семь дней

      В общем и целом, Дэхви держался очень даже ничего. Он не использовал те повадки, которые обычно можно увидеть от обитателей больших домов, старался выглядеть, как обычный житель, и не привлекать к себе внимание в массе людей, которые, видимо, тоже решили съездить в другой город.       Вообще-то, Чосон, по-мнению Гуаньлиня, а его мнение опиралось на карты, которые он видел до этого, был огромен. Не такой большой, как империя Мин, но уж точно больше того островка, с которого он был родом. Только последние пару лет он мог увидеть его на картах. Уже хорошо, ведь вряд ли он когда-нибудь снова ступит на родную землю, у него нет на это права. Печально, ведь он скучает и по родине, и по родным, которых может уже нет в живых, а Лай совсем не знает.       Но печальные мысли не сильно задерживались в голове Гуаньлиня, особенно сейчас. Сейчас он был с Дэхви, а тот любил разговаривать. Его звонкий голос, казалось, может разогнать целую армию злобных мыслей и избавить от перспективы собственного убийства. Во всяком случае, Линь не собирался себя убивать, но господин Дэхви, своими речами, сильно ему помогал об этом вообще не думать.       В первый же день они прошли довольно большое для них расстояние, они уже далеко отошли от главной дороги и шли через поселения, коих было много вокруг больших городов. Остановились они всего лишь раз, когда Дэхви уже не мог терпеть постоянной ходьбы и попросился отдохнуть, на что Лай охотно согласился. Он же тоже не вынослив, как волк, и не может преодолевать такие большие расстояния так быстро. Линь знал, что эта дорога займёт у них уйму времени, и всё равно согласился. Но ведь Дэ не ныл на каждом шагу, что ему холодно, что он устал, голоден, вот сейчас прямо на дороге ляжет и умрёт, как ожидалось, поэтому парень был доволен. А ещё он был доволен бесконечными разговорами. Они говорили так много, что у Гуаньлиня быстрее заболела челюсть, чем ноги. К таким длинным диалогам он ещё не привык.       В конце концов, настало время вечера, солнце медленно садилось, окрашивая облака в различные оттенки от холодного сине-фиолетового на востоке, до греющего красно-оранжевого на западе. Гуаньлинь всё ещё храбро вел Дэхви по поселениям, ведь главная их задача - быстро дойти до Ханяна. — Ты когда-нибудь задумывался, почему люди так восхищаются, увидев рассветы или закаты? — подаёт свой голос Дэхви, лениво плетясь за Лаем. Последний же удивляется от такого вопроса, ведь ему никогда не было до этого дела, какая разница, почему. — Нет. — честно отвечает Гуаньлинь. — Может, людям кажется, что они красивые, это же так и есть. Зачем искать какой-то смысл в чем-то красивом, если оно красивое? Люди просто восхищаются. — Ты сейчас звучишь, как стражник, которому и дела нет до красоты. — смеется парень. — У меня есть мысль на этот счёт. — Может тогда озвучишь? — решается парень. — Конечно, я что, зря её развивал в своей голове. Мысли нужны, что бы их озвучивать. — говорит Дэхви, поправляя кат. — Небо можно сравнить с человеком, у которого рассветы - это рождение, а закаты - гибель. Люди обращают внимание на других людей, только когда они рождаются или когда умирают, остальное не интересно. Так же и с небом, люди смотрят только на то, как оно рождается и погибает, какой смысл смотреть на небо, пока оно живёт. Иногда смотришь на небо и думаешь "ах, какое красивое небо". Это значит, что у неба праздник. — Какой смысл небу каждый день умирать, а потом снова возрождаться? Кому это нужно? — интересуется Линь. — Не знаю. Может каждый день мы видим разное небо... Это правда очень сложная штука, над которой нужно думать больше пяти минут. Во всяком случае, никому не интересно смотреть на то, как плывут облака, у них просто нет на это времени, всем нужны зрелища. — Ты звучишь здраво. В будущем, ты можешь стать важным и мудрым чиновником. — говорит Гуаньлинь, пиная камешки под подошвами своих хва. — Не думаю, что у меня что-то выйдет на таком посту, но спасибо. — заканчивает их глубоко философскую беседу Хви и зевает. Было видно, что он устал за этот день, поэтому Гуаньлинь сразу же прибегает к кардинальным мерам.       Так как они уже продолжительное время идут вдоль поселений одиноких фермеров или просто отшельников, то он решает нагло напроситься переночевать. На улице спать как-то не очень, тем более осенью, да, он понимает на что подписался, но если есть возможность, почему он должен выпускать её, как крысу из коробки?       Во всех тех нескольких домах, к которым подходил Линь, не открывали дверь, видимо жители боялись, что в такое позднее время к них пришел какой-то недруг. Но на самом деле это всего-то пара семнадцатилетних парней, которым не хочется спать на деревьях.       Спустя где-то четыре таких неоткрытых двери, Гуаньлиню всё же открыли. На пороге хижины стоял старый низкий мужчина, он смотрел на юношу хмуро, было ясно, что он не очень ему рад. Лай даже опешил и вперёд вышел Дэ, как бы говоря Линю, что он ничего не понимает и сейчас Дэхви сам со всем справится.       Ли говорил понятно, сразу же объяснил ситуацию, даже пропустил пару милых выражений лица, что не ушло от взгляда юноши. Он бы, увидев такое лицо, точно разрешил бы остаться на ночь, да что там, на всю жизнь. Мужчина тоже пал жертвой хитрых речей, хотя, скорее всего, он вошёл в положение двух молодых людей и разрешил войти. — Вы, наверно, есть хотите, детки. — догадывается мужчина, а Гуаньлинь и Дэхви начинают активно кивать, чем смешат хозяина хижины. Тот достает немного еды и делится с своими гостями, а последние в свою очередь, восхищаются гостеприимности старшего. — Может назоветесь?       Дэхви отвечает первым, следуя плану, в котором он - обычный музыкант, а Гуаньлинь - его друг стражник, который согласился довести его до Ханяна. Мужчина, который позже назовется Хохёном, удивляется, как Линь мог поступить в стражу в таком юном возрасте, просит Хви сыграть на каягыме, который тот тащил за своей спиной всё это время только лишь для достоверности. Но господин Дэхви играет. Аджосси наслаждается мелодией, а Линь просто наблюдает за тем, как парень играет. Точнее, за тонкими пальцами, перебирающими струны. За мелодией он не сильно следит, зачем искать какой-то смысл в красивом, если оно и без этого красивое?       Когда Дэхви заканчивает играть, они всё равно продолжают беседу. Мужчина рассказывает о своей жизни, о том, как получил землю от родителей, мечтал жить в этом доме вместе с женой и детьми, но так и не нашел того человека, с кем хотел бы провести жизнь. Только когда небо становится совсем темным, мужчина говорит им, куда лечь. И все засыпают.       Гуаньлиню удается проснуться раньше Дэхви, но позже Хохёна, тот, кажется, просыпается очень рано, что бы следить за хозяйством. А держать что-то вдали от города тяжело, Гуаньлинь бы не стал так делать, это глупо, но что этот мужчина мог поделать. Он, возможно, провел здесь детство, это земля его родителей, бросить её было бы скотством. Это у Линя ничего нет в этой стране.       Пока Ли спал, Лай выполнил пару просьб Хохёна, потому что "у музыканта пальцы волшебные, а тебя не жалко". Конечно, обиделся, но выполнил, он же знает, что это правда, да и отказать старику было невозможно.       Дэхви проснулся примерно в то время, в которое они вышли днём раннее, они позавтракали вместе с хозяином хижины и распрощались, наверно раз двадцать поблагодарив.       Примерно через час пути, Гуаньлиня тоже начали посещать философской мысли, это было влияние бесед с Дэхви или последствия начала его первого путешествия, он не знал. — Дэхви-я. — обращает к себе внимание Линь. — Думаешь, какого это, прожить всю жизнь один, как аджосси? — спрашивает парень, из-за чего Хви замолкает на долгие четыре минуты, Лай считал. — Сложно. Я бы не смог. Кто-то должен заставлять жить таких, как я, иначе они погибнут. — говорит он, но после улыбается и продолжает: — Во всяком случае, пока у меня есть люди, на которых я могу положиться, я буду жить и сиять, как небо.       Больше ничего было сказать. За тот день, что они знакомы, Дэхви всегда изрекался мудро, поэтому оспорить его решение Гуаньлинь не решился. Какой в этом смысл, если он прав. Смысл есть только в том, что бы продолжать путь в Ханян.