вишневый цвет моей жизни

Марк медленно прикрывает глаза, пытаясь отгородиться от всего мира. В висках бьется учащенный пульс, по венам вместо крови расплавленная боль вперемешку с извращенным удовольствием. Это неправильно. Неправильно настолько, что от себя Марка тошнит. Хочется вывернуть себя наизнанку, вымыть чистящим средством и выкинуть подальше от людей, чтобы не пачкать. — Хен, пошли домой, — Джексон смотрит взглядом виноватого, хотя на самом деле это не так. Туан едва заметно улыбается и привстает, тяжело облокачиваясь о младшего; ноги у него ватные, и руки едва дрожат. Джексон совершенно не такой. Он добрый, милый, чистый. Абсолютно чистый. Марк боится однажды его испачкать так, что больше не отмоешь в ванной. Туан хочет для него лучшей жизни, но этого почему-то не хочет сам Джексон. — Мы всегда были вместе, вместе и останемся, хен. Ты — моя семья, я тебя не брошу, слышишь? — шепчет тихо Ван, а Марк плачет беззвучно, роняя горячие слезы на асфальт и прижимаясь к холодной стене, пока не пройдет головокружение. — Почему, Джекс? — Туан слабо сжимает его теплую ладонь, пока младший сидит рядом, читая ему книгу. Это их маленькая нерушимая традиция. — Потому что я не смогу без тебя. Джексон невероятно теплый, согревающий почти превратившегося в ледышку Марка. Он отдает ему свой свет, забирая боль. ***** Джексон по профессии врач. Он проходит интернатуру в одной из крупнейших больниц, и это точно повод для гордости. Но гордится им некому. Марк растворился в ночь на 23 августа и больше не появлялся в его жизни. Ни записки, ни номера телефона. Ничего, что помогло бы его отыскать. Его будто и не существовало вовсе. Джексон долго искал по всему городу, расспрашивал мутных знакомых, даже ходил туда, где обычно бывал старший, но никакого результата. Марк просто испарился. — Эй, щеночек Ван, вызывает шаттл Земля — Космос, как слышите, прием? — Джинен щелкает перед носом и улыбается гаденько, впихивая ему в руки аж пять папок с историей больных. — Изверг, — вздыхает Джексон, на что Пак лишь хмыкает и поправляет очки. — На то я и твой начальник. — Мог бы пожалеть, ты же знаешь, сколько я готовился к недавнему твоему зачету, — обиженно тянет парень, пока старший ведет его к первой палате. — Не ной, Джексон, ты можешь больше, я в этом уверен, — напоследок похлопав по плечу, Джинен удаляется. Ну что ж. В палате пока всего один пациент. Парень сидит спиной, красные волосы и бледная кожа, худой. Джексон не заостряет внимание на базовых данных; диф диагноз — грипп. Ну что же, хорошо. — Здравствуйте, я Джексон Ван — ваш лечащий врач, — он обходит кровать и садится напротив, сгружая папки на тумбу. Парень почему-то хмыкает, и Ван наконец поднимает голову. — Привет, Джекс, скучал? Марк выглядит абсолютно здоровым, улыбается своей прекрасной улыбкой, которую младший видел последний раз пять лет назад. Ван молчит, напряженно вглядываясь в знакомые черты, улавливая каждую перемену: новый цвет волос, два прокола в ухе и небольшой шрам на шее. — Ты. — внезапно у него пересыхает в горле и он сглатывает, — ты… здесь и. Марк кажется понимает, что ему не совсем рады и перестает улыбаться, отводит взгляд, сразу как-то сжимаясь и становясь меньше. — Прости, Джексон, я, наверное, должен был предупредить, но я так хотел поскорее тебя увидеть, — Туан чуть приподнимает уголки губ, вновь ловя чужой взгляд, — я очень виноват перед тобой и готов сделать все, что попросишь. Я могу объяснить причину поступка. — Не уверен, что хочу ее знать, — младший улыбается как-то горько и печально, нервно сжимает ремешок часов и хмурится, — зачем ты вернулся? — Я не могу жить без тебя. — Прожил пять лет и осознал, — слова вырываются прежде, чем Джексон успевает подумать. Марк дергается как от удара и опускает голову. А на что он надеялся? На понимание? Он бросил Джексона семнадцатилетним мальчишкой без средств к существованию, а теперь заявляется спустя пять лет и говорит, что хочет вновь стать ему всем миром? Джексону страшно, потому что он готов согласиться. Марк для него куда больше, чем мир, Джексон — это часть Марка. Без старшего он просто не живет. И эти пять лет как в тумане, а сейчас Туан будто окатил его ледяной водой, заставил открыть глаза и наконец увидеть, что произошло за эти самые долгие пять лет его жизни. сможет ли он простить Марка? хочет ли? — Джекс. В чужих глазах тонны вины, которая тяжелым грузом на слишком хрупкие плечи. Марк всегда был таким: с виду сильным, но внутри невероятно хрупкая хрустальная душа, которую переломить может что угодно, и Джексон это всегда знал. Знал и старался его защищать, как мог. Пока мог. Марк, кажется, ничуть не изменился, все так же силен снаружи, но внутри теперь стена плотная из льда, которую не пробьет никто. Но только для Джексона Туан готов ее растопить. — Почему, Марк-и? Голос младшего чуть не срывается, он будто вот-вот заплачет, и Марку действительно, блять, жаль, но он понимает, что будь шанс вернуться обратно в прошлое, он поступил бы так же. — Потому что я не могу без тебя.