Оковы ущербной плоти не помеха для блистательного разума. Сделай расчётливость истинного гения и монолитную волю своим оружием — и сам мир падёт ниц перед совершенством творений твоей души.
Искрящаяся голова очередного боевого робота со звонким грохотом ударилась о серые мраморные плиты пола. Столкновение не погасило всю инерцию полёта, заставив ставшую бесполезной деталь подскочить ещё пару раз и прокатиться по холодному камню, прежде чем затихнуть навсегда. Дейферр ударом правой ноги с разворота отправил тело последнего из этой группы Атлизианских Рыцарей прямиком к его голове. Лицо бойца замерло в выражении скуки и неудовольствия, пока уничтоженный робот разваливался на куски в полёте. Дейферр почти презирал модели сто тридцатой версии — если это вообще можно было назвать презрением. Подумать только, этих болванчиков всерьёз высоко оценили и поставили на вооружение армии Атласа. Его досужий эксперимент, поделку, в которую не было вложено ни души, ни старания. Было в этой глупости членов Совета, самого Айронвуда и его подчинённых что-то смешное и оскорбительное в равной степени. Даже в дорабатываемых хмырями в лабораториях вооружённых сил «двухсотых» — ещё одной пышущей посредственностью подачке воякам с его стола — было больше эффективности и смысла. Впрочем, даже полная рухлядь могла нанести какой-никакой урон, если ей это позволить. Сенсоры Нэсэсситис Иджис засекли новую партию «сто тридцатых» ещё до того, как разгрузочные механизмы разместили роботов на их позициях. Повинуясь мысленным командам, заряды огненного праха были загружены во встроенные в костюм дробовики. Орудия на предплечьях и голенях щёлкнули затворами, меняя боезапас. Стволы вновь поднялись над поверхностью брони. Высыпавших из открывшихся ворот «Рыцарей» Дейферр поприветствовал выдвижением наручных клинков для ближнего боя. Длинные, почти под стать традиционным пехотным крестогардовым спатам, смертоносно-острые, с каналами для подачи Праха — не чета тем железкам, что были встроены в его — смешно и думать — «оппонентов». Будущий охотник не собирался позволять этим жестянкам иметь даже призрачный шанс на адекватный отпор. Не говоря уже о праве первого удара. Внимание привлекли двое из восьми роботов, спешивших к Дейферру с флангов образовавшейся нестройной шеренги. Разуму Цирконта хватило сотой доли секунды, чтобы вообразить стоящее препятствие и дать волю Проявлению. Рванувшиеся вперёд со своих уютных флангов «Рыцари» напоролись на возникшие перед ними конусовидные длинные пики. Твёрдая чистая энергия, усиленная огненным Прахом, пронзила кибернетические тела с устрашающей лёгкостью. Подобно ещё живым кроликам на шампурах, роботы задёргались, визжа механизмами и искря проводкой, прежде чем отключиться… И взорваться, когда прахореле коснулись поверхности «пик», а Дейферр, выставив левую ногу для удара, летел на маневровых двигателях костюма к пока ещё целым жестянкам. Впрочем, целыми оставаться им было очень недолго. На тяге россыпи двигателей Нэсэссистис Иджис — на руках, ногах, спине — Цирконт прорвал строй андроидов подобно серо-красному тарану. Левый сапог брони разворотил грудной щиток одного из «Рыцарей». Выстрелившие вслед за столкновением восемь из шестнадцати стволов интегрированного дробовика отправили робота по кускам в стремительный полёт до противоположной стены. Медиащиток соседнего «сто тридцатого», заменявший тому лицо, оказался пронзён клинком. Лезвие пробило голову насквозь, светясь оранжевыми от заряженного Праха гранями. Не давая андроидам опомниться и не теряя инерции рывка, Дейферр развернулся на двигателях к оставшимся чуть позади противникам и выстрелом дробовика на правой руке смёл свою жертву в левую часть бывшей шеренги. Огненные заряды, выпущенные из четырёх стволов, не оставили от головы «Рыцаря» и следа. Потерявшее какой-либо контроль тело врезалось в ближнего из роботов. Раздался грохот и скрежет металла о металл и мрамор, возвещающий зал о падении активного и уничтоженного андроидов. Неплохо. Но ослаблять концентрацию — акт вопиющего идиотизма. Даже мусор следует удостоить всей мощи своего гения, если он — ресурс для твоего шедевра на последнем экзамене. Испытании, определяющим твою пригодность к поступлению в одну из Академий Охотников и Охотниц. Нет, вне всякого сомнения, в своих способностях наследник семьи Цирконт не имел ни капли сомнений. Но речь шла не просто о факте получения места в одном из этих престижнейших учреждений — он даже не волновал Дейферра, будучи лишь одним из множества открытых путей — пусть и в числе самых привлекательных. Суть была в желании, нужде доказательства своего превосходства над всеми остальными. Совершенство, пусть и рождённое из унылости, необходимости и скуки — или ничего! И именно ради него будущий охотник не покидал жаркого потока схватки даже в моменты раздумий. Горизонтальный двойной взмах клинков подлетевшего слева и сзади «Рыцаря» был остановлен парой появившихся в воздухе вертикальных трубок. Казавшиеся столь хрупкими, всего полтора сантиметра в диаметре и тридцать — в длину, порождения Проявления выпустили энергию Праха в момент столкновения и отразили атаку. У раскинувшего руки в разные стороны по велению жестокой энергии андроида не было ни единого шанса отреагировать на стремительную контратаку. Рыча моторами и купаясь в пламени, металлический сапог мгновенно развернувшегося к роботу бойца пропорол глубокую тлеющую борозду в кибернетическом теле. Изуродованный каркас и ошмётки внутренних деталей были подняты в воздух, открывая взору Дейферра следующего «Рыцаря». Рассчитывавший напасть следом за «собратом» робот был сбит с толку резким приближением противника. Его крестовой блок был пробит и поднят вверх двойным вертикальным — снизу вверх — росчерком длинных клинков Цирконта. Конечности машины опали вниз и стали бесполезными, неспособными противостоять серии из шести молниеносных уколов горящих лезвий. Беспощадный расчётливый натиск был продолжен серией ударов — лезвия послушно спрятались в рукавах костюма, давая правой руке хозяина без помех смять голову «Рыцаря» апперкотом. Вслед за ним последовал левый хук в корпус, выводящий жестянку из равновесия. Существование андроида довершил удар правой ногой с разворота через левое плечо — из голени и стопы Нэсэсситис Иджис появилось длинное, изогнутое на манер когтя крупной хищной птицы, лезвие. Кривой искрящийся огненным прахом клинок рассёк машину надвое, отметая его половинки к входной двери. — Дейф, не подставляй спину! — прогремел мужской голос из установленных под потолком динамиков. Будто в подтверждение произнесённых слов, сзади раздался остервенелый рокот пулемётов. Увы, атака поднявшегося на ноги последнего «Рыцаря» была обречена на провал. Уже первые пули встретили не металл костюма, но вставший перед ним щитом идеальный квадрат из твёрдой энергии. На губах Дейферра появилась скупая удовлетворённая усмешка — хоть как-то в бою появилось разнообразие. Но с этим мусором пора было заканчивать. По одной вспышке силы воли своего хозяина костюм полыхнул соплами двигателей, чуть поднимая бойца в воздух, стволы дробовиков на руках и ногах уступили место лентам и дулам реактивных гранатомётов. С серией щелчков и тихим рыком системы Нэсэсситис Иджис перезагрузили боезапас. Пламя, может быть, и красиво. Но зацикливаться на нём, игнорируя другие инструменты и калеча свою тактику было почти грехом. Всё-таки, расчётливость, воля и изобретательность для охотника были ничуть не менее важным подспорьем в бою, чем собственное тело и оружие. Ленивым взмахом левой руки Цирконт отправил в воздух по низкой и короткой параболе дымовую гранату, подавая в гранатомёт на правой жёлтые кристаллы электрического Праха. По ту сторону квадратной пластины послышался хлопок, затем — шипение поднимающегося облака тёмно-серого дыма. Удостоверившись, что андроид всё так же ведёт огонь по одной точке, Дейферр ещё раз полыхнул двигателями и покинул своё убежище, облетая его и облако по широкой дуге справа. «Рыцарь» заметил движение с фланга слишком поздно — движение рук-пулемётов было прервано выстрелом гранатомёта Цирконта. Электрическая праховая граната врезалась в торс робота, туда, где у человека находился бы желудок, и разорвалась. Выпущенные на волю бушующие молнии танцевали на упавшем и покатившемуся по полу теле, вырубая аккумуляторы и повреждая микросхемы. Но андроиду было отказано в мирном забвении — Дейферр, ускорившись, подхватил побеждённую машину и поднял её, держа в одной руке за выступ на спине, почти под самый потолок зала. Трофей-насмешка в руках бойца, призванная показать всю ничтожность противостояния ему — и всё его превосходство. — Не было и в долях мысли, равно как и не должно было быть у тебя, дядя, — спокойным, полным уверенности голосом отчеканил Дейферр, поворачивая голову вправо, к рубке управления залом. Там, за армированным стеклом расположились двое. Первым, склонившимся в бурлящем азарте над контрольной панелью Хамсин Цирконт, его родной дядя. Известный и успешный охотник, прославившийся ещё и за свои навыки не только в уничтожении, но и поимке Гримм. Чуть поодаль стояла преисполненная чувства собственного великолепия и лёгкой игривой надменности профессор Кьело Дайс, заместитель директора Академии Атлас. Оба они были одними из немногих высококлассных охотников в Атласе, имевших связи среди армейских, но при этом никогда не входивших в число Особых Агентов Вооружённых Сил. Что доказывало не только их исключительные способности, но и — как давно подметил сам Дейферр — особые отношения с генералом Айронвудом, вряд ли бывшие полностью приторно-дружелюбными. — Но профессор Дайс посетила нас не для обозревания утилизации металлолома, поэтому предлагаю перейти к более существенным целям. — Я уже думал ты и не попросишь. Получай-расписывайся! — пальцы Хамсина вальяжно пробежались по клавиатуре панели, отдавая системам команды на подачу и активацию новой партии врагов. Ворота в левой относительно входа — те же, что послужили входом для трёх групп уничтоженных «Атлизианских Рыцарей» — выпустили в зал двоих новых роботов. На голову выше своих предшественников, они имели более скромные и в то же время — более совершенные пропорции. В руках обоих андроидов находилось под двухсторонней глефе-крупнокалиберному карабину. Вне всякого сомнения, «Цирконевые Стражи» были гораздо более успешным и боеспособным порождением технической мысли. Одного взгляда на них в сравнении с «Рыцарями» хватало, чтобы увидеть разительное отличие, заинтересованность создателя в форме и содержании последних. Внутри Дейферра будто бы занялся маленький огонёк гордости и удовлетворения — не каждый день тебе предлагают сразиться с твоими же творениями. Тем паче — с лучшими из таковых, по крайней мере на данный момент. Более стойкими, более опасными, более быстрыми и ловкими — но всё же не неуязвимыми. Повинуясь приказам хозяина, Нэсэссистис Иджис расщепила небольшое количество электропраха и подал его в пальцы правой перчатки. Волна энергии сорвалась с них, прокатившись по деактивированному «Рыцарю», вновь оживляя его системы, переводя их под контроль Дейферра. В считанные секунды протоколы андроида были переписаны, а переведённый в режим самоуничтожения энергоблок — открыт. Удостоверившись, боец метнул импровизированную бомбу прямо под ноги занявших свои позиции «Стражей». Само тело их не задело — это почесть была уготована огромному взрыву, огненная буря которого поглотила и роботов, и добрую шестую часть зала. Когда пламя и дым рассеялись, перед взором наследника семьи Цирконт и экзаменаторов предстали всё те же двое «Стражей» — запачканные сажей и слегка потерявшие твёрдости своей стойки. Но всё ещё серьёзные противники — Дейферр оскорбился бы, не перенеси эти модели подобного. С вновь выпущенными наручными клинкам и вторым клинком-когтем — на левой ноге — Цирконт сделал резкий рывок вниз. Опустившись почти до самого пола в ничтожные мгновения, боец, не касаясь пола, устремился к своим оппонентам. Первой своей жертвой Дейферр выбрал робота, стоявшего справа. Перевернувшись в полёте, будущий охотник обрушил на него двойной удар ногами сверху вниз. Каблуки сапогов в своём неумолимом движении встретились с выставленном в блоке древком глефы. Низкий, режущий уши звон разнёсся по залу. Аура, многолетние тренировки и техническое превосходство Нэсэсситис Иджис перевесили чашу весов в противостоянии человека и машины — не выдержав напряжения, андроид опустил оружие, давая кривым клинкам на ногах его создателя пропороть свои грудные и лицевые защитные пластины. Контратака — резкий горизонтальный взмах глефой слева снизу — напоролась на хук Цирконта справа. Клинок будущего охотника отбил вражеское лезвие в сторону другого «Стража», сталкивая глефы — аккурат в момент выпада второго противника. Не дожидаясь того, что андроиды атакуют снова, Дейферр взмахнул левой рукой слева направо, оставляя прореху в груди и на левой руке робота. За этим последовал его рывок вперёд и влево с помощью двигателей и заменой боезапаса с электрического Праха на воздушный. Отлетев на десять метров, боец приземлился и, развернувшись лицом к «Стражам», резко выставил руки вперёд, будто стараясь повергнуть машины ниц одним лишь усилием воли. Никто не смел сомневаться в остроте гениально блистательного ума и несгибаемой воле Дейферра Цирконта. Но против результатов собственных трудов у него имелось кое-что более… материальное. Как только будущий охотник замер в своей патетичной позе, активировались установленные в пальцах костюма прахоспредеры. С высоким гулом в их маленьких отверстиях начали детонировать крупинки Праха, толком не успевая покинуть костюм — на выходе же получились два сокрушительных воздушных потока. Преодолев всего метр, они сливались в один могучий отливающий белым светом вихрь. «Стражи», в попытках противостоять бушующей стихии, вонзили своё оружие в прорехи между плитами пола. Увы, помогло это лишь одному из них. Второй, почувствовавший на себе мощь ударов создателя чуть ранее, был отброшен в угол зала, будто подхваченная течением бурной реки консервная банка. К устоявшему же на ногах Дейферр подлетел на своих двигателях, заряжая боевой драйвер в правой перчатке и заваливаясь в движении на левый бок. Ошеломительный двойной удар ногами сшиб и чуть подбросил робота вверх. Последовавший за ним апперкот, усиленный мощью драйвера, повредил торсовую броню и металлический скелет андроида. Но «Страж», казалось, просто отказывался сдаваться. Машина активировала стабилизационные протоколы, подавая гравитационный Прах в конечности. Переворот в воздухе — и вот, робот снова стал способен полностью контролировать свои движения. В считанные секунды, падая, машина активировала встроенные в свои плечи двигатели и, выставив глефу лезвием вниз и вперёд, спикировала на своего оппонента. Будущий охотник ушёл на тяге двигателей влево, оставляя остриё глефы наедине с плитами пола. Боезапас вновь был заменён на огненный Прах, драйвер левой перчатки активирован и Цирконт устремился обратно на прежнюю позицию, приготовившись к атаке. Сокрушительным пинком он высвободил оружие андроида из объятий мрамора и чуть ли не выбил её из рук машины. «Страж» перехватил глефу, но, просчитав, что времени для собственной атаки ничтожно мало, принял защитную стойку. В выставленное перекладиной древко врезался правый кулак Дейферра — лезвие клинка покорёжило броню андроида, а само оружие он был вынужден прижать к груди. На что и был расчёт. Заряженный драйвером апперкот левой рукой казалось бы разве что не разодрал само пространство. Ужасающая сила удара подняла робота и его оружие высоко в воздух, вонзившийся было в его тело клинок успел лишь срезать кусок защитных пластин, прежде чем отпустить свою цель. Иной на месте будущего охотника расценил бы сложившуюся ситуацию как передышку, но не только не сам Дейферр. О нет, пусть это сражение и не было настоящим вызовом его способностям, но оно всё равно смогло распалить его душу, заставить кровь и химикаты бежать по жилам и имплантам быстрее. На губах бойца прорезалась инфернальная улыбка самодовольства. Будь он проклят, если это — предел для бушующего внутри пламени! В уже успевшего подняться на ноги после удара вихря и столкновение с углом залы «Стража» полетела реактивная граната, выпущенная из левой руки. Затем Цирконт нанёс два прямых удара по воздуху правой, затем левой рукой, отправляя ещё два снаряда — но уже в подброшенного робота. Наконец, последняя граната была отправлена хуком справа в пытавшегося устоять на земле андроида, а Дейферр — взмыл ввысь, обгоняя подброшенную машину. Сложив руки в замок и укрепив его снизу энергопластинами с помощью Проявления, он резко опустил руки на своё творение. Удар, подкреплённый огненным Прахом пластин, произвёл на робота эффект выстрела из пушки. Металлическое тело понеслось вниз со страшным свистом — и всё же, уступало будущему охотнику в скорости. Опередив свою жертву и приземлившись, Деййферр развернулся к падающему роботу спиной и материализовал длинный, небольшой в своём диаметре и заострённый с обеих сторон кол. Подловив неумолимо приближающийся момент, будущий охотник отправил «Стража» в полёт разрушительным ударом правой ноги назад. Не теряя ни мгновения, Дейферр развернулся и метнул вслед андроиду импровизированное копьё из обличённой в твёрдую форму Ауры. Гудящий от содержащегося в нём огненного Праха кол со свистом преодолел расстояние до угла помещения, пригвоздив к нему обоих роботов. Ауротворное оружие прошло аккурат сквозь головы машин и, замкнув собой энергоцепи внутри них, разорвалось. От бывших ещё несколько минут назад безупречными «Стражей» осталась лишь разрозненная куча обгоревших деталей. — Головопронзательно великолепно, мальчик мой! — из динамиков послышался смех Хамсина. Послушные его командам, отдаваемым с панели, в залу уже проникли маленькие, похожие на небольшие серые коробки, роботы. Шустрые машинки будто стая саранчи налетали на обломки своих боевых собратьев, очищая зал. — На самом деле, мы могли бы на этом и закончить, благо и так всем всё понятно, но… — охотник сделал небольшую паузу, выжидая, пока роботы-уборщики скроются с глаз долой, после чего продолжил самым невинно-заговорщицким голосом, на который был только способен. — Может, тебя заинтересует настоящее дело? Например, одна из моих недавних находок? — Ну что же, тебе удалось положительно привлечь моё внимание, — поворачиваясь к рубке, Дейферр деактивировал гранатомёты и клинки на руках и ногах усилием воли. Вторая команда выдвинула из спинного блока костюма детали, за секунды превратившиеся в совершенно новое вооружение. На плечи бойца была воздвигнута пара шестиствольных пулемётов. За спиной же возник и ощетинился смертоносной пародией на трубы органа небольшой ракетный комплекс. Двигатели костюма вновь ожили, приподнимая своего хозяина над полом. — Прошу предоставить обозначенный экземпляр. Кто-то мог бы сказать при взгляде на Нэсэсситис Иджис — иные так, впрочем, и делали — что заложенный в костюм арсенал излишне обширен и безосновательно разнообразен для охотника. Дейферр считал подобные заключения блажью. Далеко не всегда уничтожители порождений мрака располагают полными или хоть какими-нибудь сведениями о своей цели. А против неизвестности хороши лишь три оружия — непредсказуемая смекалка, всеохватывающее разнообразие и абсолютная ультимативность. И пусть самого Цирконта причисляли к одним из умнейших людей в Ремнанте, даже ему не удавалось постичь последний из этих трёх инструментов. По крайней мере, пока. Оставалось только оттачивать до совершенства первые два — если он хотел сдержать данное себе давным-давно обещание. Что же до своего нынешнего состояния… Будущий охотник прекрасно знал своего отрви-да-брось-голову-в-пекло-дядю. Если Хамсин Цирконт говорил о «настоящем деле», то можно было со всей уверенностью ожидать Гримм, уничтожение которого потребует серьёзного арсенала. Клетка с тварью появилась из-под пола под высокое жужжание раскручивающихся стволов пулемётов Дейферра — и появляющихся под потолком по всему периметру зала их «сородичей» более крупного калибра. Обитатель узилища не разочаровал будущего охотника. Гримм, размером больше мощного и высокого человека, был похож на извращённую помесь лисицы и волка. Черты его тела были утончённее — если этот термин вообще применим к этим монстрам — чем у Беовульфов, но опасность он представлял несоизмеримо большую. От белых когтей и маски на лице по всему телу расходились красные линии вен, четыре роскошных хвоста щёлкали, ударяясь о прутья клетки. В жёлтых с красным окаймлением глазах светился древний ум, неутолимая злоба и дезориентация вперемешку со страхом. Из пасти твари доносилась пародия одновременно на лисий лай и рык, постепенно переросшие в протяжный вой. Новой жертвой Дейферра Цирконта должна была стать Кицунэ. — Буйная красотка, как считаешь? — усмехнулся Хамсин, пока пленённый монстр продолжал биться в исступлении. — Поймал её неделю назад на севере Анимы. Маленькая, но уже может причесать частым гребнем деревню средних размеров. Вообще не сомневаюсь в том, что для тебя она — не проблема. Но! Если вдруг ситуация выйдет из-под контроля… — пулемёты, развешанные под потолком будто прожекторы, начали раскручиваться по примеру орудий Дейферра. — У меня тут наверху всё схвачено. Готов? — В мерах предосторожности нет абсолютно никакой необходимости, — повинуясь мысленным командам Дейферра, из рукавов и штанин костюма появилось по новому комплекту стволов — эти орудия были призваны имитировать крупнокалиберные штурмовые винтовки. Костяшки металлических перчаток и сапог оскалились выступившими лезвиями — по четыре на каждый палец, исключая большой, не столь длинными, как их предшественники. Делавшими своего хозяина похожим на какого-нибудь хищника — тигра, медведя или росомаху. — Инициировать следующий раунд. Механизмы зала отреагировали с такой скоростью, будто бы подчинялись не командам панели управления, но чистой силе воли Дейферра. Двумя механическими руками крышка клетки была разделена пополам и утащена под пол, туда же вошли и прутья узилища. Кицунэ, наконец, оказалась на свободе, пусть и относительной, не умаляющей страха и чувства потерянности — если Гримм вообще могли что-то действительно чувствовать. Но почти осязаемые ярость и злобные инстинкты не оставили монстру иного выбора, как броситься в атаку. С необычайной для существа своих габаритов силой, Гримм метнулась в воздух к своему противнику, надеясь разодрать или хотя бы серьёзно ранить одним двойным взмахом. Уличив идеальный момент, Дейферр рванулся на тяге двигателей вниз и вперёд, подныривая под траекторию полёта твари. Когда Кицунэ накрыла своим телом будущего охотника, тот нанёс правой рукой — металлические когти глубоко вошли в тёмную плоть, пропарывая Гримм вдоль, от горла до паха. Разминувшись со своей жертвой, боец поднялся на прежнюю высоту и, повернувшись к потерявшей контроль над своим телом твари, открыл огонь из пулемётов и наручных орудий. Бездушная инерция и неумолимые огненные пули впечатали порождение мрака в стену. Распластавшись на стене, придавленная столкновением и взрывами, тварь казалась плоским пятном, тёмной более недвижимой и неопасной кляксой. Но Дейферр не мог позволить себе попасться на такую дешёвую уловку — Кицунэ по праву считались одними из наиболее опасных видов Гримм среди прочих и даже молодые особи были дьявольски живучи и хитры. Не столь, впрочем, как будущий охотник — на выпущенный из внезапно отцепившейся от стены лапы шар тёмной энергии он отреагировал молниеносно. Атака разбилась от появившийся прямоугольный экран из твёрдой энергии. В него же метнул себя и сам монстр секундой позже. Кицунэ не успела ни перелезть через создание Проявления своего врага, ни разрушить его — прямой удар правой рукой облетевшего экран Дейферра пришёлся прямо промеж позвонков. Тварь остервенело тявкнула, чувствуя, как бритвенно-острый металл пронзает тёмную плоть насквозь. За этим последовали два взмаха руками — левой, затем правой. Нацеленные в корпус и заряженные перед этим ледяным Прахом, когти прошли меж рёбер чудовища. Не позволяя жертве даже подать голос, боец проткнул следующим ударом правой руки череп Гримм, левой — полоснул когтями снизу вверх, от хвоста до шеи, после — обрушил двойной удар ногами справа в развороте. Прямоугольник обращённой в материю Ауры исчез, но его создатель не позволил всё ещё висевшей на твёрдой энергии Кицунэ упасть. Последним штрихом в серии ударов Дейферра стал сокрушительный удар ногой вверх, усиленный боевым драйвером и инерцией от сальто в воздухе. Взметнувшееся вверх тело монстра протестовало против подобного обращения — плоть и кости, покрывшиеся лёгким налётом инея, душераздирающе затрещали, из пасти порождения мрака раздался тихий жалобный вой. Не удивительно, особенно после такого натиска, но будущего охотника это не разжалобило — не только потому, что Гримм были естественными противниками всех разумных существ, но и из-за феноменальной регенерации Кицунэ. Дай ей хотя бы минутную передышку — и перед тобой вновь предстанет полностью здоровый враг. Не теряя ни секунды, Дейферр поймал своего противника на полпути к столкновению с потолком. Тело Кицунэ было обхвачено им за пояс; двигатели получили команду к нескольким переворотам в воздухе, прахоспредеры начали покрывать захваченного монстра толстой ледяной коркой. Четыре головокружительных оборота завершились броском — Дейферр изо всей своей мощи метнул монстра вниз. Чудовище врезалось в плиту пола пушечным ядром, кроша мрамор, обжигающую холодом праховую оболочку и собственный скелет. На полном ходу боец отлетел к южной стене. Возвышаясь над входной дверью, ментальными командами он снова сменил боезапас — на этот раз ультрамарин ледяного Праха уступил своё место пурпурной черноте гравитационного. Глядя на неловко поднимающуюся на задние лапы Кицунэ, Дейферр позволил своим губам растянуться в широкой, инфернальной улыбке. Оскале, достойном ужаснейших из чудовищ, Гримм… демонов, если такие вообще существуют. Цирконт чувствовал, как адреналин мчится по его венам потоком расплавленной магмы, отодвигая ощущения — и собственные, и дарованные сенсорами — на второй план. Чувствуя возбуждение, гордость и восторг каждой клеткой своего тела и каждым куском своих имплантов. Эту полноту, этот жар, эту реальность он чувствовал доселе только в бою. Даже работа над новыми, всё более и более совершенными образцами оружия и приборов не приводили его в такую эйфорию. Подобный фейерверк, калейдоскоп ощущений оставлял светские рауты далеко внизу, как оставляет перекидывающихся своими экскрементами мартышек парящий в небесах орёл. Магнаты, генералы и аристократы могли хоть до посинения расшаркиваться на званных вечерах, выписывая друг перед другом патетичные фигуры бессмысленных социальных ритуалов. Дейферр лучше оставит себе поле боя и охоты. Место, где все грани его совершенства будут блистать во всём своём великолепии. Где он, его разум и тело смогут принести реальную пользу. Выкарабкавшись на покалеченных лапах из образованной падением ямы, Кицунэ метнула в своего противника ещё один тёмный шар. Судьба его была схожа с предыдущими. Поверхность призванного квадратного энергобарьера глухо ухнула в ответ, на мгновения упреждая новые очереди орудий своего создателя. Дождь из маленьких тёмно-фиолетовых кристалликов больно жалил Гримм. Прах врезался в её шкуру и окружающий мрамор, разбиваясь и высвобождая небольшие гравитационные взрывы. Будущий охотник встретился со своей жертвой взглядом. Злоба и ярость в её жёлтых глазах были потеснены новым отблеском страха. Но на этот раз это было не опасением перед неизвестностью, но ужасом. Чудовище боялось своей кончины и это только распаляло самодовольство Дейферра. Увидев в глазах друг друга смертную панику и беспощадный триумф, противники сорвались с места: Кицунэ — прочь от снарядов, к дальней от бойца стене, в поисках безопасности; Дейферр — за ней, петляя будто адская крылатая гончая в погоне за лисицей, но не прекращая огня. И даже не думая давать монстру хотя бы отблеск шанса на спасение. Пришла пора привести это представление к его грандиозному финалу! Бегство Гримм оказалось остановлено всего в паре десятков метров от стены — путь чудовищу преградил очередной экран, призванный будущим охотником. Кицунэ, подхваченная энергией гравитационного Праха, с гулким звуком отлетела назад — где её уже ждала точная копия появившегося препятствия. Энергобарьеры в считанные мгновения окружили монстра также слева, справа и сверху, запечатывая врага своего создателя в импровизированной фиолетовой коробке. Столкновения Кицунэ со стенами своей темницы не сулили ей ничего кроме судьбы мячика для пинг-понга, загнанного в куб из натянутой резины. Остановилось её тело лишь после того, как оно оттолкнулось от «крышки» этого короба и врезалось в пол комнаты. Удар, подобно лишь недавно случившемуся, не пощадил ни мраморные плиты, ни кости порождения мрака. Распластавшись в созданной собой же яме сломанной куклой, Кицунэ бросила взгляд — полный страха, отчаяния и ужасающей боли — вверх. Глаза чудовища не увидели больше тёмно-фиолетовых барьеров Проявления Дейферра. Вместо этого их взору предстал сам будущий охотник. Он завис в воздухе высоко над своей жертвой, мешая виды Праха в инъекторах своего костюма, будто художник — краски на палитре. Усилием воли Дейферр создал четыре длинных заострённых штыря. Чистая энергия на этот раз окрасилась в синий, смешавшись с ледяным Прахом. Над ними будущий охотник постарался на славу — холод, исходящий от кольев, почти физически ощущался. Ещё немного и казалось, что можно будет услышать треск мороза. Когда руки Дейферра обхватили два из импровизированных орудий, в его голове пронеслась одиноким импульсом сквозь поток бурлящей гордыни мысль. Наблюдение, отметка, замечание — хорошо, что его руки не в состоянии прочувствовать всю злобу сотворённой стужи. Не говоря уже о том, что Нэсэсситис Иджис прекрасно защищала от столь суровых воздействий. Схваченные штыри боец метнул изо всех сил вниз, к вбитой в пол Гримм. Затем — предал оставшуюся пару примеру их предшественников. Колья непоколебимыми столпами пробили хвосты Кицунэ, окончательно прибивая её к днищу ямы и вырывая новый вопль бои из глотки чудовища. Прекрасно. Почти — за некоторыми ремарками — совершенно. Остался последний аккорд в симфонии. Последний штрих в картине. Двигатели костюма подняли Дейферра чуть выше и отодвинули чуть назад. Ракетная установка, подчиняясь мысленным приказам загудела, смешивая огненный и гравитационный Прах. Будущий охотник, подняв взгляд от Гримм вверх, чуть прикрыл глаза и дал костюму ещё одну, единственную команду. «Залп». Дерзкими, остервенелыми птенцами ракеты покидали свои сопла одна за другой, взметаясь ввысь, почти под самый свод — и градом падая на монстра уже парами, тройками, квинтетами, десятками… Под напором опустошающих взрывов яма превратилась в натуральный кратер, а тело Кицунэ — распалось в круговерти мощи и пламени, не успев оставить после себя даже чёрной дымки. Возвышаясь над сотворённым собственной волей адским пожарищем, Дейферр развёл руки в стороны и застыл, наслаждаясь моментом. Будто деспотичный дирижёр, поймавший измученных, теряющих рассудок от напряжения музыкантов оркестра на высшей ноте финала увертюры и удерживающий их до тех пор, пока само мироздание не пропитается дьявольскими красотой и величием получившегося шедевра. Наконец, когда разорвалась последняя ракета, он взмахом опустил руки, сложив их на груди, нежась в эйфорическом апофеозе битвы. Наградой ему были сдержанные аплодисменты дяди и профессора Дайс из контрольной рубки, рёв пламени и шипение плавящегося мрамора и — главнейшее — заглушающий всё прочее стук сердца и довольство разума. Единственных достойных судей, сполна оценившими окончившийся матч и признавших прекрасными каждое мгновение боя. О да, именно так! Такие, исключительно такие моменты имеют право называться настоящими — не просто настоящими. Миникульминациями реальности! Именно в них воля и решительность сдирают с бытия застаревшую коросту существования, перерождая в мокрой от хаоса и разрушения коже жизни! Остальному суждено лишь тлеть в адском пекле, и Дейферр с радостью даст этому поглотить идиотию и блажь! Дабы ничто и никто не мог помешать его гению творить. Превращать реальность в совершенство. Ведь как ни крути, то, что сотворил боец только что — вещь из области прекрасного, но, как ни крути, не идеального. И всё же… Всё же это оказалось замечательным концом экзамена — и началом пути Дейферра как Охотника.***
Серые строки данных спешно проносились перед взором Дейферра. Казавшийся бесконечным поток техно- и биоиметрической статистики скользил по сетчатке его глаз. Брат-близнец, полная, с точностью до запятых, копия изображения на экране терминала. Последний элемент его характеристики и экзаменационного табеля. Необязательный, но закрепляющий его результаты и возносящий выше прочих абитуриентов Академий лучше всяческих характеристик. Уже отосланный профессору Дайс и, несомненно, размещённый в её отчёте. Сама профессор произвела на наследника семьи Цирконт — как до, так и после экзамена — специфическое, амбивалентное впечатление. Внешностью эта светская львица завораживала. Фигура охотницы имела множества выдающихся достоинств. Утончённые, чуть хищнические черты лица, светлая кожа и белоснежные волосы, вне всякого сомнения, были предметом бесплодных фантазий многих мужчин и определённого количества женщин. Но в льдисто-голубых глазах за вальяжностью и эксцентричностью благожелательностью скрывался жёсткий, если не жестокий, живой и прагматичный ум. Такой взгляд пронизывал окружающих насквозь, заставляя почти физически почувствовать, как мисс Дайс оценивает и измеряет тебя. Будто инструмент, трофей или препятствие. Даже по прошествии уже как получаса с того момента, как они встретились вне тренировочного зала, Дейферр не мог избавиться от этого ощущения. — Похоже, всё прошло замечательно, — на лице Бьянки, отражённом в экране терминала, проступила мягкая улыбка. Маленькие пальцы сестры Дейферра пробежали по сенсорной клавиатуре, закрывая программу анализа и распределения данных — они написали её прошлым летом, вдвоём. — Поздравляю. — Благодарю. Хотя и твоя оценка, будучи всегда приятной, в данном случае не находит объекта приложения, — отточенным движением будущий охотник, сорвав с рукава костюма инфореле и откинув его на стол, отдал команду на деактивацию. Тихое звяканье прибора о столешницу было заглушено шипением и рокотом складывающейся боевой брони. Перчатки, начиная с внутренних сторон ладоней, стянулись в проходящие по пальцам металлические линии, те — исчезли в начавших складываться рукавах. Когда последние достигли плечей, нагрудник разложился на четыре, отъезжающие к штанинам и увлекающие их за собой вниз, части. Наконец, превратившись в поглотившую подошвы сапог квадратную платформу, Нэсэсситис Иджис приняла форму прямоугольного узкого ящика, почти чемодана, как только её владелец сошёл на пол. Эмблема Дейферра, находившаяся прежде на спине костюма, теперь красовалась на правом боку получившегося «контейнера». Представляла она собой ограниченную сверху и снизу отрезками серую букву «Х», в которой начинавшаяся слева сверху диагональ была окрашена в красный и проходила под своей «сестрой» на пересечении. В результате серая часть эмблемы принимала форму буквы «Z». Заключалась фигура в восьмизубцовой шестерне. Её правая верхняя четверть — с двенадцати до трёх часов, если раскладывать на циферблат — была красной, остальная же площадь — серой. Простой, даже строгий дизайн, и в то же время — несущий в себе решительное, волевое отличие от семейного герба. По крайней мере его желание быть выше всего этого великосветского фарса домочадцы… уважали, а дядя с сестрой даже с энтузиазмом поддерживали. Но только Бьянка по-настоящему понимала. Дейферр подождал, разминая затянутые в серые перчатки из тонкой кожи пальцы, пока остаточная статика перестанет танцевать на красном свитшоте, серых брюках, чёрных, начищенных до блеска туфлях. Он почти избавился от этого побочного эффекта — осталось только перекалибровать праховые реле в соответствии со вчерашними расчётами, но пока что приходилось давать времени избавиться от неудобств — всё ради маленького, но обязательного ритуала. Будущий охотник чуть согнулся в коленях и отпустил правую руку открытой ладонью вверх. — Я знаю, как ты к этому относишься, но не надо так это описывать, — с наигранной строгостью заявила Бьянка, приподнимаясь в своём инвалидном праховом киберкресле. Первый прототип такого Дейферр собрал порядка шести лет назад, когда его сестре впервые потребовалось хоть как-то самостоятельно передвигаться. Этот же экземпляр, больше похожий на гоночный болид, наверняка был бы мечтой множества мальчишек — и боевитых девчонок — из числа ровесников Бьянки. Вот только для неё он был необходимостью, — будто это незначительный пустяк. Это был твой последний экзамен, Дейф! У меня нет слов, чтобы выразить всю радость за тебя, — маленькие пальчики Бьянки казались сухими стеблями травы, пока она замахивалась рукой. На лице её играла искренняя счастливая улыбка. — А ещё мне очень понравился бой сам по себе. Так что не спорь! Когда рука сестры осторожно, почти беззвучно шлёпнула его руку, давая «пять», сердце Дейферра пропустило удар. Кости под её мягкой кожей были такими тонкими, такими хрупкими, что ему каждый раз казалось, будто бы она разобьёт свою ладонь об его вдребезги. Но Бьянка каждый раз доказывала обратное, а Дейферр не мог себе позволить лишить сестру одной из немногих радостей в её жизни — радости прикоснуться к его победе, разделить её с ним. Пусть это и было такой тривиальной вещью, как окончание экзаменов, открывающих путь к обучению в одной из четырёх Академий Охотников. К возможности получения этого звания. — Как тебе представится приемлемым, — будущий охотник вернул сестре улыбку. Две пары жёлтых глаз задержались друг на друге взглядами, разделяя эйфорию и гордость за триумф. В свои восемь лет Бьянка прекрасно понимала это чувство, всё блаженство, которое испытывал её брат в моменты таких безоговорочных побед. Понимала его лучше кого бы то ни было в этом мире, и не только когда дело касалось боевого куража, но буквально каждой мысли и эмоции. Вот только, сама она не могла насладиться радостью битвы и вкусом победы в воистину полной мере, не могла выковать их своими руками, и отнюдь не из-за возраста. Возможно — и в этом было уверено большинство из тех, кто был знаком с Бьянкой Цирконт — не сможет никогда. Дейферру только и оставалось, что презирать подобный фатализм и — помимо прочего — искать ключ к решению этой головоломки. Частицу пазла, что будучи собранным, превратит оксюморон в парадокс. — В любом случае, следующим событием в нашем расписании является приём, — будущий охотник разорвал зрительный контакт с сестрой резким разворотом на каблуках — лишь бы та не увидела в его глазах уже угасающие проблески жёсткой грусти… Или пробуждающуюся хромированную сталь презрения по отношению к предстоящему светскому рауту. Широким, пренебрежительно-деловым шагом Дейферр преодолел свою спальню по диагонали. Шикарный шёлковый ковёр с серо-красным узором обеззвучивал его шаги, пока будущий охотник оставлял за спиной сначала череду рабочих столов и терминалов, затем — астрономический миниатюрный центр, красную громадину кровати с балдахином и тёмно-серый монолит прахокибернетического рекреационного кресла. Пройдя в дальний, юго-западный угол комнаты, наследник семьи Цирконт сорвал с кожаного офисного кресла парадный пиджак. Предмет одежды оказался на своём хозяине через мгновение, когда тот уже рассматривал своё отражение в напольном зеркале. Нэссэситис Иджис, сложенная в небоевое состояние, всё это время неустанно следовал за своим обладателем. — Очередной безблагодатный сбор нескольких десятков погрязших в гедонизме и не способных найти даже собственные анусы без посторонней помощи имбецилов, — цедил Дейферр каждое слово, пока одёргивал и поправлял воротник и манжеты пиджака, застёгивал его на одну, отлитую в виде заключённой в шестерню буквы «Z», пуговицу, оправлял складки. Пусть даже ему предстоит посетить восьмой по счёту в этом месяце театр напыщенного абсурда и лицемерного благоденствия. Однако, показать одним своим видом, что он выше всего этого безмозглого скота всё равно стоило. Из кармана брюк был извлечён свиток, на котором по мановению пальца появился список приглашённых, быстро прокручиваемый вниз нейрокомандами, но, казалось, конца не имевший вовсе. — Всё ради созерцания нескольких проекций анимированных кусков металла, проводов и плат. Безумие. И, подумать только, в столь значительном количестве. — Весь цвет королевства, — Бьянка тихонько усмехнулась на прозвучавшее в голос брата удивление, просматривая список гостей на своём устройстве. Покончив с этим, она подъехала к Дейферру, всё ещё доводившим свой наряд до совершенства. — И, может, стоит быть к ним всем несколько снисходительнее? Хотя бы чуть-чуть? Это ведь всё-таки твой день — дай им хоть капельку погреться в лучах твоих достижений, хорошо? Может, тогда они не будут надоедать тебе свой глупостью. — Не стоит винить в отсутствии милосердия того, чья нервная система вынуждена страдать от непроходимой олигофрении окружающих, — кинув последний взгляд на свою спину через зеркало и удостоверившись, что его эмблема, вышитая сзади пиджака платиной и рубинами, смотрится так, как должна, будущий охотник наклонился к сестре. Как ни крути, у неё прекрасно получалось вносить положительные ноты в убивающие разум мелодии подобных ситуаций. Особенно в такие дни. — Но прошу не беспокоиться, я не собираюсь пропускать эту «презентацию». Однако, с тем условием, — указательным пальцем правой руки Дейферр легко коснулся кончика носа Бьянки, заставляя ту чуть сморщиться. Сам молодой изобретатель скорчил гримасу пусть и великодушной, но всё же по-стальному волевой безапелляционности, — что сопровождать меня будешь ты. Я настаиваю. — Согласна, — смешок сестры заставил выражения лица Дейферра дрогнуть в разрастающейся улыбке, пока та открывала командами на пульте управления дверцу кресла и его хранилища. — Но тогда ты поможешь мне приготовиться. Отказывать не было смысла. Сколько бы увещевательных лекций не валилось на голову Бьянки из уст матери и высокопоставленных слуг — а по началу, и самого будущего охотника — она всё равно предпочитала, чтобы по крайней мере с обувью, верхней одеждой и аксессуарами помогал справляться ей именно старший брат. Путём долгих часов рассуждений вслух на пару с сестрой Дейферр всё же узнал причину — Бьянка просто была больше уверена в твёрдости его рук, нежели в чьей-либо ещё. Такое объяснение ему в некотором роде льстило. Пусть и сам будущий охотник не видел для своей маленькой сестры ничего более опасного, чем его — особенно неосторожная — хватка. Однако, каждый раз сдавался перед просьбами. Как и сейчас. В коробке, извлечённой из «капота»-хранилища инвалидного кресла Бьянки, оказалась пара синих замшевых отороченных серым мехом туфелек и широкий — почти ортопедический — сине-белый пояс. Его подарок своей сестре на её день рождения. Над всем комплектом четыре месяца бились мастера лучшего мистральского ателье, силясь совладать с каждым нюансом заказа — даже не смотря на миниатюрность предметов. Помогая Бьянке обуться, Дейферр в который раз оценил и искусность, с которой туфли были сделаны, и их маленькие габариты — как раз под стать крошечным, болезненно-хрупким ножкам. Пояс тоже пришёлся идеально — пусть всё ещё оставался хитрым и неуступчивым до застёгивания. Пока будущий охотник воевал с крепежами, маленькая сестричка обняла его, запуская пальцы в волосы и осторожно поглаживая. Она прекрасно знала, что была чуть ли не единственным человеком во всём мире, которому дозволялось прикасаться к Дейферру выше плечевого пояса. Чем и пользовалась, на радость себе — и, в некоторой степени, брата. — Готово, — покончив с застёжками и поправив злополучный пояс, наследник Цирконт Варфейр Солюшнс опустил руки и начал отстраняться от сестры — неспешно, аккуратно, давая ей время высвободить его голову из объятий. — Благодарю, — развернувшись, Бьянка направилась прочь из угла, к центру комнаты, медленными, осторожными, маленькими нестойкими шажками. Проверяя заново и свою ногу, и туфельку, и твёрдость ковра с полом каждым движением. Будто бы шла на тонких стеклянных спицах — что, увы, было не так уж далеко от правды. Её кресло двигалось по правую руку от своей хозяйки металлическим сторожевым псом, страхуя от неосторожного движения. — Твоё мнение? Вопрос можно было бы расценить как рутинный, если бы не искренность в голосе младшей из двух детей четы Цирконтов. Он сходил с её уст каждый, раз, когда Бьянка примеряла новую вещицу, отдалялась на наивыгоднейшую позицию, красуясь и неспешно плавно кружилась — как и сейчас. Давая в полной мере оценить и наряд, и саму себя, прося окружающих — чаще всего, самого Дейферра — высказать свои мысли по поводу своего внешнего вида. Девушка, надо полагать, всегда остаётся девушкой — пусть даже ей и было всего восемь, она не уступала в интеллекте горячо любимому брату… и, как и он — несла в своём теле, казалось, всю мерзость и бессовестность, на которые только способно мироздание. Пусть и оценка будущего охотника от раза к разу оставалась прежней, ему оставалось лишь наблюдать за своей маленькой сестрой. За весёлым блеском в её глазах, за лёгкостью и кротостью в её движениях. Бьянка была очень милым ребёнком. Милым, умным, несчастным — и маленьким, даже для своих лет. Своим почти кукольным телом она уступала сверстницам практически во всём, кроме, может быть, роста, здоровье тоже не позволяло ей не то что выплёскивать столь привычную многим детям энергию — но даже накапливать таковую. Не говоря уже о том, что разбило вдребезги её мечту — от которой она, впрочем, не отказалась до сих пор. — Великолепно и безукоризненно, как всегда, — Дейферр ещё раз окинул взглядом сестру. Туфельки, из-за наличия каблука лишь необходимой для комфорта высоты, не придавали ей лишних сантиметров роста, но пояс, нежно обхватывая талию, делал белое платье именно платьем, а не сорочкой. В таком виде Бьянка была похожа на их мать в молодости — ну, за исключением комплекции, жёлтых глаз и остриженных в чуть ли не по-мальчишески короткое каре волос. Казалась миниатюрной проекцией, лишь уменьшавшейся, пока будущий охотник приближался к ней. И верно — куклой, сделанной почти полным подобием. Такая похожая внешне — и настолько отличная внутренне. Злобной выходкой генетики — Дейферр не верил в судьбу, удачу или иной подобный вздор — во всех смыслах. — Пройдём? — поравнявшись с сестрой, будущий охотник подал ей правую руку. Ответом ему стал почти воздушный смешок и принятие жеста. Так они, сцепившись пальцами, сопровождаемыми Нэсэсситис Иджис и креслом Бьянки слева и справа, соответственно, и покинули сначала спальню Дейферра, а затем и крыло особняка, принадлежавшее ему. Оставляя за спиной два коридора и главную гостиную — строгие, традиционно выполненные в серо-красной палитре, несущие лишь необходимый минимум предметов роскоши. Лишь для того, чтобы выйти уже в основную части здания, в такую же серо-красную, но двухэтажную и облагороженную большой парадной лестницей, залу — и встретить там свою мать. Инверна Цирконт, в своих белых брюках и парадном кительном камзоле, выглядела белоснежным шпилем, бросающим вызов и окружающей обстановке, и плеяде выстроившихся полуркугом за ней слуг. Только длинные чёрные волосы, забранные в сложный хвост, и серый орнамент на воротнике и плечах привносили хоть какой-то диссонанс в эту ослепляющую строгую чистоту. Этому Дейферр даже позволил усмехнуться про себя — было сущим удивлением, что матушка не позволила себе плюнуть на куртуазность раута и не заявиться, скажем, в операционном халате. Тоже заразилась напыщенностью события? Это не утомляло будущего охотника, но уже порядком начинало бесить. — А вот и мои… — хозяйка дома, повернувшись к лестнице лишь в тот момент, когда её дети уже почти спустились в самый низ, уже готова была встретить их с благостной улыбкой и распростёртыми объятиями. Увы, одного-единственного взгляда на будущего охотника и его сестру хватило, чтобы приветливое выражение лица сменилось строгостью, придирчивостью и переливами недовольства. — Что это за ужас?! Бьянка, — каблуки чёрных туфель отчётливо стучали даже сквозь ковры, пока Инверна сокращала дистанцию до своих отпрысков. Слова слетали с её уст взбешёнными стрижами, в такт шагов, — к чему опять этот пояс? В который раз повторяю, он может вызвать компрессионную асфиксию и обморок! И почему ты не в кресле?! Дейферр, ну хотя бы сегодня оставил свою броню у себя и надел бы адекватную рубашку! И где галстук?! — А ты хотя бы сегодня могла бы нас не третировать, — Бьянка поджала в наигранном недовольстве губы, когда они с братом заставили приблизившуюся матушку отступить. — Да, это важный день, и именно поэтому, — кинув на Дейферра короткий взгляд, сдобренный хитрой улыбкой, — мы будем выглядеть так, как мы хотим и точка! — Именно что важный день! Не только для нас, но и для всех собравшихся, и сверх того! — дабы поспевать за своими чадами, Инверме пришлось двигаться боком. Попутно она отдавала приказы следовавшим за ней слугам — лишь жестами, до боли схожими со взмахами скальпеля. — Гости… — …безусловно воспримут в позитивном ключе наш внешний вид и отсутствие на мне рабской атрибутики, — Дейферр отпарировал взывания матери ленивым пасом руки, не останавливаясь — лишь бы не сбить шаг сестры. — Равно как и нахождение рядом со мной моих лучших изобретений. Не говоря уже о присутствии моей сестры, без чьей титанической помощи они бы ждали своих… корпоративных аниматроников ещё около четырнадцати месяцев. Наследник Цирконт Варфейр Солюшнс вернул Бьянке заговорщицкую улыбку, затем — подарил торжествующий оскал родительнице. О да, не проходило ни одного важного события, чтобы матушка не ворчала на своих «маленьких гениев» за их «неподобающий облик», «возмутительные ночные посиделки» и «тлетворное влияние» Хамсина на своих племянника и племянницу. И хотя эти упрёки раздражали своей бесконечностью, однообразностью и лицемерностью, порой над ними всё же можно было посмеяться. Во всяком случае — в их бесполезности давно убедились и дети, и сама мать — В противном случае, — усмехнулся Дейферр, — они абсолютно вольны покинуть мероприятие. — Вот она — моя плата за то, что родила и вырастила двух упрямых гениев. Теперь только и гадай, стоило ли послушать мою мать или нет, — Инверна, опередив-таки своих отпрысков и заставив их остановиться, испустила полный облегчения и смирения вздох. Лёгкое покачивание головой говорило о признанном в очередной раз поражении лучше всяких слов. — Только умоляю: если вдруг Бьянка почувствует хоть малейшее недомогание — пусть немедленно снимет пояс и сядет в кресло. — Не беспокойся, мам, — уверенность в голосе сестры успокаивала будущего охотника. Будто бы постановляла непреложной аксиомой прекрасное положение дел. И лишь прикосновение её пальцев возвращало в реальность. Напоминало, что все эти меры предосторожности — не параноидальная блажь и не гиперопека. Сам наследник корпорации ответил лишь волевым кивком, полным стальной серьёзности. — Со мной Дейф. Всё будет хорошо. — Понадеемся на это. Ну ладно, поспешите, — хозяйка поместья подарила своим детям по лёгкому поцелую в лоб, после чего двинулась к боковой двери, увлекая за собой вереницу слуг. — У меня остались ещё некоторые дела, но я постараюсь успеть к началу! Дейферру и Бьянке только и оставалось, что провожать свою мать мягкими взглядами. Злиться на неё было бесполезно — годы хирургической практики закрепили в Инверне жажду, если не потребность, в совершенстве и контроле ещё с тех пор, когда она носила фамилию Анджело. И несмотря на все эти упрёки, желала она своим чадам только добра. Пусть дети и понимали этот концепт по-своему. В конце-концов, они сами и их мать занимали категорически разные высоты. — Ты очень сильно принижаешь свои заслуги, — подмигнула Бьянка брату, когда оставшиеся в зале слуги распахнули перед ними двойные двери. — Я о прототипах. — Могу лишь высказать аналогичный упрёк, — усмехнулся Дейфеер, материализуя небольшой серый куб в левой руке. Конечно же, все вокруг превозносили — и, следовало не сомневаться, будут превозносить на самом приёме — созданные модели как его и исключительно его творения. В числе всех «этих» была и его сестра — вот только сам Дейферр не считал это кристально чистой истиной. И те образцы, что были готовы к презентации, и другие, гораздо более достойные и совершенные прототипы, были созданы во время их с Бьянкой бесконечных мозговых штурмов и посиделок, начинавшихся после обеда и затягивавшихся далеко за полночь. Выдумывание идей — бредовых и великолепных, моделирование, переосмысление — во всём этом его маленькая сестричка принимала непосредственное участие. Безусловно, как соавтор она выступала очень редко — большую роль играла с других позиций. Слушая, заваливая брата вопросами, проверяя теории и идеи на прочность градом сомнений. Засыпая его своими предложениями — не для того, чтобы они действительно нашли применение — хотя Дейферр прилежно записывал все до единой, даже если они не подходили к обсуждаемой модели. О нет, лишь самого процесса ради. Всё это необыкновенным образом распаляло гений, дразнило, увлекало вниз по желобу творения, приманивая всё новые и новые мысли, ускоряя создание новых изобретений. Воистину, если бы не эти бесконечные беседы с Бьянкой, многое из того, что ЦВС планировала представить сегодня не существовало бы вовсе — у Дейферра просто не было бы времени на этот мусор. Именно поэтому он считал — и требовал того же от всех других — Бьянку достойной не меньшей похвалы. Воспринимать как помощницу, как — пусть, что уж тут поделать, в меньшей степени — соавтора, как музу. И своей маленькой «коллеге» будущий охотник говорил то же самое — десятки, если уже не сотни раз. В некотором роде — требовал признать значимость своего участия. Посему, дабы не начинать этот разговор заново, Бьянка лишь показала брату язык и увлекла по открывшемуся коридору за собой. Благо, сам Дейферр был целиком и полностью «за». Следующую четверть часа они провели в тишине, петляя по выученным наизусть залам и коридорам. Эта часть поместья, бывшая общей для всей семьи, несла в себе гораздо больше нарочитого шика, чем принадлежавшее Дейферру крыло. Изысканные картины, статуи, вазы и охотничьи трофеи, привезённые — по правде говоря, в большинстве своём добытые — со всех уголков Ремнанта попадались тут и там, буквально через каждые три метра. Тем не менее — излишеством подобное назвать язык не поворачивался: всё было расставлено с исключительным вкусом и чуть ли не математической точностью. Казалось, за дизайн интерьеров отвечал тот архитектор, что проектировал и само здание. И старался он свести даже самые мельчайшие детали в идеальную композицию так, будто от этого зависела его жизнь. Цвета, будто зачарованные змеи, придерживались той же парадигмы: превращённая из дуэта в квартет за счёт добавленных золотого и чёрного, палитра дополняла и упрочняла строгую гармонию красоты и лоска. Но даже подобное обличье дома не приходилось Дейферру по вкусу. Нет, не раздражало, не бросалось в глаза и не сподвигало на попытку полной переделки. Но всё же — не удовлетворяло его своим разнообразием и красочностью. Просто-напросто казалось… чрезмерным. Ведь по-настоящему идеальной сущности не требовалась лишняя атрибутика, дабы явить миру своё превосходство. Приёмная зала — огромный квадратный зал с тройной перекрёстной лестницей и галереей на втором этаже — копировала своих предшественников практически во всём. Отличиями были лишь разве что осветлённые на пол тона цвета, да выставленные по случаю презентации в дальнем конце зала столы с фуршетом. Дейферр, осторожно придерживая сестру, спустился на площадку верхнего из двух пролётов извивающейся подобно спирали ДНК лестницы. Его взгляд хладнокровным ястребом пробежался по уже собравшимся внизу гостям — среди которых была и мать. Смех и переговоры в зале тут же стихли в почтительном приветствии — будто целая стая гиен умолкла при приближении льва. В детстве, первые пару раз, это щекотало эго и тешило самолюбие. Сейчас же, после стольких повторений, ответом было лишь презрение. Но как бы то ни было — презентацию следовало начинать. Молодой изобретатель жестом подал своему отцу, стоявшему около сложной мультимедийной системы на пролёт ниже, знак. Кармайн Цирконт, поприветствовав появление своих детей тёплой, но крайне сдержанной улыбкой, простучал пальцами по клавишам пульта управления, приглушая свет и активируя голографические проекторы. В движениях этого высокого, но сжатого, подобно канату, в ширине своего тела, запакованного в кроваво-красный костюм человека чувствовалось небольшое волнение. Пусть отец со своей львиной шевелюрой и острой короткой бородой выглядел настоящим царём среди этого звериного сборища, но ему был чужд излишний ядовитый нарциссизм. Хотя бы от одного порока атлизианского общества он был избавлен. Вместо этого глава ЦВС предпочитал точность, выверенность и холодный расчёт. Дозволял роскоши править бал лишь там, где она была — по его мнению — неоспоримо нужна, и лишь в строгих необходимых пределах. Для многих тот факт, что этот властный корпорант искренне любил своих детей, стало бы настоящим открытием. И тем не менее — Кармайн получал сейчас ни с чем не сравнимое удовольствие, являя королевству плоды праздных зарисовок своего наследника. Которые, впрочем, были для мира последним словом техники, а для CEO Цирконт Варфейр Солюшнс — источником новых доходов и предметом для гордости. Нет, отец определённо был не плохим человеком. Вот только ему, по мнению Дейферра, отчаянно не доставало понимания. Широты ума. Высоты полёта гения. Ему — и матери, да и дяде тоже. От этой мысли снова и снова в душе проклёвывались омерзение, злость, дискомфорт и презрение. Стоять на вершине мира может быть очень холодно. Холодно — и удушающе одиноко, даже если вас там двое. Особенно если вас там только двое. Из тёмных раздумий будущего охотника переливом колокольчиков вывели лёгкие удары пальцев сестры. Единственная, кто мог разбавить его одиночество посреди этого театра невежества и абсурда, Бьянка знала, что въедалась в разум брата в такие моменты. Знала как подбодрить Дейферра и отвлечь — а он, в свою очередь, знал об этом и ждал этой маленькой, но безотказной помощи. Пусть и возвышающихся над всеми прочими было лишь двое — но, по крайней мере, это давало возможность изучить друг друга с точностью до полумысли. Прикосновения Бьянки, стали почти обязательным ритуалом на подобных событиях — и, конечно же, напоминали о данном ранее совете. Дать этим приматам погреться в лучах его успехов. Как будто им было мало сменявших друг друга голограмм! Но тем не менее — сейчас Дейферр собирался сделать это не для них. Лишь для себя — и успокоения сестры. И хотя от погружения в это липкое лицемерное болото его спасала всё ещё продолжавшаяся презентация — и, если быть кристально честным, отсутствие всяческого желания это делать — был ещё один способ остаться на плаву. Специфический, странный, приходившийся крайне не по душе матушке молодого изобретателя и вводивший гостей в смущение… И от того лишь только более приятный! Погладив пальцы сестры в знак внимания к её совету, Дейферр начал вглядываться в «досточтимых гостей». Будто коршун — в мелкую полевую живность, или ирбис — в горных козлов и баранов. Конечно, «цветом всего королевства» это сборище называть можно было лишь по громадной фатальной ошибке, но по крайней мере несколько интересных — точнее, не выдирающих нервы крюками бесполезности и скуки — лиц в зале имелось. В первом ряду, конечно же, стоял Айронвуд и остальные советники, а также доверенные офицеры главы академии Атлас. Винтер Шни, что примечательно, выглядела настороженной и опасливой, держась левой части ряда — как можно дальше от расположившихся далеко справа и чуть сзади от солдафонов и чинушей отца и младшей сестры. Глава Шни Даст Компани, напротив, был оживлён и расслаблен — насколько это позволял ему образ строгого и холодно-расчётливого бизнесмена. Жак Шни провоцировал Дейферра лишь на одну эмоцию — глубокое, почти сверхъестественное отвращение. Столь сильное, что оставалось лишь благодарить материнские и свои собственные навыки за отсутствие рвотного рефлекса. Всё в этом склизком корпоранте призывало к рукоприкладству с усердием самых горячих религиозных фанатиков — и маленькие голубые, почти крысиные глаза, внимательно сейчас изучающие проекции образцов вооружения, и напоминавшие ядовитые сосульки светло-серые пушистые усы, и спесиво-вальяжная осанка. Но больше всего — возмутительное почтение, с которым корпорант поприветствовал наследника ЦВС кивком, когда почувствовал на себе взгляд жёлтых глаз. Не знавшие ни Дейферра Цирконта, ни Жака Шни лично могли бы сказать, что эти двое были птицами если и не одного, то очень схожего полёта. Лично Дейферру искренне хотелось отточить свои хирургические — а точнее, вивисекционные — навыки на подобных невеждах. Может быть оба атлизианца и исходили из холодного расчёта и прагматизма. Вот только будущий охотник преследовал торжество разума, победу над ограничениями и пороками мира с помощью работы гения и силы воли, участвовал в этой бесконечной гонке ради себя, сестры и — ему хотелось так думать — ради всего мира. Тогда как владельца ШДК волновали лишь сохранность собственного имени, влияния и кошелька. Мелочный, самонадеянный навозный жук, не более — к тому же, не способный и не желающий понять своих дефектов. И это злило и отвращало ещё больше — почти так же невыносимо, как отношение Жака к собственной семье. Особенно — к Вайсс. Её он притащил с собой сюда — повинуясь той же идее, что и минимум четверть иных гостей, взявших на приём своих дочерей — по всей видимости, в надежде, что сможет предложить её Дейферру в качестве жены. Или подстилки? Можно было называть эту неприглядную роль как угодно — разменная монета, как её ни назови, не перестаёт быть таковой. Вот уж действительно — готовность пойти на всё ради тщетных прибылей и лишних пары очков расположения семьи главных оружейников королевства и всего Ремнанта. Наследница же Шни Даст Компани стояла в тени своего родителя, подавленная и угнетённая, озираясь с надеждой на старшую сестру и с восхищением — на голограммы презентации. Было в её затравленности что-то, вызывавшее тёплое сочувствие, провоцировавшее на участие. Возможно, потому что её одиночестве так неумолимо остро резонировало с одиночеством Дейферра и Бьянки — и вместе взятыми, и разделёнными. Если хорошо над этим подумать, то этот зал, если не всё королевство — был одной сплошной грядой одиноких гор, населённых изолированными друг от друга людьми. Не важно, насколько они были богаты, влиятельны, умелы или гениальны. Просто чей-то пик был выше прочих. Молодой изобретатель, следуя ещё одной давней идее-уговору с Бьянкой, начал свой «ментальный список» тех, с кем обязательно нужно было поговорить сегодня. Именно «поговорить», а не «перекинуться парой ничего не значащих фраз». Первым пунктом в нём не могла не стать Вайсс Шни. Хотя бы потому, что она входила в тот микроскопический круг персон, считаемых Дейферром за друзей — или за что-то схожее с этим эфемерным и раздражающе неустойчивым понятием. Однако, в помещении оставалось ещё порядочно тех, на кого можно было обратить внимание — или хотя бы просто пробежаться взглядом. От второго ряда и дальше виднелись лица, головы и костюмы представителей других влиятельных атлизианских семей — Джаботикабо, Мангостин — Дейферру на секунду показалось, что он приметил знакомую отливающую бордовым серебряную шевелюру с хвостом — Айзен, Вирдиан, Купфер, Эбонскай и ещё свыше двух десятков иных. Тут и там попадались именитые художники, артисты, врачи, учёные, сколотившие себе состояние охотники и охотницы, послы иных королевств и многие, многие другие важные персоны. Среди всего этого режущего глаза раскалённым клинком моря излишества, шика и гендонизма сновали слуги, подавая напитки и закуски. Где-то сзади дядя с несколькими своими коллегами, совершенно наплевав на демонстрируемых его братом тяжёлых боевых роботов, во весь голос смеялся над какой-то похабной шуткой и лапал смазливых старлеток. Но внимание Дейферра больше всего привлекала другая фигура. В самом конце зала, у столов с напитками и закусками, стояла Кьело Дайс. Профессор, даже имея в своём распоряжении отдельные гостевые покои, не сочла нужным сменить наряд. Возможно, к лучшему — чёрные туфли, белые брюки и жакет, отороченный чёрным мехом на воротнике и манжетах, делали её похожей на монохромный шпиль посреди леса тошнотворной пестроты. Поза её выражала ещё большую расслабленность и вальяжность, чем у кого-то бы то ни было ещё в зале — кроме, может быть, Дейферра. Дайс будто насмехалась над происходящим — над чопорным почтением других гостей к изобретателю, над их фанатичным бездумным разглядыванием представляемых прототипов. По внезапному стечению обстоятельств жёлтые и льдисто-голубые глаза встретились — следовало ожидать, что охотница почувствует наблюдение за собой. И тем не менее, в её взгляде Дейферр не обнаружил ни насмешки, что настигала всех иных собравшихся, ни отвращения, ни раздражения. Лишь только — абсолютно нежданное — благостное приветствие. Мышцы напряглись сами собой, пальцы сдавили и без того сжатый левой рукой куб. Доверять этой ледяной радости не было не просто никакого желания — всё естество Дейферра противилось предлагаемому профессором Дайс расположению. Тем более подозрительно всё это было, если учитывать позицию охотницы — на противоположном конце зала от генерала, далеко за его спиной. В одной толпе с теми, чей образ мысли вызывал что у Кьело, что у Дейферра лишённые лести эмоции. Казалось бы, следовало радоваться ещё одному разумному человеку посреди этого дома скорби, знавшего, где этому «великосветскому» скоту место и не стеснявшегося это показывать. Но от одной мысли о подобной союзнице у будущего охотника внутри всё скручивалось в бритвенно-острую пружину агрессии и скепсиса. Будто прочитав мысли Дейферра, Дайс игриво подмигнула ему и послала воздушный поцелуй. Сомкнутые указательный и средний пальцы затянутой в белую перчатку правой руки выражали всё те же мысли. Легкомысленность, вальяжность, отдающее покровительством ощущение собственного достоинства. Говорили — «Мы на одной волне!». От холодной ярости у Дейферра чуть не перехватило дыхание. Пальцы, в которых до того покоился серый куб, чуть не раздавили проекцию из твёрдой энергии в пыль. Да что она вообще о себе возомнила?! Какой вид безумия нашёл на эту вздорную… ведьму?! Хорошо, что к мышцам лица возмущение дороги не нашло — по крайней мере, об этом можно было судить по взгляду охотницы. Теплота и дружелюбие в нём теперь перемешались с интересом и игривым ожиданием. Наследник ЦВС решил оставить его без особого ответа. Может быть кого-то и приманил бы этот эпатаж, но Дейферр слишком долго и внимательно наблюдал за этой банкой, полной пауков, чтобы не недооценивать таких умелых и могущественных игроков великосветских игрищ, как Кьело Дайс. Соблазнившись раз, в лучшем случае окажешься её безвольной марионеткой. В худшем — выбросишь свою жизнь в растопленный камин. Сделав медленный, глубокий, расчётливый в каждой своей секунде вдох, будущий охотник отвёл глаза от правой руки — хотя кто ещё чьей «рукой» был — Айронвуда. С Дайс тоже нужно было обязательно побеседовать, когда поток голограмм и излияния отца подойдут к концу. Хотя бы для того, чтобы оценить — кто она? Могущественный союзник — или же смертельно опасный враг? Увы, в душном фальшивом лоске атлизианского бомонда, грань между этими двумя состояниями была угрожающе тонкой. Следующие полчаса Дейферр провёл в тягостном безучастном наблюдении за гостями. Взгляд прыгал от одного лишённого смысла и полёта мысли лица к другому — подобно путнику, пытавшемуся испить из вечно убегавшего от него ручья; собравшему в себе все надежды деятелю, страждущему получить хоть крупицу восторга из качки, волнующей корабль на котором он застрял, и из чувства неопределённости вынужденного путешествия. И каждый раз — тщетно. Большинство глаз было напрочь затуманено неуёмными страстями и оскорбительной, грязной приземлённостью. Только несколько лиц выделялись сквозь этого свинарника — те же Вайсс, Кьело, ещё несколько наконец-то замеченных… «друзей». Но и они либо были занимательными лишь до поры, либо Дейферр не хотел досаждать и им, и себе подобным изучением. На Дайс же он бросал лишь краткие, подозрительные, молниеносные взгляды — так, чтобы её доброжелательность не смогла вновь забраться под кожу и начать отплясывать на нервах. Наконец, презентация подошла к завершению. Гости, до сих пор удерживавшиеся от излишне явной болтовни из интереса к голограммам и уважения к хозяевам поместья, наконец смогли окунуться в привычную и желанную для них атмосферу тихого гула светской болтовни и звона бокалов. Их праздность и невежество, казавшиеся прежде отвратительным склизким студнем, теперь разлились грязевым мерзким болотом. В голове молодого изобретателя появилась заманчивая мысль залить зал водой, затем высушить, поджечь, а потом — ещё раз утопить. Кто знает, вылилось бы шальное желание в реальность, если бы Дейферра не отвлекло кое-что гораздо более важное. — Состояние ухудшилось? Мигрень? — как только молодой охотник почувствовал изменившуюся, потяжелевшую хватку Бьянки, он немедленно обернулся к сестре. Та, чуть согнувшись в коленях, буквально оперлась рукой о брата и держалась другой за висок. Раут со всеми его напыщенными тошными гостями тут же превратился для Денйферра в ещё более ничего незначащую глупость. Всё внимание и мысли оказались сосредоточены на помощи, которую, возможно, придётся оказать Бьянке. Благо, нужные медикаменты всегда были под рукой — в хранилище её кресла. — Нет… — слегка прикрыв глаза, Бьянка переступила с ноги на ногу, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов — всё ещё не отпуская свою голову и брата. Её плечи и грудь медленно, размеренно вздымались и опускались в такт дыханию. От этого секунды, казалось, растягивались в ширь и вдоль, сбивая ход времени. Наконец, младшая сестра Дейферра опустила руку и, открыв глаза, сразу же вцепилась в него мягким, успокаивающим взглядом. — Просто чуть-чуть голова закружилась. Всё в порядке. — Тем не менее, нами было дано обещание, — будущий охотник заботливо, но твёрдо указал движением глаз на кресло. Конечно же, это был всего-навсего предлог. Узнай об этом мать, она, всенепременно, устроила бы им ещё одну лекцию, присовокупив на свою обвинительную сторону ещё и отца. Но недовольство родителей было последним, что сейчас могло волновать Дейферра — ну, хорошо, может быть — предпоследним. Гораздо важнее сейчас было самочувствие и безопасность Бьянки. Ни за что в жизни наследник ЦВС не позволил бы своей сестрёнке спускаться по лестнице, пока она в таком состоянии. Как же ему хотелось, чтобы такие тривиальные вещи не вырастали в проблемы… Но это, в лучшем случае, дело будущего. — Хорошо, — отпустив брата, Бьянка сложила руки на груди и наиграно насупилась. На поджатых губах, в подтверждении шутливости недовольства, теплилась мягкая улыбка. — Но пояс и туфельки, тем не менее, остаются на мне! — Валидное условие. Да будет так, — глубоко кивнув головой и беззлобно усмехнувшись, Дейферр помог сестре залезть в кресло. Она прекрасно справилась бы и сама, но всё же небольшая страховка в данном случае помешать не могла. Пока Бьянка устраивалась поудобнее, будущий охотник — к своему пущему облегчению — отметил, как она украдкой немного ослабила пояс. Что ж, тем лучше для всех них. Спускались брат с сестрой — дабы излишне не петлять — широким зигзагом, придерживаясь левой, ближней для них половины лестницы. Этот элемент архитектуры, как и многое другое в поместье, умудрялся быть вычурным в своей строгости, но однажды чуть не пал жертвой страха и необходимости. Ради удобства Бьянки родители хотели переделать крестовины лестницы в нечто более простое. Однако, их отпрыскам удалось настоять на ненужности изменений — в конце-концов, подобные зигзаги помогли сестре Дейферра научиться лучше контролировать кресло. А сейчас — замедляли спуск к гостям. Жаль, недостаточно упорно. Когда Цирконты оказались на небольшой платформе в самом низу лестницы, их перехватил один из тех, с кем молодому изобретателю сегодня не хотелось иметь никаких дел. — Дейферр, Бьянка, приветствую. И благодарю за чудесный приём, — при приближении Айронвуда на них обоих накатил механистичный, маслянистый запах его одеколона. По крайней мере, генералу хватило куртуазности стоять внизу, на полу вне платформы, тем самым сохраняя дистанцию и позволяя Дейферру слегка возвышаться над ним. Последнему Айронвуд кивнул со всей возможной признательностью. — Рад знать, что благодаря Вам у наших бойцов будет первоклассное вооружение. Будущий охотник медленно прошёлся по генералу взглядом, будто разрезая пирог из тухлой трески. Лицо главы академии Атлас было облагорожено лучистой улыбкой, во всяком случае — настолько, насколько позволяла суровая солдатская мимика. А там, где физиономия не справлялась с задачей, доброжелательности добавлял смягчённый, почти заискивающий взгляд и руки. Их Айронвуд предусмотрительно сложил за спиной. Хоть чему-то он научился с предыдущих встреч. — Наши приветствия, генерал, — Дейферр ответил генералу встречным кивком. Гораздо более формальным и холодным, чем кто-либо мог ожидать. — Однако, не могу не заметить проблематичность таких взглядов со стороны вооружённых сил на представленные… прототипы. Даже с учётом подготовки личного состава, — будущий охотник подбросил серый энергокуб в воздух, делая паузу. Как и ожидалось. Подсунь этому вымуштрованному до кретинизма истукану гнилую палку с эмблемой ЦВС, он и ей будет рад. Поразительная глупость для человека, занимающего такой пост. Причём настолько, что она чуть ли не отпугивала Дейферра. Отблески света, исходящего из ламп и канделябра, уж точно занимали его больше, чем данный разговор. — Если данные образцы будут восприниматься с таким энтузиазмом, у меня могут возникнуть определённого рода вопросы. Впрочем, как и у других компетентных индивидуумов. Например — вне зависимости от интенсивности работы административного ресурса — у Совета. «Вопросы касательно люстрации военных кадров и терминальной отставки этого имбецила», — с приглушённым твёрдым то ли стуком, то ли шлепком, куб упал в ладонь своего создателя. — Прошу, опустим формальности. Просто Джеймс, — осторожно, через секунду после падения проекции, начал военный. Примиряющий смешок, с которым слова были произнесены, не подействовал на Цирконтов — если Бьянка всё так же смотрела на Айронвуда с лучистым интересом, будто на неизвестного ей доселе зверька, то Дейферр продолжал буравить его тяжёлым и острым взглядом. Нетерпение, скуку и кислотное раздражение разве что нельзя было зачерпнуть прямо из воздуха. В попытке разрядить ситуацию, глава академии Атлас даже выставил вперёд руки в примиряющем жест. — И я всего лишь хотел сказать, что на данный момент, благодаря «Цирконт Варфейр Солюшнс», наша армия вооружена по последнему слову оружейной мысли. — Последнее слово даётся либо подсудимым, которым выносят приговор, либо умирающим, — Бьянка попыталась, пусть и не слишком тщательно, скрыть озорной смешок в поднесённом к лицу кулачке. Взгляда от генерала она, впрочем, так и не отвела. — Но я совершенно точно не могу представить наши войска хотя бы в одном из двух подобных состояний. Пожалуйста, не нужно рыть им могилы скоропостижностью своих оценок. — Абсолютно позитивно соглашусь, — едко, хищнически усмехнулся Дейферр, чуть склонив голову. То, что сестра каждый раз целиком и полностью — пусть и не так ядовито — поддерживала его в подобных издевательствах над особо «провинившимися» или просто излишне спесивыми или чванливыми гостями, могло только радовать до глубины сердца и души. Не то чтобы Бьянка специально для этого уговаривала брата уделять сливкам общества внимание… Но порой и ей было приятно потрепать кому-нибудь, кто заслужил такую участь, нервы. Генерал Джеймс Айронвуд не шёл в начале этой колонны неугодных… но это не означало, что он останется без порции унижения. Хотя бы за то, что имел наглость перехватить Цирконтов первым. И за, как предполагал Дейферр, ещё кое-что. — Не позволяйте своей жажде перфекции затмить возможность корректного анализа, генерал, — продолжил молодой изобретатель, медленно прокручивая куб в руке. В его глазах танцевали огоньки высокомерия, каждое слово он смаковал, чтобы потому с отточенностью выбросить в лицо Айронвуда, пользуясь своей безнаказанностью. Даже опуская своё положение как хозяина и истинного представителя элиты Атласа, нападение на которого как минимум подняло бы сокрушительный скандал, Дейферр имел ещё несколько преференций. Глава Атласа уже, как бы кто ни пытался это отрицать, старел, да и изначально был не таким уж блистательным бойцом. Для наследника ЦВС, случись между ними схватка, он стал бы лёгкой добычей. Не говоря уже о том, что уход и замену имплантов генерала производили принадлежащие Цирконтам клиники — а следовательно, ничто не мешало Дейферру и Бьянке выудить из их баз данных интересующую информацию. Врачи, излечивая, определённо знали как покалечить, пусть и не документировали эту возможность. Но для двух гениальнейших людей в королевстве восстановить подобного рода методики было делом пары минут — и может быть, бокала чая. — Совершенство — это состояние, всегда динамичное. Но — стазисное? Никогда. Если вы будете использовать лишь иммобильные преконцепции, то отрежете себе путь к прогрессу. Как следствие — и к какому-либо существованию вовсе. — Ну, как бы мне ни неприятно было это говорить — сдаюсь, — Айронвуд чуть склонил голову, признавая поражение в этом споре, и испустил пару осторожных, ещё более беззлобных смешков — отвергнутых Дейферром и Бьянкой так же хладнокровно, как и предыдущие потуги наладить мировые мосты. Взгляд его, тем не менее, поймать было можно — в тёмно-голубых глазах отчётливо плескалась гамма эмоций. Терпкая горечь от тотальной потери своей позиции в разговоре, заискивающе-умиротворяющее дружелюбие, истовое желание донести свои мысли, трезвое понимание своего положения. Всё это могло бы заинтересовать молодого изобретателя, даже развлечь, не нагоняй носитель этой палитры скуку всем остальным своим естеством. И не испытывай он терпения. Сам глава академии Атлас, тем временем взял бокал шампанского с подноса проходящего мимо слуги-официанта. Затем взболтал напиток лёгкими движениями своей живой руки. Пузырьки сразу же закружились в весёлой буре, но лишь для того, чтобы быстро исчезнуть на поверхности. В точности как блажь и бахвальство гостей этого приёма, постучись беда в их ворота. Возможно — как и мысли самого генерала. — Но по крайней мере, — продолжил Айронвуд, ещё раз взболтав бокал и отпив из него, — у тебя лично будут все возможности контролировать положение вещей — и в Академии, и тем более после. Профессор Дайс уже подготовила результаты твоего экзамена и отослала мне их. Я пока не ознакомился, но уверен — они более чем впечатляющие, — губы генерала сложились в широкую улыбку, когда он отсалютовал Дейферру. Такую используют офицеры-«отцы солдатам», когда нужно ободрить подчинённых перед трудным боем. Такую хочется срезать с лица скальпелем или прахоплазменным резаком, вывернуть наизнанку и затолкать в задний проход. — Даже не могу сказать, насколько неоценима для нас твоя помощь, Дейферр. С твоими способностями место среди специальных агентов вооружённых сил для тебя будет недостаточным и я лично прослежу, чтобы твои заслуги после выпуска были вознаграждены по достоинству. А вот и это «ещё кое-что». Пальцы будущего охотника снова вцепились в куб со страшной силой, аккурат перед новым броском вверх. Изнутри поднялось терпкое желание запустить проекцией прямо промеж глаз главы атлизианской Академии Охотников — к его счастью, хорошо контролируемое. В жёлтых глазах вспыхнула, подобно готовому к выстрелу заряду прахового лазера, холодная ярость. Ну конечно же! Вербовка — вот зачем бравадный железный дровосек явился сюда. Да ещё и — поразительно! — такая наглая и самозабвенная! Естественно, этот паразит надеялся заполучить Дейферра — и других отпрысков богатых и влиятельных семей Атласа — в ряды своих оболваненных курсантов. Сыграть на «патриотических чувствах», «важности военного дела», «долге перед королевством». И, уже к выпуску, получить натренированных цепных псов, у которых — за редким исключением — мозгов в головах будет как оружия в годы худших войн. Один кусок на троих. Да и тот — лишь с парой не выдавленных наружу по недосмотру извилин. Такой одурманенный вкусом Праха и крови на губах… биоматериал, безусловно, с радостью влился бы в ряды корпуса специальных агентов, готовых выполнить любой приказ без споров и лишних вопросов. А в будущем, при необходимости, когда «детки» получат полный контроль над делами своих родителей — с улыбкой на лице и передать управление гигантскими капиталами и ресурсами своих корпораций в руки Айронвуда. Или кого бы то ни было, кто станет его преемником на посту директора Академии и главнокомандующего вооружённых сил. Просто великолепный план с замечательной амальгамацией, сросшейся самой в себя махиной вместо разнообразия в результате. Конечно, в теории. На практике же генерал крупно просчитался, если решил, что сможет сделать молочных коров из цвета своей нации таким наивным и бесхребетным блеянием. И в первую очередь — просчитался с Дейферром. — Насколько могу судить, исходя из положений Вайтльского Договора, — ещё раз подбросив и поймав куб, Дейферр прочистил горло и начал спокойным, почти механическим тоном. Но сказать, что в нём не плескались голодными акулами раздражение и скрытая угроза, было бы сущим лукавством. Впрочем, к успокоению Бьянки, всё это время украдкой кидавшей обеспокоенные взгляды на брата, в Айронвуда он так ничего и не кинул, — ни одно из королевств, ни Манаджери, ни вольные поселения не ограничивают своих граждан в выборе образовательных программ и профессиональной ориентации. В том числе это касается и высших учебных заведений, в том числе — и Академий Охотников. Также схожие формулировки имеются в Пакте о Признании Фавнов. Обо всём этом вам, генерал, должно быть известно так же ультимативно, как и мне. И, руководствуясь доступной мне актуальной информацией, данные пункты обоих документов сохранились ненарушенными и на данный момент, — правая бровь Дейферра, вместе с его подбородком, чуть поднялась вверх, придавая лицу вызывающее, токсично-обвинительное выражение. Последним штрихом стала жестокая, демоническая ухмылка на губах — гримаса вышла столь славной, что заставила Джеймса Айронвуда нервно сглотнуть. Чувство собственного достоинства будущего охотника восприняло это как ленивый и пушистый кот — нежное хозяйской поглаживание. Все они, солдафоны, корпоранты и чиновники, слеплены из одной глины — сколько угодно могут кичится, бахвалится и надуваться как рыба-шар, но в конечном итоге? Остаются напуганными, нагими и абсолютно беспомощными под давлением истинного гения, срывающего их жалкие схемы и распускающего паутины интриг. Заодно — грозящего навсегда оставить их без столь полюбившихся им машинок, пушек и роботов. — Или я не прав? — Дейферр слегка наклонил голову влево, отчего общее впечатление от его лица стало ещё более устрашающим. Голос приобрёл жуткую, инфернальную, почти неживую холодность. — В таком случае, скорректируйте мои утверждения. — Нет, всё верно, — голос генерала стал более… нейтральным, бесцветным. Слова начали подбираться им осторожно, будто он осознал, что перед ним — не тактическая задачка для оболтуса из низшего офицерского состава, но реальная… Угроза. Опасность. Не только для всего, что он пытался построить и защитить, но — достаточно одного неверного движения — и для него самого. Наследнику ЦВС стоило немалого по меркам большинства людей усилия воли, дабы не испустить вздох облегчения — по крайней мере, удалось сорвать с солдафона эту кисельную маску дружелюбия. — Просто хочу сказать, что мы будем готовы предоставить тебе неограниченный доступ к любым ресурсам и информации. И во время обучения, и после — вот и всё. От стремительно раскручивающегося в его мыслях водоворота презрения, Дейферр вновь сжал куб с сокрушающий силой. Поверхность проекции, казалось, ответила жалобным недоступным уху гулом, пробирающим до костей. У этого слизняка ещё хватает пустоты в черепе предлагать Дейферру то, что у него и так есть или может быть получено по щелчку пальцев! Глупец! — Благодарю за анонс, но тем не менее, — незаметным движением пальцев левой руки молодой изобретатель дал своей сестре знак к движению вперёд, — я предпочту подвергнуть ситуацию и предоставленные варианты максимально объективному и самостоятельному аудиту, — как только кресло Бьянки тронулось, Дейферр сделал широкий шаг, заставляя главу вооружённых сил королевства посторониться. — А теперь — иные гости требуют ничуть не меньшего внимания. Прошу нас извинить. Волевой поступью наследник ЦВС преодолел расстояние до края платформы и — будто ступеньки не существовало для него вовсе — спустился вниз, продолжая путь, оставляя Айронвуда позади. Бьянка, неустанно двигаясь с ним вровень, чуть ли не оттолкнула генерала креслом прочь, лишая его последней возможности добраться до её брата. Дейферр наконец-то позволил мышцам лица расслабиться, превращая инфернальную гримасу в выражение нейтральности и спокойствия. Выпустил из себя медленный, незаметный и полный облегчения выдох через нос. Насчёт главы академии Атлас можно было на этот вечер более не беспокоиться. Невидимые цепи этикета вкупе с остатками его собственного достоинства не оставили Айронвуду никаких шансов на продолжение разговора, ни единой попытки убедить Дейферра в своей правоте. По крайней мере, если он хотел сохранить свой статус в обществе. Слыханное ли дело — директор самолично бегает за абитуриентами, умоляя их выбрать именно его Академию промеж всех прочих? Даже если речь шла о таких блистательных личностях, как Дейферр Цирконт. Как бы не сказать — если речь шла особенно о таких. На подобные казусы высшее, да и не только, общество всегда набрасывалось взбесившимся от голода чудовищем. Бомонд, не забывающий и не прощающий ошибок монстр, смаковал слухи, раздувая их до такой степени, что они становились неотличимы от правды, перемывал кости, перемалывал репутацию колесом людской зависти и порока в пыль. Так что об одной из мириадов голов этой гидры на сегодня можно было забыть. К сожалению — остальные всё ещё были на месте. Не отсечённые, живые и исходящие любезным шипением и сладким ядом, пренебречь их существованием не представлялось возможным… пока. Дейферр в очередной раз за все эти годы пожалел, что со всем этим «светским скотом» нельзя разбираться так же, как и с Гримм. С помощью мощи оружия, Праха и своего собственного разума, обращённого к тактическим изыскам. С ещё не остывшими презрением и раздражением в душе, будущий охотник двинулся в глубь бурлящей, шумной, не остававшейся неизменной ни на секунду толпы. И пусть у гостей хватало вежливости и благоразумия заранее расступаться перед братом и сестрой, Дейферр с равнодушным, пластмассовым выражением лица взирал на представителей «высшего света». Не люди, но чванливые куски плоти самозабвенного левиафана. Везде и всюду его окружали вышколенные заискиванием и подобострастием до идеала обязательные пустые улыбки, галантные в своём пресмыкании поклоны и реверансы, ничего не значащие фразы приветствий и попыток завести разговор… Бессмысленность. Бессмысленность, утомляющая мешанина и скука окружали его, блуждавшего в этих лабиринтах из роскоши и носивших её тел. Радости в этом, как ни удивительно, было с чуть — но всё же найти её удавалось. Наиболее неприятные собеседники успешно избегались. Одних удавалось терять за другими гостями расчётливыми манёврами. Другие были были отважены аккуратными толчками кресла Бьянки — хотя бы она, к облегчению своего брата, получала удовольствие от происходящего, чуть ли не пытаясь задавить особо не понравившихся гостей. Третьих и вовсе перехватывали иные присутствующие, вовлекая в — несомненно — крайне важный светский разговор. Так, например, Жака Шни, при всей его назойливости, удалось сбросить со следа благодаря отцу — Кармайн занял своего партнёра по бизнесу обсуждением очередных проектов в центральном Санусе, при этом незаметно кивая сыну. Тому лишь, с заметным облечением на сердце, оставалось благодарно кивнуть в ответ. Ещё одна соринка прочь из глаза. Тем лучше ситуация стала, когда Дейферр наконец-то нашёл в этом море опостылого шика знакомое лицо. Кого-то, кого он действительно искал и с кем — кроме Бьянки — можно было завести разговор, содержащий в себе хотя бы толику осмысленности. — Дейферр! Бьянка! — в светло-голубых глазах Вайсс при виде Цирконтов, в свою очередь, зажёгся неподдельный восторг. Впрочем, совсем уж без куртуазности наследница ШДК не обошлась — при приближении брата с сестрой белое с голубым отливом платьице было ею расправлено, подходящее к нему роскошное болеро — одёрнуто. Улыбка же на губах Вайсс с каждым шагом Дейферра становилась всё более мягкой, расслабленной. Уголки губ будущего охотника чуть приподнялись в ответ, пусть эта перемена в лице и не несла за собой того же облегчения, что и у Шни. От этого становилось почти завидно. — Я так рада вас видеть! — Привет, Вайсс! — чуть прищурившись и одарив наследницу ШДК приветственной улыбкой, Бьянка протянула к ней руки — почти как маленький ребёнок к нависшему над ним родителю. Шни, уже было подавшись вперёд, дабы ответить на объятия, осторожно перевела взгляд на Дейферра. В её глазах явственно читался, тесня облегчение, отраду и чувство собственного достоинства, немой вежливый вопрос, выпрашивающий разрешения. Будущий охотник ответил столь же учтивым, глубоким кивком, позволившим Вайсс чуть наклониться и заключить девушкам друг друга в осторожные объятия. Взмахом руки отправляя несчастный куб в ничто, Дейферр впился глазами в свою — положим, что так — подругу. Движения Шни, когда её руки коснулись стана сестры изобретателя, конечно, были плавнее чем у него, но в то же время — опасливее. Этот факт щёлкнул в сознании Дейферра одним из миллиардов переключателей, но не более того. По крайней мере этому сброду удалось вбить себе в головы, как нужно обращаться с Бьянкой Цирконт — и что касаться её без разрешения старшего брата девочки никак невозможно. Если они не жаждут как минимум скандала, как максимум — телесных повреждений, конечно же. И пусть Вайсс Шни была одной из немногих, к кому молодой изобретатель в таких ситуациях был далеко не так строг, но её вежливость и следование навязанным атлизианскому высшему свету правилам были… приятны Дейферру. По крайней мере, ценить их стоило. — Приветствую, Вайсс, — несравненно более мягким тоном, нежели в разговоре с Айронвудом, начал Дейферр, когда Бьянка всё-таки соизволила отпустить подругу. Сам «гвоздь» раута сложил руки на груди, подпирая правой рукой левый локоть снизу. Начавшийся, казалось, реверанс наследницы праховой империи, был прерван Дейферром: указательный и средний пальцы левой руки резко дёрнулись вперёд, фамильярно останавливая Шни ещё до того, как её колени подогнулись. Позволять протоколам довлеть над этими минутами будущему охотнику не хотелось. Спешке, впрочем, тоже — лишь когда собеседница снова полностью выпрямилась, изобретатель встретился с её — всё ещё по-хорошему елейно вежливым и весёлым взглядом своим — вкрадчивым. — И взаимно рад твоему обществу. Надеюсь, мероприятие не доставляет тебе негативных впечатлений. — О, нет, что ты! Всё просто чудесно, — встрепенувшись, Вайсс переступила с ноги на ногу и сложила руки перед собой на поясе в замок. Под взглядом наследника ЦВС она позволяла себе расслабиться всё больше и больше, однако же — не полностью. Некоторая скованность, скрученность, напряжение не отпускали младшую из сестёр Шни. Оставались в её голосе, её позе — если быть точным, подметил про себя Дейферр, трансформировались. Нервозность, подавленность, почти закабаленность, испытываемые Вайсс возле отца, превращались в присутствии молодого изобретателя в нечто сродни… обожанию? Восхищению? Возможно, поклонению, будто кумиру? В высшей степени странно. Вопрос зудел в голове Дейферра назойливой мухой — почему же это происходило? Нет, безусловно, отрицать свои таланты было бы для него вопиющей глупостью, и тем не менее. Молодой охотник никогда не видел в Вайсс Шни того тупого животного раболепия, что в большинстве посетителей подобных раутов — отчего и не был против её общества — да и без этого иная природа этой восторженности была видна практически невооружённым взглядом. Заметна сама по себе — и всё же, энигматична в своей сути. По крайней мере — на данный момент. Но чем, так или иначе, она была вызвана? И осознавала ли сама Вайсс своё отношение? — Еда, декор, музыка, обслуга — всё прекрасно, уверяю! — тем временем, продолжала Шни. Голос у неё чуть ускорился и сбился. Должно быть, заметила отвлечённость Дейферра своими мыслями, его неестественно застывшую улыбку, а теперь пыталась вернуть его внимание таким образом. — Презентация получилась грандиозной, а показанные… прототипы… — наследница ШКД запнулась, стихла, подбирая слова. Взгляд светло-голубых глаз чуть дёрнулся в сторону, к лестнице, где несколько минут тому назад парили и вращались вокруг своей оси голограммы, затем — назад, к уже чуть приподнявшему в вопросе правую бровь Дейферру. И не просто так — изобретателю действительно была интересна оценка кого-то… иного. Помимо собственных домочадцев и этих безыдейных мешков с мясом. Кого-то вдохновенного, кого-то, кто мог бы оценить высокое оружейное искусство, кого-то, общение с кем приносило хотя бы толику удовольствия… Зеницы чьих глаз могли бы дрожать вот так же пылко, как сейчас у Вайсс, улыбка была бы такой же лучистой, как у неё… — Они… они шикарны. Шедевральны! Воистину, меньшего от тебя я и не ожидала! Пальцы с силой сжали локоть. Улыбка, только-только отмёрзшая от своей напряжённости и вновь ставшая живой, пропала, прогоняемая тонкой как струна линейностью губ. Внутри, по нервам и костям, расползалось колким инеем разочарование. Раздражающе леденящее, заглушающее, заставляющее ощущать каждую клетку своего организма — и каждый миллиметр имплантов. По отдельности. Будто разрывая самого обитателя тела на две неравные, но одинаково неживые части. — Шедевральны? Невообразимо абсурдное заявление, — из груди Дейферра вырвался тяжёлый, полный скепсиса вздох. Голос стих на половину тона, сделался холодным, механистичным в своей отстранённости. Слегка рычащим, если не стрекочущим и кибернетическим. Взгляд жёлтых глаз медленно и безучастно, как объектив камеры наблюдения, перемещался из стороны в сторону, абсолютно игнорируя становившееся всё более и более унылым выражение лица Вайсс. Прикосновение левой руки взволнованной Бьянки к ноге было чуть ли не единственным, что придавало будущему охотнику хоть какое-то чувство реальности. — Всё, чем они являются — это иррелевантными, небоеспособными кусками металла. Пустой расход ресурсов и времени, негодный для минимально приемлемой эксплуатации. — Понимаю. Ты абсолютно прав, — взгляд в конец расстроившейся Шни потупился, устремился в пол, к её невольно ширкающей правой ножке. Даже это монотонное движение было нервным и угнетённым. Глаза потеряли блеск. Пробираемые дрожью руки нехотя были расцеплены и заведены своей ссутулившейся хозяйкой за спину. Голос растерял всю взволнованность, став тихим, пристыженным, почти готовым задрожать в преддверии плача. Последнее слово она — будто бы боясь вогнать хозяина приёма в ещё большую фрустрацию — произнесла и вовсе громким шёпотом на границы слышимости. — Прости. Ну вот. Дейферр чуть дёрнул головой вправо, будто в невротическом треморе, зубы почти клацнули, смыкаясь за плотно сжатыми губами. Вакуумная холодность испарялась, таяла как снег и лёд по весне, оставляя за собой склизкую смердящую неприязнь. Омерзение к самому себе. Ощущение было такое, будто он пнул промокшего до нитки щенка. Даже прикосновение сестры, призванное приободрить, теперь жгло, будто пытаясь пристыдить. Во всём этом самым отвратительным для наследника ЦВС был даже не тот факт, что он обидел кого-то, кого хотя бы приблизительно считал за друга. О нет — Дейферра гораздо сильнее грызло то, что он заставил Вайсс чувствовать себя рядом с собой так же, как и рядом с её отцом. Просто невероятно! Ему, Дейферру Цирконту? Встать на одну ступень, принизиться? До уровня этого… отродья?! Да ещё в таких обстоятельствах? Нет, абсолютно невозможно. Хозяин раута тихонько прокашлялся в кулак, готовясь вернуть своему голосу прежний уверенный и вальяжный тон. — Тем не менее, даже столь дефективные образцы могут оказаться пригодными для применения в определённых ситуациях. При наличии должной амортизации и адекватного уровня подготовки пилотирующего состава, разумеется, — будущий охотник сделал пару осторожных шагов вперёд. Правая рука, разжимаясь, протянулась к Вайсс, пальцы осторожно обвились вокруг её левого локтя. Наследница ШДК чуть вздрогнула, но отпрянуть не решилась — вместо этого она подняла голову, вновь встречаясь взглядом со своим собеседником. Дейферр — с некоторым усилием, но тем не менее — вернул своим глазам теплоту покровительства и того подобия гостеприимного дружелюбия, на которые был способен. Улыбка тоже вновь решилась заиграть на его губах — пусть и исполненная самодовольством творца. — Однако, как я уже сказал, они абсолютно ничтожны в сравнении с более совершенными моделями. При случае, я продемонстрирую их действующие прототипы и наброски, — мягкими движениями, изобретатель вытянул руку Вайсс из-за спины вперёд. В глазах Шни, будто в попытках поспеть за возрождающимся пламенем взгляда Дейферра, вновь затеплилась искра радости и восхищения. Этому наследник ЦВС лишь беззлобно усмехнулся, прикрыв веки. Левая рука, в такт вздёрнувшейся чуть вверх голове, сделала по-аристократичному непринуждённый, пусть и несколько эксцентричный жест, как если бы Цирконт пытался стряхнуть вверх и в сторону с кончиков пальцев влагу. — Если возникнет желание, конечно же. — Я буду только рада, — вслед за одной рукой, Вайсс потянулась к Дейферру и второй, накрывая его ладонь своею. Визуальный контакт наследница ШДК разорвала лишь единожды — ради глубокого и резкого, практически рассекающего пространство благодарностью, кивка. Даже сквозь материю перчаток молодой изобретатель чувствовал восторженный тремор рук собеседницы — казалось, Шни вот-вот прижмётся к нему и заключит в объятия. К сожалению — или счастью, как знать — её собственная эйфория и собственное достоинство удерживали её от подобного. И — спустя немногим менее минуты — эти чувства и заставили Вайсс вздрогнуть. Смутившись получившейся картины, она отпрянула, оправила юбку платья и, выпрямившись, застыла преисполненная дружелюбной и тёплой гордости. Лиши её естественных биологических сигналов, прошипело в голове Дейферра, дыхания, тремора, подёргивания ресниц и перемещения зрачков — и точно, получится самая настоящая фарфоровая кукла. Столь довольная, что сумела не уронить себя в его глазах, соответствовать его ожиданиям. Даже в тот самый момент она нашла покой в своей позе лишь после того, как Дейферр еле заметным кивком головы одобрил подобную формальность. — Они и правда поражают воображение, — подавив смешок, Бьянка приблизилась к брату. Тон, поза и взгляд её светились ярким, но воздушным в своей неуловимости весельем. И эти знаки не требовали от будущего охотника лишних догадок — он прекрасно понимал: сестре лишь радостно от того, что и Дейферр, и Вайсс смогли найти хоть что-то хорошее в рауте. — И абсолютно без сомнений являются шедеврами и самыми совершенными образцами мирового технического прогресса. Дейф очень-очень сильно над ними постарался! — Повторюсь в который раз — не я один осуществил создание данных прототипов. Меньшую оценку вклада Бьянки в проектирование и разработку, нежели «критическую», я считаю абсолютной клеветой и инсультизацией, — наследник ЦВС кинул на сестру исполненный хитрости и заговорщицкой усмешки взгляд. Ответом ему послужили притворно — и столь же конспиративно — поджатые губы. Ещё одна из их маленьких бесконечных игр: Бьянка пела брату дифирамбы, он же отвешивал ей поклон благодарности и, где считал нужным или забавным, напускал на себя маску святой скромности. Однако, в этот момент Дейферра заботило иное — видит ли его маленькая сестричка в Вайсс то же, что и он? Взгляд её жёлтых глаз, будто отвечая на так и невысказанный вопрос, блеснул беспокойством, волнением. Маленькие ручки сжали обивку подлокотников кресла с такой силой, что изобретателю стало страшно — вдруг сестра, всего лишь от волнения за него, навредит себе. Дейферр поспешил слегка подмигнуть ей, позволил правому уголку губ на мгновение устремиться к скулам. Казалось бы — обычные, естественные реакции. Совершенно нормальное, не стоящее внимания окружающих — Вайсс, к облегчению, в том числе — дело. И всё же, для отпрысков семьи Цирконт — заверение в отсутствии причин для тревоги и просьба успокоиться. К великому облегчению будущего охотника — возымевшая эффект. Обсудить собственные наблюдения можно будет и потом. Пока же… Молниеносным и почти неощутимым движением Дейферр схватил бокал с шампанским с подноса проходящего мимо слуги. Тот отреагировал, остановившись, но ничуть не удивившись, лишь через пару секунд. Запакованный в безукоризненный серо-красный костюм-тройку, он засвидетельствовал своё почтение хозяину раута плавным, но отточенным кивком и замер, переведя взгляд карих глаз на Вайсс. Рука её дёрнулась было вверх, навстречу до блеска начищенной поверхности подноса… Но движение было остановлено затеплившимися в глазах Шни неуверенностью, опасением — не перед тем, что могут подумать остальные участники приёма. Перед тем, что может подумать кое-кто конкретный. С прохладной, но вместе с тем живой заинтересованностью Дейферр наблюдал за движением глаз своей подруги. Проявление, до этого кружившее безучастным спутником на границе сознания и воплощавшееся лишь в создании и исчезновении энергокуба, активизировалось с расстановкой и скрупулёзностью, достойными своего владельца. Медленно и тщательно это «шестое чувство» проходилось по окружавшим наследников корпораций гостей. Ощущались они… мягкими. Податливыми. Пренебрежительно-хрупкими. В какой-то мере даже мерзкими — не все, пожалуй, но в безнадёжно подавляющем большинстве своём точно. «Ощупывать» их так было ещё более отвратительно, чем просто разглядывать или пытаться вслушиваться в пустые разговоры. Тем более — будущего охотника интересовали лишь двое людей из всего великосветского стада. Догадаться, кто именно был нужен, не составило никакого труда. Найти их — и того проще. Дейферр непринуждённо развернулся к лестнице на второй этаж залы в четверть оборота. Конечно, такое могло бы показаться окружающим жестом неуважения к его собеседнице, но будущего охотника это ничуть не волновало. К том же, в сути своей всё обстояло как раз наоборот. Теперь Вайсс не приходилось заглядывать за друга и через его плечо, чтобы посмотреть на сестру. Сам же Дейферр последовал её примеру, во многом — из интереса, подобного сопровождающему эксперименты — и с напускной ленью в глазах переводил их взгляд то на Винтер, то на Жака. Специальный оперативник Вооружённых Сил Атласа Шни всё ещё выглядела нервозной и подозрительной. От нескончаемых резких поворотов головы во все мыслимые стороны её отвлекали лишь другие гости: в основном, её же коллеги, с которыми она перебрасывалась парой жёстких, формальных фраз, либо праздные молодые повесы, встречавшие лишь поистине ледяной приём и после — спешившие удалиться. Пребывая в таком состоянии, Винтер казалась похожей на бело-синюю птицу, чьи лапки оказались намертво прижаты к раскалённой жерди. Ощущение усиливалось каждый раз, когда старшая сестра Вайсс останавливала полный твёрдости и холода взгляд на самой наследнице ШДК и её друге. И если сама Вайсс удостаивалась пытливого отблеска в глазах, то вот Дейферра Винтер взглядом с превеликим удовольствием испепелила бы. Ещё бы — распивать алкоголь вблизи её сестрёнки! Да к тому же ставить саму Вайсс в столь провокационное положение! Впрочем, будущий охотник в долгу не оставался — старшая из сестёр Шни удостоилась флегматичного, полного смеси презрения и безучастной насмешки, взгляда. Специальный оперативник Шни вообще никогда не встречала особой теплоты от Дейферра Цирконта. Как и её непосредственный командир, как и всё её сослуживцы, как и вообще все солдаты и офицеры Вооружённых Сил. Всех их молодой изобретатель считал унылыми куклами с заржавевшими шарнирами. Рабами системы. Глупцами со штырями в филейных частях. «Защита и опора Королевства» — ну какой же, всё-таки, вздор! И ведь хотя бы здесь и сейчас могли бы сломать этот стереотип, вынуть штыри из задниц — по крайней мере, для увеселения самого Дейферра. Вести себя как… человеческие существа. Будто бы сам фактический хозяин приёма по-настоящему знал — как это. Радовало — и, увы, отвращало в равной степени — лишь то, что Жак Шни в убогости своей реакции ничуть не отставал от старшей дочери и ей… подобных. Всё ещё занятый разговорами — то с Кармайном, то с другими деловыми партнёрами — он лишь изредка, лёгким поворотом головы удостаивал Вайсс взглядом. Всего на пару мгновений — и на том спасибо: Винтер осталась так и вовсе без внимания. Испустив краткий вздох неудовольствия, Дейферр постучал пальцами по поверхности бокала — интересно, этому усатому клопу вообще есть дело до собственного ребёнка? Хотя бы официант с шампанским был им замечен? Или ничтожная пародия на мозг, что засела в черепе этого дельца, только и сделала, что порадовалась общению Вайсс с наследником ЦВС и тому, что «грандиозный план» самого Жака «идёт как по маслу»? Мразь. Впрочем, если судить по внезапной волне напряжения, прошедшей по спине CEO ШДК и оживлению в движениях его желваков, то, похоже, ситуация им всё же была замечена. И заставила волноваться. По поводу чего именно? Какая разница. Дейферра это точно не интересовало. И по его мнению — не должно было интересовать и наследницу семейного дела Шни. Хозяин раута снова повернулся к Вайсс. Слегка отступил в бок, буквально на четверть шага, дабы его собеседнице было удобнее смотреть на сестру. Какой бы Винтер не была солдафонкой — она всё же оставалась одной из самых близких людей для своей маленькой сестрёнки. Такой же, каким был сам Дейферр для Бьянки. А следовательно — плохо повлиять на неё специальный оперативник Шни просто не могла, не позволила бы себе в глубине своей души. По крайней мере, в этом будущий охотник хранил несокрушимую уверенность. Если же Винтер найдёт способ эту уверенность пошатнуть — то он, в свою очередь, найдёт способ исправить положение. Не важно, насколько неприглядным будет вариант. Но возвращаясь к наследнице ШДК… Дейферр замер, наблюдая за взглядом Вайсс. Взглядом беспокойным, мечущимся — от друга-гения к сестре-солдату, от сестры к другу, туда и обратно, снова и снова. Несчастное шампанское было позабыто ею напрочь. Наследник ЦВС ещё раз перебрал пальцами по поверхности своего бокала, поднёс сосуд к губам, почти касаясь изящного стекла. Взгляд жёлтых глаз зафиксировался на светло-голубых, искажаясь, изгаляясь, дабы придать себе более воодувшевляющее, провоцирующее, в какой-то мере даже участливое выражение. Такое, которое — как думал Дейферр — было сейчас у смотрящей на сестру Винтер. Такое, каким сам считал наиболее подходящим — и ради поддержки своей… подруги, и ради — почему бы и нет — исключительно эмпирического интереса. Как если бы наблюдал за ходом эксперимента, ожидая от лабораторной крысы верного выбора. Разве что в этом случае «правильность» зависела не от того, чему будет отдано предпочтение… Но как, из-за чего будет принято решение. Не из-за чьих-то сторонних желаний и ожиданий, но по собственной несгибаемой воле. И Вайсс, к счастью, не ошиблась. К счастью — и лёгкому укору в глубине души Дейферра, но тем не менее! Наследница ШДК, медленно выдохнув, расправила плечи, придала позе чёткий горделивый и даже высокомерный вид. Она отвела взгляд от подтолкнувших к — Дейферр был в том уверен и надеялся, что-то же верно и для самой его подруги — правильному решению близких людей, слегка опустила веки. Голова была плавно повёрнута слегка влево, руки — сложены на груди так, чтобы почти копировать более раннюю позу хозяина приёма. Слуга — без единого звука — был отослан пренебрежительным взмахом левой руки, напряжённые и выпрямленные указательный и средний палец прямо-таки источали безразличие. Молодого изобретателя подобное позабавило, но ни один мускул и ни один имплант под кожей не дрогнули, надёжно утаивая реакцию. Да, может быть, подобное поведение и дико разило тем бахвальством и тупым гедонизмом, что окружали их в этот самый момент, грозясь задушить. Но Дейферр этому только порадовался. Он был способен отличить тошнотворную грязь пороков и снобизма от звенящей стали пока ещё только встающего на собственные ноги, но тем не менее — истинного выбора. Даже если он всё ещё отражал в себе чужие чаяния. Из удовлетворённого забытья Дейферра вырвал внимательный взгляд подруги. Вайсс смотрела с осторожностью, пытливостью, но в то же время горделиво, затеняя этими же эмоциями и всё остальное, будто застывшее маской, лицо. До конца не ясно, чего же в слегка приоткрытых губах, напряжённых скулах и подбородке и вопрошающих светло-голубых глазах было больше — прежней жажды обрадовать кого-то иного, или же столь свежего для своей хозяйки хвастовства. Уже собираясь, было, ответить, наследник ЦВС обнаружил, что всё так же держит несчастный бокал с шампанским у рта. Стекло даже успело перенять немного тепла губ… Лишённым всякой заинтересованности и в процессе, и в алкоголе, Дейферр наклонил сосуд, давая икристой жидкости пролиться в рот. На вкус шампанское, за вычетом подавляемого имплантами и без того еле уловимого алкогольного жжения, ласкало язык нотками яблока, цитрусов, чуть погодя — мимолётным ароматом корицы. Наконец, позволяя алкоголю исчезнуть в глотке, молодой изобретатель одобрительно перебрал пальцами по стеклу. Неплохая, даже замечательная вещица — ничего сверх выдающегося, но более чем достойный экземпляр полусухого… для своего года. И тем не менее — хороший выбор для подобного мероприятия… Пожалуй, даже слишком. — Что ж, по крайней мере компетентность обслуги и качества напитков не являются отрицательными особенностями презентации. Уже неплохо, — наконец, опустив бокал, Дейферр соизволил благожелательно улыбнуться. Изгиб губ, призванный выразить непринуждённое одобрение и поддержку, получился тёплым — возможно, сильно более, чем сам хозяин приёма рассчитывал. И это — если судить по тихому смешку Бьянки и по-настоящему радостной улыбке, расцветшей на губах Вайсс — было истиной. Увы, о таком вольном проявлении своих чувств молодой изобретатель пожалел уже спустя пару мгновений. Стоило ему поднять взгляд от лица подруги, за её спиной, промеж других гостей, стало то и дело мелькать знакомое лицо. Серебряные с небольшим бордовым отливом волосы возникали то тут, то там. Беспорядочно, как пожар бледной ржи в палитре художника. Зелёные глаза, появляясь и исчезая в такт хвостатой шевелюре, через раз кидали взгляд на наследника ЦВС. И в них читался ехидный, самодурно-заговорщицкий план. Кропеть над расшифровкой которого Дейферру не было нужды. Он знал своего нового, немого собеседника слишком давно. И слишком хорошо. Проклятье — будущий охотник мог поклясться, что собственная великодушная улыбка произвела эффект пролитой в океане крови. Иначе как объяснить столь скорое приближение… его? — Возвращаясь к резонным темам и к слову о более совершенных образцах вооружения, — взгляд жёлтых глаз снова был переведён на Вайсс. На этот раз — ещё более цепко. Игнорировать предложенную выходку было бессмысленно, пытаться сорвать — тоже. Оставалось только продолжить разговор… Пока всё не скатилось в балаган. — Надеюсь, Миртенастер удовлетворил твои запросы с максимальной точностью и эффективность? — правая бровь молодого изобретателя чуть поднялась, одаряя лицо тоном высшей заинтересованности. — Если вдруг обнаружились какие-либо дефекты или возникли пожелания — я подкорректирую конструкцию. — Пожалуйста, не беспокойся об этом. Я уже успела провести с ним несколько тренировок — и он просто умопомрачительно хорош! Будто продолжение моей собственной руки — клянусь, в жизни не держала в руках ничего столь идеального, — наследница ШДК чуть подалась вперёд, прикрыв глаза и доверительно кивнув. Её улыбка выражала мечтательный восторг — должно быть, воспоминания о моментах, проведённых в бою с новым оружием, украшенные сладостью новизны и триумфа. Впрочем, считанные мгновения спустя Вайсс снова выпрямилась, уподобившись своей рапире. — Сколько я тебе за него должна? Переведу нужную сумму на счёт завтра же, как… Окончить фразу ей не дал Дейферр. — Категорически прошу не беспокоиться об этом. В оплате, пусть это и контрадиктирует нашей договорённости, нет необходимости, — прикрыв глаза, молодой изобретатель покачал головой. Тон его стал ещё более добродушным, переливаясь нотками увлечённости. — Признаться честно, было крайне приятно поработать над чем-то более элегантным и менее кибернетизированным по сравнению с подавляющим большинством моих проектов. Исходя из этого, просто отнесусь к факту авторства самому по себе как к награде. Пальцами левой, свободной руки будущий охотник начал медленно и задумчиво перебирать, будто приняв рукав собственного пиджака за клавиатуру терминала или рояля. На самом деле же этими движениями он воскрешал в памяти Миртенастер, его форму. Такой, какой рапира была, только оказавшись полностью собранной. Изгибы навершия, переходящего в рукоять, венчающий праховый барабан курок, лепестки гарды, внутренние механизмы подачи Праха, пазы-гравировки для его передачи, клинок… Воистину, нет ничего прекрасней простоты! Конструкция была избавлена от излишеств и неуёмной комплексности — что ничуть не умаляло её красоту, великолепие, эффективность и смертоносность. Как, впрочем, и сама наследница ШДК — посмей она отринуть бремя, что сдерживает её. Но даже сейчас многофункциональная праховая рапира подходила для Вайсс как ни что иное. Дейферр об этом позаботился. Настолько серьёзно и с таким истовым порывом воли, насколько был способен. Увы, что не было в его силах — так это изменить состояние и умысел тёмной фигуры, медленно приближавшейся к подруге сзади. Скосив взгляд на Бьянку, наследник ЦВС лишённого фарса разрешения ситуации не увидел. Его сестра — святая наивысшая невинность! — прекрасно видя разворачивающуюся картину, смотрела на Вайсс своими милейшими жёлтыми глазами и не подавала ни единого признака беспокойства. На пару мгновений она перевела взгляд на брата, не изменяя себе в блаженной невозмутимости… Бьянка позволила себе нарушить эту маску священной благожелательности лишь едва различимо поджав губы. Просьба к брату не портить потеху. И даже в этом ей отказать Дейферр, как ни старайся, был не в силах. Оставалось лишь отыгрывать роль до конца. — Следовательно, — изобретатель, переходя на непринуждённый тон, пожал плечами. От жеста шампанское в бокале колыхнулось, с тихим плеском ударяясь о стенки и переливаясь на свету, — прошу принять данный экземпляр в качестве дружеского подарка. Только и всего. — Если ты настаиваешь. Благодарю, — со скромностью и удивлением в голосе кивнула Вайсс. Впрочем, договорить ей дали едва-едва — улыбка в следующую секунду обернулась гримасой удивления. Руки подкравшегося гостя, облачённые в рукава плаща графитового цвета и кроваво-красные перчатки, увлекли наследницу ШДК ещё дальше от Дейферра, притягивая её к нарушителю спокойствия. Левая обхватила Вайсс за талию, правая — прикрыла глаза. Медленно опуская руки, будущий охотник поднял взгляд на происходящее перед ним — и смотреть без смеха было как минимум затруднительно. Первые несколько секунд его подругу сковала оторопь, нарушаемая лишь волнами судорожной дрожи и короткими вдохами. Справившись с первоначальным шоком и оценив своё положение, Вайсс издала тихий писк, затем — забилась в непрошеных объятиях, пытаясь вырваться. Спустя пару мгновений — и хитрый смешок подкравшегося — ей это удалось: освободившись, наследница ШДК сделала три широких, быстрых, почти испуганных шага в сторону и — только после этого позволив себе обернуться — одёрнула болеро и платье, поправила причёску, приводя себя в порядок. Взгляд её уже сверлил нахального шутника. — Сангвин! — переступив с ноги на ногу — больше для вида и топота, нежели сохранения равновесия — выпалила Вайсс. Тон её голоса пылал раздражением, был достаточно повышен, чтобы выказать их общему с Дейферром и Бьянкой другу всё недовольство, но не настолько, чтобы привлекать внимание окружающих и устраивать сцену. На щеках зарделся лёгкий румянец. В глазах, как сумел заметить хозяин раута, сверкала ярость и… что-то ещё? — Это просто возмутительно! Как ты вообще посмел?!.. — И я тоже сердечно рад тебя видеть, моя дорогая Вайсс, — Сангвин Мангостин, наследник Мангостин Волт Груп, крупнейшей банковской и транспортной корпорации Атласа, оправил свой антрацитовый тренч-плащ и отвесил подруге лихой поклон. Ни с по-доброму нахальной улыбки, ни из тёмно-зелёных глаз не сходил блеск маслянистого удовлетворения удачно прошедшим розыгрышем. Дейферр лишь вздохнул и, закатывая глаза, сделал ещё глоток из бокала. Иного от этого паяца ожидать было если не нарушением законов природы, то как минимум преступлением. Не обращая внимания на реакцию друга-гения, Сангвин пробежался пальцами по чёрному тиснению на своей красной рубашке, проходившему параллельно линии пуговиц. Затем — рывком распрямился. В полный рост он был высок — почти вровень с молодым изобретателем, а его серебряные с бордовым отливом волосы, собранные у правого края и заключённые в хвост, доходили ему почти до середины бёдер, закругляясь серпом. В сочетании с общей вальяжностью и аристократично-плутовскими чертами лица, это придавало ему донельзя шельмовской — но не сказать, что не обаятельный — вид. С точки зрения женского окружения — в том числе. — Как всегда обворожительна и прекрасна, особенно — когда злишься, — продолжил Мангостин, делая полуповорот на каблуках высоких чёрных кожаных сапог к Дейферру и его сестре. — Пусть и на меня. В красоте с тобой может сравниться лишь наша милостливая хозяйка. Дейферр, Бьянка — приветствую, друзья мои! Приветствую и поздравляю с презентацией — всё прошло просто блистательно! Солдафоны с балаболами в полной эйфории и предвкушении новеньких игрушек. Почти пищат от восторга — хоть губёшки им закатывай. — Привет, Санг, и спасибо! Мы очень рады, что ты всё-таки присоединился, — Бьянка, на чьём лице не осталось и следа маски поддерживаемого фарса, беззлобно усмехнулась Сангвину. Тот, в свою очередь, ответил на это поклоном в её сторону — более медленным, полным напускной вальяжности. Однако, хозяин руата — хотя бы по взгляду своего друга на него снизу-вверх — прекрасно понимал: за всем этим кроется мягкая осторожность, а сам взор испрашивал дозволения. Не столь покорно, как-то делала Вайсс, но столь же участливо. И, получив-таки разрешение от Дейферра — еле заметный кивок — наследник МВГ обеими руками приподнял правую руку подавшейся вперёд Бьянки. — А я — ничуть не меньше вашего, моя маленькая госпожа, — Мангостин ткнулся в пястье подруги губами, оставляя лёгкий, еле заметный поцелуй. Затем резко выпрямился, ещё чуть поворачиваясь — так, чтобы стоять к наследнику ЦВС лицом к лицу… и протянуть во всё той же манере руку для пожатия. Такой же беспечной и напыщенно-издевательской, как и его тон. — Хотя подтрунивать над досточтимым бомондом, пожалуй, тоже было ничуть не дурно — не мог же я бросить вас среди этих пустозвонов, м, дружище? — Приветствую, Сангвин, — смерив товарища металлически твёрдым взглядом, через несколько мгновений Дейферр всё же ответил на жест. Рукопожатие вышло жёстким, хватка с обеих сторон была почти смертельной. Настолько, что даже материям перчаток не было дозволено ни единого звука — если подобного и можно было ожидать от Цирконта, то вот от Мангостина едва ли. Однако факт оставался фактом… Ровно через три секунды юноши расцепили руки. Плавно и непринуждённо с виду — и тем не менее, синхронно, не отставая друг от друга. Следуя давно выверенному ритуалу. — Смею лишь надеяться, что твои авантюрные инсинуации не поставили в некорректное положение ни кого-либо из гостей, ни твою телохранительницу. — О, Дейф, молю — пощады! Пощады для моих поджилок! — Сангвин отступил на полшага назад и театрально схватился за сердце — и, как ни в чём ни бывало, украсил своё лицо снисходительно-вредной улыбкой. Тон же сменился с трагикомичного на смешливо-презительный. — Эти разряженные мешки с воздухом не признали бы оскорбление, подползи оно к ним и искусай за ноги. Ну, а что до Нюаж, то через тернии — к звёздам, а через толпы идиотов — к совершенству, — усмехнувшись и закатив глаза, Мангостин всплеснул руками, будто подбрасывая и свои мысли, и саму ситуацию вверх ненужным мусором. — Во всяком скучном праздном случае, ей не повредит потренироваться в защите и себя, и других от скуки, унылой болтовни и тягучего идиотизма. Самых, к слову, страшных орудий в данном месте и в данный час, — руки наследника финансовой империи опустились и в следующий момент указали на Вайсс, как на приму сцены, требовавшей оваций, — конечно же, окромя гнева нашей бесподобной Ледяной Королевы. — Прекрати меня так называть! — оброненное Сангвином прозвище вывело Вайсс из себя настолько, что та не удержалась от возмущённого удара ногой по полу. Стук каблука её туфли очень кстати сопроводил сузившиеся в порыве гнева глаза. Дейферру, наблюдавшему за этим оставалось лишь осушить свой бокал и усмехнуться про себя: обычно, клички не могли пошатнуть его подругу, но произнесённые в фирменной манере Мангостина? Хлестали, подобно кнутам — или рукам самой наследницы ШДК. К счастью для всех окружающих — «удары» испещряли лишь воздух и были больше похожи на яростные одёргивания платья. — И будь благодарен, что на приёме столько гостей. Если бы не они, я… — Ну же, моя суровая владычица, — скрестив ноги и перенеся вес тела на правую, Сангвин развернулся к Вайсс, припадая на одно колено. Полы плаща взметнулись вверх, уподобляясь павлиньему хвосту; ладонь Вайсс была поймана балагуром и одарена поцелуем. — Уверяю, что ни язык мой, ни руки зла тебе творить не собирались — да и сама ты это прекрасно знаешь, — Мангостин хитро подмигнул заливающейся краской подруге, смягчая тон почти до мурылкающего. Сильная, но тонкая рука наследницы ШДК потянулась, было, назад — вырваться, отпрянуть. Бесполезно — вместо этого Вайсс получила ещё несколько поцелуев, покрывших пальцы, тыльную сторону ладони. — Прости своего ретивого шута за эту вольность. Отставляя пустой бокал на поднос проходящего мимо слуги, Дейферр сложил руки на груди и кинул подруге беззлобную усмешку. Смущение разлилось по лицу Шни щедрой краской, гнев во взгляде боролся с растерянностью и… Будущий охотник удивился. Настолько, что чуть не дал эмоциям сломать маску дружелюбной отстранённости, так подходившей ситуации. Ибо последним компонентом в этой смеси была… Молодой изобретатель сказал бы, что радость. Или симпатия — иногда его собственные… друзья удивляли даже самого Дейферра сверх всякой меры. Особенно, когда дело касалось подобного рода вещей. Кто-то реагировал на интрижки, особенно подстроенные «заботливыми родителями», пекущимися о счастье и будущем своих чад, обжигающим раздражением — как Вайсс. Кто-то — обманчивыми насмешками и авантюрами, как Сангвин. А кто-то — зыбучим, глухим презрением, как сам наследник ЦВС. Но всё же, его одолевали сомнения — а была ли во взгляде, в жестах его подруги хоть капля искренней злобы на выходку? Пожалуй, что нет. Точно — не теперь. Как знать — может, дело было в самом Мангостине. Временами он был, конечно, тем ещё мерзавцем, но мерзавцем обаятельным и искренним… во всяком случае, с друзьями. А может — в том, что самой «Ледяной Королеве», посреди этого сброда хищников, охочих до денег и положения её семьи, хотелось провести побольше времени с теми немногими, кому она могла доверять. И не важно, какими умопомрачительными глупостями это время было бы забито — хоть бы вычурной, потешной «романтикой». Главное, чтобы оно было. Маленький ручеёк в общем потоке времени, по капле одаряющий кривые зеркала — или всё-таки скалы? — одиночества сетью трещин. Дейферр, склонив голову на бок, всё так же продолжал выдерживать взгляд Вайсс своим, побуждая уже хоть к какому-нибудь действию. Бьянка, еле сдерживая смех, нагнулась к «капоту» своего кресла и упёрлась в полированную металлическую поверхность руками. Спорить было незачем — ситуация и вправду вышла довольно забавной. Но всё же — в голове у будущего охотника пронеслась солнечным бликом язвительная мысль. Если бы он, Дейферр Цирконт, позволил бы себе череду подобных поступков — как бы отреагировала наследница ШДК? Пощёчиной? Ударом поддых? Толчком? Криком и руганью? Или столь же амбивалентно, если не более благотворно, как и на балагурство Сангвина? Интересный вопрос, отметил про себя хозяин раута, перебирая пальцами по ткани пиджака. Донельзя интересный — настолько, что получать ответ на него не хотелось. — Можешь считать, что твои извинения приняты, — выдержав взгляд Дейферра и — как показалось самому изобретателю — обретя в нём уверенность, бросила Вайсс Сангвину. Слова, несмотря на полуприкрытые глаза своей хозяйки, теряли в своей напускной холодности и твёрдости с каждым мигом. — Но исключительно потому, что мы в гостях у Дейферра и Бьянки. И… — тон Шни смягчился настолько, что будто бы пронял балагуристового ухажёра до последних нервов. По крайней мере, вытянуть свою руку из льстивого плена Вайсс удалось. Но, обертя свободу ладони, она тут же потеряла контроль над голосом — настолько, что позволила себе нечаянную паузу. — Я тоже… рада тебя видеть. — Восславим же богов и демонов, я прощён! Счастливый случай! Вина мне! — вновь встав во весь рост сработавшим в обратную сторону капканом, Сангвин рассмеялся в голос и крутанулся на одной ноге. Его рука лихо, отрывисто ухватила бокал с шампанским с подноса ещё одного слуги — бедняга, и так приближаясь к Дейферру и его друзьям, дабы предложить напитки закуски, от такого чуть не оступился и не опрокинул поднос на себя. — Мне и всем вокруг, ибо снова можно радоваться будущему! — Которое ты такими темпами пропьёшь вместе со своей печенью, и очень скоро, — отвесила колкость, видимо, всё-таки качестве сатисфакции за шутку Мангостина Вайсс. И хотя вышло чуть более остро, чем она рассчитывала — во всяком случае, на вкус хозяина раута, его друг воспринял это с неизменным балагурством. Театральное пошатывание, будто бы от огнестрельной раны, да беззлобный насмешливый оскал — вот и вся реакция Сангвина. — К слову о будущем, — вклинилась в разговор внезапной молнией Бьянка, — кое-у-кого на носу поступление в Академию. Сангвин, твоя же экзаменация прошла вчера? — О, я совсем об этом забыла, — руки наследницы ШДК взметнулись к её рту, прикрывая его стеной и будто бы силясь не выпустить наружу охватившее её хозяйку смущение. Впрочем, поза начала ослабевать в своей удивлённости и чуть ли не шокированности уже спустя пару мгновений. Дейферр лишь усмехнулся этому в мыслях — забавно было видеть трепет Вайсс по поводу столь незначительной и даже самой собой разумеющейся вещи.- Надеюсь, у вас обоих всё прошло прекрасно? Уже известны результаты? — Мда, именно что вчера. Унесла у меня минут тридцать или около того, — ленивым движением Мангостин выхватил из-за пояса своё оружие, Пейл Янус, и облокотился на него правой рукой как на столбик. Бокалом в другой руке он обвёл полукруг перед собой, рассматривая друзей через шампанское, после чего сделал глоток, — и оказалась милым маленьким фарсом. Чего и следовало ожидать, если спросите меня. Дейферр с трудом удержался от замечания своему другу, даром, что оружие было не его — сам молодой изобретатель видел Пейл Янус в действии и мог сказать, что этот экземпляр вооружения был хоть и причудливым, но крайне эффективным. Под стать хозяину. Оружие представляло собой почти старомодный полутороклинковый меч и походил скорее на трость, особенно в своей нынешней, неактивной форме. Предавал его графитово-чёрную, каменную текстуру лишь широкий сабельный клинок передней части, по которому уже расползались кроваво-красные линии. Пейл Янус медленно, но верно пробуждался, пусть и не переходя в боевое состояние, но неуклонно реагируя на своего владельца и его Проявление. Вещь, несомненно, требующая немалого умения в обращении с собой. Впрочем, не во вкусе Цирконта — сам он предпочитал вооружение, завязанное на… не столь архаичных принципах работы. — Благодарю за заинтересованность, Вайсс, и прошу — подобная тема едва ли требует критического беспокойства, — продолжил за товарищем наследник ЦВС. Его умиротворительный тон получил к себе в напарники размеренный пас правой рукой в сторону. — Моя эвалюация прошла без негативных инцидентов, пусть и — за исключением пары ремарок — менее удовлетворительно ожидаемого. Окончательное распределение рангов, если персонал академии проявит хотя бы квант профессионализма, должен быть разослан на свитки всем абитуриентам позже этим днём. Нам остаётся лишь ожидать. — Я уверена, что ваши оценки будут исключительно высокими, — кивнула обоим юношам Вайсс, сложив руки за спиной. Разве что тон постепенно, но неумолимо, с каждым звуком лишался тёплой уверенности, становясь нежеланным самому себе, скованным. Старающемся убедить сам себя. — И надеюсь, что через год сама покажу превосходный результат. Хрупким, как так и не оформившийся лёд. И его как минимум Дейферр намеревался разломать в пыль, что будет незаметна даже самым лучшим измерительным приборам. В пекло влияние Жака, в пекло пропаганду Айронвуда, в пекло давление светских кругов — все они могли подавиться собственными печенями и будущий охотник не повёл бы бровью. Но Вайсс Шни? Подобный ступор с её стороны просто неприемлем. Не только как для — если это имело смысл — подруги Дейферра, но и как для просто… действительного разумного человеческого существа, а не дрожащей безмозглой твари. — Вот так да, Дейф. Не знал, вот не знал, что вы тут держите домашний зоопарк. Или орнитарий, почём мне знать? — невесело усмехнулся Сангвин, чуть смещая центр тяжести и уклоняясь к своему другу. По колкому взгляду и пространному тону изобретатель понял, что порочная измождённость тона Шни не ускользнула и от него. — Во всяком праздном случае, могу поклясться, что слышал скрип. Как у петель, знаешь ли, дверцы клетки. Я же не галлюцинирую, нет? Может, твои слуги соскучились по нагоняю, м? «Нагоняй», ха? Вот уж действительно. Дейферр был крайне рад, что они с Сангвином сошлись во мнениях по поводу происходящего — пусть и не разделял его излишне мягкого такта. С подобным следовало разобраться быстро, решительно, одним волевым жестом. Сейчас — или последствия общей нерешительности будет отравлять будущее всем им. Руки медленно опустились почти по швам, точно жутковато пародируя клинки Нэсэсситис Иджис, будто бы в готовности отвесить Вайсс жёсткую пощёчину. Что ж, то, что будущий охотник собирался сказать, вполне могло произвести схожий эффект. — Послушай, это может прозвучать из моих уст достаточно… гипокритично, — Дейферр прочистил горло прокашлявшись — вне всякого сомнения, лишь фикция и притворство, дабы привлечь внимание Шни. Но рычащий звук, в котором было больше от рёва пилы нежели от кашля, сделал своё дело. Светло-голубые глаза вцепились взглядом в жёлтые, жадно пожирая каждое слово, произнесённое металлическим тоном хозяина раута, — однако же, перфекция результата не является абсолютным приоритетом. Гораздо большая релевантность состоит в векторе собственной агенды. Здесь же ключевым фактором выступает его индивидуальная суверенность. Эффект от достижения тех или иных целей будет обладать гораздо меньшей силой, и более того — смыслом, если ты позволишь воздействовать на сам процесс достижения кому бы то ни было. И, как следствие, это подвергнет терминальной коррупции сам факт твоего существования как индивида и личности. Окончив, молодой изобретатель ощутил на своём плече руку друга — Сангвин, оставив своё оружие стоять жутковатой колонной, оперся руками на плечи друзей. Его сотрясал громкий, задорный смех — несомненно, знак одобрения хорошей речи… или хорошей шутки. Только встретившись с Мангостином взглядом, Цирконт увидел там тёплый пламень похвалы и маленькие иголки критики. Понял, что да, безусловно, вышло хорошо… но уж больно, по мнению наследника банковской империи, жёстко. Ответом ему была усмешка, опять же, одними глазами — слабину в таких делах Дейферр давать не собирался, даже тем, кого считал за друзей. Тем более, Вайсс всем видом давала понять, что призыв всё-таки до неё достучался в лучшем смысле… и ничуть не обидел. Если же балагуру что-то не нравилось — он мог предложить свою версию. Более того, подразумевая это, хозяин раута изогнул бровь в… Вызове? Приглашении? Кто знает — но он хотел, чтобы его слова как можно глубже засели в подруге. А для этого нет ничего лучше второго, более мягкого удара — как раз от такой сладкоголосой змеи, как Сангвин. — Возьми изречения нашего строжайшего хозяина поближе к сердцу, хорошо? — отсмеявшись, обратился он к Вайсс. — Он, я — мы — не говорим, конечно, что чужие советы совершенно ни к чему. Иначе какой бы смысл был в наших собственных излияниях, скажи на милость? Но — что есть, того ты не отнимешь: свои собственные причины и цели, ни чьи иные — не роскошь, а славная необходимость. Конечно, все эти сумасброды будут крутиться и визжать от этого так, будто завтра не наступит никогда, но награда? О, личная тропинка в этом мире поможет тебе изрядно и сейчас, и далее — хоть как главе корпорации, хоть как охотнице, хоть как богине во плоти, — новый сладковато-грозный взгляд вызвал у Мангостина лишь усмешку. Впрочем, руки он убрал и вновь отклонился с своему клинку. — Тем паче, когда к старым опасностям прибавляются мириады новых, гораздо более остервенелых в своей алчности! — Референсируешь к чему-то помимо новых видов Гримм? — Дейферр перехватил инициативу, не давая даже малейшего шанса ругани вновь появиться в разговоре, пусть и шуточной. Но своего они с Сангвином добились — невооружённым взглядом можно было заметить новый, гораздо более волевой и решительный блеск в глазах Вайсс. Совет всё-таки пришёлся ей по душе, а уж зная её можно было сказать, что наследницу ШДК с этой, вновь найденной дороги, не сбить ничем. Так что можно было и перевести беседу в иное русло. — Друг мой, ты поражаешь меня до самых глубоких фибр моей души! — балагур, подхватив Пейл Янус, прокрутил его на манер трости и выставил перед собой — отгораживаясь от изобретателя и, будто бы в насмешке над этим, наклоняясь вперёд и опираясь на него обеими руками. Голос и выражения лица пестрили бурей эмоций, самой различимой из которых была, пожалуй, пытливость. — И в не самом лучшем смысле, уж поверь. Неужели ты не уделял внимания новостным сводкам? Не заметил Шион, новую угрозу нашим нервным клеткам и банковским счетам? Заявления Сангвина заставило Дейферра сощуриться в неодобрении. В самом деле? Шион? Это было просто… смехотворно. Да, действительно, за последний месяц порядка двух десятков корпораций и чуть ли не вдвое больше организаций и обществ по всему Ремнанту подверглось хакерским атакам. Организатор — или, по крайней исполнитель — действительно оставлял за собой подпись — «Шион». Но жертвы кибернетического вандализма имели все как один достаточно сомнительную репутацию, да и были крайне стеснены в ресурсах. Кем бы он, она или они ни были, «Шион» определённо знал своё место. Цирконт же не собирался тратить своё время на очередных доморощенных «благородных разбойников». Тем более, что его мнение по этому поводу — неожиданно, но факт! — поддержала сестра. — Санг, пожалуйста, не смущай нас всех такими глупыми инсинуациями! И не позорься сам, — отсмеявшись, Бьянка одарила брата и друзей хитрой улыбкой. Но вот её глаза… Дейферр многократно видел этот взгляд. Там, в этой жёлтой глубине, теплился порыв, жажда — если не до крови, то до чести и достоинства её оппонента точно. — Если бы ты удосужился взглянуть на сами атаки, то увидел бы кардинальную разницу в средствах, паттернах, динамике, затраченном времени и характере нанесённого урона. Я, с позиции своих навыков, могу заверить, что даже сам код следов нападений и подписи отличаются от случая к случаю. Тот же самый ответ тебе бы предоставил любой минимально компетентный программист. Или, как вариант, специалист по кибербезопасности. Эти случаи являются чем угодно. Автосаботажем, результатом корпоративных войн, выданными под кибератаку системными ошибками или даже просто зашедшими слишком далеко розыгрышами. Но никак не спланированными действиями одного злонамеренного хакера или группы таковых. А Шион — это всего лишь фикция. Или модный ник, который решили использовать все кому не лень, лишь бы прибавить своим действиям большей релевантности, — подводя итог, Бьянка легко, но ужасно самодовольно усмехнулась и, прикрыв глаза, склонила голову на бок. — Так что пожалуйста, не путай лунный свет с его отражением на волнах, хорошо? Вайсс застыла в благоговейном шоке. Сангвин — впервые за день не нашедший, что сказать — ещё больше оперся на Пейл Янус как на трость и невольно полуоткрыл рот. Лишь Дейферр нежился в лучах внутренней гордости за сестру. Нет, конечно же мало кто среди высшего света — и действительного, и тех, кто считал себя к нему причастным — не был осведомлён о том, что милейшая девочка в инвалидном киберкресле не уступала своему брату по части интеллекта. Различия в их гениях были минимальны — разве что Дейферр чуть более тяготел к кибернетике и вооружению, тогда как Бьянка — к цифровому миру и виртуальной реальности. Но каждый раз, когда она действительно показывала свои навыки — в беседах ли, на деле ли — эффект это производило просто поразительный. Ощущение небольшой победы над собственными друзьями и взаимное ощущение приятно щекотали нервы и ублажали эго Цирконтов. Увы, продлилось это не долго — пусть и не сказать, что совсем уж неожиданно для Дейферра — в отличие от остальных. К разговору присоединился ещё один участник. — Юные леди и джентльмены, мои глу-бо-чай-ши-е приветствия вам всем, — Кьело Дайс, сокрытая гомоном иных гостей, вклинилась в образованный хозяином раута и его друзьями круг тихой вьюгой. — Почувствовала вашу по-тря-са-ю-щу-ю во всех отношениях энергетику и просто не-смо-гла позволить себе пройти мимо. — Взаимно рады вас видеть, профессор, — отозвался молодой изобретатель за всю компанию. Остальные предпочли поприветствовать гостью молча: Бьянка — глубоким кивком, Вайсс — реверансом, Сангвин — залихватским, издевательски-пьяным поклоном. В ответ все они получили по-кошачьи располагающую улыбку и лёгкий полупоклон. Как же. Хвалёная необзяывающая лёгкость Дайс в общении с детьми, подростками и своими учениками. Заявленная лично ему «одна волна». Глубоко внутри появилось жгучее желание сжать проклятый куб покрепче. Или, по крайней мере, бокал со спиртным. — Ну-ну, прошу, давайте оставим эти маленькие и ужасно не-у-ют-ны-е формальности, — на лице охотницы расплылась ещё одна заботливая и воздушная улыбка, льдисто-голубые глаза лучились добротой. — Пр-р-росто Кьело. Этим Дайс покорила — во всех смыслах — далеко не одно сердце, и даже не одну сотню. Для многих — комбинация была просто убойной. Особенно в сочетании с её практически постоянно тёплым и участливым голосом, а также привычкой сначала выделять тоном, после же — мягко «дробить» нужные ей слова на отдельные слоги. Будто бы пробуя их на языке, прокатывая во рту как конфету. Топя в свежем снегу. Как уж от такой женщины, да ещё с таким-то телом, не потерять голову. Чего Дейферр делать не планировал. Забирая новый сосуд с шампанским у очередного слуги, хозяин раута бросил взгляд на облачённые в белые перчатки руки их с Сангвином уже бывшего экзаменатора. Левая цепко, но без намёка на напряжённость, держала навесу фолиант внушительных размеров. От него, на манер праздничной наградной ленты, отходила и перекидывалась через левое плечо чёрная цепь. Рейзд Гэмбит. Оружие Дайс — или, во всяком случае, нечто его функцию выполнявшее. Правая же медленно поглаживала чёрные металлические вставки в белой обложке книги, создавая шуршащий, даже… потусторонний звук. Всё это походило на наблюдение хищника за своим потенциальным обедом, затянувшееся в раздумьях — кого бы проглотить первым. Не смотря на это, голос оставался всё таким же приятным… Даже слегка оживился. — Но, как бы мне ни хотелось провести побольше времени в вашей рас-чу-дес-ной компании, — продолжила профессор, отрывая правую руку от книги, — даже сейчас отдохнуть мне не суждено. Дела, какая досада, зовут. Посему — кратко, — круговой взмах её руки, несомненно, выработанный за годы преподавательской практики, привлёк — и будущий охотник не промедлил проклясть себя за такое проявление слабины — внимание всей четвёрки. Почти сразу же Кьело сделала два учтивых кивка юношам, — Дейферр, Сангвин — ещё раз благодарю за великолепное шоу. Наблюдать за вашим боевым мастерством было одним бес-ко-неч-ным удовольствием. Результаты, думаю, окажутся в доступе уже через пару часов. Отреагировал на это наследник ЦВС лёгким кивком — в отличие от расщедрившегося на полупоклон товарища. Хоть заместитель главы Атласа и окружала себя этой вязкой, убаюкивающей атмосферой — чем изрядно бесила и почти провоцировала Дейферра на войну влияний — одно оставалось неизменным. Кьело Дайс была профессиональной охотницей с большой буквы — и с не менее большими опытом и репутацией. Но кроме того — она знала цену истинному таланту и на пустую похвальбу не разменивалась. Так что слышать от коллеги, пусть и будущей, её уровня нечто подобное было… Приятно. Поднося к губам бокал, Дейферр беззлобно усмехнулся про себя. Что ж, пускай она приглаживает пёрышки себе и окружающим. Главное было далеко не в этом. — Бьянка, — ещё один кивок с улыбкой от Дайс нашёл своего адресата в лице сестры будущего охотника, — отдельно благодарю за твою о-ча-ро-ва-тель-ну-ю компанию. Твои наработки меня сразили на-по-вал. Нам со-вер-шен-но точно надо будет продолжить разговор в ближайшие дни? Договор-р-рились? В глазах же профессора сам Дейферр же заметил особый… блеск. Выражение глубочайшего удовлетворения от увиденного или услышанного, от заключённой выгодной сделки. Сохранить спокойное выражение лица и не раздавить-таки несчастную посуду стоило Цирконту неимоверного труда. Если эта ведьма попытается вовлечь Бьянку невесть во что, тем более — навредить… Дейферр её в молекулярную пыль сотрёт! Плевать, Охотница она или нет! Вспышку гнева помог унять лишь загадочный кивок самой сестры. Надо будет с ней обсудить это после того, как все гости покинут поместье. Но пока… — Вайсс, уже получила твои отчёты. Всё про-сто-на-про-сто великолепно и с не-тер-пе-ни-ем жду следующей тренировки, — и ещё один кивок профессора. На этот раз она даже расщедрилась на небольшой пас рукой в сторону наследницы ШДК — словно дирижёр, выдёргивающий скрипку из общего потока оркестра ради соло. — Послезавтра, верно? — Благодарю, профессор, — Вайсс ответила с глубоким кивком, страждущим сорваться в поклон. Черты лица, движения, поза её смягчились, в глазах появился не блеск — почти огонь. Мягкий, тёплый. Восхищённый и полный благодарности. — Верно. Я буду в идеальной форме, уверяю вас. — Ну-ну, я же просила — без формальностей. Но в остальном? Вне вся-ко-го сомнения, — голос Кьело стал совсем уж елейным. Голова её немного склонилась на правый бок. Выражение же лица заставило Дейферра всерьёз поблагодарить ход развития человечества за то, что мимика не способна заражать болезнями. Например — диабетом. Потому что именно так смотрели и так улыбались в детских мультфильмах кошки своим котятам. Взболтнув шампанское в своём бокале, будущий охотник задумался над собственным сравнением. Для многих девушек и юношей атлизианского общества, стремившихся стать и ставшими охотницами и охотниками, а тем более — для Вайсс, профессор Дайс стала чем-то вроде… материнской фигуры. Насколько это вообще возможно для такой интриганки как она. Приватные подготовительные курсы тренировок, совершенно чуждое армейскому этикету обращение и даже происходившая в этот самый момент беседа… Такое безотказно приманивало, не могло не приманивать и располагать к себе. Практически безотказно. Дейферр и Сангвин, по их мнению — не без оснований — держали разумную дистанцию. Первый — холодной стеной официоза, второй — искрящимся балагурством и обращением всё в шутку. Ведь кто знает, что ещё могло скрываться под этой скорлупой добродушия. Слишком много безопасности — настоящей, а не иллюзии таковой — не бывает никогда. — Но, наконец — дамы, — вновь вытянувшись в струну всем телом, Кьело придала своему лицу гораздо более деловое, пусть и не лишённое благожелательности, выражения. На уровне инстинктов наследник ЦВС почувствовал нарушение своего личного пространства — это Дайс одними пальцами поглаживала его по левому плечу. Контакт был разорван решительно и без промедления — впрочем, на отступ Дейферра Кьело отреагировала лишь кратким игривым взглядом в его сторону, после чего продолжила, — смею просить вашего раз-ре-ше-ния лишить вас общества одного из кавалеров. Нам с Дейферром нужно пе-ре-го-во-рить, с глазу на глаз, о кр-р-ра-а-айне важных делах. Обещаю лично наслаждаться его обществом недолго и вернуть в це-ло-сти и сох-ран-нос-ти. Ну что же, вот и настал… подходящий момент. Как раз для того, чтобы вытянуть из Дайс нужную информацию — или, по крайней мере, попытаться. Главное — осторожность. Кто знает, какие ловушки и чудовища затаились в разуме этой ведьмы. — Конверсация не займёт неадекватного количества времени, — хозяин раута бросил взгляд на Кьело, обращаясь то ли к ней, то ли к сестре и друзьям, то ли вовсе — к самому себе. — Я скоро вернусь. Возможно — ко всем сразу. Но последние фибры этой рассыпавшейся в пыль мысли были унесены на задворки сознания в тот момент, когда Дейферр бросил взгляд на охотницу. В её глазах он застал явную, интригующую и… абсолютно доселе неведомую ни ему, ни, наверное, никому в этом зале, искру. Нечто совершенно иное, потустороннее. Ещё одна причина, по которой этому разговору суждено было случиться — даже если это всего лишь мастерски брошенный силок. Кто в этой игре охотник, а кто — жертва, ещё предстояло выяснить.***
Однако, мысли о их маленькой дуэли смешивались между собой. Превращались во что-то странное и плохо расчленияемое на составляющие. Это ощущение наростало всё больше и больше по мере того, как Дайс и Цирконт всё дальше уходили от Бьянки и остальных. Дейферру приходилось одной лишь волей подавлять внезапное наваждение, следуя за самой влиятельной женщиной королевства. Сам путь к столикам с угощением в дальнем конце залы, которые и до этого были местом бдения охотницы, оказался по меньшей мере странным. Иные этого и не заметили бы, но это походило на… ещё одну игру? Дайс, изредка, в услужливейшей манере подталкивая мановением руки к нужному повороту среди прочих гостей, в основном неустанно и беспрекословно следовала за Дейферром. Подумать только, даже из этого она ухитрилась сделать не то ей одной понятное развлечение, не то — ей одной угодное соревнование. Или же это был ещё один звонок обещанного «равного положения», «одной волны»? — Полагаю, вы инициировали это не для выражения очередной порции диферамбической эвалюации представленных в презентации… образцов, — подойдя к щедро заставленным столам, хозяин раута развернулся правым боком к ним, лицом же — к собеседнице. Спускать с неё глаз — глупо. Пытаться зажать, пусть бы и не в угол, но к тарелкам с едой и напиткам? Ещё и бесполезно. — В противном случае вы банально и невалидно расходуете наше с вами общее время. Почти в насмешку над его словами улыбка на лице Дайс чуть дёрнулась в самодовольстве… Будто бы отдавая команду рукам. Покоившийся в левой Рейзд Гэмбит раскрылся и зашелестел тяжёлыми страницами. Будущий охотник, бросив на это взгляд, мог поклясться, что страницы на самом деле металлические, пусть и походят на бумагу, а количество их, сколько бы не продолжалось действо, не меняется ни на одной, ни на другой стороне. Вокруг правой же, приманенные плавными движениями пальцев охотницы, начали собираться вылетающие из рукава пиджака… карты. Впрочем, не совсем «рукава»под тканью виднелся старинный механический браслет из тёмного металла. Он, должно быть, и выбрасывал белые, испещрённые чёрным орнаментом и разноцветными вкраплениями прямоугольники. Карты, казалось, тоже были сделаны из… стали? Сплава её с платиной? Ещё одна причуда — как и то, что они начали кружиться в хороводе вокруг кисти профессора, приманенные странными сигилами из энергии — Проявлением госпожи Дайс, о чём свидетельствовали ядровые элементы узоров, в виде её эмблемы. И чем дольше это продолжалось, тем больше карт появлялось. Четыре, восемь, девять, одиннадцать… Когда их число достигло — и сделало это в считанные, казавшимися вечностями, секунды — двадцати двух, карты разлетелись в стороны. Точно выпущенные напряжённым жестом своей хозяйки стрелы. Затем — с той же скоростью пали на пол, заключив охотников — будущего и нынешнюю — в полукруг, вспыхнувший белым светом ветрового Праха и поднявший полупрозрачный барьер по своему периметру. — Аб-со-лют-но не стоит беспокоиться, мой милый Дейферр, — промурлыкала Кьело в ответ на попытку хозяина раута коснуться эфемерной стены. Его рука поднялась больше машинально, чем осмысленно. Естественная реакция на подобные… фокусы, да ещё и с учётом того, что все звуки за пределами полукруга оказались… приглушены. Будто доносились из-под поверхности воды. — Всего лишь маленькая стенка, чтобы нежелательные языки и уши нам не-ме-ша-ли. И со-вер-шен-но без-о-бид-на-я — ну же, можешь коснуться. Даже пройти сквозь — но потом непременно воз-вра-щай-ся, ла-а-адно? — Занимательные и адекватные меры предосторожности. Отдаю должное, — в порядке эксперимента Дейферр махнул рукой, силясь зацепить границу барьера. Ни боли, ни покалывания, ни чего-то ещё хоть сколько-нибудь негативного он не ощутил. Лишь воздух — тёплый равномерный восходящий поток. Пара резких взглядов, брошенных в толпу, подтвердила ещё одну его догадку — никто из гостей на это «представление» внимания не обратил. Впечатляющий пример энергетической манипуляции… Но не время было отвлекаться. — Следовало ожидать подобного курса действий, и всё же… Но чего Дейферр ожидать никак не мог — так это того, как профессор Дайс поведёт себя дальше. Не умудрённая опытом битв и политических интриг охотницей, но беззаботной и безалаберной школьницей она отодвинула в стороны блюда с угощениями за своей спиной и… — Ах, ты только по-смо-три на них, — уселась на стол, закинув ногу на ногу и кивнув в сторону толпы. Фолиант в её руке, ведомый лёгким движением, с гулким хлопком закрылся. Как и ожидалось — звук для остальных гости, находившихся вне пределов барьера, всё равно что не раздался вовсе. — Все эти миленькие, ма-лень-ки-е мальчишки и девчонки, от мала до велика — просто ми-лей-ши-е душки. Снова так забавно закутались в свою светскую ми-шу-ру. Болтают о своих капиталах, связях, развлечениях, — с губ Дайс слетела лёгкая, милая усмешка — однако, от звука более слабых духом, чем хозяин раута, могло бы пробить на холодный пот. — Да хлопают большими, чистыми, ничем не-за-му-тнё-нны-ми глазками на твои создания, мой милый Дейферр. Прелесть какие глу-пень-ки-е. — К чему вы клоните, профессор? — молодой изобретатель без особого труда переборол первоначальный порыв сделать полшага назад. И дело было не в жутковатой усмешке, и даже не в экстравагантном использовании стола. То, что говорила Дайс… Пытается примазаться? Слишком явно и беспардонно. Банально дурачится? Бред — Кьело Дайс кто угодно, но не женщина столь… низкого калибра. Она не стала бы опускаться до «эксцессов причудливой аристократки». Но всё же… Одним глотком будущий охотник прикончил остатки алкоголя. Слишком много всего произошло — неся в себе слишком малое количеством действительно полезной информации… Или хотя бы смысла. Нужно было вытянуть из Дайс как можно больше. — Ну-ну, Дейф, я же просила — просто «Кьело». И ведь ты и сам всё пре-кра-сно знаешь, — хохотнула Дайс, кинув в его сторону острый, вызывающий взгляд. — Статус, деньги, большие пушки — это всё прах под ног-тя-ми. И «прах» — даже не с большой буквы. А все они, во главе с дурашкой Джеймсом, отказываются это по-ни-мать и при-зна-вать. Или просто не хотят, — из рукава охотницы вылетела ещё пару карт. Пронырливыми сороками они устремились к столу, нанизали на себя пару яблок и вернулись к хозяйке. Одно она взяла в свободную руку и подбросила в воздух, провожая ярко-красный плод печальным взглядом. — Впрочем, не-мо-гу их винить, но увы — это не меняет нас-то-я-ще-го хода дел. — Категорически интересный взгляд на текущие реалии. Тем более, исходящий от вас, — не сводя глаз с собеседницы, Дейферр отставил опустевший бокал на стол. — И, полагаю, в вашем распоряжении информация о… более валидных ресурсах? Возможно, они сами? — О, ко-неч-но-же, — Дайс почти промурлыкала эти слова, мягко, в высшей степени дружелюбно и маняще. Повернула — медленно и расслабленно — голову к Дейферру, склонила её на бок, заглядывая в глаза. Со всё той же благожелательностью и добротой во взоре, — не говоря уже о том, что это лишь одно из мно-о-о-огих мнений касательно… ре-аль-но-го положения вещей. Карта со вторым яблоком на нём медленно подплыла чуть ближе к Дейфферу, предлагая угоститься плодом. На краях разреза собирался душистый сок, пузырящийся и норовящий ретивым потоком капель стечь вниз по металлу. Почти умоляя взять несчастный фрукт и отведать его. «Однако, насколько же критически пошлый метафорический экзерсис», — самодовольно усмехнулся про себя хозяин раута жесту. Старые легенды исчезнувших народов пронеслись перед глазами пожухлыми страницами детских книжек-раскрасок. Патетичные, аляповатые, напыщенные — такие же, как и то, куда вела этот разговор оппонент Дейферра. Во всяком случае, если прислушиваться к его собственным впечатлениям. И всё же… Рука медленно, провожаемая строгим взглядом жёлтых глаз, сняла яблоко с карты. В приглушённом полукруге шипящее шуршание мякоти и сока казались звуком натягиваемой тетивы, закрепляемого курка. Краснота кожуры, вторя запаху, истово манила и звала. Оставалось только принять это приглашение укусом — жадным и представившим на суд… как минимум примечательную палитру ощущений. Тонкая оболочка почти не чувствовалась, беспрекословно сдаваясь под напором зубов. Нежнейшая яблочная плоть разве что не таяла на языке, добавляя к аромату ещё и вкус — лёгкую, освежающую тёплую симфонию весны и сладости, столь подходящей лучшим из первых плодов этого сорта. Яблоко было почти идеальным — но именно что почти. Малейшие, едва уловимые и уж точно не сыгравшие бы роли для обычного человека нотки кислоты — всего лишь на ничтожную каплю вкуса большие, чем на то рассчитывал Дейферр — задержались в самом начале на лишнюю толику секунды. Пусть и делая плод более интригующим, но лишая его всяких прав на статус «совершенства». А меньшего молодой изобретатель не потерпел бы. — И вы, рассчитывая на мою ассистенцию в достижении своей агенды, решили индкотринировать меня с помощью данной ресурсной базы. Таким образом, обеспечивая моё вступление в ряды очередного милитаристического или смежного с исследовательским формирования, — будущий охотник, проглотив остатки мякоти, вцепился взглядом в льдисто-голубые глаза собеседницы. Давя перекликающейся с разочарованием тяжестью, выжимая признание и поражение. Несчастное яблоко было закинуто за спину одним отточенным, но удручающе равнодушным движением — и застыло в воздухе, пойманное потоками ветрового Праха. Зияя следами от укуса и разреза как кровоточащими ранами. — Попытка безуспешна, профессор. Меня не заинтересовать никакой позицией из тех, что Атлас может предоставить даже теоретически в своей иерархии. Однако, после Дейферра ждало лишь удивление. На его резкое предположение Кьело Дайс не вспылила, не растерялась и не попыталась взрезать атмосферу холодной издёвкой. Её реакция, как и до этого, осталась благонравной, обворожительной и невозмутимой. Разве что… чуть удивлённой. Наклон головы к противоположному, левому плечу, задумчивая, нежная улыбка. Наконец — лёгкий укус собственного плода, будто то было не яблоко, но воздушное кремовое пирожное. Да что, всё-таки, на уме у этой женщины?! Происходящее всё меньше походило на какую-то ловушку и всё больше — на дикий, причудливый фарс. Но будущий охотник решил не отступать. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, чем представление кончится. И какие бредни может вытянуть эта хищная ведьма из своего рукава. — Я же всё-таки про-си-ла, но… ладно. Тем более — ап-ло-ди-ру-ю твоему скепсису по поводу бравады Джеймса и его смешных оловянных сол-да-ти-ков, мой милый Дейферр, — кивнула Дайс, проглотив кусок яблока. Жест показался хозяину раута одобрительным, понимающим. Даже благодарным. Хотя и не лишённым компании хитрого, но будто бы принимающего маленькое поражение взгляда. — Од-на-ко-же — суть немн-о-о-о-ого в другом… Ещё один укус. Сохраняя столь же непреклонно-металлическое выражение лица, Дейферр внимательно наблюдал за движениями челюстей охотницы. Медленные, отчётливые. Мысль о том, что она просто пытается насладиться фруктом, будущий охотник отогнал как назойливое облако. Очередной, пусть и спонтанный, акт соблазнения? Или же Дайс настроилась на более серьёзный виток разговора? В таком случае — подбирает подходящие слова? — Более ва-лид-ны-е ресурсы, как ты поименовал их, мой милый Дейферр, — наконец разорвала тишину Кьело. Гораздо более вкрадчивым и задумчивым тоном, чем ранее, — не суть дос-то-я-ни-е одних лишь рук. Или границ, если уж на то пошло — ни государственных, ни корпоративных, ни — тем бо-ле-е — ге-о-гра-фи-чес-ких. Такие вещи нельзя сос-ре-до-та-чи-вать внутри таких удобных, но таких у-ду-ша-ю-щих барьеров. Просто-напросто о-пас-но. В первую очередь для самих людей, кем бы они ни-бы-ли. И для дерзнувших получить означенные сок-ро-ви-ща, и для всех ок-ру-жа-ю-щих. Наследник ЦВС сложил руки на груди, перенёс вес тела на правую ногу. Направление, в которое тянула беседу охотница, всё больше и больше становилось для него удивительным откровением. Полученные факты, те выводы, что из них можно было сделать и то, как всё это можно было интерпретировать… Всё это выпадало из казавшегося логичным статуса-кво. Если, конечно, не было искусно сплетённой ложью. Прикрыв рот правой рукой, Дейферр прошёлся по уже имеющейся у него информации. В том числе — и касательно своей визави. А подумать тут имелось над чем. Кьело Дайс — вне сомнения, очень влиятельная и могущественная фигура в жизни Атласа. В первую же очередь — а вернее, снова — на ум проходил огромный личный авторитет в армии. Кое-где превышающий солнцеликость этого дурня, Айронвуда, за счёт родительского отношения к множеству специальных оперативников и других выпускников Атласа. При желании, она могла из ни одних составить свою маленькую армию. К тому же, красота, манеры, связи и характер давали ей крепко запустить коготки в светское общество, без проблем манипулируя всеми — почти всеми, позволил себе злорадную внутренню усмешку Дейферр — аристократами, корпорантами и прочими сливками общества. Мягко, учтиво и благожелательно, но неумолимо и поразительно эффективно. Что приводило к получению — как будто положения второго лица в Академии ей было мало — дополнительных политических очков. Всё ради достижения своих далеко идущих целей. Что, наконец, приводило к ещё одному столпу её могущества — богатствам. Будучи крайне не бедствующей дамой сама по себе, профессор Дайс, к удивлению многих не сведущих, имела доли во всех мало-мальски значимых корпорациях Атласа. Не обошла эта участь даже Цирконт Варфейр Солюшнс, Шни Даст Компани и Мангостин Волт Груп. Конечно, в этих корпорациях — не зря же они были семейными — у неё были считанные проценты, не дающие по-настоящему разгуляться. В компании семьи Дейферра, например, её пакет составлял всего порядка четырёх процентов… Но сам факт! И вот теперь, эта самая женщина, держащая весь Атлас и — будущий охотник ничуть не удивился бы, будь это правдой — Мантл за любые места, какие только пожелает… кормит его, Дейферра Цирконта, подобным. Убаюкивающими и участливыми лекциями о важности децентрализации ресурсов. Она же не серьёзно, верно? По крайней мере, тут должно быть что-то ещё… — Гора-а-а-аздо лучше будет предоставить их в рас-по-ря-же-ни-е кого-нибудь более бла-го-ра-зум-но-го. Даже, пожалуй, со-об-щес-тва, — продолжила профессор. От нажима на последнее слово у неё как будто бы чуть ярче загорелись глаза. Показывая, что вещала Дайс о действительно важной для неё вещи… — Группы мудрых, от-вет-ствен-ных, умелых и мо-гу-щест-вен-ных персон. Знающих че-ло-ве-чес-тво, его про-бле-мы, нужды и уг-ро-зы, нацеленные на него. Способных предпринять а-де-кват-ны-е действия на благо всех людей и фавнов… и против тех, кто жаждет им нав-ре-дить, — чуть понизив голос, охотница сделала полшага вперёд. Слегка наклонилась, заглядывая в жёлтые глаза ещё более внимательно и доверительно, чем прежде. Почти нависая, сколь хватало роста, над Дейферром — без грубости. Не для устрашения, но как орлица над своим птенцом. Просто для того, чтобы поделиться таинством… — Что немаловажно — достаточно ра-ци-о-наль-ных и бла-го-же-ла-тель-ных, дабы не чураться принимать в свои ряды но-вы-е кадры. И делать это с превеликим у-до-воль-с-тви-ем. Таинством столь важным и сокровенным, что Дейферр просто не смог… не рассмеяться в голос. Из глубины души, почти истерически. Оставалось только надеяться, что выставленный его собеседницей барьер на самом деле не пропустит наружу ни звука. Великолепно! Трансцендентно! Просто прекрасно! Одна мысль от осознания всего сказанного, от того, что всё это наконец соизволило выстроиться в чёткую, совершенную с точки зрения логики и дедукции конструкцию, приносила хозяину раута невообразимый восторг. Рука медленно, по мере нарастания хохота, поползла вверх. Прикрывая глаза, лоб, взъерошивая безукоризненно уложенную чёлку. Поддерживая, наконец, готовую сорваться в беспорядочное качение чёртика из коробки. О да, вся эта игра, вся эта несуразица стоила того, до последнего лиэна и последней секунды! Подумать только, что всё это вылилось в… предложение! Да ещё такое! Вот уж действительно — подобные игры обязаны выливаться либо в грандиозные шутки, либо в как минимум не меньшей магнитуды планы. Куда там Айронвуду с его лабораториями для кастрированных лоботомитов! Профессора Дайс следовало поблагодарить и вознаградить — хотя бы вниманием, хотя бы за старания. По крайней мере, Дейферр теперь точно не намерен был отступаться — такое нужно было выслушать и довести до конца. И даже если всё кончится пшиком и очередной порцией балагана — хорошенько посмеяться. Ещё раз. Впрочем, Дайс действительно надо было отдать должное — поступи она как не многонеуважаемый генерал, попытайся преподнести всё без подобного… представления… В конце-концов, просто пойди на приступ и апломб — Дейферр мог бы ответить ровно тем же, что и раньше. Ровно так же, как и Айронвуду. Не говоря уже о том, что заместитель директора Атласа умудрилась задеть нужные струны в душе будущего охотника. Цель и обещание — давние, но бережно хранимые. Не выпускаемые из хватки до сих пор. «Благо всех людей и фавнов и их защита, говорите… Ну что ж…» — отсмеявшись, молодой изобретатель перевёл дыхание, но привести себя в порядок даже не попытался. Рукой он уперся в лоб, приподнимая волосы — так, чтобы ничто не мешало взгляду. В нём — и улыбке, застывшей охлаждённым искривлённым металлом на губах, читался всё тот же адский, ребяческий, сумасшедший восторг. — Прошу прощения за столь… экспрессивную реакцию, — усмехнулся Дейферр, вновь осматривая свою собеседницу. Та уже успела прикончить своё яблоко — от него остался лишь тонкий, аккуратный огрызок. Однако же… — Дополнительно, прошу не воспринимать это некорректно, как вариант — в качестве оскорбительного или провокационного экзерсиса. Я не планировал негативных коннотаций. И всё же — позвольте резюмировать вышесказанное и случившееся. — У-ди-ви же меня, мой милый Дейферр, — промурлыкала, расплываясь в призывной улыбке и обнажая ряд идеально-белых и ровных зубов, Дайс. Аккуратные небольшие клыки придавали её облику получерты хищника, наслаждающегося охотника. Под покоившимся в её пальцах огрызоком возник ещё один сигил, предавая остатки фрукта пламени… — Удиви и по-ра-дуй меня. Уже после того, как Проявление охотницы не оставило от бывшего яблока и пепла, Дейферр поймал себя на мысли… Нет, должно быть, в пылу беседы, этой игры во всё более яркие, но всё более дружеские кошки-мышки, ему почудилось. Но всё же — на секунду хозяин раута пустил в лабиринт своего разума мысль. А не появился ли огонь прежде сигила? — Итак, принимая весь ход нашей конверсации, а также наличие некоторых других факторов, за базис, — отбросив появившийся на свет вопрос, начал молодой изобретатель, — вы предлагаете мне членство, либо возможность получения такового в некоторой организации. Путём, весьма вероятно, специфического, но безвозмездного аудирования. Которое будет как минимум качественно, как максимум — эссенциально отличаться от сданного, в этом не сомневаюсь, экзамена на аттендацию в одну из Академий. Сама же вышеназванная организация является тайной, эффективно контролирующей свою численность на основе специфических параметров. Немаловажным моментом, прошу простить каламбур, будет и возраст — эта структура осуществляет свою деятельность уже значительное количество времени. Дерзну предположить, что таковое больше периода существования нынешних королевств, возможно — даже вместевзятых. Или, что чуть менее вероятно, но всё же допустимо — и несколько более ранних государств в том числе. Помимо этого, она обладает по крайней мере необходимыми и достаточными ресурсами, дабы не рассматривать национальные и корпоративные юрисдикции и суверенитеты в качестве хоть сколько-нибудь валидных барьеров для своих операций. А также — оказывать помощь и поддержку своим полевым агентам, большая часть которых осуществляет свои функции инкогнито и на основе доктрины необходимого знания. Допускаю предположение, что возможная кооперация между организацией и советами королевств, директорами академий, а также правлениями корпораций происходит на условиях, противоречащих стандартному статусу-кво с точностью до наоборот. Иными словами — сама организация имеет тот или иной процент влияния на дела более… стандартных органов политической, военной и экономической власти. Полагаю даже, что достигнут баланс между допуском дебилитирующей бдительность автономией и комфортной возможностью реального управления. Наконец, цель организации — наиболее тривиальный пункт — обеспечение развития человечества во всём его многообразии и его протекция. В идеальном виде — оказание помощи в построении идеальной модели сосуществования. Следует отметить, при этом, индеферетное отношение к личной ангажированности в каких бы то ни было сферах деятельности используемых организацией, но не являющихся её членами, кадров. По крайней мере, до определённой степени — в критических же случаях могут быть использованы и более кардинальные инструменты воздействия. Вплоть до возможной физической утилизации, буде возникнет необходимость в подобных мерах, — медленно, будто забираясь на совершенно новую вершину в своей жизни, Дейферр отклонил голову слегка назад, умудряясь смотреть на профессора как будто бы с ещё большей высоты. Взгляд пестрил едкостью и торжеством, в глубине жёлтых глаз плясал лихорадочный адский огонь. — Предоставленная мной характеристика вас и ваших… союзников достаточно исчерпывающа и валидна, не так ли? Ответа не прозвучало. Но будущему охотнику и не нужны были слова. Выражение лица Кьело, её улыбка, взгляд, наклон головы — чуть вправо… Они сияли гораздо большим красноречием, чем смогла бы любая похвала и лесть. Дайс смотрела на него почти так же, как минутами ранее — на Вайсс. Как кошка на своего котёнка, только что поймавшего когтями мышь. Что ж, пусть! Уж если она преподнесла Дейферру такой умопотрясательный подарок, то он не имел ничего против того, чтобы поделиться удовольствием от происходящего. Да что там «против» — отнюдь, считал своим хозяйским долгом и принимал за радость! Да и сводить действо к концу Дейферр пока что не планировал. Пока что. — В таком случае, считаю абсолютно необходимым рассмотреть ещё один… элемент в данной конструкции, — продолжил хозяин раута, напирая голосом — чуть более громким, резким и всё ещё восторженным. Всё равно что стремясь прижать Дайс к стенке. Пламя блеска в глазах частью своей изогнулось, огрубело, застыло, превратившись в свежевыкованные кольца металла. Делало взгляд тем более инфернальным, — затрагивающий негативные параметры и факторы. Иными словами — в чём здесь подвох? — О, мой милый Дейферр — по-о-од-вох? — рассмеялась Дайс, выгибая спину. Изменяясь в своей «кошачести» — разве что теперь объясняя котёнку, что пойманный зверёк — не друг, но охотничий трофей. Добыча. В самом лучшем случае — игрушка для подрастающих когтей. Что просто неимоверно бесило… — Всегда есть по-о-о-двох. Са-ма-жи-изнь — подвох, а порой — целая ко-роб-ка с двой-ным дном!.. Но лучше уж двой-но-е дно, чем крышка, и по-се-му… — Не дистанцируйтесь от сути вопроса, — отрезал Дейферр. Холодно, беспощадно. Голосом, как у робота — неживым, пугающим, металлическим. И таким же пугающим и металлическим взглядом. На голых, опалённых рефлексах зрачки глаз расширились. Всего лишь чуть-чуть, на считанные миллиметры, но и этого оказалось достаточно, чтобы придать лицу тираническое, адское выражение. Становясь двумя безднами на границе солнечных ореолов — всё равно что втиснуть в ядра звёзд две дьявольские, бесчувственные чёрные дыры. Не многие выдержали бы их взгляд на себе — большинство бросилось бы прочь, иные пали бы жертвами паралича. Вполне реальные прецеденты, с тёплыми нотками садизма лелеемые молодым изобретателем и хранимые в собственной памяти, имелись, да ещё какие. Но профессор Дайс в число несчастливцев не вошла. — И снова — только и остаётся, что ап-ло-ди-ро-вать тебе, мой милый Дейферр. Тебе и твоим по-тря-са-ю-щим гению, прозорливости и ос-ве-дом-лён-нос-ти, — Дайс отступила на полшага, прекращая нависать. — Вне вся-ко-го сомнения, ты понимаешь, что некоторыми знаниями так просто раскидываться никак не-воз-мож-но — и даже опасно. И, дабы получить их, следует ступить на особые пути. Хотя бы сделать о-дин-е-дин-ствен-ный шаг на один из таковых… Путь Охотников бо-ле-е чем подойдёт. — Однако, в стремлении заполучить мою персону в число абитуриентов Атласа вы всё-таки образуете примечательную синергию с Айронвудом, — горько усмехнулся будущий охотник. Но, по крайней мере, дьявольский гений начал медленно и лениво покидать его глаза и лицо. Так, будто не хотел отдавать столь успешно завоёванные домнионы, — если и не идентичны в виду специфики агенд. Кьело, как только последний звук слетел с губ Дейферра, наклонилась к нему. Так, чтобы быть с ним нос к носу, чтобы пары жёлтых и льдисто-голубых глаз оказались на одном уровне. Встретились взглядами — столь близко, сколь только было возможно. Молодой изобретатель решил не отстраняться, разве что опустил руку. Хотя бы из-за желания придавить, не важно как, укол разочарования. Нет, такого просто не могло произойти. Такое изумительное представление — и с подобной кашицей вместо кульминации? Стоило дать профессору чуть больше времени, может, возможность объясниться… Вместо слов Дайс начала всматриваться. Заглядывать в зеницы глаз, пытаться пробиться сквозь желтизну и черноту, куда-то глубоко. В надежде отыскать того дьявола и вытащить его на свет мира ещё раз? Или же искала что-то ещё? Спустя полминуты, охотница резко наклонила голову вправо, по её лицу разошлась гримаса искажения. Химера из разочарования, жалости и… Жадности? Очень, слишком вероятно. Впрочем, не той жадности, которую ожидал Цирконт. — Мне до-жу-ти хотелось бы получить такого по-тря-са-ю-ще-го умницу как ты к себе в колоду… — глубоко вздохнула Дайс, надув губы. — Но увы, уговор есть у-го-вор, даже если от него отдаёт приказом или у-ка-за-ни-ем. Возможность выбора, как-никак — им-пе-ра-ти-вна, особенно — в этом деле. — А вот это уже абсолютно невалидные инсинуации, — усмехнулся Дейферр, когда собеседница отстранилась. — Чтобы кому-то вроде вас приходилось следовать каким бы то ни было директивам извне? Сюрреализм в высшей степени. Будущий охотник взмахнул рукой, будто отгоняя стаю мошкары. Нет, правда, это уже выходило за грани и возможного, и вероятного. Чтобы был кто-то, кто мог напрямую указывать Кьело Дайс и кого бы она слушалась в ущерб своим собственным интересам… На ум приходила разве что мысль о божестве — но бредни фанатиков Цирконт не рассматривал даже в качестве белого шума. — У каж-до-го из нас найдётся кто-нибудь, перед кем мы были бы в ответе. По тем или иным при-чи-нам, — ещё один вздох со стороны Кьело. Теперь — грустный, уставший. Полный сожаления, горечи и неимоверной тяжести. Даже лёд её глаз, казалось, остекленел. — Если же человек считает, что не идёт ни-за-кем, то ему стоит спросить себя — не са-мо-об-ман ли это. И если нет — то дар ли это или просто до-пол-ни-тель-на-я ноша. Сжав правую руку в кулак, хозяин раута уже приготовил очередную колкость в ответ, но… что-то в словах профессора заставило его задуматься. Обещания, соглашения, правила, законы — все они проносились в его океане памяти вереницей бойких, но бесполезных рыбок. Вернее, почти все… По крайней мере одно из них он не мог — и никогда не сможет — развеять пеплом по ветру. — Перед кем мы были бы в ответе… — поднеся кулак к подбородку, всё ещ в задумчивости пробубнил Цирконт. Затем — одёрнул себя, вышел из оцепенения и вновь встретился взглядами с Дайс. — Пожалуй, в этом я склонен согласиться. Вне зависимости от контекста, примите к сведению… На её лице он заметил тень и направленную в пустоту тонкую, хищную, недобрую улыбку. Из тех, которыми привычны щеголять изуверы-вивисекторы, зашивая под кожу своим жертвам электроды и медленно поджаривая, заставляя вопить и извиваться — но никогда не убивая сразу. Теша себя удовольствием созерцания чужой ужасающей агонии. Откуда же в этой ведьме… такое? Злорадство? Насмешка? Если да — над кем? И что же совершил этот несчастный, чтобы заслужить такое отношение? Эта злоба была явно не по душу молодого изобретателя, но всё же… — Бе-зус-лов-но, — откликнулась Кьело, возвращаясь к прежнему, доброжелательно-заботливому облику. Злобный, излучающий тонкий садизм хищник исчез, оставив после себя всю ту же маму-кошку… Равно как исчезли и барьер, что отделял собеседников от остальной залы, и поддерживавшие его карты. — Наш маленький разговор принёс мне ко-лос-саль-но-е удовольствие, мой милый Дейферр, но — увы — вынуждена тебя ос-та-вить, — стая карт с лёгким, еле слышным металлическим шелестом возвратилась в браслет Рейзд Гэмбита, слегка звеня в такт словам хозяйки. — У меня есть ещё кое-какие дела, требующие моего внимания до пос-лед-ней капли. Прошу меня извинить и бла-го-да-рю за твоё время. Будущий охотник сделал над собой огромное усилие, дабы не позволить бровям поползти вверх. Уж очень внезапно Дайс решила распрощаться. Слишком уж наигранно, или, во всяком случае, поразительно расчётливо. Достаточно вежливо — даже сподобилась на полупоклон — но крайне торопливо. Возможно, ей не хотелось давать Дейферру шанс дальше зарываться в эту тему. Возможно, она просто сказала всё, что по-настоящему хотела — и, довольная выполненной задачей, решила ретироваться. А возможно у неё действительно были ещё дела. Правда, как рассудил Цирконт, как всегда находилась где-то посередине, но желание добираться до неё отсутствовало. Он чувствовал, что потратит на этом гораздо больше, чем приобретёт — и даже пусть и маленький, но достигнутый результат не принесёт ему не то что радости. Просто ничего. — Взаимно, профессор. Примите мои наилучшие пожелания и благодарность за интеракцию… — кивок у Дейферра получился медленный, почти задумчивый. Глаза всё ещё внимательно следили за Дайс… и её реакцией, — и за ваш совет. Я рассмотрю его возможные имплементации. — Ну что уж с тобой поделааешь, мой милый Дейферр, — усмехнулась она. — В остальном — дифирамбы ни-к-че-му. Профессор, казалось уже хотела развернуться, но остановилась в полуповороте, кокетливо поджав левую ногу в колене — так, чтобы носок сапога лишь слегка касался пола. Фолиант Рейзд Гэмбита оказался в её левой рукепод чуть более острым углом; правую же охотница положила на книгу сверху, легко касаясь пальцами карёв обложки. На лице самой влиятельной женщины Атласа сияла лучезарная, искрящаяся добротой и радостью улыбка… От которой — поразительно, но факт оставался таковым — пробирало нереальным холодом до костей. Даже сам хозяин раута почувствовал себя не в своей тарелке. Цирконт мог поклясться, что у другого на его месте выступил бы холодный пот, а по спине побежали бы мурашки. — Пр-р-росто делаю работу богов, только и всего — промурлыкала Дайс, довольно жмурясь и склоняя голову на бок. — До новой встре-чи, мой милый Дейф. Удаляясь, она оставила будущему охотнику звоном цепи Рейзд Гэмбита, мерный стук своих каблуков… и целый ворох полученных ответов и вновь появившихся вопросов. Чуть слышно зашипев, Дейферр переступил с ноги на ногу, развернулся лицом к всё ещё сменявшим друг друга голограммам. Правая рука одними пальцами вцепилась в лоб и брови, укрывая пястьем глаза от окружающих и их бесполезной болтовни. Железная воля затаскивала охотничью настороженность, взбудораженную Дайс, обратно в клетку разума и разгоняла снующие в сознании мысли, догадки и сомнения как стаю обезумевших во время кораблекрушения крыс. Мозг разбирал полученную информацию по крупицам и дотошно исследовал всё до последнего звука, последнего жеста с жёсткостью и эффективностью, достойными иных искусственных интеллектов. Не допустил ли сам Цирконт какой-либо ошибки в разговоре? Не подставился ли, не открыл ли слишком много собственных карт? А что же профессор? Действительно ли можно было ей верить? Если да, то в какой мере? Так уж ли искренней была её доброжелательность к нему? А к его друзьям? Тогда чем была заключительная вспышка… жесткости, гнева, недовольства? И даже если переместить неприкрытую попытку вербовки на второй план, а сказанное принять за действительность… Какое место она занимает во всём этом? «Критически маловероятно, чтобы хоть сколько-нибудь высокопоставленный член такой организации опустится до базового рекрутирования, » — сомнение, допущенное Дейферром, не пришлось ему так уж не по вкусу. Даже с учётом требований своего эго и своего места в случившемся… С другой стороны — мысль о том, что Дайс, обладая такими ресурсами и связями, находилась всего лишь пусть даже в среднем звене, казалась ещё более невероятной. Ведь в таком случае предполагаемые руководители оказывались персонами совершенно запредельных возможностей. Такого рода персоны просто не могли существовать — по крайней мере, инкогнито. Следы всё равно должны были остаться, ни один уровень конспирации такого не позволил бы… Разве что мир уже давно и прочно водят за нос — но тогда не имеет смысла вообще ничего. Ни жизни, ни достижения, ни информация. Ни размышления молодого изобретателя. И точно — не слова самой Дайс… Проклятая ведьма! Верно, не стоило даже пытаться верить в её предложение быть «на одной волне». Новые знания принесли лишь только множество новых абсолютно неизвестных переменных. И всё же… — Дейферр? С тобой всё в норме? — голос Бьянки ловкой, но осторожной верёвкой вытянул брата из задумчивости и заставил опустить руку. Выражения лица девочки переполнялось волнением, почти страхом. — Тоже испытываешь упадок самочувствия? — Нет… По крайней мере, в пределах допустимого и удовлетворительного, — будущий охотник выдавил из себя скромную, мягкую улыбку. — Всего лишь некоторая информация, полученная из нашей конверсации с профессором, показалась мне валидной целью для более критического анализа. — Профессор бывает очень экстравагантной и утомительной когда у неё появляется особый интерес к тебе, я знаю, — Дейферр поймал даже не скрываемые лёгкость, доброту и успокоение в лучащихся мягким задором взгляде и голосе сестрёнки… — И в таком случае предлагаю провести восстановительное самовознаграждение. Пока ассортимент всё ещё достойный. …Пусть и, по правде говоря, он ещё больше уверился в необходимости держать Дайс от неё как можно дальше. Но как бы то ни было — отказаться от предложения Бьянки её брат не мог и не намеревался. Киберкресло приблизилось к столу, почти скрыв «капот» под белоснежной скатертью. Дейферр — просто сподобился развернуться — настолько элегантно, насколько дозволяло его самомнение. Обращать же внимание явно было на что — взору предстали десятки идеально сервированных в «умной», поддерживающей нужную температуру посуде, произведений кулинарного искусства. Миниатюрные тарелки с новаторскими крем-супами, больше похожие на бокалы горшки для манящих мраморного жаркого, сладкого пюре в четырёх вариациях, острых и пикантных букетов роз, сделанных из ростбифа и ещё как минимум дюжины иных блюд, десятки изысканных закусок на любой, даже самый изощрённый вкус — от хамона до концептуальных конструкций из кусков овощей и фруктов, школадные, клубничные, персиковые, банановые, вишнёвые, апельсиновые и многие, многие другие тортики, семифредо, мистральские дорияки, фигурки из мороженного и прочие десерты, которые и вовсе было жалко есть, свежайшие фрукты и каскад спиртного, соков и концептуальных безалкогольных коктейлей для тех, кому было мало разносимого слугами… Всё это создавало гармоничную композицию, радующую глаз и пленяющую нюх запахами, распаляя аппетит. Сверкало мастерством и страстью своих создателей. И, конечно же, ещё раз подчёркивало положение, могущество и радушие хозяев, отвечая высочайшим стандартам качества и срамя лучшие рестораны мира. В доме Цирконтов — с такими-то требовательными чадами — иначе и быть не могло! Впрочем, наследники крупнейшей оружейной корпорации уже вынесли вердикт этому празднику кулинарии. Дейферр, не допуская лишней мысли и не сомневаясь в согласии Бьянки, поднял достаточно крупное — по меркам прочей посуды на столе — блюдо. На нём были сложены пирамидкой маленькие, мягкие песочно-пряничные шоколадные печенюшки, от которых почти одурманивающе пахло кокосом. Проявлением хозяин раута создал два прямоугольника — зависших в метре над полом, параллельно ему. Тонкие, но достаточно габаритные, чтобы служить в качестве посуды. Лёгкое движение руки — и сладости, разделённые две не слишком равные части, полетели на импровизированные тарелки. Отдав сестре ту, на которой было больше печенья — пусть и ненамного, примерно на одну седьмую от общего количества — Дейферр принялся за свою порцию. За шуршащим хилым хрустом — будто снег под ногами — таился чарующей и такой знакомый вкус. За стеной смеси молочного и тёмного шоколада и дымкой привкуса кокосовой стружки таился долгожданный кружащий голову каскад терпкой ваукийской корицы, увлекавший за собой воздушные тени земляники и мандаринов. Безжалостно сложное в приготовлении, но сражающее наповал даже самого требовательного гурмана, печенье было любимым лакомством Бьянки и одним из любимейших десертов её брата. Если уж быть совсем честным, то Дейферр предпочитал чуть больше иную вариацию такого угощения. Сложнее, дерзновеннее — со слоем горького шоколада вместо глазури, а в центре, покоившееся за имевшейся симфонией вкусов, находилось крепкое ядро из толстых вафель, прячущее в себе полужидкую начинку-пролине из лесных орехов. Увы, его сестре такое было противопоказано по целому ряду причин, но Дейферр испытывал достаточно радости, если Бьянка разделяла её с ним. Радость — и хитрое печенье. Ведь и этот, и усложнённый вид часто оказывались у Цирконтов на столе в затяжные часы мозговых штурмов, наполненных великолепными — и не очень — разработками и открытиями. Так что молодой изобретатель ничуть не удивился, когда количество уничтоженных им печенюшек перевалило за дюжину, а из памяти начали рваться воспоминания о былых днях во всём своём многообразии. О поисках, достижениях, мелких тупиках, обсуждениях, нервном напряжении, иногда — вполне себе физической боли… И, конечно же, об обещаниях. «Кто-нибудь, перед кем мы были бы в ответе, не так ли, Дайс?» — желчно усмехнулся про себя Дейферр, разгрызая очередное печенье. По крайней мере в этом сладкоречивая ведьма могла с гордостью держаться за факт своей правоты. Будущий охотник оставался носителем обещаний, данных себе, данных Бьянке… И чтобы их выполнить, нужно было — для начала — перестать думать о себе как о «будущем» охотнике. А значит… — Бьянка, — позвал её брат, машинально облизывая губы. Движение получилось резким, неестественным — слишком… змеиным. Демоническим. Младшая из наследников ЦВС отозвалась лишь подняв взгляд и чуть вздёрнув вверх левую бровь, но мозг Дейферра уже был занят другим. Анализировал ситуацию, взвешивал достоинства и недостатки, сравнивал показатели, оценивал получившиеся результаты. Об Атласе даже думать не хотелось, не говоря уже о том, чтобы воспринимать его даже в качестве кандидата на выбор. Аргументов против «родной» Академии имелось катастрофически много. Все их уже не один десяток раз проговорили не то что за последние пару месяцев — за то время, пока длиться это мероприятие. Айронвуд мог сжевать свои наивные обещания вместе с собственными аугментациями и подавиться — единственный способ, которым Дейферру хотелось рассматривать атлизианскую академию, было через прицел достаточно крупнокалиберного орудия. Следующим список покинул Шейд. Заваленная песком яма для помешанных на соревнованиях со всем и вся бойцовскими псами, почти варварами — не более того. Жалкие ужимки преподавательского состава со студентами и унизительно скудная ресурсная база позволяли вынести достаточно ясный приговор. Как ни странно — схожая участь ожидала и Хейвен. Пусть разница в климате и откровенно унижала Вакуо, но мистральской академии всё ещё губительно не хватало необходимого Дейферру… инструментария. Во всяком случае, не на том уровне, с которым молодой изобретатель мог хотя бы мириться. К том же, личные дела преподававших там охотников, да и контингент студентов тоже, вызывали отдельный ряд вопросов и сомнений. Следовательно — даже не принимая во внимание плюсы, а лишь пользуясь методом исключения… — Возникнут ли у тебя возражения, если место дальнейшего моего обучения будет, — продолжил будущий охотник спустя лишь две секунды ожидания сестры, медленно опустив на неё взгляд, — умеренно удалено от дома? Ответ не заставил себя долго ждать — и превзошёл любые ожидания. — В Вейле вполне приятный климат, даже зимой, так что будет не так уж и затруднительно тебя навещать при желании, — начала она почти задумчиво, отправляя в рот ещё одну печенюшку. — Техническое оснащение также на неплохом уровне — думаю, не появится проблем с работой над проектами и связью. На мой взгляд — прекрасный вариант, — Бьянка беззаботно, рассеяно улыбнулась брату. Ход её мыслей тенью двигался вслед за его собственными размышлениями, что не могло не поразить и не вызвать взрыв радости. — А что, ты уже окончательно определился с выбором? — Приемлемый способ описать текущее состояние вещей, — Дейферр довольно усмехнулся сестрёнке — и в ответ получил такую же беззлобную усмешку. Значит, действительно было решено. Бикон, сияющий маяк умеренности, плавильный котёл культур, точка отсчёта и — кто-то мог поспорить, но всё же — лучшая из всех четырёх Академий Охотников и Охотниц. Последнее утверждение, впрочем, Цирконт намеревался подтвердить лично — или лично же развеять притягательную мистификацию. Время покажет. А пока — печенье было съедено, платформы из твёрдой энергии — преданы забвению, а блюдо — возвращено на место. Взгляд Дейферра лениво обратился к тому месту, где они с Бьянкой стояли несколько минут назад сами. Вместо них компанию Сангвину и Вайсс теперь составляла высокая, крепко сложенная блондинка. Её нео-рыцарский доспех, созданный по последнему слову атлизианских технологий и выкрашенный в белый, персиковый и ванильный цвета, забавно контрастировал с нарядами собравшихся здесь остальных гостей… и наверняка был тем ещё бельмом на глазу для одних и предметом зависти — для других. Висевшая за спиной штурмовая пика, растрёпанные волосы и обеспокоенное выражение лица с милыми, но воинственными чертами, выливались в мелкие, яркие, подчёркивающие эффект штрихи. Нюаж Танкан. Молодой — одногодка с Дейферром и Сангвином — рыцарь Ордена Солнечного Копья, в частности — капитула Святого Сильверия. Подающая огромные надежды воительница, чьё мастерство в боевом ремесле и умении управлять Аурой и Проявлением ставит её выше многих прочих абитуриентов Академий Охотников и Охотниц. Наконец — преданная и умилительно-неутомимая телохранительница наследника Мангостин Волт Груп. Что не мешало ей в этот самый момент, под звонкие сдержанные смешки наследницы ШДК, тихим, удручённым шёпотом отчитывать своего господина за нерадивость и беспечность, нависая над ним — шутка ли, будучи почти на целую голову выше. И получая в ответ лишь балагуристые, но добродушные, заботливые отговорки. Почувствовав на себе их с Бьянкой взгляды, троица обратила своё внимание на Цирконтов в ответ. Вайсс одёрнула себя, Сангвин — отвесил вальяжный приглашающий жест. Нюаж, ещё не встретившаяся с хозяином раута и его сестрой лично, ограничилась гвардейским поклоном, пряча глаза светло-оранжевого цвета под ресницами и золотистыми локонами. Губы Дейферра сложились в кривой полуулыбке, больше подошедший демоны или комическому злодею из мультфильма, когда он сделал первый шаг к друзьям. Движение своей резкостью и мощью создавало впечатление, что наследник ЦВС оттолкнулся — от стоявшего сзади стола, от пола особняка, от самого Ремнанта. Киберкресло Бьянки, почти как паланкин королевской особы за взявшей вражескую столицу полководцем, двигалось чуть левее и всего лишь на полшага позади. Боевая киберброня, уподобляясь заменосцу — правее. Пусть глупый и чванливый праздник в честь нижайших и порочных творений гения продолжается — ему не долго осталось. Мысли Дейферра уже звездопадом стремились к гораздо более важным вещам. Вереница своих собственных проектов — «Накгакс», «Голгофа», «Аркадия» конечно же — «Гиперион», десятки прочих, далеко не столь важных и грандиозных. Помимо этого, стоило всё-таки внести последние штрихи в Нэсэсситис Иджис — и дать доктору Полендине столь важную для него консультацию по поводу особой, триста семьдесят четвёртой модели, по словам самого доктора — его «величайшего» и «дражайшего» творения. Его «дитя». Да и следу из хлебных крошек, оставленный профессором Дайс, дать остыть было нельзя. Чем не повод связаться с Эйсом? Пусть этот король грызунов и паразитов покажет, что горазд не только крокодиловой феей таскать побрякушки в руки бросавшихся в него лиэнами. Хотя, по правде сказать, Цирконту могли понадобиться кое-какие… особые материалы. Что ж, тем паче. Наконец, без учёта возникшей мистерии, нужно было готовиться к поступлению. Остались ничтожные формальности, но всё-таки — это был шаг вперёд. Важный шаг вперёд, часть одного из важнейших обещаний в жизни молодого изобретателя — и важнейшего из данных ему самому себе. Помогать человечеству. Защищать людей и фавнов, давать им возможность и средства для того, чтобы они сами шли вперёд и вверх, оставив позади тьму предрассудков. Кто-то скажет, что это — циклопическая, непреподъёмная, неосуществимая и невозможная — не задача — мечта. Но кому, если не Дейферру Цирконту, за неё взяться? Жестеголовому Айронвуду? Мифическим «просвещённым», к чьему сомну причисляет себя Дайс? Спекуляции, кретинизм и блажь — ничего более. Будущий охотник давно решился взяться за это дело сам. Вне всякого сомнения, он примет помощь от достойных — примест с радостью и удовольствием. Но тем не менее — он лично намеревался развенчивать тайны и низвергать препятствия и сокрушать тех, кто воспротивится созданию его триумфа. Сокрушать и сбрасывать в ту тлеющую бездну забвения, где покоятся и так называемые «боги» жалких ретивых имбецилов. Узревшие совершенный боевой костюм, превосходящие человеческие, равнявшиеся с дьявольскими волю и гений Дейферра. И оставшиеся глухими, слепыми и немыми в своём несуществовании — и в гибели своих безмозглых прислужников, которым не смогут помочь ничем.