За печкою поёт сверчок, Угомонись, не плачь, сынок. Там за окном морозная ясная ночка, звёздная. Ясная ночка, звёздная. Глянь-ка скорей на небушко, дам тебе корку хлебушка, Как нас с тобою серый кот в санках на месяц увезёт В санках на месяц увезёт… (Русская колыбельная)
Альбус стучится в комнату к Северусу Снеггу. Он делает это не потому, что так принято в цивилизованном и вежливом обществе, а потому, что ему кое-что нужно от Снегга. И Дамблдор знает, насколько важно соблюсти эти чертовы формальности в общении, ведь Снегг любит, как ни странно, ушами и глазами. Если он видит, что обратившийся к нему человек ведёт себя с достоинством и говорит по делу, то он словно цветок на солнце — раскрывается и дает возможность узнать себя лучше. — Да, входите, — голос у Снегга немного хриплый. И когда Альбус переступает порог, то замечает, что мужчина дремлет на диване, завернувшись в мантию как в кокон. — Что тебе, Альбус? Извини, я не в лучшем виде. — Я не займу много времени, — директор усаживается на подлокотник, заставляя Снегга встать. — Я лишь хочу знать, каким идиотом надо быть, чтоб выложить Минерве информацию о Долорес Амбридж… — О чём ты? — Не прикидывайся, — обрывает его Альбус. — Я знаю, что больше некому было копаться в грязном белье этой женщины. — Ладно, — соглашается зельевар. — Допустим… — Допустим?! — взрывается старик. — Ты хоть знаешь, что они там устроили? — Их личные склоки меня мало волнуют. — Очень даже зря, — говорит старый волшебник. — Амбридж теперь отыграется на всей школе за слова МакГонагалл. — Но разве МакГонагалл сказала неправду? — усмехается Снегг. — Северус, то, что ты помогаешь Минерве — это, конечно, характеризует тебя как человека неравнодушного, и это весьма хорошо, — улыбается Дамблдор. — Но с другой стороны, ты и сам не знаешь, во что ввязываешься, когда соглашаешься на такие рискованные шаги без моего ведома. — Позволю себе заметить, что ваша позиция, относительно Минервы, неверна. — То есть, ты будешь, смотря мне в глаза, утверждать, что не имеешь отношения к тому, что сделала для неё Кротткотт на досрочном слушании по делу Малфоя? — А что она сделала? — моргает Снегг, в его глазах так и пляшут озорные искры, которые выводят Дамблдора из себя. — У Кротткот есть свои мотивы и ты не хуже меня знаешь об этом. — Но она ведь оказалась на высшей должности для магглорождённых, и теперь будет глупо терять работу вместе с авторитетом ради МакГонаглл. Не так ли? — Кроткотт держится за эту работу не ради статуса или власти. — Да, дело в её сестре, — проговаривает Дамблдор, заметно мрачнея. — Но дело это закрыто. И сейчас лезть в прошлое с не самыми приятными событиями, означает, снова разбередить старые раны. Ох, уж эти женщины! И чего им не сидится? — А по поводу информации об Амбридж, — снова начинает Снегг, — то у неё за столько лет накопилось немало врагов, которые так ждут момента, когда она слетит с пьедестала у Фаджа. И каждый второй вцепится ей в глотку. Поэтому, любой, кто хоть немного желает для нашей жизни спокойствия, будет рад выложить материалы архивных дел, Альбус. — Корнелиус отказался верить. — Это его право. — Северус, я знаю, что Амбридж — не подарок, но после лечения она… — Я не из тех, кто считает, будто лечением можно избавить человека от ненависти, что воспитывалась в нём почти с пелёнок. Однако после Мунго ситуация и вправду наладилась — теперь Амбридж хотя бы не думает, что создана для Великой миссии. Хотя, по её замашкам, я думаю, что Тот-кого-не-стоит-упоминать всё же промыл ей мозги в тот год основательно. Или запугал. — Конечно, запугал, — кивает Альбус. — Да, но страх не освобождает от ответственности, — напоминающим тоном говорит Снегг. — Если ты помнишь, что предъявили мне на суде, то поймешь, что Амбридж — невероятная счастливица. И, Салазар её подери, она умело манипулирует людьми, особенно такими, как Фадж. — Она неглупа в вопросах касающихся социальных проблем и политически-сложных аспектов развития магической Британии. — Альбус нацепляет на себя маску высокопарного профессора, читающего лекцию. — Она умеет давать взятки и отлично приспособилась их брать. Благодаря её усилиям столько лет держится авторитет Министерства. Скажем прямо, что Амбридж — одна из немногих, кто сумел пройти все препятствия и при этом не споткнуться на глазах у окружающих… — Я буду ликовать и хлопать в ладоши, Альбус, когда это случится. — С чего вдруг ты стал таким борцом за истинную справедливость? — удивляется Альбус. — Северус, правило трёх гласит: «Во-первых, не рой другому яму — сам туда попадёшь, во-вторых, ненависть в рядах одних, рано или поздно перейдёт на всех, а в-третьих, если все будут уникальными, то никто не сможет стать великим». — И к чему ты мне всё это сказал? — А к тому, что ты копишь в себе обиду на Волан-де-Морта, но он даже не подозревает об этом. Ведь уверен, что ненавидеть с такой силой способен только он. — Альбус, шел бы ты уже… — Я и собираюсь пойти поспать, — сказал волшебник. — Хотя, в такую ночь лучше прогуляться. — Я видел здесь конвоиров из Азкабана, — вслед летят слова Снегга. — Минерву всё же забрали? — Да, — Альбус Дамблдор останавливается у самой двери и ждёт, что же ещё спросит Снегг. — Скольких ошибок ты мог бы избежать, если бы просто принял ситуацию, Альбус? — Принять ситуацию, означало бы проиграть. — Но сохранить множество жизней. — Неужели ты думаешь, что Он бы остановился?! — Я думаю, что ты мог бы дать им шанс. Дамблдор резко разворачивается к Снеггу. — Поддерживать аморальные идеи, Северус, я не собираюсь. И никогда, ты слышишь, никогда не стану относиться спокойно к тому, что сделала Минерва. — Да, действительно, что может быть лучше безразличия и утрирования, — отмечает Снегг. — Её ведь начали обвинять в педофилии не потому, что она пыталась соблазнить Реддла, а потому, что тебе так было выгодно! — Я вижу, вы плотно пообщались, — нахмуривается старик. — Ты же хотел, чтоб она исправила ошибки. И поэтому поручил ей присматривать за Малфоем. Но почему же сейчас ты и близко его к ней не подпускаешь? — Она же хочет не просто быть рядом. — Альбус качает головой. — Она собирается его усыновить. И растить у себя. Но… этого нельзя допускать. Мальчишка станет уязвимым. Учитывая, что его семья настолько близка к Тёмному Лорду, я не могу закрыть глаза на тот факт, что Волан-де-Морт придёт за Минервой и вряд ли он будет в восторге, что она нашла ему замену! — К тому времени Малфой вырастет. И пойдёт своей дорогой. — Я, увы, не верю в благородство МакГонагалл, — говорит Альбус таким тоном, словно выносит смертельный приговор. — Сколько детей сирот побывало у нас до этого? Сотни. На любой вкус. Она хоть кого-нибудь пожалела?! Она целится исключительно в таких, как наш Драко Малфой. Или в таких, каким был Том. И если она собирается растить у себя Малфоя, то, скорее всего, она сделает с ним то же самое, что когда-то сделала с Реддлом… — Неужели ты настолько идиот, что считаешь, будто Минерва научила его убивать?! — уже почти на грани истерики орёт Снегг, перебивая Дамблдора. — Она же нанесла ему жуткую травму. Психологическую, — пробить логику Дамблдора никому ещё не удавалось с первого раза. — Она лишь пыталась спасти его от ещё одной, — глухо произносит Северус. — Которая случилась по твоей вине… — Смешение крови, конечно (в наше толерантное время), не является преступлением, Северус, но, однако, я всё ещё хочу донести до всех вокруг, что истинно волшебная кровь — это привилегия, данная свыше. И если мы так легко будем разменивать её и свои способности, кстати, — Альбус резко прищуривается, — не говори мне только, что ты не веришь в теорию об ЭПЧ (энергетический потенциал чистокровных), — по пустякам, то очень скоро настоящих волшебников может и не остаться. Так вот, — продолжает Дамблдор, снова оказываясь в комнате. — Я тебе ещё кое-что скажу, Северус, если ты не против… — Значит, ты всё ещё не оставил попыток превознести Чистокровных, как «единственных настоящих» волшебников среди нас? — сгримасничав, спрашивает Снегг. — Да? — Не оставил. — Мерлин, Альбус, — закрывая лицо руками, произносит Снегг. — ты же не Господь бог. — Мерлин как раз и был Богом. И он создал первого волшебника по образу и подобию своему! — Альбус Дамблдор всегда готов вести ярую дискуссию о том, во что верит, несмотря ни на что. — Он наградил простого смертного зачатками к выживанию в самых лютых условиях и затем, когда этот смертный доказал, чего стоит, только тогда получил в награду кубок с великолепным напитком… — Да, по легенде это была истинно-волшебная кровь. Очищенная эликсиром из Философского камня… — Ты не хуже меня знаешь, что в Раю чистокровной волшебник, почти ставший Богом, страшно нагрешил, связавшись с низшей расой — с людьми, как сейчас мы бы сказали, с магглорождёнными… и с тех пор, как родились первые полукровки, сила истинных стала таять, а у последних вообще была крайне мала… — А тебя не смущает, что именно эти же байки травят своим деткам магглы. Называя это Библией? — морщится Снегг. — И тогда Мерлин отправил провинившегося странствовать по свету, помогать другим, тратя оставшуюся у него магию во благо других, и тот пообещал сделать всё, чтобы «отмыть» свой запачканный статус… и эти легенды вовсе не бред, Северус, без них не было нашей истории. Истории Магии. — Да, всё это очень похвально, Альбус, но подобные убеждения идут только во вред мировой сплочённости магов. К тому же, геноцид магглов означает нарастание конфронтации, и как следствие, ведёт к войне. Альбус, нам мало того, что Волан-де-Морт терроризирует всю страну? Если верить в твою ЭПЧ, то сильных магов на земле не так и много осталось. И магглы, будь они неладны, превосходят нас численно… а это, знаешь ли перевес. — И именно поэтому нам нужно сохранить свои позиции. И чистокровных магов, прежде всего, Северус. — И именно поэтому ты доверяешь это Амбридж? — Холодная война полукровок уже завершилась, — напоминает Альбус. — Ты, Северус, можешь думать как угодно, но эта женщина превосходит многих опытных магов по силе магического потенциала. Если верить тому досье, которое ты собрал на неё, то даже после ужасной по своей разрушительной природе процедуры «очищения» у Амбридж остались силы. Понимаешь меня? — А если ты внимательно читал досье, то знаешь, за что именно её подвергли «очищению», — вполголоса говорит Снегг. — И да, я не очень понимаю ход твоих мыслей. — Скоро поймёшь. — Ты так уверен, что она и дальше будет тебе в рот смотреть? Или ты думаешь, что я всегда буду рядом и стану опаивать её лошадиной дозой Зелья забывчивости? — Живучести этой тётке не занимать. — Смотря, что ты имеешь в виду. — Нужна приманка, Северус, — говорит Дамблдор. — Приманка? — Мне тут во сне явилась мысль о том, что нужно больше внимания уделить прошлому Тома Реддла. Его прошлому, в котором ещё не было ни Минервы, ни кого-то другого. Только магглы. Только приютские работники… — Ты хочешь через Амбридж и Драко, в качестве той самой «приманки», наладить связи с приютом и выяснить при каких обстоятельствах Том попал туда? — догадывается Снегг. — Браво! — Мы и так всё знаем, — фыркает мужчина. — Что нового ты надеешься выяснить? Его отец убил мать в порыве пьяной злости. Реддл-старший и так-то не отличался добродушием, дважды отсидел срок в Азкабане и дважды обвинялся в разбойных изнасилованиях… — Да, но вдруг разгадка кроется именно там? — Альбус подходит к Снеггу ближе. — Северус, мы не можем проигнорировать возможность всё узнать. В деле нет ни слова о том, что было с мальчиком на момент убийства Меропы. Не сказано, кто его обнаружил и как забрал. Ты понимаешь, чем нам может помочь Амбридж? Глаза Альбуса лихорадочно блестят. — Она сблизится с Коул и вытащит все факты наружу. А Драко как раз и будет в роли… — Куска мяса, — Снегг улыбается настолько плотоядно, что становится не по себе. — Ты хочешь «скормить» Малфоя этим женщинам, чтобы выудить какие-то смутные факты, не дающие никаких точных ответов?! Гениально, Альбус! — Не суди так строго… — Значит, теперь все карты в руки Амбридж? — Ну, в какой-то степени — да. — Не боишься, что она сдаст тебя Министру? — Фаджа такие мелочи не будут волновать. Ему бы место своё удержать. И Амбридж не такая дура, — говорит спокойно и полностью уверенно Альбус. — Если она хочет оставаться при власти, то сделает всё и даже больше, чтобы Фадж как можно дольше не знал о воскресшем Реддле. — Значит, ты её теперь в игру введёшь? Однозначно и бесповоротно? — обиженно произносит мастер зелий. — Валяй! — Ты тоже примешь участие… — Да мне плевать! — Снегг ревниво дёргает плечом. И Альбус усмехается. — Можешь хоть сейчас идти и праздновать с ней! — Дело не в этом. — А в чём же? — Снегг не поворачивает головы. — Я понял, что нужно действовать немного по-другому. — Альбус, ты меня пугаешь. — Не бойся, — волшебник, произносящий эту фразу так, как Дамблдор, наверняка бы десять раз подумал, прежде чем обнадеживать. — Пока нам ничего не грозит. *** Хагрид выпускает Клыка проветриться перед самой важной частью их совместной жизни — каждое Рождество, в полночь, и пёс, и его хозяин садятся возле огня, и наблюдая за падающими звёздами за открытым настежь окном, уплетают самый лучший праздничный ужин. Для Клыка это событие особенно радостно, так как Хагрид не жалеет мяса — отрывает большие куски от тушки, зажаренной в сливочном соусе индейки, и бросает на пол. Жир капает, и Клык потом «наводит» генеральную уборку, тщательно слизывая его. — Хагрид, добрый вечер, — Альбус появляется из темноты внезапно. — Профессор! — лесничий откладывает приготовленный арбалет. — Вы меня напугали… Что вы здесь делаете в такую ночь? — Просто захотел увидеть старого друга. — Меня что ли? — чешет косматую голову Хагрид. — Серьёзно? — Пустишь? — кивает Альбус. Хагрид начинает извиняться за бардак и за прочие следы его холостяцкой и отшельнической, в какой-то мере, жизни. Альбус только понимающе машет рукой и проходит вглубь хижины. Улыбается, когда видит на столе маленькую коробочку «Бёрди Боттс». Он догадывается, что это от первокурсников с Гриффиндора. — Я угощусь? — Альбус сразу кладёт в рот конфету. — Скажи, Хагрид, ты сегодня один? — Да, конечно, — великан не припоминает случая, чтоб он был с кем-то ещё. В смысле, с людьми. — Клыка позже позову — он на улице. — Отлично. Тогда приступим сразу к делу. Хагрид ещё с минуту стоит с открытым ртом. — Знаешь, в последнее время я мало кому могу доверять на все сто, — жалуется Альбус. — И Северус, и Минерва, как оказалось, не видят во мне советчика. И уж тем более друга. А это показатель… не самый лучший. Я обещаю подумать над этим, но сейчас мне нужно просто… выговориться и передать… тебе кое-что. — Профессор Дамблдор, — Хагрид видит, как меняется выражение лица старика. — Если я чем-то могу помочь, то буду только рад. Вы же знаете. — Тошно становится, Хагрид, — Дамблдор тут же кривится и выплёвывает конфету (явно со вкусом рвоты), — когда я думаю над тем, во что мы вляпались. Из-за какого-то чертового мальчишки… — Вы про Гарри? — И про него тоже, — волшебник долго смотрит великану в глаза. — Ты помнишь, как привёз его на Тисовую улицу? На мотоцикле, что угнал у Сириуса Блэка? — Как не помнить. — Ты был там, Хагрид, — Альбус достаёт из кармана повседневной мантии мешочек, в котором (как помнится лесничему) лежит сам Философский камень. — Тебе проще… — Э-э-э… Вы про что, директор? — уловить мысль Дамблдора сразу не представляется возможным. Особенно Хагриду. — Почему мне проще? — Факт твоего присутствия в ночь трагедии отпечатался в памяти маленького Гарри, — Дамблдор оборачивается на дверь, за которой слышен вой зимнего ветра. — Вы связаны этим воспоминанием. И если вдруг что — вы сможете помочь друг другу «достроить паззл». — Какой ещё… паззл? — Хагрид еле выговаривает последнее слово. — Конструктор, — улыбается грустной улыбкой Альбус. — Так магглы, вроде, говорят. Извини меня. Так вот, я хотел лишь передать тебе Камень на время. — На время? — глаза у лесничего лезут из орбит. — Разве он не должен быть в Подземелье, куда никому не пробраться? — Конечно, он мог бы быть и там, но я решил, что лучше не рисковать. — Но директор… ну куда ж я с ним? Мне ещё лес от завала расчищать. Кентавры очень обеспокоены, потому что Волан… простите, — заминается Хагрид. — Тот-кого-нельзя-называть снова вторгался на их территорию. Убил нескольких. — Да, я как-то не подумал, — говорит задумчивый Альбус. — Я бы рад помочь, но… В углу что-то копошится и это не укрывается от внимательного Дамблдора. Он резко вскидывает палочку и направляется прямиком к коробке. Хагрид помнит, что бывало несколько лет назад, когда Дамблдор категорически не терпел присутствия в хижине или в самом Хогвартсе животных. Кроме Фоукса. Ну, конечно, Фоукс же такой же Избранный, как теперь Гарри Поттер. — Директор, не надо… он ещё… не научился быть смирным… Норберт вылезает из коробки, предварительно испепелив одну её сторону. Дамблдор замирает в недоумении. — Но дело движется, — Хагрид подскакивает к питомцу и бережно берет его на руки. Дракон поднимает мордаху и смотрит на Альбуса. — Я научу его всем манерам, обещаю. — Зачем так рано? — спрашивает волшебник с абсолютно безразличной интонацией. — Я не просил тебя возиться с драконом, которому здесь не место. Я лишь попросил тебя о помощи с Камнем. Хагрид, если «это» есть твои сверхважные дела и «чистка леса», то мог бы не распинаться… — Нет! — возражает лесничий и сажает дракона на стол. — Профессор, про лес — это правда! — Откуда достал? — Альбус тыкает в существо палочкой. — Насколько я знаю, в Британии не так и просто найти торговцев драконами. — Да, но мне просто повезло, — улыбается Хагрид. — Сомневаюсь, что тебе повезло. — Альбус теперь сам берёт Норберта в руку. И тому что-то не нравится. Он начинает попискивать и вырываться. — Как назвал? — Э-э-э… я могу дать вам возможность самому выбрать имя, если «Норберт» не понравится, — выдавливает Хагрид. — Посмотри на его окрас. — А что не так с его окра…? — запинается на полуслове Хагрид. — Это самка, — говорит специалист по драконам мирового уровня. — Во-первых, она слишком лёгкая. Во-вторых, на брюхе не хватает одной бородавки. И горб у неё не вырастет — мутировавший вид Горбатых Норвежских. Подвид, точнее. Это, в-третьих. Лесничий изумленно глядит на дракона. — Кто продал его тебе? — снова грозно вопрошает Альбус, крепче сжимая в пальцах животное. — Кто решил развести не только тебя, но и меня заодно? — Я не видел его лица… — Я так и знал! — Альбус швыряет дракона на стол. Хагрид испуганно охает. — Избавься от него, сейчас же! — Как?! — Рубеус не может поверить своим ушам. — Убить? — Хагрид, — смотрит на великана снизу-вверх Дамблдор. — Профессор, умоляю, не так… не сейчас… не с ним… то есть, не с ней… она же… — Я сказал — избавься, это не значит «убей», — громче повторяет старик, хватая мешочек с Камнем, и покидает хижину. — Даю тебе сутки. *** Гарри Поттер прислоняется лбом к холодному стеклу. В комнате тихо и почти совсем темно. За дверью дежурит Филч, но Гарри уже знает, что этот неразговорчивый горе-охранник крепко спит, издёрганный за день, не дожидаясь наступления Рождества. На столе возле кровати горит одна целая свеча. Но и она скоро погаснет. Гарри вздыхает. Прохлада от оконного стекла не дает ему полностью расклеиться. Мальчик чувствует, что внутри поднимается жаркая болезненная волна спазма. Идущего прямо из горла. Он снова ощущает себя мебелью. Никому не нужным барахлом, которого оставляют пылиться за ненадобностью в кладовке. В такой же мрачной и серой каморке, как у Дурслей. Гарри смотрит на часы — так часто он не делает этого никогда, но сегодня всё меняется — ведь осталось не больше пяти минут до полуночи. И сейчас нормальные люди всей семьёй садятся за большой обеденный стол, украшенный разными блюдами, произносят тосты, улыбаются и загадывают желания… Гарри вспоминает о ёлке, стоящей в Большом зале. И думает, что Рональд обязательно побежит к ней и загадает своё желание. И Гарри жалеет, что не попросил друга сделать это и за него тоже. — Гарри! — шепот раздаётся из-за дверей в тот самый момент, когда стрелка минут неудержимо движется к часовой, стремясь догнать её и слиться в цифру, носящую обозначение «двенадцать». — Гарри, ты спишь что ли?! — Рон? — Поттер всё же решается подойти. — Да! — мальчишка говорит чуть громче. — Филча вырубило с Дамблдоровской настойки. Он сегодня отмечал день отъезда «спиногрызов», как он нас называет. Храпит, как убитый. Я тебя вытащу. Пойдем в Большой зал… — У тебя палочка с собой? — А то! — Рон прокашливается. — Алохомора! Ребята бегут к ёлке со всех ног. Так они не бегали даже от Забини и Квирелла. Гарри (меж тем) уверен, что сейчас обоим этим идиотам неслабо икается. — С Рождеством, Гарри! — произносит Рон с улыбкой, смотря на звезду на макушке у ели. — Я бы загадал, чтоб мы с тобой всегда были лучшими друзьями, но думаю, что в желании нет смысла — мы и так лучшие друзья… — С Рождеством, Рон, — Гарри, тоже не отрываясь, глядит на звезду, свет от которой с каждым ударом часов становится всё ярче. — Желания надо загадывать про себя, между прочим… В гостиной Гриффиндора тоже есть небольшая (правда искусственная) ель. Гарри с Роном приходят и к ней. Уизли тут же кидается к оставленным для него подаркам. — Ну, нет! — мальчик сплескивает руками. — Что? — Гарри оборачивается. — Мама снова свитер связала… Мальчик в очках улыбается. — Смотри, Гарри, тут и тебе подарок лежит, — с истинным удивлением говорит Рон, разворачивая упаковку сладостей. — Смотри! — Мне? — Гарри Поттер кидается к ёлке. Пока Рон жует печенье, зефир, шоколадных лягушек и запивает всё это морсом домашнего приготовления, Гарри распаковывает свёрток. Свой подарок. Первый и единственный, за всё время после получения письма из Хогвартса. Ну, если можно считать за «подарок» сожранный Дадли торт от Хагрида, то второй. — Что это? — Рональд проглатывает сладости. — Записка есть. — Гарри шуршит бумагой. — Читай! — «Твой отец оставил мне эту вещь перед своей смертью. Пришло время вернуть её тебе. Используй правильно». — Гарри пожимает плечами. — От кого? — спрашивает Уизли. — Нет имени. — Нет имени? — Рон встаёт с дивана. — Странно… хотя… Малфою вон тоже тогда метлу новую прислали с запиской, но без имени… — Да? — Гарри вдруг думает о Драко. — Как думаешь, Малфой счастлив, что поехал домой? — Конечно, — фыркает Рон. — Это лучше, чем ехать к каким-то чужим людям. — Да, наверное, — быстро Гарри кивает. — Так, что тебе подарили? Гарри берётся за ткань из свёртка, выполненную очень и очень искусно. Рональд одобрительно присвистывает. Вот бы ему мать такие свитера вязала. — Что-то вроде мантии, — говорит мальчик. — Надень её. Гарри закутывается в мантию. — Ого! — кричит воодушевленный Рональд. — Смотри-ка! — Моё тело исчезло! — Гарри Поттер крутится вокруг своей оси, пытаясь понять, что же это за диковинная штука. — Вот это да! — Это же Мантия-невидимка! В этот момент яркая вспышка в камине озаряет всю гостиную. И большая тень движется к мальчикам. Гарри в страхе отшатывается, а Рон забывает даже кричать. — Испугались? — Сириус Блэк переводит дух и, будто так и надо, плюхается в большое кресло. — Не додумались даже спрятаться под Мантией. Эх, вы, а ещё Гриффиндорцы! *** Драко (весь в слезах) врывается в свою комнату, с силой захлопывая двери. Несколько факелов, оформленных под джиновые лампы, загораются, освещая убранство: большая кровать, которая для ребёнка помладше казалась бы пугающей, стол, стулья с мягкой обивкой, высокий книжный шкаф и большие окна, выходящие в сад. Только что его отец двенадцать раз подряд, словно издеваясь, повторил, что скоро Драко не будет приезжать на каникулы и станет членом другой семьи. Другой. Ну не тварь ли есть этот Люциус Малфой?! Как это, вашу голову в тиски, вообще возможно?! Драко снова и снова пинает чемодан, который только недавно начинает разбирать. Почти после срока. Добби топчется, уговаривая помочь, но Драко отказывается. Но потом отец останавливает его и ведёт в гостиную. Там мать, бледная и осунувшаяся, как при смерти, молчит и плачет. Плачет и молчит. — Драко! — Люциус врывается в комнату. Мальчик вытирает слёзы. И последний раз пинает чемодан. Пока оттуда не вываливается небольшой мешочек. И Драко не сразу замечает его. Он смотрит себе под ноги, но видит только чёрную пелену, застилающую глаза и выедающую ему душу. — Зря разбираешь вещички. Собирать ведь придётся в ближайшее время. — Уходи! — бросает мальчик. — Ты забываешься, Драко. — Оставь меня в покое! — Сейчас же вернись в гостиную, — командует Малфой. — Мы не закончили. — А мне всё равно, — говорит мальчишка. — Я закончил. А остальное — твои проблемы! — А ты маловат пока, чтобы свои условия диктовать, — металлические ноты в голосе отца всегда приводят Драко в оцепенение. И он знает, что отстаивать свои позицию на равных со старшим в доме не сможет. А истерить — каждый может. — Так что, подбери свои сопли и не расстраивай мать. Живо вниз. Драко спускается спустя несколько минут. Он видит, что отец курит в окно, а мать, вся трясясь от поступающего холода, пытается что-то ему объяснить. Мальчику становится обидно за мать. Он сжимает кулаки. — Закрой, — решительно произносит Драко, со спины подходя к отцу. — Что? — Люциус, продолжая выпускать клубы дыма в ночной воздух, оборачивается с усмешкой в серых глазах. — Как ты сейчас сказал? — Закрой окно. Не жара. — Цисси, ты посмотри на него, — Люциус делает последнюю затяжку и гасит заклинанием свою трубку. — Обнаглел, поганец, в своём Гриффиндоре донельзя… Драко Малфой никогда не мог бы предположить, что это Рождество станет для него самым ненавистным праздником за всю его жизнь. Драко Малфой никогда бы не смог предположить, что будет плакать, как маленькая девчонка, лежа в собственной домашней кровати, обнимая плюшевого медведя, подаренного ему ещё на годик. Драко всё ещё помнит, что этот медведь когда-то был для него «лучшим другом» (мальчик много раз слышал, как ругались родители и с ума сходил от того, что приходилось делать вид, будто он и правда настолько маленький и тупой). — Я их ненавижу, особенно отца, — говорит он игрушке. — Знаешь, ещё несколько недель назад, я думал, что хуже уже некуда… Ошибался. Драко в очередной раз шмыгает носом. Закрывает глаза и начинает считать овец, чтобы уснуть. Но ни черта не выходит — уже через пару минут он снова беснуется и швыряется подушкой в книжный шкаф. Ага, давай, урони книги. Чтоб не спали все. — В долбанном Хогвартсе и то кровати удобнее! — выкрикивает Драко. — И в долбанном Гриффиндоре можно нормально жить! И спать по ночам! Да что ты, Малфой. Неужели признал? Или тебе не хватает храпа Уизли? Слишком тихо и уютно на твой взгляд? В этот момент что-то, стоящее на полке, куда попала подушка, падает на пол. Драко вздрагивает. И приподнимается в кровати. Он крепко держит медведя обеими руками — так ему, видимо, спокойнее. Черт! Только об Уизли сейчас и думать! Драко всё же расстаётся с плюшевым другом, осторожно откидывает одеяло и ступает босыми ногами на пол. Мальчик, крадучись, преодолевает расстояние от кровати до шкафа и нагибается, чтобы рассмотреть предмет. Это снова тот самый мешочек, подаренный МакГонагалл. Драко удивлённо поднимает его. В мешочке лежит фигурка. Отлично сделанная небольшая металлическая фигурка, изображающая молодого человека, сидящим на верхом на самом Царе зверей — на льве, вокруг чьих лап обвились ужасные клыкастые змеи. Драко отмечает, что фигурка помещается ему ладонь. На небольшой подставке, где, оказывается, и должна стоять фигурка, написаны латинские слова: «Virtus — potentia. Mordet et serpentes nisi pudicum». Драко знает точный перевод только нескольких слов. Первое из них — это «Храбрость». Неудивительно, что символ Гриффиндора именно лев. Вряд ли можно найти зверя более подходящего под описание этого слова. Судя по тому, что юноша, сидящий на звере верхом, вооружен копьём, второе слово обозначает «Сила». Драко напрягается и всё же складывает слова в цельное предложение: «Храбрость — это сила. Даже змеи кусают только достойных». Символично, Малфой. МакГонагалл, определённо, знает, что делает. Согласен? Драко хмыкает и ставит фигурку на полку рядом со своими любимыми коллекционными старинными перстнями на бархатом обитом подносе. Они велики ему, но Драко просит отдать их ему именно сейчас, чтобы просто наслаждаться видом. Алмазы просто потрясающие. Блеск их граней очень завораживает. — Драко, — дверь в спальню приоткрывается. Мальчик быстро юркает в постель. — Можно? — Мам? — он отрывает голову от медведя, на которого ложится вместо подушки. — Что случилось? — Я почему-то знала, что ты не спишь. — Нарцисса медленно входит в спальню сына. — Я решила, что… нам стоит побыть… вместе. Драко внимательно смотрит на неё, и хоть в темноте не так отчётливо можно видеть черты лица, но мальчик знает — мать вот-вот начнёт плакать. И отказывать ей сейчас будет больно. А ему уже хватит боли. Головной особенно. Драко чувствует, что лоб у него покрывается испариной и на виски будто что-то давит. Драко только кивает, и когда Нарцисса ложится рядом, мальчик медлит — он не уверен, что стоит прижиматься к ней сейчас, иначе потом будет только хуже. Драко боится снова сорваться на слёзы. Но руки матери, которые гладят его по голове, по которым он так скучал (хоть и не смел признаваться), оказываются сильнее — Драко обнимает Нарциссу так же крепко, как только что обнимал своего медведя. Драко не хочет думать, что это и правда «последний» раз. Драко Малфой не так часто мог запросто обнять Нарциссу, и вот теперь, когда вдруг стало неважно, сколько ему сейчас лет — он понимает, что и всегда было неважно. Акцент резко смещается. Так резко, что Драко кажется, будто его ударили по лицу. Снова. Он понимает, что неважно, сколько лет тебе, если ты просто хочешь обнять человека, который дал тебе эту жизнь. Что это просто условности. Барьеры, которые люди сами строят перед собой и потом всю жизнь шарахаются от них, как от огня. И никому не приходит на ум просто перепрыгнуть… — Мам, — Драко устраивает голову на её коленях. Нарцисса заботливо заворачивает его в одеяло и садится, прислонившись к спинке кровати. — Вы с отцом на самом деле не хотите, чтоб я был Малфоем? — Драко, — женщина еле сдерживает слёзы. — Этого требуют обстоятельства. Но ты останешься Малфоем. В том смысле, что семья у тебя будет другой, но как только ты станешь совершеннолетним, то… — Это всё потому, что отец в рабстве у Волан-де-Морта? — Драко! — Нарцисса едва не вскакивает. — Не смей произносить это имя! Не смей! И не смей так думать про своего отца! — Но ведь это правда. — Кто внушил тебе такие мысли?! Та женщина, с которой я тебя видела? — Профессор МакГонагалл, — говорит Драко и устраивается чуть удобнее. — Она хорошая. Между прочим… она единственная возилась со мной, когда вы все меня… — Мы не бросали тебя, Драко, — прерывает его Нарцисса. — А твоей МакГонагалл стоит быть аккуратнее. И в делах, и в словах. — Почему? — Потому что, — реагирует Нарцисса довольно жестко. — Она сама знает. *** Гарри и Рон, прячась под Мантией-невидимкой, направляются к металлической двери, находящейся в самом дальнем углу зала библиотеки. Над дверью есть табличка «Запрещено!». Гарри отпирает щеколду и удивляется тому, что больше никаких защитных заклинаний нет. Стеллажи становятся более высокими и мрачными. Они все проржавевшие и скрипят, едва ты пытаешься взять книгу. Гарри светит фонарём и вглядывается в надписи на корешках. Здесь нет разделов и очень трудно определить, в правильном ли направлении они движутся. — Знаменитые глотатели огня. Злые духи 15 века. Ведьмы, забирающие детей во сне… — Жуть какая! — шепчет Рональд. — Гарри, давай уйдём. — Рон, ты видишь что-нибудь полезное? Какое-нибудь пособие по особо темной магии? — Нет, — качает рыжий головой и вылезает из-под мантии. — Ничего такого. Зря Гермиона нас сюда отправила. — Гермиона никогда бы не сказала чего-то, о чём не знает. — Гарри ставит фонарь и лезет на стоящий рядом стул. — Вон там есть книга с названием «Самые мощные и опасные заклинания, а также волшебники, использовавшие их когда-либо». — Кто здесь? — голос проснувшегося Филча разносится по пустому помещению словно гром. — Покажись! Гарри мигом спрыгивает, схватив книгу. Фонарь разбивается, Филч реагирует на звук громким ором, и Рон накидывает на них с Гарри мантию. Мальчики пробираются к выходу и почти нос к носу сталкиваются с Квиреллом. Тот подозрительно всматривается вперёд, не видя ребят, но Гарри сглатывает и Рон еле успевает шагнуть назад и утащить за собой Гарри, потому что Квиринус Квирелл протягивает руку в направлении мальчишек. — Фух! — выдыхает Рон, когда они оказываются в гостиной. — Чуть не попались! Второй раз, кстати. — А что же там Квирелл делал? Ещё какой-нибудь учебник хотел испортить? — Мне это не интересно, Гарри, — качает головой рыжий. — Лучше бы ты думал над тем, как скорее предупредить беду с Камнем. И тебе не придется прятаться от Волан-де-Морта… И вообще, пора бы нам начать готовиться к экзаменам, ты не находишь? — Рон, это у тебя от страха такая тяга к знаниям? — хохочет Гарри. — Или ты по Гермионе скучаешь? *** В последний день перед отъездом в Хогвартс Драко снова не может уснуть. Теперь его комната становится совершенно чужой и пугающей — здесь больше нет его вещей, занавешены тяжелыми шторами окна, три больших грузных чемодана ожидают возле дверей. Комната походит на могилу. Мальчик ворочается под шёлковым покрывалом, которое теперь заменяет ему одеяло. Подушка слишком мягка, неудобна и приходится класть руки под неё, чтобы голова не лежала почти на матрасе. Драко любит спать, когда его голова очень высоко. Конечно, по утверждениям врачей, такие позы неодобрительны для детского сна, но… Эту привычку Драко перенимает у отца с ранних лет — Люциус тоже спит только полусидя и никогда не расстаётся с волшебной палочкой. Драко знает, что его палочка сейчас на пустом столе, но колдовать за пределами Хогвартса нельзя. Или можно? Услышав странный шум, мальчик всё же встаёт и берётся за волшебную палочку. Он быстро накидывает поверх пижамной рубашки халат (которым когда-то гордился, считая, что так похож на Люциуса в нём) и выходит из своей спальни в коридор. Так, Малфой, только без происшествий. Только посмотрим и ляжем спать. Ты понял? Драко кивает сам себе и осторожно двигается по узкому и длинному коридору, ведущему как раз к родительской спальне. Драко знает, что Люциус всегда оставляет гореть один-единственный фонарь возле лестницы, потому что однажды, будучи не шибко трезвым, навернулся с неё. Тише, Малфой. Черт тебя дери! Не шуми. Сердце предательски отстукивает такие ритмичные дроби, что Драко ёжится, боясь быть услышанным. Мальчик приближается к родительской комнате. Дверь приоткрыта, но света не видно. Наверное, все давно спят. Прошагав мимо и не увидев ничего интересного, Драко спускается и теперь уже абсолютно точно уверен — в доме есть кто-то, кому сон по ночам кажется слишком большой роскошью. Яркая зеленая вспышка камина оповещает о приходе незваных гостей. Драко в ужасе роняет палочку и матерится про себя. — Люциус, — совсем рядом с Драко, который со скоростью молнии прячется под удачно передвинутый журнальный столик, проходит мужчина. — Какого черта ты всё ещё здесь? Темнота гостиной мэнора постепенно рассеивается, когда загорается парочка свечей в канделябрах, развешанных по стенам. — Я ответил бы тебе в рифму, но промолчу, — появляется Люциус Малфой. Он облачен в новую мантию, которую Драко ещё никогда не видел. Длинную, чёрную и со странными нашивками на спине. — Я же должен был уложить домашних. — Только не строй из себя примерного семьянина, — смех доводит Драко почти до обморока. — Я-то знаю, как ты женушку «укладываешь». Зелье в чай — и прости, прощай! Какая же ты мразь, папа! — Стихоплёт недоделанный, — шипит Люциус и дёргается на незнакомца. Тот, в свою очередь, делает шаг назад и натыкается на столик, под которым, ни жив ни мёртв, сидит Драко. — Заткнись лучше. — У нас собрание. Ты помнишь? — голос у незнакомца похож на шёпот Волан-де-Морта. — Мы обещали Лорду прибыть вовремя. Прибыть вовремя? Собрание? Что-что? — Прибудем. Это собрание Пожирателей? Теперь сомнений не остаётся — его отец действительно замешан в тёмных делах. Драко видит свою палочку. Она лежит как раз там, где ещё минуту назад стоял его отец. И если сейчас тот сделает ещё хоть шаг в сторону, то обязательно краем глаза заметит её. Драко прошибает ледяной пот. Черт! Черт! Черт! — Что это? Трубка? — мужчина, который присаживается на столик и едва не продавливает его, усмехается. — Ты курить начал? Опять нервы шалят? Драко судорожно выдыхает и только тут замечает, что на полу вместо его палочки лежит курительная трубка. Что-что?! Как это вышло? Силой мысли? — Посмотрел бы я на тебя, — отмахивается Люциус и уже почти наклоняется, чтобы поднять предмет, но тут трубка неожиданно поднимается над полом, и сама летит к мужчине в руки. — Хозяин! — эльф пищит и кланяется. — Простите, хозяин. Вы обронили. Добби решил помочь. Теперь ясно… спаситель из рода домовых. Какое гордое звание. — Убирайся отсюда, идиот! — ревёт взбешенный Малфой и толкает эльфа тростью. Трубку (или палочку) он зашвыривает в ящик комода, стоящего возле стены. — Убирайся! Драко задерживает дыхание, стараясь ничем не выдать себя. Но чертов Добби появляется очень вовремя, надо заметить. И даже если бы Драко всей душой ненавидел эльфов, так как это делает Люциус, то всё равно сказал бы коротышке в грязной наволочке «спасибо». И слова Долгопупса оказались пророческими?! Ты пытаешься научиться говорить слова благодарности, Малфой? Что ж, удачи. Смотри, не прогадай. Смотри, не скажи их не тому. *** На смену зиме приходит весна. Хогвартс снова оживает, потому близость экзаменов очень и очень влияет на активность детей. Все курсы, особенно первые, взбудоражены и стремятся посетить как можно больше уроков, чтобы иметь как можно больший запас знаний. Во время самоподготовки Рон, Гермиона, Гарри и Драко с Симусом сидят за одним столом в библиотеке, густо облепив его, как пчёлы цветок. Гермиона внимательно читает книгу, написанную на непонятном никому другому языке. Однако оказывается, что это простая латынь. Девочка изредка пользуется специальным дополнением к учебному пособию — переводчиком, который появляется в виде небольшой таблички с вариантами перевода того или иного слова прямо на странице, только тогда, когда нужно. — Ты этими иероглифами себе память забиваешь? — спрашивает Рон. — А как же экзамены? Вот я очень боюсь зельеварения и Снегга… там столько всякого намешано. И как же это запомнить? — Элементарно, — фыркает Грейнджер. — Если ты заглядывал в учебник, то нет ничего проще. — Да ну! Назови тогда главный ингредиент зелья Забывчивости? — устраивает проверку Малфой. — Вода с берегов Леты, — тут же отвечает довольная Гермиона. — Ну как она это делает, Гарри?! — всплескивает руками рыжий. — Как? — Что представляет из себя Стандартный Ингредиент? — не унимается Драко, надеясь подловить всезнайку. — А, Грейнджер, слабо без подготовки? — Стандартный Ингредиент — это травы или смесь трав, используемая для приготовления многих зелий. Известно, что этот ингредиент используется в Противоядии от обычных ядов, Зелье забывчивости, Зелье гербицида, Усыпляющем зелье и Зелье пробуждения… Мальчишки дружно переглядываются. — Ещё вопросы? — Гермиона деловито откладывает свою книгу и внимательно смотрит на Драко. — Отвяжись лучше, — мрачный Драко Малфой пытается уйти от темы. — Только после того, как ты ответишь: кто изобрёл Усыпляющее зелье? — теперь роль профессора-экзаменатора принимает Гермиона. — Давай без подготовки, Малфой. — Вы тут что ли собрались друг другу экзамен сдавать? — удивляется Гарри. — С ума сошли? — Пусть ответит, — настаивает Гермиона. Драко лихорадочно перебирает в памяти имена, которые помнит, но правильно соединить их не может. Таких слишком уж много. — Не помню, — выдавливает он, краснея и сжимая кулаки. — Довольна? — А разве историю зельеварения нужно тоже учить? — спрашивает Гарри. — Снегг же сказал, что для нас будет облегченный вариант… — Зелье изобрёл всего-навсего Зигмунд Банж. — Гермиона произносит это, наклоняясь к Драко. — А если кто-то, задаёт вопросы из первой лекции и думает, что на этом можно выехать, то он очень сильно ошибается. — Ты гений, Грейнджер! — Симус прикладывается головой о столешницу и хнычет, захлопывая учебник по трансфигурации. — А нам, простым смертным, что делать? — Учить, — Гермиона вскакивает с места, увидев в проходе сестёр Патил. — Удачи, двоечники. — Меньше народа — больше кислорода! — кричит ей в спину Драко, взбешённый от того, что она ответила верно, без запинки и даже глазом не моргнула. — Эй, Рон, — Гарри толкает друга локтем. — Смотри, что я нашел… *** В конце мая ожидается ещё один матч по Квиддичу. Теперь уже между командами Пуффендуя и Когтеврана. Последние за учебный год уроки проведены и теперь ученики посещают только дополнительные занятия по собственному выбору. Гарри, по-прежнему, везде ходит с поводырём и его это потихоньку начинает доводить. Он всё чаще прибегает к помощи Мантии-невидимки. После отбоя у мальчика появляется много свободного времени. И он, страдая от нехватки общения, чаще всего идёт к Хагриду. Гарри стучит в дверь хижины, но в ответ только тишина. После безуспешных попыток найти великана поблизости, Гарри решает, что лесничий снова ушел в Запретный лес. Последнее время он часто туда наведывается. Ухаживает за раненым Флоренцем. — Гарри! — кто-то трогает мальчишку за плечо. Он вскакивает, и мантия падает. Перед ним Сириус. — Не ожидал? — Честно? — переводит дух Гарри. — Ты всегда появляешься так внезапно? — Да, старая привычка, — усмехается Сириус, оглядываясь по сторонам. Вообще, место, выбранное для хижины, было самым лучшим, что придумывал Хагрид, потому что, она вполне себе надёжно скрыта зарослями кустарников и огромной Гремучей ивой, которая способна закрыть своей цветущей кроной целый замок, не то что небольшое строение. — Как ты? — Вроде бы нормально, — пожимает мальчик плечами. — Только… — Говори, — серьёзно обращается к нему Блэк. — Я друг тебе. Помогу, если смогу. — Я беспокоюсь из-за важной вещи. Я пытаюсь поговорить хоть с кем-нибудь, но большинство либо отмахиваются, либо говорят, что это не моё дело. — Тебя берегут. — Но от чего?! — Гарри забывает, что нужно быть тише. — Волан-де-Морт уже три месяца не объявляется, зато Квирелл и Снегг плетут интриги против замка и против Дамблдора. Они охотятся за Философским Камнем, который охраняет Пушок… — Ух, — роняет челюсть Сириус. — А ты осведомлен, я вижу. — Ты сможешь мне рассказать? — Рассказать что? — сразу же насупливается мужчина. — Да всё! — мальчик в очках своей непосредственностью многих вводит в ступор. Даже таких, как Сириус. — Всё, что случилось тогда, когда умерли мои родители, а я выжил… стал зваться Гарри Поттером и стал Избранным! — Гарри, понимаешь… — Я не понимаю, как это возможно, Сириус, — мальчик садится на ступеньки крыльца хижины. — В книге сказано, что от Убивающего непростительного заклятия нет спасения. Что не было случаев, когда кто-то выживал. — Мал ты ещё для такой литературы, — недовольно хмыкает Блэк. — Теперь с твоей Мантией проблем не оберёшься. Так и знал ведь. — Значит, ты мне её подарил? — распахивает в изумлении глаза Гарри. — А кто ж ещё. — Кто такой Волан-де-Морт? — глядя прямо в глаза напротив, спрашивает Гарри. — Ты же знаешь его. Ещё как знаешь. — Я тоже знаю, кто такой Волан-де-Морт, Поттер, — Драко Малфой выходит из-за хижины. — Точнее, я знаю, кем он был раньше. И точно знаю, с кем можно поговорить об этом… — Малфой? — Гарри и Сириус переглядываются. — Думаешь, что ты один умеешь сбегать после отбоя? — с гордостью произносит Драко, самодовольно улыбаясь. — Но если честно, то я пришел сюда, чтобы тебя образумить — ещё один залёт и нас исключат. Помнишь слова Дамблдора? — Помню. — Тогда идём. — А как же Сириус? — Гарри оглядывается. — Мне пора скрыться, — мужчина треплет мальчишку по волосам и накидывает капюшон старой мантии на голову. — Ещё увидимся. А ты, Гарри, почаще прислушивайся к окружающим. Они могут много рассказать. — Да, уж точно, — грубо выдает вдруг Драко. — Они много могут рассказать, особенно про то, как тебя, Сириус Блэк, обвинили в жестоком убийстве. И поэтому заперли в Азкабане на десять лет. Сириус замирает. — Так и кого же ты приговорил? — Драко решает, что именно сейчас время и место выяснить, наконец, кто же такой этот человек. — При том, что ещё и бывший Гриффиндорец! А мне кто-то говорит, что я не гожусь на этот факультет… Ха! — Малфой, эй, — осаждает Гарри. — Прекрати. — Вам двоим хватит знать того, что я пришел сюда, чтобы помочь. Я забыл старые обиды на Дамблдора. И я хочу, чтобы меня оставили в покое, — Сириус нервно сжимает и разжимает кулаки и скрипит зубами. — А сидел я за дело. Не спорю. Но по-другому не мог. Кровная месть — это долг. — Кровная месть? — разевает рот Гарри. — Они убили моего брата. — Кто? — хором спрашивают Гриффиндорцы. — Пожиратели смерти. — За то, что ты отказался вступать в их отряд? — сглатывая, еле произносит Драко. — Пока Дамблдор не поймёт, что мы, по сути, сражаемся за одни и те же убеждения, только в разной трактовке, я боюсь, дело не сдвинется с мёртвой точки, — вздыхает Сириус и быстро уходит, не оборачиваясь и не прощаясь. *** — Накал страстей достиг апогея! — Ли Джордан снова надрывается. Матч в самом разгаре. — Счёт равный! Нужно поймать Снитч, иначе обе команды покинут итоговую таблицу! Гарри видит, как ловец Пуффендуя опережает ловца-девушку из Когтеврана и внутренне ликует (все ученики были в некотором шоке, когда узнали, что ловец в Когтевране другого пола), потому что он уверен — девчонкам не место на такой ответственной «должности». Гарри вспоминает, как долго смеялся над Гермионой Малфой, когда та не смогла даже в отборочных тренировках показать ничего стоящего. По правде сказать, Гарри Поттеру как раз не хватает этой возможности — понаблюдать за игрой других. С трибун. Когда не нужно нервничать и постоянно думать о том, что же будет, если не справишься с метлой или не поймаешь Снитч. Гарри замечает, что ловец в Пуффендуе тоже не блещет какими-то выдающимися спортивными качествами. Он почти всё время стоит на месте. Просто ждёт, получается. И если и выполняет кульбиты, то самые простенькие, которым их обучала Трюк. — Эрни Макмиллан поймал Снитч! — орёт Ли. — Пуффендуй, поздравляю! Победа! Стадион взрывается поздравлениями. Гарри тоже аплодирует и кричит. И только тут замечает, что стоящий рядом Хагрид абсолютно отсутствующим взглядом всматривается куда-то в небеса. — Хагрид? — мальчик трогает друга за рукав (огромной по размерам) рубахи. — Что-то случилось? — Да нет, — вздыхает лесничий. — А чего с тобой? — перекрикивает шум, стоящий на трибунах, Гарри. — Ты сам на себя не похож! — Скоро пройдёт. — Что пройдёт? — Гарри опять докапывается до Хагрида, зная, что тот всё стерпит. — Скажи прямо! — Норберта больше нет. — Как это? — меняется в лице Поттер. — Она теперь в Румынии. — Она?! — Гарри ничего не может понять. — Да, Дамблдор раскрыл мне глаза… это была самка… к тому же… не той породы. Так что — я в трансе. Я привязался к нему… к дракону, — говорит Хагрид, едва не плача. — А теперь привыкать к тому, что мы с Клыком снова одни… — Это Снегг подстроил! — Гарри прибегает в гостиную и тащит Рона с Гермионой в дальний угол. — Я уверен, он знал, что дракон липовый. — Погоди, Гарри, но ведь всем было ясно, что из маленького дракона не сделать колдовской щит для защиты… и к тому же, сам Хагрид нам сказал, что Снегг дал Клятву Хогвартсу, — возражает Рон. — Помнишь? — Значит, Квирелл продал Хагриду этого Дракона. И Квирелл наверняка уже знает, как пробраться мимо Пушка. — И что теперь? — Гермиона морщит лоб. — Он скоро пойдёт туда. Мы должны помешать. *** — Значит вы, Мэри, взялись защищать интересы Минервы МакГонагалл? — Амбридж тормозит миссис Кроткотт в холле Министерства. — Надеюсь, вы хорошенько подумали. — О чём? Я сама всё прекрасно знаю, — говорит Мэри, смотря на огромные настенные часы. — Если вы не против, то я пойду. Опаздываю. — О нет, — Долорес преграждает путь и слащаво улыбается. — Вы меня, судя по всему, не поняли. Я вас не собираюсь уговаривать отказываться. Я вам приказываю. — Простите? — моргает Кроткотт. — Мэри, — почти выплевывает слово Амбридж. Ей всегда бывает противно общаться с магглорождёнными на равных. Но она обещает Фаджу, который очень ценит услуги этих самых, слава Мерлину, немногочисленных сотрудников Министерства Магии, что будет более сдержанной. — Не будем усложнять. Просто откажитесь от дела Малфоя и тихо разойдёмся. — К сожалению, я не могу. — Очень напрасно, — поджимает губы, накрашенные отвратительной розовой помадой, Амбридж. — Вы подумали, что будут говорить про вас и про вашего супруга в скором времени? — Не понимаю, что именно вы, мадам, пытаетесь мне сказать, — Мэри изо всех старается быть спокойной и вежливой. — Я не сделала ничего страшного и преступного тем более. — Давайте вспомним, какова была ваша миссия на начальном этапе, — предлагает Амбридж. — Мэри, скажите мне сейчас быстро и чётко, что вы должны были сделать? Что? — Обеспечивать Министерству поддержку, контролируя все внутренние конфликты в Хогвартсе, — как заученную скороговорку выпаливает Кроткотт. — Узнать, что скрывает Дамблдор и что он предпринимает в связи с появлением в стане учеников Гарри Поттера… — Прекрасно, — хищно потирает руки Амбридж. — А теперь давайте я вам озвучу, что вы вместо этого сделали. Ладно? — Ситуация с Драко Малфоем не входит в круг моих «косвенных» обязанностей перед Министерством. Я же, в конце концов, не мебель там изображала! — перебивает Мэри и понимает, что эта женщина не отвяжется. — Я же работала психологом! Ко мне обратились с проблемой… Я обязалась хранить тайну. — Вы собираетесь рисковать своим местом? — без лишних преамбул вставляет побагровевшая Амбридж. — Да или нет? — Вы мне угрожаете? — Я констатирую факт, что вы, пользуясь своим служебным положением, начали проводить приватные сеансы с этим мелким поганцем! — кричит (уже вышедшая из себя) Долорес Амбридж. — Вы спелись с МакГонагалл и теперь считаете, будто у меня не хватит власти вышвырнуть из палат Министерства одну чертову грязнокровку?! Мэри Кроткотт вспыхивает. — Я позволю себе напомнить, — снижает голос вспотевшая от крика женщина. — Что вы получили место в Министерстве Магии только благодаря связям своего супруга. Точнее, благодаря его бывшим заслугам. И если бы не этот идиотский закон «О толерантности к смешению волшебных кровей», то я сомневаюсь, что его и вас, Мэри, вообще бы допустили сюда. Теперь дошло? — Совет Попечителей будет решать, с кем оставить Драко Малфоя, — выговаривает Мэри, чувствуя, что колени всё же предательски дрожат, а в глазах стоят слёзы. — Не вы будете решать, кого и когда увольнять. Это дело Министра. — Наш Министр староват уже, — хмыкает Амбридж. — Помните это. — Мне нужно идти. — Да, пожалуйста, — отходит с пути Амбридж и улыбается настолько ядовито, что даже змеи бы позавидовали. — Если увидите МакГонагалл, то передавайте от меня привет! Я надеюсь, она хорошо отдохнула в Азкабане… *** — Давай-ка попробуем ещё раз, — говорит Минерва, подходя к большому дереву, и протягивает на ладони хлебные крошки. Сидящая в листве птица мигом доверчиво приземляется. — Готов? — Да, — кивает Драко, поднимая палочку. До экзаменов остаётся совсем мало времени, а у Драко обнаруживается пробел в знаниях по трансфигурации — он совершенно не может справиться с заклинаем исчезновения. — Эванеско! — мальчик взмахивает палочкой, направляя бесцветный луч прямиком в птицу, но тщетно. Сойка продолжает клевать крошки, даже не обращая внимания на манипуляции людей. МакГонагалл терпеливо объясняет, что заклинание носит чисто ментальный характер. Осуществляется усилием воли и воображения. — Заклятие тем сложнее, чем сложнее строение животного, которое мы хотим подвергнуть исчезновению. Улитка, беспозвоночное, не представляет трудной задачи. Мышь или птица — млекопитающее, и работать с ней гораздо труднее. Поэтому магическое действие такого рода нельзя осуществить, мечтая об ужине. Драко тягостно вздыхает. — Значит, у меня ничего не выйдет? — Выйдет, — улыбается Минерва и отпускает птицу. Та перелетает с ветки на ветку, щебеча что-то на своём языке. Драко видит, как женщина достаёт из небольшого кейса пробирку с червём. — Тренироваться надо больше. Держи. — Расскажите о Томе Реддле, — неожиданно просит Драко. — Мы же уже выяснили, что тебе это не нужно, да и мне… — Тогда о Сириусе Блэке. Вы обещали. Минерва качает головой, но всё же начинает рассказ: — Сириус Орион Блэк. Родился в семье чистокровных магов. Имя «Сириус» было очень распространено в семействе Блэков. Он был младшим ребёнком, старший брат — Регулус — учился на Слизерине, поступил на три года раньше. Родители у них были не подарочек, хотя, если судить о том, что они сделали, когда он вопреки их ожиданиям, поступил в Гриффиндор, то можно сказать, что мать слишком уж резко и бесповоротно очерствела к нему. И потом вовсе выжгла и из жизни, и из памяти… Сириус был очень способным в школе. Как и большинство чистокровных. Правда ленился много. А насчет анимагической формы — то это я ему посоветовала. Как знак верности своим убеждениям, — улыбается МакГонагалл. Драко во все глаза следит за каждым её движением. — Сириус никогда не унывал — он по природе общительный и быстро нашел друзей, даже брошенный семьёй… Одним из них стал Джеймс Поттер. Да, именно с их дружбы началось время, которое тревожит нас и до сих пор, — женщина на мгновение замолкает. — Регулусом же родители были очень довольны: он проявлял все качества «истинных Блэков» и даже стал в весьма юном возрасте Пожирателем смерти. То есть, принял сторону Волан-де-Морта, чью борьбу за предоставление всей полноты власти исключительно чистокровным волшебникам старшее поколение этой семьи считало правым делом… — И всё? — выдыхает Драко. — Ну, а что ещё ты хочешь услышать? — Хотя бы то, что Пожиратели убили его брата, а Сириус в ответ убил их, — говорит Драко. — И сел в Азкабан. Но почему-то все его обвиняли в убийстве родителей Поттера. И никому не было дела до него столько лет?! А как же моя мать? А как же другие родственники? Или они все заодно? — Братья Орион и Сигнус Блэки не поддерживали связь с тех самых пор, как старшая дочь Сигнуса — Андромеда — твоя родная тётка, кстати, — прокашливается Минерва, — вышла замуж за маггла. Поэтому Нарциссе и Беллатрисе пришлось идти по указанному заранее пути. — Но мама упоминала при мне только про одну сестру — Беллатрису. — Конечно, ведь с Андромедой было покончено. — Что это вообще за политика такая? — удрученный Драко начинает рассматривать червя в пробирке. — Все марионетки какие-то. А тех, кто не хочет так жить, просто выжигают из своей жизни самые близкие люди. Почему? Минерве становится стыдно — она только что разволновала и без того волнующегося по поводу экзаменов и прочего распорядка дня и даже целой жизни парня. Драко поднимает на неё глаза. — Когда ты подрастёшь, возможно, поймёшь, что нельзя жить без преодоления внутренних и внешних противоречий. А война — это очень жестокий, но тоже способ, сказать и доказать всем, кто ты есть… *** — Нам нужно что-то придумать, — говорит Рон. — Давайте всё же не будем пороть горячку и сходим к Дамблдору? — Его же сегодня нет в школе. — Откуда ты всё всегда знаешь?! — взрывается негодованием рыжий мальчик. — Гермиона, ты ясновидящая? — Дамблдор вчера на обеде сказал, что уезжает по срочному делу в Лондон. Чем ты слушаешь? — Ау! — Гарри прислоняется к стене. — Что с тобой? — Шрам болит, — жалуется мальчишка в очках. — Такое уже было? — заботливая Гермиона дотрагивается до челки друга. — Может, к Помфри сходить? — Нет, я в порядке, — смущается Гарри. — Куда ты уставился, Рональд? — Гермиона видит, как бледнеет лицо Уизли. — Рон? — Что это? — мальчик показывает пальцем в окно. Гарри, забыв даже про шрам, подходит ближе. И снова Гермионе приходится оттаскивать друзей, дабы их не покалечило — стекло лопается и сыплется в гостиную Гриффиндора, как конфетти из пушки братьев Уизли. Дети кричат. Внутрь на огромной скорости влетают несколько черных столбов пыли. Начинается паника. Гарри не долго думает — он понимает сразу же, что это «пришли» за ним. Мальчишка бежит в комнату, где его обычно запирали на ночь, чтобы спрятаться, но один из налётчиков вдруг превращается в человека. Высоченного, сплошь в черной мантии и в угрожающего вида маске. Он преграждает путь. И наклоняется. — Поттер! — двери в гостиную очень удачно не успел закрыть Невилл, упавший в обморок прямо на пороге, и профессор Снегг бросается к Гарри. — Поттер, уходи! Гарри теперь бежит вниз по ступенькам, но падает. Кубарем катится и останавливается только тогда, когда Снегг хватает его за шкирку, словно котёнка, и отшвыривает куда-то на диван. Другие Гриффиндорцы попрятались. — Снегг, — чей-то протяжный и очень противный голос разносится по помещению. — Неужели ты всё ещё здесь? — Какого дементора ты здесь, Долохов, я не очень понимаю. Но скажу: убирайся, пока я тебя не прикончил. — Северус всегда умеет правильно обозначить свою позицию. — И другим передай, что в Хогвартс соваться себе дороже. — Ну-ну. Твоего хваленного защитничка-Дамблдора ведь нет? — усмехается Пожиратель. — Так что, давай выясним всё как мужчины. Гарри, лежа на диване, закрывает руками голову, потому что красные и зелёные искры сыплются (как опасные фейерверки) со всех сторон. Разбиваются в дребезги столы и стулья. Все лампы, сделанные чудотворцами-эльфами, летят к чертям. Снегг и неизвестный человек от Волан-де-Морта сражаются так, словно и в правду собираются убить друг друга. Гарри становится страшно. Он чуть приподнимается, в надежде улучить момент уйти, но луч из палочки врага проскальзывает в нескольких сантиметрах от него, и мальчик снова плюхается на мягкую обивку. — Стой! — выкрикивает запыхавшийся уже Пожиратель. — Стой, Снегг! Северус замирает на мгновение и Гарри чудится, что профессор заглядывает за спинку дивана и проверяет, жив ли великий-выживший-мальчик-Гарри-Поттер. — Ты же хотел быть одним из нас. Помнишь? К чему сейчас воевать? — Те времена прошли, — коротко отвечает Снегг. — Ты же сильный маг. Давай объединимся. — Этого не будет. — Но ты не станешь отрицать, что всё ещё хочешь получить ту самую благодарность от Тёмного Лорда? Хочешь? Тогда отдай мальчишку. — Я скорее умру. После таких слов внутри у Гарри что-то дёргается, будто рвутся невидимые струны. Мальчик понимает, что был неправ насчет Северуса Снегга. — Это можно устроить! — Одно движение, и ты труп, Долохов. — Это угроза? — уточняет незваный гость. — Тогда знай, что у меня есть сюрприз для тебя. И для Дамблдора. — Как ты сюда попал? — цедит сквозь зубы Снегг. — У нас есть свои ключики, — хохочет Долохов. — В частности, ваш идиот-Квирелл. Лорд сказал, что он просто идеальный для подобных дел… — Я убью его! — орёт Снегг и снова вскидывает руку с палочкой. Гарри чувствует, как чуть скрипнул диван и зажмуривается. — Но сперва — тебя! — Если хочешь, чтоб Минерве МакГонагалл выпустили кишки — действуй, — говорит Пожиратель. — Давай, Снегг. А потом будешь объяснять старичку-лесовичку, что это был «несчастный случай», когда ваш озверевший Пушок вырвался и загрыз бедную профессоршу… *** — Я бы справилась! — Минерва в ужасе слушает историю о налёте. — Я бы никогда не допустила того, чтобы на меня напали в школе, в разгар учебного года, и даже если бы напали, то… — Хоть мне-то не рассказывай, — укоризненно смотрит на неё Снегг. — Знаю я, как бы ты «не допустила». — Я вообще была на поляне возле хижины Хагрида с Малфоем. Отрабатывали заклинание «Эванеско». — Поздравляю, — бурчит Северус. — Как же я не почувствовала неладное! Проходит два дня после случившегося. Весь замок находится в ужасном оцепенении. Все ждут только одного человека — Дамблдора. Но сова, которую посылают в Лондон, не возвращается и, судя по всему, даже не долетает. На улицу никто не решается и носа показать. Все двери и окна закупорены, хоть и стоит жара под сорок градусов. Эльфы и Филч регулярно проверяют входы-выходы. Ученики сидят по гостиным. Даже пищу принимают там. — А мне что было делать?! — Снегг понимает, что купился на байки Долохова и позволил ему и другим Пожирателям безнаказанно уйти. — Я не мог рисковать твоей жизнью. Дементор твою за ногу! — Это был блеф, Северус. Долохов блефовал. — Он хотел выиграть время. Он отвлекал внимание. Наверняка кто-то из них шастал по третьему этажу и пытался проникнуть в Подземелье. Черт! — Как ему удалось так тебя запугать? — спрашивает Минерва. — Там был Поттер, — кривится мужчина. — Маленький ублюдок нас всех сведёт в могилу. — Северус, не будь так категоричен. Поттер — мальчик. — Мне уже плевать, — отрешенно говорит Снегг. — Мне плевать. Ты слышишь? — Квирелл уже рассказал, что его пытками заставили выдать им все сведения о Камне и о Пушке, — Минерва смотрит на профессора зельеварения и понимает — тому сейчас вообще никакого дела до этого нет. — Такими темпами он настоящим заикой станет. Но будет знать, как прикидываться. — Плевать. На всех. И на всё. — Это мог подстроить Блэк? Как думаешь? — Минерва уже готова поверить во всё, что угодно. — Лучше бы ты молилась, чтоб этот цирк не оказался подставой от Дамблдора, — фыркает мужчина и берёт свою испачканную и порванную мантию со спинки стула. — Он мне недавно намекал, что мы слишком немощные стали. И ни на что не годимся. У него же теперь Амбридж-подпевала есть. — Что?! — У нашего стратега созрел гениальный план. — Какой ещё план? — Вот ты у него и спросишь. А пока — спокойной ночи, — Снегг резко выходит из комнаты МакГонагалл, хлопнув дверью. — Да какая уж тут «спокойная ночь». *** — Рон, ты спишь? — Гарри, как и условились, подходит в Мантии-невидимке ровно в полночь к кровати лучшего друга. — Вставай. — Может, не надо? — Если ты не пойдёшь, то я один пойду, — говорит Гарри Поттер, высовывая мордаху из-под ткани. — Так что решай сейчас. — Эй, вы куда опять собрались? — Драко резко садится на постели. — Поттер, сними своё барахло. Бесишь уже с ней таскаться, как с писаной торбой. Хоть бы померять дал разок… — Завидуй молча, Малфой, — шикает Рональд, натягивая штаны и рубашку. — Пошли, Гарри. — Не так быстро! — Драко вскакивает. — Я сказал стоять, Поттер! — Не ори, — Рон бросается зажимать мальчишке рот. — Спят, как младенцы, — улыбается Драко, демонстрируя флакончик, явно позаимствованный из лаборантской Снегга. — Так что — не спалимся. — Не спалимся? — хором спрашивают Рон и Гарри. — Я с вами! — Никого разве не забыли? — когда ребята спускаются в гостиную, то в кресле видят одну лишь всклокоченную шевелюру Гермионы. — Как вам только не стыдно — Малфоя взять, а меня оставить! — Кажется, мы на неё очень плохо влияем, — шепчет Гарри на ухо Рональд. В коридоре на третьем этаже очень тихо. И пыльно. Факелы загораются по мере приближения к заветной двери. Гарри гордо идёт впереди, а за ним, как утята за мамой, бредут друзья. Гермиона старается держаться чуть в сторонке, но Рональд всё время тащит её ближе к себе. И приговаривает, что так безопаснее. — Уизли, ты мог бы не лапать меня?! — раздраженный Драко спихивает со своего плеча потную конечность мальчишки. — Не хватало ещё запачкать свежую рубашку. Она ведь не как у тебя — на все случаи жизни. — Малфой, кто бы говорил. Твои вещи теперь не помещаются ни в один чемодан. Ты их под кровать спрятал. Потому, что родители тебя… — Не смей упоминать моих родителей, недоносок! — рычит Драко. — Замолчите немедленно, — спокойно говорит Гермиона. — Иначе я вас обоих обезножу и будете валяться здесь до прихода Дамблдора. Ясно? Снова воцаряется тишина. — Алохомора! — Гарри открывает дверь. Как только они оказываются в комнате, то мантию сдувает дыханием громадного пса. Храп стоит на всю округу и становится понятно, зачем в замке такие толстые стены. — Храпит, — констатирует Гарри, радуясь. — Да, Поттер, одни мы шляемся по школе, ища приключений, — с долей иронии выдает Драко. — Все нормальные создания спят по ночам. Спят. Понимаешь? — Тише! Слышите? — Смотрите, и музычку ему поставили, — Драко хмыкает и обводит глазами комнату. — Арфа играет. А почему мы не слушаем Бетховена перед сном? Говорят, что он на мозг хорошо влияет. Да, Уизли? Тебе бы не помешало. — Господи, это и есть… Пушок? — Гермиона прикрывает рот ладонью, когда видит пса, о котором только слышала. — Кошмар… — Квирелл был здесь. — Гарри подходит к собаке. — Значит, нужно ускоряться. Давайте, подвинем лапу… Драко и Рон нехотя помогают. Гермиона же аккуратно вешает Мантию-невидимку на крючок в углу. И неотрывно смотрит на Пушка, который начинает чуть шевелиться, но потом снова погружается в безмятежный глубокий сон. Крышка люка поддаётся детям не сразу. Скрипит она, конечно, ничуть не лучше, чем стеллажи в библиотеке. Гарри морщится от таких звуков. — Как там внизу? Глубоко? — спрашивает Рональд, становясь на колени и разглядывая кромешную тьму. — Гарри? — Без понятия. Мальчишки теперь вместе заглядывают в люк. — Давай их подтолкнем, Грейнджер, и дело в шляпе, — пытается пошутить Драко. — Кто первый? Уже через полминуты становится неважно — четвёрка ныряет в темноту с криком — арфа перестает играть, и трёхголовый зверь просыпается, требуя крови. Гарри, кажется, кричит громче других и лишь когда они все падают на что-то мягкое и сырое, он замолкает и в удивлении смотрит на друзей. — Ничего себе полёт, — оптимистичный Рон (как обычно) первым подаёт голос. — Повезло, что здесь есть это растение. — Погодите, — Гарри присматривается внимательнее. — Чёрт возьми. — Что опять, Поттер? — Драко уже по интонации чувствует неладное. — Что?! — Скорей, уходим! Вскочить ни у кого не получается, потому что их тела обвивают тугие лианы, не позволяющие вырваться. Гермиона оказывается в самом плачевном положении — в углу и эти зеленые щупальца лезут ей даже на лицо. Мальчишки отчаянно борются, но теряют силы. Снова все дружно кричат. — Расслабьтесь! — Гермиона понимает, куда они угодили. — Не дёргайтесь. Это же Дьявольские силки! Не двигайтесь! Я серьёзно! Слышите? — Грейнджер, ты бы ещё мертвецу предложила покурить! — Драко продолжает предпринимать попытки освободиться. Гермиону уже всю овивают лианы, и она проваливается вниз. Мальчишки в панике начинают не то ругаться, не то плакать. Рональд вдруг особенно бойко принимается бодаться с растением и усугубляет положение. — Гарри! — Гермиона снизу наблюдает за процессом. — Доверьтесь мне! — План у тебя дерьмо, Грейнджер! — Драко уворачивается от лианы, которая намеревается заткнуть ему рот. — Грейнд… Драко падает на пол рядом с Гермионой. Девочка смотрит на него с высоты роста и усмехается, видя, что Драко Малфой обескуражен. Уже в который раз. — Долго они там? — Драко поднимается на ноги и тут же на него шлёпается Гарри. — Зачем я только сунулся… Ау! — Ты как? — Гермиона проявляет заботу только о Гарри и Драко начинает казаться, что и у Поттера есть симпатия к этой всезнайке. — Всё в порядке? — Да, прекрасно, — Гарри снова дико смущён. — Гарри! — вопит Рональд. — Гермиона! Нет! — Он же не расслабляется! — Гермиона всплескивает руками. — Не-а, — Драко улыбается, мотая головой. — Прощай, Уизли, нам будет тебя не хватать… — Надо что-то делать, — Гарри теребит подругу. — Давай, Гермиона. — А что я?! — она в растерянности. — Погодите, — Драко соображает быстрее. — Грейнджер, на уроке травологии ведь ты что-то бурчала про Силки. Заклинание какое-то… — Точно! — она сияет. — Люмос Солем! — Спасибо, Малфой, — тихо говорит тем временем Гарри. Яркий солнечный луч пронизывает пространство, покрытое лианами, и растение отступает, отпуская свою первую за много лет жертву. Рональд почти в бессознательном состоянии подает на пол и не шевелится. — Как он? — Гарри склоняется над другом. — О нет, — Гермиона в ужасе видит, что руки и ноги у мальчика сильно повреждены. Возможны даже переломы. — Рон, прости… — Чего там? — Драко оглядывается на них. — Рон, ты как? — Гарри замечает, что парень приоткрывает глаза и моргает. — Рон, ты встать можешь? — Н-нет. — И что теперь делать?! — Рон, если мы оставим тебя здесь на какое-то время… — Я понял, — рыжий силится улыбаться, но вместо этого слёзы от боли катятся по его щекам. — Идите. А я тут побуду. Троица движется дальше. Драко теперь идёт молча и больше даже не пытается шутить. Грустно, что для этого понадобилось случиться такой беде. Гарри снова возглавляет цепочку. — Что это ещё? — Драко замирает и хватает Гарри за плечо. — Не знаю. — Гарри заходит за угол. — Звук как от крыльев. В следующей комнате повсюду летают странные существа, которые издали похожи на маленьких причудливых птиц. — Это ключи, — говорит изумленный Гарри. — Крылатые ключи. — И один из них от двери. — Драко кивает на старую метлу, которая парит в воздухе над полом. — Давай, Поттер. — Да здесь же тысячи ключей! — Нам нужен старинный. Ржавый уже, наверное, и чуть кривой… — Вон там! — Гермиона указывает пальцем вверх. — Есть такой. Гарри подходит к метле. Мешкает. — Ты чего? Забыл, как летать? — усмехается Малфой. — Я не справлюсь. — Гарри! — Гермиона нахмуривается. — Нет, правда. — Поттер строит такую мину, что трудно не прослезиться. — Я могу не справиться и снова… подведу вас. Лучше уж Малфой. Он же играл за меня на матче. И поймал Снитч. — Спасибо, что помнишь, — буркает Драко, берясь за метлу и садясь на неё. — А то все уже забыли, видимо… Облако ключей резко устремляется вниз. — Вот блин! — реагирует Драко и взмывает под самый потолок. Ключи — за ним. — Поттер, ты редкостный идиот! Сам бы ловил! Спустя несколько минут, Драко всё же изворачивается и ловит нужный ключ, кидая его с высоты. Гарри удачно подпрыгивает. Малфой уже пикирует вниз и нужно успеть открыть дверь, чтобы ключи не устроили им трёпку. — Есть! — довольный Драко снова меняется в лице. И его щеки стремительно розовеют, когда Гермиона улыбается самой искренней улыбкой, глядя на мальчишку. — Только больше я ни во что ввязываться не буду. Ясно? — Как скажешь, — Гарри тревожно оглядывается по сторонам. — Где мы? — Гермиона делает пару шагов вперёд и тусклый свет факелов освещает просторное помещение. — Только не говорите мне, что это… — Кладбище, — взмахивает руками Драко Малфой. — Я так и знал. Вон чья-то башка отрубленная валяется. Всё, я сваливаю. Он показушно разворачивается назад, но Гарри молча берёт его за руку и тащит вглубь комнаты. Гермиона уже заходит так далеко, что мальчику приходится крикнуть ей «Стой!». — Это не кладбище. — Гермиона ждёт, когда Гарри и Драко подойдут. — Это шахматная доска. — А там — дверь! — ликует Драко. — За мной! Проход очень узкий. Белые пешки, размером с небольшой дом, не кажутся устрашающими настолько, чтобы кричать, пока не достают мечи и не преграждают бедняге-Малфою путь. Гарри и Гермиона ловят мальчика, который от испуга заваливается на спину и едва не расшибает себе затылок о бетон, раскрашенный под шахматную разметку. — Как нам пройти? — Неужели не ясно? — Гарри смотрит на фигуры. — Нужно сыграть. И выиграть. — Да, это ценное уточнение, Поттер. — Драко, бледнее обычного, стискивает кулаки так, что вздуваются вены. — А если сыграть и не выиграть? Что тогда? — Малфой, ты ведь неплохо играешь в шахматы? — Ну, допустим, но я же не гроссмейстер тебе, — руки Драко потряхивает. — И не надо, — Гарри качает головой. — Я вот полный ноль. И Гермиона тоже. Тебе придётся принять командование на себя… — Командование? — Гермиона заглядывает мальчику в лицо. — Гарри, ты хочешь сказать, что это будет также, как и… — Пробовать надо, — Гарри кивает Драко. Малфой ругается и выходит на доску, оглядывая фигуры. — Поттер, занимай место Слона. — Драко снова косится на белые фигуры, возвышающиеся на несколько метров над ними. — Грейнджер, ты будешь Ладьёй рядом с Королевой. Весьма безопасная позиция, если что. — А ты? — Гарри послушно встаёт на указанную клетку. — А что, выбор завезли? — холодно и почти отстраненно усмехается Драко. — Я буду Конём. — Белые ведь ходят первыми? — Увидишь, Грейнджер, — Драко весьма уверенно сидит на громадном мраморном изваянии, как отмечает Гарри. — Итак, товарищи, мы играем! Первая чёрная фигура идёт в расход моментально. Осколки летят на несколько метров, и Гермиона зажмуривается и только небывалым усилием воли заставляет себя оставаться на месте. Теперь всем ясно — это будет также безжалостно, как на маленькой доске, только теперь ещё и смертельно опасно. Для них. — Ладно, черти, — Драко злится. — Пешка на Е-5! И снова фиаско. Белые рвут их, как Тузик грелку. — Ладья на Е-4! Белый Конь, сходивший чуть раньше, неожиданно даёт задний и выходит за него Королева. У Гермионы дыхание перехватывает, когда она видит, что фигура приближается. Миг и снова раздаётся грохот — Ладью отшвыривает в сторону. Затем от меча Королевы гибнет ещё несколько чёрных фигур. — Пешка на С-3! — командует Драко, весь вспотевший от такой интенсивной нагрузки. — Давай! Пешка оказывается их «счастливой звездой» она несколько раз подряд выручает и разбивает белую фигуру, которая находится ближе всех. Гарри протирает очки, которые все в бетонной крошке и пыли. — Так, — Драко оглядывается. — Поттер, шагай на две клетки вперёд. — Что?! — Гарри не верит своим ушам. — Живо! — Драко может командовать. Это правда. Гарри, еле переставляя ноги, бредёт на указанную клетку. Замирает, когда белые синхронно поворачивают к нему свои головы, закованные в изящно сделанные шлемы. — Дайте подумать, — Малфой усиленно трёт лоб. — Мы перекрыли им путь. Теперь надо сделать Королеву уязвимой. — Нет, подожди, — Гарри вдруг что-то не нравится во взгляде мальчика. — Малфой, нет. Одумайся. Это неправильно… — Что у вас там? — Гермиона кричит из другого конца доски. — Он хочет пожертвовать собой! — Зачем?! — Гермиона точно также выпучивает глаза, смотря на Драко. — Есть другой путь. — Ошибочка, Грейнджер, — тихо произносит Драко. — Ты не везде такая умная, оказывается. — Драко, ты уверен? — Гарри переходит на полушепот. — А если и правда есть… — Ты тупица! — срывается Драко. — Посмотри вокруг! Нам конец, если не сходить сейчас! — Ладно, — соглашается Гарри. — Ты здесь гроссмейстер. — Я сделаю ход Конём. Королева съест меня, а ты объявишь шах и мат Королю. Понял? Гарри только кивает. — Поехали, значит, — Драко удобнее садится. — Конь на Г-3! Гермиона зажмуривается и даже почти не дышит, но, когда раздается грохот и Гарри что-то кричит, она открывает глаза. И резко дёргается к лежащему на полу под обломками Драко. — Не вздумай! — грозно говорит Гарри. — Мы ещё играем. Мальчик видит, что Королева вертит в руках меч. Он быстро подходит к фигуре и задирает голову. Ему страшно, но он знает — ей сейчас страшнее, и хоть у шахматных фигур, по идее, нет чувств или души, но… — Шах и мат! — резко бросает слова Гарри. Меч выпадает из рук Белой Королевы. Гермиона подбегает к Драко Малфою. Он лежит скрючившись, на его лице есть несколько крупных порезов. Гарри тоже подходит и садится на корточки. — Оставайся с ним. Следи, чтоб не помер здесь. Если вдруг придёт в себя — сразу уходите и вытащите там Рона. Позови МакГонагалл или ещё кого. А я пойду дальше. Гермиона плачет. — Нет, — Гарри кусает губы. — Гермиона, не надо. Всё нормально. Его несильно задело. Выберетесь. — А если ты не выберешься в одиночку? — Ну, я не знаю… — Это точно твоя любимая фраза, — смеётся сквозь слезы Гермиона. — Береги себя. Гарри поправляет очки и уходит в распахнувшуюся прямо перед ним дверь. Он оказывается в комнате без выхода — только голые стены и каменные ступени, уходящие под самый потолок, как в Колизее. По кругу. Арена, выложенная грубым кирпичом, вся поблескивает в свете факелов, которых куда больше, чем даже на шахматной доске. Гарри оглядывается на дверь, но та резко исчезает. — Здравствуй, Поттер, — знакомый голос Квирелла уже так не пугает, но вызывает болезненный спазм в горле. — Как добрался? Много крови потерял? — Лучше терять свою кровь, чем терять кровь своих друзей. — Ишь как ты заговорил, — мужчина наконец выходит в поле видимости. — Хочешь сказать, что не боишься смерти? — Зачем вы это делаете?! — грубо спрашивает Гарри. — Зачем вы помогаете Сами-знаете-кому! — Тебе не понять. — Он же всё равно проиграет! И вы с ним заодно! — Мальчишка! — рявкает Квирелл и кидается к Гарри. — Ты просто жалкий выродок от мерзкой мамочки-магглы! Гарри Поттер с ненавистью смотрит в пустые глаза человека, который уже, по его мнению, давно мёртв. Квирелл усмехается и раскидывает руки в стороны. Что-то вырывается из его груди. — Где Камень? — шипит Волан-де-Морт. — Поищи! — Гарри тоже ищет пути отступления. — Я убью тебя! И искать не придётся! Гарри бросается бежать. Но куда можно убежать в замкнутом пространстве? Как белка в колесе. Мальчик случайно роняет один факел на подставке и тот вспыхивает ярким пламенем, вызывая возгорание… *** Гарри медленно открывает глаза. Белый потолок наводит его на мысль, что он умер. И почему-то ему очень легко. Но на самом деле мальчик лежит в постели в больничном крыле. Альбус Дамблдор проходит к его койке. — Гарри, — говорит старик сожалеющим голосом. — Почему ты не научился прислушиваться ко взрослым, если тебя сильно просят? — Профессор, — беспокойно ворочается мальчик. — Я хотел… я думал, что… — Помнишь я сказал вам с Драко не совать нос в дела, которые вам пока ещё не по зубам? — Да, сэр. — Тогда почему же вы пошли туда? — вопрошает Дамблдор, склонившись над Гарри. — Ты подверг и себя опасности, но твои друзья могли пострадать куда больше. — Волан-де-Морт нашел Философский Камень? — в глазах Гарри стоят виноватые слёзы. — Профессор, простите… — Ничего он не нашел, — улыбается Дамблдор. — Не волнуйся. — Правда? — Камень был у меня. — У вас? — мальчик роняет челюсть. — Самый простой план почти сработал. Я специально уехал из замка. Квирелл повёл в Подземелье Волан-де-Морта. Там было разрушенное зеркало Еиналеж. По идее, Квирелл должен был запаниковать и сделать ставку на это зеркало. Я думал, что Волан-де-Морт заставит Квирелла лезть за Камнем и тот останется в ловушке, а если нет носителя, то паразит как никогда уязвим! — Паразит? — прищуривается Гарри. — Волан-де-Морт очень слаб пока. И ему нужно питаться чьим-то телом. Увы, участь Квиринуса не завидная. — Зеркало сгорело, — говорит Гарри. — Это я устроил пожар. — Да, я заметил, — усмехается волшебник. — Сэр, почему вы всё время говорили загадками? И ничего не сказали другим? Я просто боялся, что если Волан-де-Морт обнаружит Камень… и ещё эта история с драконом Хагрида… с профессором Снеггом… — Да, Гарри, — кивает старший. — Все мы ошибаемся. — Что теперь будет? — С тобой? — удивляется Дамблдор. — Ничего. Поправишься и айда экзамены сдавать! — То есть, вы меня не исключите? — А за что? — Ну, я не знаю… — Иногда не знать полезно, Гарри. — Альбус берётся за коробочку со сладостями. — О, смотри. Шоколадная лягушка. Это тебе Рон принёс. А вот леденцы с любым вкусом… Это, видимо, Драко от сердца оторвал. — С ними всё в порядке? — сияет Гарри. — И с Гермионой? — Конечно. — Сэр, можно ещё вопрос? — Да. — А Сириус? — Сириуса ждёт непростая неделя. — Что? — меняется в лице Гарри. — Ему предстоит съездить в Министерство и подписать все бумаги на (как говорят магглы) условно-досрочное освобождение, — улыбается Дамблдор. — Он вытащил Рона и Драко с Гермионой, когда возвращался потайным ходом с прогулки. Так что — дважды спас вас, ребятки. Цените хорошее. Помните хорошее. И когда-нибудь, вам тоже не забудут… ЭПИЛОГ. Гарри здоровается с привидением, заходя в холл Хогвартса. Стоит необычная тишина. И у мальчика закрадывается мысль, что экзамены уже наступили. Но нет. Гарри проходит к лестнице, ведущей в гостиную Гриффиндора. Когда он слышит (уже такую привычную) ругань Рона с Драко, которые всё ещё делят его кровать в общей спальне (так как там самое удобное место), которая теперь снова, по словам Дамблдора, будет принадлежать ему, мальчику хочется задержаться здесь, возле ступеней, чтоб его подольше не заметили. — Гарри! — Гермиона первой замечает его и широко улыбается. Рон оборачивается и отвлекается от перепалки. — Гарри! Наконец-то! — Привет, Поттер, — сдержанно кивает Драко Малфой. — С возвращением. Но твоя койка всё равно теперь моя. — Ого, — когда мальчуган спускается, словно барин, Гарри отмечает, что на нём новый костюм-тройка. — Ты куда так нарядился? На экзамены, как на праздник? — Да если бы, — не по-детски серьёзно выдаёт Драко. — Семью мне опять нашли. Иду смотреть. — А-а-а, — протягивает Гарри. — Ты на них идёшь смотреть, а не они на тебя? Ну, молодец, Малфой. Так и надо. Гарри ещё секунду медлит, а потом вся четвёрка громко хохочет. Драко смотрит на людей, которых ещё недавно не стал бы замечать, но жизнь распорядилась иначе. Так почему же нужно думать, что в жизни нельзя ничего поменять? Можно. Ещё как можно. И нужно. Драко смотрит на людей, которые не стали для него, пока ещё не в полной мере этого слова «друзьями», но первые шаги сделали все. И значит, можно сказать самому себе: «Есть к чему стремиться, Малфой!» — Удачи, Драко, — Гарри Поттер, всё ещё с улыбкой, протягивает блондину руку. — Расскажешь потом? — Если будет, что рассказывать, — под удивленными взглядами со стороны Рона и Гермионы, Драко пожимает маленькую и всё ещё холодную ладошку Гарри Поттера. — А то в прошлый раз, когда я только вошёл, меня испугались и сбежали. — Мистер Малфой! — Минерва МакГонагалл, переставшая выглядеть совсем истощенной и больной, снова почти научившаяся улыбаться, облаченная в дорогую и очень даже красивую мантию, зовёт мальчика. — Опаздываем. — Да, я иду, — Драко ещё раз смотрит на Гарри. — Увидимся. Конец первой части.Глава 11 и ЭПИЛОГ.
1 декабря 2017 г. в 03:09
Примечания:
Ребята! Люди! Я это сделала! Да! Я сама себе не верю! Сегодня я оттарабанила почти 60 страниц в ворде. Если не считать написанных ещё давненько черновичков на страниц 20. Уф! Я благодарю вас за ожидание. И да: сегодня "Слова от автора не будет". Только завтра. А то буквы уже расплываются, если честно. Но зато я могу с почти чистой кровью (тьфу ты!) с почти чистой совестью лечь спать)))