Просыпаясь, Лиза шарит по месту рядом с собой и осознает, что там прохладнее, чем было вчера, и совсем никого нет. Он
опять ушел, не оставив ни следа. Просто развернулся на пятках и преспокойно вышел за пределы ее жизни, даже не поинтересовавшись, как девушка будет чувствовать себя без него, а это, как ни странно, очень важно для нее — быть с кем-то, ведь в одиночестве ей становится еще паршивее и тоскливее на душе, чем, когда она с друзьями заливает в себя алкоголь и попутно подумывает о том, сколько денег она потратила за этот вечер, уже через секунду забивая на это и продолжая увлеченный разговор со своей тусой. Лица ребят Лиза уже выучила наизусть, голоса может различить, находясь на расстоянии метров так двухсот, а то, что они пьют, она знает в совершенстве и всегда заказывает нужные напитки, когда угощает их в каком-нибудь из любимых баров, например, в 1703. Там ее все знают (еще бы, она за минуту выпила в сумме целую бутылку водки наперегонки, быстро закусывая, чем поставила абсолютный рекорд среди посетителей) и всегда рады наливать ей до того момента, когда девушка начинает падать со стула и бормотать что-то невнятное, смеясь себе под нос. И
если бы не Юлик, который постоянно вытаскивает ее из всякого дерьма по типу такого, она бы уже давно переломала себе все ноги и руки, по сто раз за вечер падая с этих гребаных высоких барных стульев, на которых так неудобно сидеть, что аж пить иногда не хочется. Определенно, Юлик спасает ее постоянно — болезнь ли то, депрессия или просто похмелье; он всегда рядом, что Лиза и ценит, каждый раз улыбаясь ему при встрече и обнимая, как родного брата, который с ней прошел сквозь огонь и воду. Только вот жаль, что он
один единственный такой у нее.
Отвлекаясь от мыслей обо всем таком распрекрасном Юлике, Лиза принимает сидячее положение и сонно потирает глаза, уставшие от вчерашнего просмотра телевизора и красные от небольшого похмелья. Несомненно, она выспалась, ведь на часах уже около пяти вечера (Лиза не привыкла просыпаться по утрам и даже не собирается), и речи о недосыпе даже быть не может. Вспоминая ситком и громкий смех своего потерявшегося во второй раз ночного спутника, она улыбается как-то
слишком грустно и разочарованно. Этот парень стал для нее таким особенным за несколько ночей и в очередной раз ушел, не оставив после себя даже бумажки с номером телефона, и теперь Лизе действительно начинает казаться, что она просто кукухой поехала, и не существует никакого рыжего парня с доброй улыбкой, слишком большим количеством веснушек и сигаретами, которые, к удивлению, никогда не заставляли девушку морщиться от их запаха, до жути неприятного ей. И как раз сигареты,
эти ебучие сигареты раз за разом навевают все больше мыслей о том, что все это — лишь пьяная иллюзия.
Открывающаяся ключом дверь заставляет Лизу вздрогнуть и нехило испугаться, уже подготавливая к удару кого-нибудь по лицу ради самообороны, а последующие шаги в коридоре — судорожно сглотнуть и быстро встать, накидывая по пути на себя плед, подойти к стене, позже осторожно выглянуть из-за угла и выдохнуть.
Всего лишь он.
Сегодня в каком-то сером свитере, а не черной бесформенной кофте,
он стоит с тортом в одной руке и ключами от квартиры в другой, окидывая девушку оценивающим взглядом, а после мило улыбаясь ее домашнему виду и проходя в кухню, рукой зовя Лизу пройти туда же. Она лишь плетется за ним и натягивает плед повыше, чтобы ей стало еще уютнее, а парню — еще смешнее. Со стороны они похожи на обычную молодую пару влюбленных, которые весь день проводят вместе, а вечером смотрят глупые комедии и засыпают в обнимку, но ни у одного из присутствующих на этой кухне не возникало даже и мысли, ведь все это —
сопливая романтика, не свойственная ни Лизе, ни, тем более, Данилу, который сейчас нарезает торт в виде свинки, явно намереваясь отрубить себе палец, что смешит девушку до слез на глазах, и она предлагает ему сквозь смех:
«Давай я», на что получает одобрительный кивок и слова о том, как нарезка обычного торта может утомить двадцатилетнего парня. Заходясь в еще одном приступе смеха, Лиза раскладывает куски по тарелкам и напевает:
«Хрюшенькины сапоги, сапоги, сапожки…», чем изрядно веселит рыжего и заставляет его петь вместе с ней.
Смех звучит слишком громко, улыбки слишком яркие, волосы на солнце слишком светлые, (
у Данила — слишком рыжие);
все слишком хорошо, чтобы быть реальностью, и Лиза второй раз за день задумывается о том, что так не должно быть, что они слишком мало знакомы, чтобы быть настолько близкими людьми друг для друга, что все это не может быть таким идеальным, ведь, черт возьми, это наш мир, в котором если что бывает хорошо — так в фильмах и книгах, а не здесь, на кухне одного из питерских домов, где два молодых человека пьют горячий чай, едят торт, именуемый в магазинах
«Хрюша» и хохочут над глупыми шутками, давясь и периодически хлопая друг друга по спине. Сегодня этот подоконник держит на себе,
казалось бы, невозможное — счастливая, совсем не пьющая Лиза с такой искренней улыбкой, показывающей милые брекеты и не менее веселый Данил, не несущий за плечами никакой истории и пришедший в ее жизнь неизвестно для чего. Они планируют, как проведут этот вечер, и Лайззка, как полюбил называть ее Даниссимо (тоже новое прозвище, данное ему девушкой) совсем невзначай упоминает о своей любви к ночному Петербургу и прогулкам по Неве на катере, а парень лишь соглашается с ней и говорит, что сразу же после хождения по разным улицам и переулкам они отправятся туда, чем заставляет Лизу взвизгнуть и броситься ему на шею, как маленький ребенок, которого наконец-то поведут в зоопарк, и, сказать честно, сейчас она
слишком беззаботна, чтобы думать о том, насколько реально все это.
***
Lately I’ve been, I’ve been losing sleep
Dreaming about the things that we could be
But, baby I’ve been, I’ve been praying hard
Said no more counting dollars, we’ll be counting stars
Около десяти они выходят из дома, проверив перед этим наличие денег и телефонов, сразу же направляясь в центр за невероятными ощущениями и красивыми фотографиями. Петербург так красив летом, когда туристов слишком много, уличные музыканты слишком громкие, а от того не менее приятные, лица людей слишком веселые, чем заставляют улыбаться и пару друзей, что сейчас шагают по Невскому, разговаривая на самые разные темы, подогревая интерес друг к другу с каждой минутой все больше. Они смеются, гоняя голубей, как в детстве, а их глаза горят какой-то невообразимой радостью и восторгом, который нельзя передать ни словами, ни фотографиями, абсолютно ничем. Сейчас,
казалось бы, Данил даже не подозревает, насколько редкое это явление — такая маленькая и веселая, ни о чем не думающая Лиза прямо перед ним, фотографирует красивое граффити в одном из переулков на фотоаппарат мгновенной печати, чтобы потом обязательно повесить у себя в комнате на нитку для особых случаев, где висит очень мало таких снимков, важных для нее — лишь встреча на вокзале с Рэнделлом и Совергоном, двадцатый День Рождения, красивая бутылка Джека на фоне новогодней гирлянды и Юлик с кошкой на руках.
«Теперь туда отправится еще парочка фотографий» — думает про себя Лиза и смотрит на получившийся снимок, показывая его Дане и получая одобрительный кивок и улыбку. И насколько она хочет видеть эту милую улыбку каждый день, кажется, не передать; также, как и огни в их взглядах сегодняшней ночью.
Подбегая к катеру, который они заранее арендовали для них двоих, Лиза тянет друга за руку, и слишком часто он слышит слова о том, как это все
чудесно, и даже не думает ее затыкать, ведь сам считает точно также. То, что сейчас происходит между ними — действительно замечательно, и любой бы позавидовал их таким, почему-то, доверительным и открытым отношениям. Ночью гораздо холоднее, особенно на реке, поэтому Данил заранее берет из каюты два теплых пледа и возвращается к завороженной Лизе, которая в свете фонарей и вывесок
слишком красива, что он не может не отметить про себя, а позже достать ее фотоаппарат и аккуратно сделать щелчок, получая невероятно атмосферный снимок, на который девушка точно будет смотреть еще долго после возвращения в реальность из мира мечтаний, в котором она сейчас успешно поселилась, положив голову на руки, согнутые в локтях. Выглядит она так задумчиво и легко, что Дане хочется сделать еще одну фотографию, но в этот раз ему не удается остаться незамеченным, и Лиза вздрагивает, поворачиваясь к нему с удивленным взглядом, а позже долго разглядывая снимки и повторяя о том, что парень вышел бы неплохим фотографом, на что тот только пожимает плечами и вновь смотрит на нее — такую красивую сегодня ночью. Он невольно отмечает, что ей идет эта улыбка больше всего на свете и не может сдержать ответной, чем вызывает у Лизы умиление. И им не хочется ничего кроме развевающего волосы ветра, красивой музыки на набережной и присутствия друг друга.
— Знаешь, Лиза, тебе идет быть настоящей, — тихо говорит Данил по дороге домой, отпивая вкусный кофе из стаканчика и искренне улыбаясь, смотря на подругу.
Oh, lights go down
In the moment we’re lost and found
I just wanna be by your side
If these wings could fly
Oh, damn these walls
In the moment we’re ten feet tall
And how you told me after it all
We’d remember tonight
For the rest of our lives
