясь не прозвучать обвиняюще, но получалось с трудом. Виктор посмотрел на лицо Юри, желая видеть его эмоции. — Но у тебя есть ко мне какие-нибудь чувства? — Виктор, — вздохнул Юри, отрывая вторую руку с одеяла и дотрагиваясь до его лица, скользя пальцами по линии щеки. — Есть. Честно есть. Но я… боюсь. Виктор нахмурился, и Юри отдернул руку. Щеке стало холодно. — Я понимаю, если твои чувства ко мне изменились, — смущенно сказал Юри. — Я сделал тебе больно, знаю, и если ты позволишь мне объяснить — я объясню. Но это никак не оправдывает меня. Если ты решишь, что нам не стоит общаться, я не стану винить тебя за это. Виктор попытался перебить его, но Юри продолжил. — Я провалился. Во многом за все эти годы, — сказал он, на секунду сильнее сдавливая руку Виктора. — Но в этот раз все по-другому. В этот раз здесь был ты. И твои чувства. И я подвел тебя. Подвел тебя и… — Юри остановился, замолчав на полуслове, и попытался восстановить дыхание. Виктор смотрел на сияние карих глаз, совершенно не скрываемое стеклами очков. — Я думал об этом, размышлял, смогу ли я загладить свою вину перед тобой. Хотел узнать, хочешь ли ты просто забить на меня… Виктор двинулся, закидывая ноги на кровать и слыша удивленный писк юноши. Юри наблюдал с широко распахнутыми темными глазами, глубокий цвет переливался янтарем, почти оранжевым под яркими лучами солнца. Виктор оседлал Юри, упираясь ногами по бокам от его бедер, скрытых одеялом. Тихие и быстрые слезы потекли по щекам юноши, когда Виктор обхватил ладонями его лицо. — Я никогда не знал, что делать с плачущими людьми, — нежно сказал Виктор, стирая слезы и задевая очки Юри. — И думаю, ты сегодня и так достаточно плакал. Юри моргнул, вызывая еще больше слез, и Виктор вытер и их. — Но я не… — Я хочу тебя, Юри, — сказал Виктор, встречаясь с юношей взглядом и чувствуя, как его сердце растет неукротимой волной, угрожая выкинуть их обоих на берег. — Ничего не поменялось для меня. — Ты хочешь меня? — изумленно повторил Юри. — Хочу тебя себе так долго, как ты позволишь мне, — пообещал Виктор, усаживаясь всем весом на колени Юри, наклоняясь ближе — почти что грудью к груди. Юри все еще озадаченно моргал. — Но, Виктор, ты не можешь иметь в виду это. Ты не знаешь, как сложно нам будет. Моя работа, жизнь… приносят проблемы. Я не имею права втягивать тебя в это, втягивать твою карьеру… — Это моя жизнь и моя карьера, — сказал Виктор, пытаясь улыбнуться, но Юри не спешил отвечать ему, не спуская с мужчины встревоженного взгляда. Руки юноши зависли между ними, пальцы колебались у груди Виктора, словно боялись коснуться его. — Так что я сам принимаю эти решения, спасибо. Юри промолчал, оттягивая зубами нижнюю губу. Виктор протянул руку и осторожно, как мог, поправил очки. — Я знаю о Якове, Юри, — произнес он, и выражение лица Юри переменилось: глаза расширились, рот приоткрылся, и паника залила его кожу, словно краска. Виктор практически чувствовал, как напряглось тело юноши, словно тот готовился к побегу, и увереннее прижал его своим весом. — Не беспокойся об этом, Юри. Он ничего не сделает. — Но… ты уверен? — с отчаяньем в голосе спросил Юри. Виктор опять вспыхнул злостью: как Яков посмел так сильно запугать его. — Обещаю тебе, Юри, — уверено произнес Виктор. Чем бы Яков ни угрожал, он не посмеет ничего сделать, пока будет находиться на грани отставки с должности тренера золотоносного Никифорова. Некрасивая, мерзкая правда, к которой Виктор был вынужден прибегнуть. — Я не собираюсь позволить кому-либо шантажировать тебя или пытаться манипулировать тобой. Плевать: незнакомцы или мой тренер. Ты не заслуживаешь такого, и я не позволю. Виктор обеспокоенно затих, боясь, что наговорил слишком многого — Юри выглядел ошеломленным. Никифоров размышлял: вспыхнет ли Юри негодованием, скажет ли Виктору отвалить, разгневавшись на очередную попытку защитить. Виктор знал, что Юри сам может постоять за себя, но это не значит, что он собирался позволить ему сражаться в одиночку. Он пытался держаться спокойно, а медленно краснеющие щеки юноши обжигали его ладони теплом. — Почему? — наконец выдохнул Юри, кладя руку на мягкий нейлон под ветровкой Виктора. Горячие пальцы коснулись груди. — Почему ты делаешь все это? Почему ты выбрал меня? — Почему тебя? — повторил Виктор, прежде чем неверяще рассмеяться. Он потрепал Юри по волосам, спускаясь ладонью ниже к подбородку. Виктор не мог сдержаться, не мог перестать трогать его, зная, что теперь ему это позволено. — Я уже говорил, почему. Сколько раз ты будешь спрашивать? Вот что действительно интересно: почему я. У тебя были тысячи вариантов… — Ни один из них не ты, — ответил Юри, и Виктор наградил его мягкой усмешкой. Счастье взрывалось внутри него: яркое, красивое. Звездный свет. — По этой же причине ты, — улыбнулся Виктор, и Юри покраснел. Сердце Никифорова пропустило удара три, а затем начало падать, стукаясь о каждое ребро, пока не плюхнулось в желудок да там и осталось. — Никто не выбирал меня. Не так, как выбираешь ты. — Что это значит? Ты же Виктор Никифоров! — озадаченно воскликнул Юри. — Так ты, кажется, решил напомнить мне об этом. Как и все остальные, — без прикрас ответил Виктор, качая головой. Юри нахмурился, словно не знал, как реагировать на это. — Но ты ведь со мной не поэтому? — Нет! — громко произнес Юри, выглядя искренне напуганным таким предположением. Виктор опять улыбнулся. Ладонь Юри лежала прямо напротив его сердца. — Но мы не можем продолжить творить это друг с другом, Виктор. Я не смогу уйти от тебя. — Хорошо, может, ты наконец остановишься, — сказал Виктор, наклоняясь вперед, пока их лбы не прижались друг к другу. Они были так близко, буквально дышали единым воздухом. Виктор прикрыл глаза, убаюканный запахом кожи Юри, ее сладостью, наклоном головы юноши, легким касанием его носа. Это напоминало водную гладь бассейна. Виктор плавал в толще, одновременно окруженный гравитацией и не касающийся земли. Его руки скользнули по шее юноши, и Юри растопырил пальцы на его груди, словно крылья, проходя ими по спрятанными под мурашками ребрам. Губы Юри задели его, и Виктор отпрянул. — Юри, стой, — тихо сказал он, и Юри замер. Виктор отклонился еще дальше, через силу увеличивая дистанцию. Он не хотел давить, но руки сами потянулись обратно к юноше. Одернув себя, он невесомо коснулся загорелой щеки. — Тебе не нужно этого делать. — Я… — Юри открыл рот, но Виктор мягко шикнул на него. — Ты не поэтому здесь, — осторожно сказал Виктор, ища следы неуверенности на румяном лице Юри, высматривая любой, даже самый маленький намек, что Юри некомфортно. — Я просто хочу, чтобы ты был в безопасности. Это все. Тебе не обязательно делать что-то. Одну долгую секунду Юри молчал. — А что, если я хочу делать? Они смотрели друг на друга один долгий неуверенный стук сердца. Больше ничего неуверенного. Юри наклонился вперед, раскрывая руки и обхватывая ими талию Виктора, притягивая его к себе, пока они не слились в объятьях. Виктор скользнул пальцами по шее юноши, чувствуя горячие ладони, переместившиеся на его спину, гладящие его так сильно, словно хотели оставить клеймо. Их губы встретились. Юри целовал Виктора так, словно только ради этого и жил. Нетерпеливо, разгорячено, и Виктор таял с каждым мягких вздохом, срывавшимся с его губ. Они целовались, открытые, близкие, прижимались друг к другу, терлись, а затем Виктор слегка качнулся на коленях юноши, позволяя языку Юри скользнуть меж его губ. Виктор поспешил ответить, пробуя на вкус сладкую дрему Юри, чувствуя, как нагревается воздух вокруг них, открывая рот шире, чтобы позволить стону облегчения сорваться с его губ. Юри воспользовался моментом, втягивая язык Виктора, лихорадочно посасывая его, а потом почти нежно накрывая его своим. Именно это требовалось им обоим все эти недели. Именно такой поцелуй, такие ласки. Губы Юри медленно терлись по рту Виктора, вызывая легкое покалывание от такого пристального внимания. Виктор глотал стоны юноши, слизывал их с языка, нежно смаковал их. Юри оттянул нижнюю губу мужчины, посасывая ее, заставляя ее набухать. И Виктор позволял. Конечно, позволял. Он был таким же помешанным. Они словно возвращались к тому, на чем остановились ранее. Настойчиво, почти что яростно, будто они оба боялись, что в любой момент этому может прийти конец. Поцелуи Юри становились влажнее, скользящие по спине Виктора руки — развязнее. Ладони опаляли кожу огнем, прожигая Виктора насквозь, заставляя его кости превращаться в раскаленные угли. «Я люблю тебя», — думал Виктор, когда Юри скользнул руками в его волосы. Пальцы ласково прошлись по мягким коротким прядям на затылке. Юри целовал Виктора, стонал, когда тот жадно сжимал его лицо, притягивая еще ближе и неуклюже прижимаясь ртом. Виктор любил Юри. Плевать, что Юри уходил, главное — он вернулся. Он вернулся и остался здесь. — Юри-и-и, — выдохнул Виктор, прерывая поцелуй, когда юноша легко дернул его за волосы, запрокидывая голову назад. Горячий, мокрый, страждущий рот прошелся по челюсти Виктора, ища пульс, щипая кожу зубами, заставляя мужчину громко и бесстыдно стонать. Юри оставлял жаркие поцелуи на его шее, вызывая слабость и дрожь в коленях. — Я скучал по тебе, — сказал Юри, отпуская волосы Виктора, чтобы позволить ему впиться поцелуем в манящие губы. Виктор так и сделал. Голова кружилась, словно после удачного приземления четверного. Поцелуи Юри подобны выступлению на льду, разве что здесь Виктор не побоялся опасно качнуться на лезвиях — Юри поймал его, обхватил за талию, и Виктор ласково пропустил темные пряди сквозь пальцы, позволяя рукам спуститься ниже. Желудок наполнялся горячим, до боли колючим возбуждением, ладони Юри скользнули вниз, останавливаясь практически на ягодицах мужчины. Виктор выгнул спину, соблазняя, приглашая, и Юри понял, опустил пальцы ниже, сжал, потянул Виктора ближе к себе (но куда еще ближе). — Хочу тебя, — выдохнул меж поцелуями Виктор, до будущих синяков хватаясь за юношу. — Пожалуйста, позволь мне… — поцелуй. Теплый и мокрый язык Юри прижался к его губам. — Позволь мне заполучить тебя. — Боже, Виктор, — на одном дыхании пробормотал Юри, опаляя жаром кожу мужчины. Пальцы еще сильнее сжали ягодицы, и Виктор захныкал, толкаясь вниз. Его влажный член наполовину встал, но одеяло было слишком толстым, чтобы проверить, возбужден ли Юри. Виктор прижался ко рту юноши, сцеловывая все его слова. — Да. Всегда. Виктор отклонился назад, чтобы стянуть пижаму (его пижаму) с Юри и максимально быстро откинуть ее. Очки упали вместе с футболкой, но Юри, казалось, было плевать. Он упал обратно, целуя шею Виктора и теребя пальцами его кофту, которая сразу же отправилась вслед за пижамой. Они прижались друг к другу кожа к коже, взгляд Юри скользнул вниз, и Виктор задрожал. Затрясся так, словно мутные карие глаза раскололи его напополам. Темная радужка, розовые губы, Виктор хотел поцеловать его, но не мог двинуться первым. Юри потянулся к нему рукой, пальцами обрисовывая паутинку вен. — Что такое? — спросил Виктор, когда Юри замер, а его глаза серьезно прищурились. Юри поднял взгляд, ненароком демонстрируя веер темных ресниц. — Иногда я не могу поверить, что ты настоящий, — тихо признался юноша, и Виктор не мог не поцеловать его. Ладони Юри скользнули по плечам мужчины, сжимая мускулы и кости, с силой оттягивая кожу, словно пытаясь оставить след. От этой мысли Виктор отчаянно заскулил в поцелуй, хватаясь за каждый участок тела Юри, до которого могли дотянуться его руки. Юри опустил ладони вниз, схватил Виктора за бедра и дернул вперед. С удивленным выдохом Виктор оказался прижатым спиной к кровати. Юри с превосходной грацией скользнул меж его ног, откидывая одеяло к одежде. Тонкая ткань пижамных штанов больше не скрывала его возбуждения — Виктор чувствовал твердую выпуклость, прижимающуюся к его члену, ощущал мягкое, податливое тело Юри под своими руками, напряжение от скользящих друг по другу тел. — Юри, пожалуйста, — умоляюще всхлипнул Виктор, не понимая, о чем именно он просит. Воздух между ними накалился, почти что обжигал. Интересно, сгорят ли они вместе? Когда Виктор сегодня проснулся, Юри был на другом континенте. А теперь он здесь, целует его до головокружения, расплавляясь, трескаясь по швам, словно что-то очень хрупкое. — Могу я? Я хочу, — бессвязно пролепетал Юри, когда Виктор протиснул руку меж их телами, решительно прижимая ее к выпуклости на пижамных штанах. Юри всхлипнул, подаваясь вперед, и Виктор скользнул по его члену ладонью, наслаждаясь приятным весом юноши. — Да, да. Все, что угодно, пожалуйста, — выдохнул Виктор, прежде чем громко ахнуть. Юри буквально вытолкнул из его легких кислород, протягивая пальцы вниз, уверенно сжимая запястье Виктора, словно оковами, и поднося его к губам, прижимаясь в мягком поцелуе к бешеному пульсу. — Я… — выдохнул Юри в кожу Виктора, но заканчивать он не стал: вместо этого он отпустил руку мужчины и, наклонившись, жадно поцеловал его. Если это был отвлекающий маневр, то это сработало: Виктор позволил себе открыть рот и страстно принять все, что предлагал Юри. Руки Юри исчезли между их телами, грубо стягивая штаны мужчины прямо вместе с бельем. Он спустил их достаточно, чтобы вытащить напряженный член, и Виктор вздохнул с облегчением. Юри отклонился назад, прижимаясь своим членом к возбуждению Виктора и заставляя его простонать мягкое «ох, боже». Руки Юри теплые, длинные, крепко обхватывающие их обоих. Виктор прикрыл глаза, выдыхая гортанный всхлип — на нормальный стон не хватало выдержки. Было так хорошо. Они были так близко, Юри прижимался к нему сверху, нежно бродя губами по шее Виктора, а затем внезапно замер, прежде чем медленно качнуть бедрами вперед, всхлипывая, когда его член скользнул по всей длине Виктора. Виктор тек. Он чувствовал липкое предсемя, размазывающееся между их телами. Превосходно. Виктор дернул бедрами, пытаясь попасть в такт с Юри. Выпуклая головка юноши терлась о его крайнюю плоть, оттягиваемую нежными пальцами, и Виктор, смирившись, полностью отдал себя на милость победителя. Он никогда не хотел уходить. — Ты такой хороший, господи, — сквозь зубы выдохнул Виктор, все также крепко сжимая веки и отчаянно хватаясь за плечи Юри. Жар в его животе перерос в пекло. Глубоко внутри все кипело, заставляя его яйца наливаться тяжестью. Виктор искренне боялся, что долго он не протянет. Юри целовал его, не требуя от Виктора инициативы, но когда их губы встретились, Никифоров попытался вернуть свой должок. Все было так приятно и нестерпимо. Виктор облизал губы Юри, поднимая ноги, все еще связанные штанами, и цепляясь ими прямо под ягодицами Юри, пытаясь притянуть его еще ближе. Виктор подавался в тугое кольцо руки юноши, глотал его стоны вместе со своими. Член Юри был таким толстым, таким блядски приятным… — Ты… ты мое все, — выдохнул Юри в губы Виктора, сильнее сжимая пальцы на движении вниз и заставляя мужчину откинуть голову назад, любуясь рассыпающимися перед глазами звездами. Он был так близко. Так, так близко. Казалось, Юри почувствовал это и начал умышленно двигать бедрами медленнее. Его член развратно скользил по члену Виктора, а тот лишь сильнее сжимал плечи Юри, пытаясь насладиться этими ощущениями сполна. Тугая лента возбуждения так сильно натянулась, что была готова лопнуть в любую секунду. Юри начал двигаться хоть и сбивчиво, но быстрее, и Виктор подавился собственным дыханием, чувствуя накрывающий его оргазм. Он кончил, принимая острый удар наслаждения и чувствуя, как сперма щекотно заливала его живот и руку Юри. Член пульсировал от гиперчувствительности, но Виктор не двигался, лишь счастливо вздохнул, когда через несколько секунд кончил и Юри, прижимаясь открытым ртом к его щеке. Они лежали вместе. Кожа Юри обжигала Виктора пламенем и, казалось, совершенно не собиралась остывать. Виктор скользнул пальцами по волосам юноши, прижимая его ближе и забивая на устроенный беспорядок. Юри медленно привстал, опираясь на локти и стараясь держаться ровно, чтобы не запачкать одеяло. — Хэй, — сказал Виктор прежде, чем Юри успел открыть рот, все также продолжая поглаживать его по голове. Юри моргнул, смущенно улыбаясь, и Виктор рассмеялся. — Хэй, — ответил Юри. Его круглые щечки были залиты ярким румянцем, и Виктор любил его. — Нам нужно в душ. Виктор недовольно застонал, но Юри соскользнул с него, возвращаясь через несколько минут с уже надетыми пижамными штанами и с мокрым полотенцем в руках. Виктор вздрогнул от прохлады, когда Юри начал вытирать его. Никифоров наблюдал за его действиями, чувствуя расцветающую по всему телу нежность от сосредоточенного и очень серьезного взгляда юноши. Когда все было готово, Виктор с долей сожаления натянул штаны обратно. Он все еще не мог найти сил, чтобы встать, слишком счастливый, чтобы предпринять хоть что-то, кроме как развалиться вверх ногами на кровати и наблюдать за сидящим рядом Юри. Юри коснулся его щеки, а затем пробежался кончиками пальцев по грубой щетине на подбородке. Виктор так и не побрился, но это не помешало ему прикрыть глаза, чувствуя себя счастливым, желанным и максимально довольным. Единственное, чего не хватало — Маккачин. Виктор еще глубже зарылся в постель и повернул голову, проходясь поцелуем по ладони Юри, крепко сжавшей его щеку. — Спасибо, miliy, — проворковал Виктор, ссыпая слова на кожу Юри. Виктор открыл глаза, ловя задумчивый взгляд юноши. Брови Юри неумолимо ползли к переносице. — Юри? Что такое? — Ты никогда не рассказывал, что это значит, — почти шепотом ответил Юри. Виктор недоуменно сморщил нос, но прежде чем он успел что-либо сказать, Юри продолжил: — Miliy. Как это переводится? — Ох, — понимающе кивнул Виктор. Он улыбнулся, чувствуя приятный румянец, теплом разливающийся по его коже. — Это как «милый» или «миленький»? Просто прозвище. Виктор пытался преуменьшить, спрятать свое смущение. Он так давно привык к этому слову, что было глупо объяснять его сейчас. Но из взгляда Юри внезапно исчезла все строгость, его глаза слегка округлились, когда, вероятно, ему в голову пришла какая-то важная мысль. Его пальцы затряслись на щеке Виктора. Щекотно. — Почему ты решил называть меня так? — спросил Юри, и Виктор пожал плечами. — Никогда об этом особо не задумывался. Просто чувствовал, что так правильно, — честно ответил он, наблюдая, как мило сморщился носик Юри. — А что? — Ты называл так кого-нибудь раньше? — спросил Юри, и Виктор не знал, откуда пришло непонятное странное ощущение — словно его испытывали. Воздух между ними внезапно налился напряженностью. Виктор несколько секунд посмаковал ответ, воспоминания о последнем человеке, которого он называл miliy, вспыли на темную поверхность его решимости. — Одного точно. Может, двоих. Честно говоря, я не уверен, — искренне ответил Виктор. — Как я и сказал: не особо задумывался над этим. Юри, казалось, поймал какую-то очень грандиозную идею. Он выглядел очень серьезно: темные глаза будто остекленели, и Виктор мог практически видеть, как лихорадочно крутятся шестеренки мозга за ними. И после долгих раздумий Юри наконец нарушил тишину, которую сам Виктор боялся потревожить. — Можешь называть меня как-нибудь по-другому? — очень, очень тихо спросил Юри. Словно он не хотел, чтобы его услышали. — Конечно, — сразу же ответил Виктор, готовый ради Юри на все. В конце концов, это просто прозвище. — Как бы ты хотел? — Как-нибудь, как ты еще никого не называл, — быстро ответил Юри. Очевидно, что он подумал об этом еще в тот момент, когда Виктор рассказывал, скольких людей до этого он называл miliy. — Что-нибудь только для меня. Виктор подозревал, что понимает мотивацию юноши. Они с Юри были разными. Но они были почти что парой, если не уже. Юри долгое время был эскортом, и его называли множеством прозвищ: от «дорогого» до «детки» и, вероятно, еще многими, не менее пикантными словечками. Может быть, именно эта мысль заставила Виктора прийти к самому очевидному решению. — Как насчет «Юри»? — сказал он, и, судя по молчанию и поднятым бровям юноши, Виктору опять удалось удивить его. — Я придумаю что-нибудь особое, когда ты, например, опять разозлишься на меня. Что-нибудь только для тебя. Но сейчас как тебе «Юри»? Юри закусил губу, и Виктор раздумывал: а не боится ли он попросить другой вариант? Если вдруг так, то Виктор должен помочь ему высказать свою просьбу вслух. — «Юри» всегда было достаточным для меня, — сказал Виктор, накрывая ладонь юноши своей. — Но ты можешь быть моим солнцем. Моей луной. Моими звездами. Я могу называть тебя каждым известным мне созвездием. Так долго, как я смогу называть тебя «Юри». Глаза Юри блестели, и Виктор слишком поздно осознал, что он плакал. Прежде чем Виктор успел извиниться, Юри дернулся вперед, прижимаясь к нему губами в кривом поцелуе. Виктор потянулся, обхватывая юношу и утягивая его вниз, роняя на спину и накрывая его тело своим, стараясь не разрывать поцелуй. — Юри, — выдохнул Виктор, опять целуя юношу и губами чувствуя его улыбку, — Юри, — оставляя поцелуй на челюсти, — мой Юри, — проходя зубами по шее. Нежно, заставляя рассмеяться от ласковых ощущений. Виктор отклонился, наблюдая, как счастье розовым румянцем растекалось по щекам Юри. — Звучит превосходно, da?