Даже самая ужасная тьма не может существовать без света. Столкни скорбь и сожаления с чуткостью и заботой — и сама твоя суть станет не знающей преград молнией.
Синее безоблачное небо было прорезано разраставшейся полосой чёрного маслянистого дыма. В воздухе чувствовался запах пепла, взорвавшихся во всём своём многообразии кристаллов Праха и крови. Компанию этим уже давным-давно ставшим знакомыми ароматам составляла смесь из гнили, нагретого металла, рыбы, фруктов, алкоголя и — конечно же, куда без неё — соли. До ушей, мимо смеха, ругани и песен команды, доносился вой пламени, треск горящих досок и детонирующего Праха, крики боли, ужаса и отчаяния. Не то чтобы Айви за столько лет не привыкла к подобному. В конце концов, именно это было практически каждодневными декорациями жизни любых пиратов, в каких только ни ткни пальцем — не говоря уже о корсарах Аметистовой Армады. Погони, абордажи, грабежи, контрабанда, похищения и убийства — в ход шло всё, без исключений. Моря — беспощадные, но справедливые хозяева, ибо им этикет и размышления о высокой морали были чужды. Ради выживания можешь делать что хочешь, но и ожидать в ответ ты должен что угодно. Простое правило, топящее в пучине львиную долю пиратской романтики и превращавшее «приключения» в рутину. Вот только как переварить тот факт, что в скорбной участи очередных жертв виноват не кто-нибудь, не пушка, не Гримм, не безалаберное обращение с оружием или Прахом, а никто иной, как — таков уж выверт судьбы — ты? Ну хорошо, пусть не полностью, но в известной части? Подойдя поближе к металлическому фальшборту «Иссушителя», Айви перегнулась через него, устремив взгляд вниз. С такой высоты морские просторы казались синим бульоном ухи, в который кто-то щедро насыпал хлебных крошек — именно за них можно было принять всё ещё державшиеся на плаву и уже идущие ко дну контейнеры, обломки, трупы… Всё, что осталось от гордой мистральской торговой эскадры в шесть прекрасных каравелл и две дюжины вооружённых до зубов фрегатов. Увы, недостаточно вооружённых, дабы спастись от клыков, когтей Армады… и её секретного, дикого «оружия». «Дивись и поражайся творенью фибр своих и куража!» — едкая издёвка, отпущенная про себя фавном-рысью, будто бы обожгла всё тело чёрной молнией. Облачённые в короткие кожаные фиолетовые перчатки руки сами собой потянулись за спину, под изумрудного цвета накидку-хламиду на одно плечо. Извлечённый из крепежей Воукипер поблёскивал ярко-зелёным корпусом-ложем и тёмно-фиолетовым луком. На маяк, как ни жаль, ничуть не похоже — но от него и не требовалось подобное. Твёрдость металла рукояти и защищённого хвата под ложем мало-помалу, но справлялась с бурей сожаления в душе. Поразительно. Подобное случалось уже не в первый, и не в десятый раз, и каждый случай больно резал сердце грустью, страхом, горькой ненавистью к себе. И — посуди-ка здраво — уже должна была бы выработаться привычка, затупленность к подобному, наплевательское отношение. Корсар она, в конце концов, или кто? А корсарам не к лицу, сказали бы многие, горевать по своим жертвам. — Убивая — пожинаем. Пожиная — ввысь растём, — еле слышно вырвалось из уст Айви, пока взгляд её зелёных глаз осторожной кошкой забегал по водной глади. — По морям как смерть летаем, грабя лихо — не умрём. Вот только корсары Армады — все до единого, в каждую секунду своих наполненных кровью, Прахом, водой и ветром жизней — выбирали, когда пустить оружие в ход и оборвать существование очередного бедолаги. Ни один из них не имел в себе абсолютного хищника, до ужаса неразборчивого в своём меню. Стиравшего с лица Ремнанта и живое, и неодушевлённое. Плевать — враждебно оно или дружелюбно, опасно или не представляет угрозы, хрупко как хрустальный графин, или же непробиваемо под стать лучшим атлизианским боевым кораблям. Неумолимый голод вселенной, энтропия в чистом виде. И это досталось ей, Айви Морад. Самые хитрые из злонравных умов мира восемь душ бы продали бы — найдись у них хотя бы одна — за то, от чего она в свои шестнадцать лет отказалась бы без платы, и глазом не моргнув. «И близким душам даже не стоит ждать спасенья от моих… когтей…» — ещё одна унылая, скорбная мысль поперёк сознания. Глаза же, уже было готовые наполниться первыми слезами, заметили — глаза ли, или… Проявление? — что-то, что было если и не достойно внимания, то по крайней мере — выделялось на общем фоне. Пара моментов в терпеливом, пытливом прищуре дали свои результаты. Ухватившись за доску, на волнах дрейфовал человек или фавн — должно быть, сумевший пережить этот кромешный ужас мистральский матрос! Кисточки на ушах задёргались в предвкушении, радости и надежде. Из кармана на поясе Айви выхватила маленькую металлическую подзорную трубу. Позолоченный стальной корпус был украшен мозаикой из аметистов и изумрудов, но ценилось, казалось бы, архаичное устройство не за свой дизайн. Труба содержала в себе прорву различных сенсоров и датчиков, незаменимых в разведке и не только, а линзы в соединении с электроникой давали чёткость и дальность обзора ничуть не худшую, чем у Воукипера. Перекинув верный арбалет рукоятью через сгиб правого локтя, Айви раздвинула трубу и поднесла её к правому глазу. Механизмы устройства тихо жужжали, пока все его системы приходили в готовность и высвечивались теми или иными параметрами на окуляре. Масштаб, температура, атмосферное давление, высота над уровнем моря… Высунув кончик языка к левому нижнему краю застывших, подобно напряжённой струне, губ, фавн-рысь терпеливо выжидала эти считанные секунды, пока все показатели появятся, и, наконец, навела объектив на интересующую её цель. Загорелый, лет двадцати пяти на вид, мужчина вяло держался на обгорелом куске доски — должно быть, вырванная пушечным выстрелом часть корпуса. Выражение лица молодой пиратки, впрочем, быстро стало ещё более настороженным и отражавшим внутреннюю концентрацию — белизну рубахи моряка с правой стороны портило большое кроваво-красное пятно. Айви увеличила масштаб и переключила подзорную трубу в инфракрасный режим отточенным движением пальца — лишь для того, чтобы грусть и уныние вновь возымели над ней вверх. Рваная рана, обильное кровотечение, если верить показаниям устройства фавна-рыси — задета печень и пробита почка. Медленными, почти извиняющимися движениями Айви свернула своё приспособление и убрала его на место, после чего вскинула Воукипер. С такими ранами этот человек был точно не жильцом — рано или поздно до него в лучшем случае доберутся акулы, в худшем — Гримм, которыми эти воды кишели. И даже если никто из фауны — хоть обычной, хоть тёмной — не позарится на столь лёгкую добычу — много ли чести умирать под лучами палящего солнца, без капли воды, истекая кровью? Пытаться спасти бедолагу тоже не выйдет — пусть арбалетчицу и послушают, но что потом? Балласт в виде ещё одного голодного рта, так ещё и раненого, Армаде не нужен, свидетелей корсары тем более не оставляют. Наилучшая участь при таком раскладе — гарпун в уже и без того паршивую рану, а затем — снова за борт. Но уже не раненным, а хладным, обысканным на предмет ценностей трупом. Плавно, но быстро и решительно, большим пальцем правой руки Воукипер был приведён в боевую готовность: внутренние механизмы были освобождены от власти предохранителя, а барабан-ротор, располагавшийся на корпусе чуть выше рукояти — прокручен до чёрной секции. Длинный тяжёлый бельт из гравитационного Праха встал в ложе с громким металлическим щелчком как раз в тот момент, когда голова умирающего оказалась поймана в перекрестье прицела. Указательный и средний палец фавна-рыси вжали спусковую щеколду в рукоять до упора. Механизмы арбалета издали серию резких, почти одновременных стрекочущих звуков, похожих на раскат грома в высокой тональности. Бельт с воем сорвался с ложа и лука Воукипера, мчась навстречу живой, незащищённой Аурой плоти. Без промедления, на его место встал новый снаряд — близнец отправленного. Попадание повлекло за собой утробный булькающий звук. Ни утянутого в пучину мистральца, ни его последнего ложа более не было видно. На их месте теперь морскую гладь украшало кровавое пятно — то, во что превратилась голова несчастливца при столкновении с бельтом. «Покойной вечности и лёгкого пути», — выпрямившись, держа Воукипер всё ещё на весу правой руки, Айви дотронулась левой до застёжки-эполета на левом плече. Ярко-зелёный, цвета сочной листвы, металлический кружок удерживал накидку-хламиду и при этом — служил для молодой пиратки её личной эмблемой. Ею был обведённый фиолетовым арбалет с зелёным ложем и фиолетовым луком, заряженный контрастирующей и с фоном, и с самим оружием фиолетовой, нарочито-тёмной молнией. Прекрасная дань уважения и оружию фавна-рыси, и самой её сути — во всех смыслах. «Свободным наконец восстань от пут усталой плоти. Из Праха прибыл — в прах и обратись», — губы сами собой, без единого звука, шевелились в такт наспех придуманной молитве. Иные сказали бы — вот же странность и чудо: убийца, отпевающая свою жертву. Айви же казалось, что любая жизнь — сакральна и священна, пусть даже её предназначение — уйти на заклание для другой, стать топливом для очередного поворота Колеса Времени. А враг, умудрившийся спастись из того беспощадного хаоса лишь для того, чтобы быть милосердно умерщвлённым одной из напавших считанными минутами после? Вне всякого сомнения — по мнению молодой пиратки — заслуживал хоть каких-нибудь почестей. По крайней мере, такая смерть лучше и чище альтернативы. Нет тризн звучания для унесённых Пустотой. Окончив «отпевание» и убрав руку с застёжки, Айви развернулась на каблуках ботфортов спиной к фальшборту. Слух, ранее сдерживаемый размышлениями, наконец-то позволил себе улавливать звуки той рутины, что захлёстывала корабли Армады после каждого налёта. Флагманский галеон в этом отношении являлся отнюдь не исключением, но примером для всех остальных судов. Матросы носились по палубе вдоль и поперёк, проверяя состояние пушек, узлов, щитов и батарей, перезаряжая оружие, привязывая подлетающие моторные шлюпки с добычей и отвязывая — только готовящиеся отчалить. Голос отца рычаще-каркающими взрывами вливался в общую суматоху, подгоняя недостаточно расторопных и поручая новые задачи освободившимся. Всё двигалось в своём, неуловимом чуждому глазу ритме и порядке, которому позавидовали бы экипажи иных атлизианских судов. Контролируемый хаос, в чистейшей своей инкарнации, был не прихотью капитанов кораблей Аметистовой Армады, но банальной и суровой необходимостью. Атаки корсаров всегда несут с собой страх, ненависть, ярость, отчаяние, а где негативные эмоции — там и Гримм. Поэтому следовало добить ещё живых и незначительных, взять заложниками — буде такие найдутся — богатых и влиятельных, собрать и погрузить в трюм оружие, Прах и ценности… А как с этим будет покончено — нестись на всех двигателях и прахопарусах как можно дальше от места налёта и абордажа, пока к нему не слетелись настоящие монстры. Закон мигрирующего флота пиратов, убийц, воров и подонков — бескомпромиссный и суровый. Соблюдай — выживешь, возможно — даже доживёшь до следующей делёжки. Ослушайся — и тогда свою скорбную юдоль ты будешь хлебать дырявой ложкой собственной глупости в одиночку. «Таков закон, к чему ж его сменить? В нём праздность с глупостью — гораздо хуже смерти, — молодая пиратка приподняла своё оружие и кинула взгляд на новый бельт из гравитационного Праха на ложе. — В отточенной разбоя круговерти, он кораблям — связующая нить». Но по правде говоря, «Иссушитель» кое-что выделяло на фоне остальных судов в Армаде. Особенная привилегия флагманского корабля — или, как поправили бы в конец прожжённые циники, обязанность — быть местом встречи совета капитанов. Действующей ли вместе с галеоном в данный момент группы, а при необходимости — всего ли флота — было не важно. Места с гарантией хватило бы всем, да ещё с изрядной свитой — и это при полном отсутствии неудобств для команды самого корабля. Конечно, подобные встречи предназначаются не для безалаберной болтовни, но для решения по-настоящему важных дел… Но что же может быть важнее для лихих корсаров, нежели как делёж добычи? Пожалуй, разве что трата нечестно нажитого, но — по крайней мере, в случае с Аметистовой Армадой — в определённой степени честно разделённого — добра. Так что спешно приближающиеся к флагману личные воздушные катерки каждого из присутствовавших при атаке капитанов Айви воспринимала без бури эмоций. Всего лишь хищники одного прайда, подбирающиеся к каменному столу на заслуженную трапезу. Семейное сборище большого клана, одно из многих. Просто ещё одна обязательная часть ритуала, ставшего обыденностью. Но увы, это далеко не означало, что всех из капитанов Армады фавн-рысь была рада видеть на этом корабле. — Где эта девка, разрази меня ром?! — по палубе разнеслось мерзкое пьяное рявканье, больше похожее на звук визжащей в низких тонах и страдающей поносом свиньи. Случайные матросы старались, не прерывая своих дел, побыстрее убраться с пути источника этой какофонии — им был капитан Коль Грис. Толстое, если не сказать — тучное тело было запаковано во множество чёрно-розовых рубашек и штанов. Походка капитана «Непобедимого» заключалась в медленном, но решительном переваливании с ноги на ногу. Обитые грязным железом сапоги жалобно и глухо гремели, сопровождаемые стуком чёрного молота-клевца — Слотербоуна, который Коль использовал в качестве трости. Некогда бывший чёрно-красным, но теперь от небрежного обращения ставший антрацитово-розовым тренчкоут бесформенно обволакивал пирата. На тёмной широкополой шляпе красовалось единственное красное перо. Длинное, оно тянулось за своим хозяином, будто знаменосец для мерзкой смеси из всевозможных благовоний и видов парфюма. Всё, чтобы перебить запах гниения — как водится, безуспешно. Разгневавшие Аспидного Адмирала по-крупному по-крупному же и расплачиваются. Безусловно, вся Армада, по сути своей, была одним большим кочевым кланом. Вот только даже в самой омерзительной и жестокой семье без урода не обходится. И в данный момент этот урод приближался к Айви. Та подняла Воукипер ровно в тот момент, как тучной пират преодолел половину палубы и не спускала его с прицела. Рысиные уши рефлекторно опустились в угрожающую позицию. Арбалетчица была уверена и в себе, и в своём оружии: один-единственный бельт прикончил бы ублюдка на месте. Даже если он успеет активировать свою Ауру — если уже этого не сделал — инерция от попавшего снаряда и гравитационного Праха сметёт его с корабля и отправит в море. Вытаскивать Рёка из воды никто и не подумает. Если свалился за борт — в этом лишь твоя вина, поднимайся сам или иди на корм монстрам Гримм. И всё же… Комок неприязни, омерзения, ненависти и — отчасти — инстинктивного страха превратился внутри в стремительно вращающийся шар. Будто солнце, почерневшее, уставшее от своего каждодневного цикла и решившее уничтожить Ремнант… Вот только не определившееся, с чего начать и от того — крутившееся вокруг своей оси в замешательстве, с единственным выходом из ситуации. — Грёбаная ты мер… — как только Грис вновь соизволил открыть рот, всех находящихся поблизости обдало волной непростительного в своей омерзительности смрада. Смешно было и думать, что он надеялся перебить такой запах какими-то духами. К счастью, говорить долго ему молодая пиратка не собиралась позволять. — Молчать! — то, что казалось, будет криком, слетело с уст фавна-рыси помесью рычания и шипения. Вполне действенное средство, чтобы перебить этого тошнотворного хряка, однако, не единственное. Чёрное солнце, наконец, рухнуло. Комок-шар эмоций лопнул, взорвался, зашипел, становясь топливом для Проявления. Зелёные глаза молодой пиратки на миг вспыхнули по краям темнотой увядающих фиалок. Тёмно-фиолетовые, почти чёрные молнии заплясали на предплечьях, перекинулись на арбалет, а с его лука — бросились на Гриса. Когти тёмной энергии впились в дряблое тело, проникли в плоть и ставшую видимой розовую Ауру и начали уничтожать. Первой на палубу полетела шляпа, обнажая редкие жидкие волосы мышиного цвета на голове капитана. Вслед за головным убором повалился молот. Ноги его владельца подкосились, роняя пирата на колени перед арбалетчицей. Цвет его лица из привычного блекло-зеленоватого начал своё превращение в розовый, пунцовый, наконец — синюшне-фиолетовый. Трясущимися пальцами Коль безуспешно пытался ослабить вороты рубах. Горло и лёгкие, будто сдавленные железной рукой, отказывали ему в каждом втором вдохе, карая за усилие лишь мучительным спазмом. Айви заглянула в маленькие выпученные глаза Гриса. В них плескался лужицей бурлящей кислоты животный страх, ужас. То, чего теперь сама она в себе не находила ни единой капли — к этому можно было испытывать только отвращение. Тёмной энергии же было всё равно, чем питаться… Наверное, даже то, что считаешь проклятием, может иметь свои преимущества. Вот только перевешивают ли они недостатки? — Какого хрена здесь происходит?! — громкий, похожий на рык порядочно взбешённой львицы, голос пронёсся над палубой корабля. Казалось, воздух был рассечён и заморожен им. Команда флагмана, шумевшая в своих заботах, разом затихла и прекратила всю и всяческую деятельность. Прибывшие на «Иссушитель» капитаны других судов замерли в почтительном молчании. Даже Грис, получивший милосердную свободу от воздействия тёмных молний, но всё ещё находившийся в агонии, не смел издать ни звука. Айви, не нарушая сложившуюся тишину, медленно повернула голову вправо. К носу корабля, лишь бы не встречаться взглядом. Вообще не видеть. С палубы полуюта, почти раскаляя воздух раздражённой энергией, спускалась высокая женщина в камзоле цвета индиго и чёрной капитанской треуголке. Капитан «Иссушителя», казалось, самой своей сутью представляла суровую двоякость жизни корсара. Её нельзя было назвать красавицей — пусть она и обладала приятной внешностью, но лишь на левой стороне лица. Правая же была заменена на кибернетические протезы. Да и дело касалось не только головы. Исправленного увечья не могли укрыть ни зелёно-коричневые панталоны и изумрудная рубаха, ни чёрные перчатки на обеих руках, ни грубые чёрные сапоги высотой почти до колена. Тут и там были заметны выступы автоматизированной половины тела. Стык камзола и перчатки беспардонно являл миру серый металл протеза. Поступь, и без того могильно-тяжёлая, отзывалась глухим набатом каждый раз, когда правая нога опускалась на палубу. Характерный звук не глушил даже сапог, лишь всё больше подчёркивая «разрубленность» надвое Гэнгрин Морад, не только капитана «Иссушителя», но и Аспидного Адмирала Аметистовой Армады. Моровой Львицы. Её, Айви, матери. Команда и гости судна в глубоком почтении расступались перед безоговорочной владычицей флота, всё так же не смея отбирать у неё право нарушить тишину. Аспидным Адмиралом становились не за деньги или предметы роскоши, и уж точно не за красивые глаза. Дорога к этому посту была укрыта кровью, трупами, Прахом, штормами и безоговорочной верностью подчинённых людей. Гэнгрин, пусть и была быстра на расправу и сурова в своих решениях, правила мигрирующим флотом справедливо. Заботилась о кораблях и командах, руководила дележом добытого исходя из заслуг… И безжалостно карала смутьянов, нарушителей, и — пуще прочих — дураков и предателей. — Мне повторить? — приблизившись к капитану «Непобедимого», Адмирал гильотиной нависла над ним. Её правый кибернетический глаз, как аметистовый фонарь смерти, буравил своим взглядом тушу Гриса. — Г-госпожа Ад-д-дмирал, у нас… — с огромным трудом восстанавливая дыхание и не вставая с четверенек, пират повернулся к Гэнгрин. Голос его переливался заискиванием. — У н-н-нас с Вашей ч-чудесной дочуркой в-в-возникл-ло некот-т-торое… взаимонеп-п-понимание. В-в-в-видит-те ли, т-те корабли, которые В-вы поручили мне в-взять… — Я сама прекрасно видела, что там произошло! — глава флота прервала заикающуюся тираду резким пинком. От удара носком сапога в подбородок, Коль взвизгнул и опрокинулся на спину. Зубы капитана «Непобедимого» жалобно клацнули. — Моя дочь своим Проявлением выпотрошила те корыта, которые тебе, Грис, было поручено взять на абордаж и потопить. Так же, как и давно следовало бы выпотрошить тебя! Последовал ещё один пинок, на этот раз — в низ живота. От боли с внезапностью пополам толстяк издал высокий, похожий на скулёж, звук — к его несчастью, недолгий. Дабы понимать это, Айви не требовалось смотреть на разворачивающееся действо — Проявление справлялось с этим тоже. Ощущать, наблюдать не глазами, но будто бы сердцем, около которого сидит её хищник. Её суть. Ненасытное злобное нечто, только и ждущее отмашки, чтобы броситься и разорвать, поглотить. Превратить что-то в пустоту. Так же, как и её мать, готова была уничтожить смердящего ублюдка. — Тебе дали лучший корабль после «Иссушителя», Грис, — схватив подчинённого за нагромождение воротов рубах левой рукой и душа, Аспидный Адмирал подняла его ввысь. Львиные когти Гэнгрин, до поры скрывавшиеся в пальцах левой руки, выступили из проделанных для них отверстий в ткани перчаток и вонзились обмундирование и плоть провинившегося корсара. Лица пиратов оказались на одном уровне. Гримаса неподдельного ужаса и полумаска холодного безразличия напополам с гневом. Продолжала уже капитан флагмана громким, рычащим шёпотом. — И горы лиэн тоже дали, на которые ты — снова не своей одинокой несчастной жопой — нанял лучших ребят и купил лучшие железки за пределами Армады, — слои тканей в кулаке Гэнгрин затрещали, готовые порваться. По и без того затронутым перенесёнными болезнями лицу и шее Рёка начала расходиться темнота гниения. Ярость Моровой Львицы не приходит в одиночестве — или, по крайней мере, в одном лице. — А ещё тебе дали задание. Одно, мать твою, малярийный ты мешок с потрохами, простое задание — сцапать эти проклятые посудины! — Адмирал придушила своего пленника другой, металлической рукой, выхватив левой висевшее на правом боку оружие — абордажную саблю под названием Блайтед Скорч. Клинок меча тут же занялся пламенем и упёрся в кадык Гриса. — Задание, которое ты выкинул за борт! Не дав толстяку ответить, Гэнгрин поволокла его по палубе, дальше к носу. Её дочь же, как по команде, резко развернула голову налево. Взгляд фавна-рыси устремился к корме. Не смотреть. Нужно было только не смотреть на неё. Чтобы не вспоминать. Вот и всё. Всё, чего хотела Айви. Просто не вспоминать. — Так скажи мне, Грис, — голос Аспидного Адмирала повысился, когда она с силой врезала пиратом по фальшборту. Тучное тело наполовину повисло в воздухе. Не держи Коля Гэнгрин — он бы отправился в долгий полёт прямиком до водной глади, где его уже наверняка поджидали если не Гримм, то хищные морские обитатели. Ещё один жалобный выдох провинившегося был прерван. Адмирал почти вдавила Блайтед Скорч ему в горло. — Почему моя дочь должна делать за тебя, блядь, твою работу? И почему бы мне прямо сейчас не зарезать тебя к херам и не отправить твою вонючую тушу поплавать?! Давление от сабли и хватки импланта на горло капитана «Непобедимого» ослабло — вот только если бы это было ему хоть какой-то помощью! Неуклюжие, жалкие вдохи и шлёпанье губами продолжались около минуты. Чего в них было больше? Страха? Желания жить? Подхалимства нашкодившей собаки? Подобострастия? Мольбы? Пожалуй, то была смесь из всего перечисленного, но никто не проявил к этому интереса — ни окружившая эту сцену аккуратным полуэлипсом толпу, ни сама Гэнгрин. И уж точно не Айви. — Довольно, никчёмная ты мразь, — сдавив глотку Коля как неподатливый орех, Адмирал швырнула его в сторону. Тело скулящего капитана, оставляя за собой лужу мочи, проскользило по палубе — аккурат к ногам корсаров… и фавна-рыси, из-за желания выяснить отношения с которой он и оказался в таком положении. Сама Аспидный Адмирал уже кивала высокому загорелому фавну-барану, пришедшему вместе с Грисом. — Мистер Клэй, принимайте на себя командование «Непобедимым» и всей его микроэскадрой. Толстяк, потрясённый таким решением командующей, было набрал в лёгкие воздуха для возражения, но весь его запал был потрачен на очередной напуганный скулёж. На этот раз — по другому поводу. Грис был противен Айви по многим причинам. Жадный, злобный сверх всякой меры, эгоистичный насильник и садист. Воистину, нечистоплотность являлась меньшим из его пороков. Держали в Армаде его, пожалуй, только из-за тех небольших крох уважения, которое он заработал в молодости — увы, даже тогда Коль Грис был тем ещё подонком, но по крайней мере репутацию грозы морей он заслужил. С годами же негативные черты подобно оспинам на его дряблом лице становились всё более явными. Лихой, но безобразно — даже по меркам своих «коллег» — жестокий пират превратился в монстра. Или по крайней мере, во что-то, что сейчас имело все шансы быть стёртым с лица Ремнанта. Тёмные молнии плясали по телу Айви и рядом с ней, как скопище непоседливых и голодных котят. Жужжали и стрекотали, но не приносили своей хозяйке никакого вреда или неудобств. Оставляли на палубе и фальшборте хорошо заметные чёрные пятна. И — было бы странно, не случись этого — привлекали к себе внимание пристыженного корсара. Он смотрел на это мрачное великолепие как кролик на кобру или рысь, раздумывающую, как бы сожрать свою добычу одним махом так, чтобы не подавиться. Смотрел взглядом, полным страха перед новой порцией агонии, а то и гибелью. Мерзость. Всё, что чувствовала Айви к этому фавну, всё, что вообще можно было чувствовать к нему — это отвращение и жалость. Унизительную для того, на кого она была направлена, жалость. Даже ненависти этот монстр не заслуживал. Может быть, кто-то из его жертв, на чью участь молодая пиратка насмотрелась сполна, и был бы способен его ненавидеть, оставь Грис хоть кого-нибудь в живых. Но от неё он на подобную роскошь мог не рассчитывать. Пираты, тем паче — корсары Аметистовой Армады, наводили ужас своими деяниями, но в том имелось, как ни гадко, рациональное зерно. Страх тоже был оружием, бившим метче и сильнее прочих. Экономившим Прах, лиэны, время. Наконец — жизни, свои и чужие. Но вот Коль Грис своей бессмысленной жестокостью мог покрасить все моря в чёрный. Да так, что из них сбежали бы абсолютно все Гримм, до последнего. А значит — бессмысленно давать этому ублюдку больше, чем он того заслуживает. Переизбыток эмоций, полученных во время атаки и этого неприятного происшествия, вместе с нервными напряжением наконец-то дали о себе знать. Будто ведомое судорогой, дёрнулось правое рысиное ухо. Одна из молний, бравшая начала у его кисточки, перестала выводить неровные круги около своей хозяйки. С раздражающим стрекотом энергия подпрыгнула вверх, к парусам, затем — вновь устремилась к палубе, ударив совсем рядом с Грисом. Когда проявление пиратки отступило, он уставился на зияющую своей чернотой дырку в дереве доски полными инстинктивного ужаса и непонимания глазами. Испуганный визг вырвался из глотки толстяка, перегоняя неуклюжие движения конечностей. Спустя пару секунд до корсара начало доходить, что именно только что произошло, и он попытался одновременно подняться и сорваться с места. Усилие не увенчалось ничем хорошим. Запутавшись в собственных ногах, Грис врезался головой в толпу пиратов и повалился брюхом на палубу. Команда «Иссушителя», делегации с других кораблей и сама Аспидный Адмирал подняли на смех капитана «Непобедимого» и его куцый, показавшийся из штанов поросячий хвостик. «И даже осмеянье тонет в бездне — много чести хряку», — гоготать вместе с остальными над пиратом Айви не хотелось. Не только потому, что Проявление снова вышло из-под контроля. Да и не из-за того, что сама она была «выше» подобного. Просто, не смотря на весь этот след злобы и мерзости, что тянулся за Грисом, сама молодая пиратка не могла найти в себе что-то, что позволяло бы так обращаться с ним. Да и вообще с кем бы то ни было. В мире было и без того полным-полно горя и несчастий, чтобы вливать в этот котёл мрачной жижи ещё ведро, полное насмешек и травли. Не важно, фавн ты или человек, и над кем потешаешься. По рукаву зелёной блузы прошлась арбалетчицы прошлась тёмно-фиолетовой спиралью ещё одна молния, затем перепрыгнувшая на лук Воукипера. Уж кому было знать эту простую истину, как ни Айви? Тем более, что рысиные уши были не единственной проблемой там, за пределами Армады, в портах прибрежных городов. — А это недоразумение, — Гэнгрин, отсмеявшись впрок, тряхнула головой. Роскошная грива вьющихся волос цвета жёлтой осенней листвы — почти такая же, за исключением кудрей, как у Айви — была игриво встречена лёгким бризом. Локоны переливались в лучах солнца расплавленным золотом — пусть даже и присутствовали они только на левой стороне головы Адмирала, — киньте в карцер. Потом решу, что с ним делать. — Как прикажете, госпожа Адмирал! — отсалютовав Моровой Львице, мистер Рауч Клэй, первый помощник на «Непобедимом», кивнул корсарам из своей команды. Двое дюжих матросов подхватили своего капитана и унесли его с глаз толпы долой. — Так-то лучше, — усмехнулась Аспидный Адмирал, провожая Гриса с его эскортом взглядом и едкой усмешкой. Длилось это, впрочем, не долго. Внимание главы Армады быстро переключилось ко всем собравшимся в целом — толпа, распрощавшись с последними отзвуками гогота, вновь уважительно замолкла. — Дамы, господа… господамы и прочие! Чего все такие серьёзные, тихие и примёрзшие к одному месту?! Балрога из портков достали? Живо за работу, мальчики и девочки! Гримм скоро приплывут посмотреть, в чём грёбаное дело! Резкий взмах Блайтед Скорча — пусть даже с гаснущим огнём на клинке — корсары встретили нестройным хором радостных воплей. Кто-то славил Аспидного Адмирала, кому-то было невтерпёж получить свою долю от трофеев, кто-то приветствовал мрачное будущее Гриса… Кто-то просто горланил что-то бессвязное, потому что мог и хотел. Как бы то ни было, сквозь гвалт восстанавливался былой порядок: матросы возвращались к своим обязанностям, капитаны направились на полуют, где обычно и происходил главный, межкорабельный делёж. Айви с облегчением вздохнула, унимая и пляску своего Проявления. Воукипер был поставлен на предохранитель и убран в крепежи за спину, рукоять арбалета аккуратно задвинулась в корпус. Наконец-то этот балаган напополам с экзекуцией закончился и можно было заняться своими делами. Хотя бы и отдохнуть. Подставляя лицо ветру, молодая пиратка направилась к дверям, ведущим в недра корабля. Увы, спокойно покинуть палубу ей не дали. Почти бегом, на ходу затыкая саблю за пояс, Гэнгрин догнала Айви. — Милая, я надеюсь, с тобой всё хорошо? — рука фавна-львицы — левая, здоровая и живая — мягко, осторожно, будто бы боясь повредить дочери, опустилась на плечо арбалетчицы. Голос главы Армады тоже разительно изменился. Громогласный остервенелый рык Аспидного Адмирала, ещё считанные минуты назад выдиравший живое дерьмо из капитана «Непобедимого» и приставлявший толпу корсаров к их делам, исчез. Испарился. На его месте теперь был звонкий, переливавшийся добротой, участием и заботой голос матери. Всё ещё слегка рычавший — как у львицы, только разогнавшей стаю бородавочников и вернувшейся к своему львёнку. Проверить, всё ли в порядке, не случилось ли с крохой беды. Голос, выворачивавший Айви наизнанку. Проливавшийся кислотой глубоко в память, вступавший с ней в реакцию и воскрешавший то, что раз за разом фавн-рысь пыталась утопить, сжечь и развеять по ветру. Крючья из ужаса, скорби и сожаления снова, в который раз, принялись раздирать душу. Будто находились в руках полумёртвых от опьянения и полубезумных от зашитого под кожу Праха китобоев-любителей. Голова молодой пиратки судорожно задёргалась в попытке изобразить утвердительный кивок. Получалось плохо, перед глазами вставал двуединый силуэт. Главное — не оборачиваться, не смотреть. Не вспоминать ещё. — Поняла, но если что-то будет нужно — сразу скажи мне или папе, — рука Адмирала медленно поднялась с плеча Айви, освобождая от почти парализующего страха. В ответ — ещё один кивок. Теперь уже более похожий на себя, нежели чем на эпилептический припадок. — А если хочешь — можешь идти отдыхать, о твоей доле я позабочусь. Сегодня у нас с тобой, у всех, был тяжёлый день. Но ты справилась просто зашибательно, звёздочка моя. Молодец. — Гэн… — боковое зрение метнулось вправо, на источник звука. Им оказался приближающийся Волгос Морад, отец Айви, первый помощник на «Иссушителе» и правая рука Аспидного Адмирала. Может быть, слух и Проявление и не заметили его сперва — в нынешнем состоянии фавн-рысь с их помощью не могла отличить корову от альбатроса. Но вот маджентовый плащ-кафтан, спускавшийся до самых ботфортов, и синюю бандану, прикрывавшую короткий ёршик аквамариновых волос глаза Айви отличили бы среди какой угодно толпы. Зелёные глаза отца как всегда прятались за большими круглыми очками со стёклами из опрозрачненных изумрудов. На его боках мирно покачивались кнуты-шакрамы. В целом, мирную позу фавна-ската портила лишь маска разочарованного негодования на лице. — Хорош. Знаешь же ведь… — Да, ладно… — теперь уже настал черёд Гэнгрин испускать тяжёлый вздох. Глава Армады было хотела наклониться к дочери и поцеловать её в темя, но вовремя одёрнулась. Резкое движение спровоцировало фавна-рысь на то, чтобы чуть обернуться. Увидеть мать, пусть и краем глаза. — Извини меня, что задержала. Я люблю тебя, доченька. Этого было более чем достаточно. Ноги Айви среагировали быстрее, чем перед глазами вновь расплылся взрыв Праха и тёмных молний. Молодая пиратка метнулась в чрево корабля быстрее, чем новый пучок энергии Проявления начал отплясывать на её коже, а на глазах — выступили слёзы. По «Иссушителю» она неслась почти не разбирая дороги — нужные двери и повороты находились инстинктивно, пока мозг выл и корчился под уколами памяти. Корсары, даром, что коридоры позволяли троим Урсам пройти шеренгой, жались к стенкам, лишь бы не оказаться на пути у адмиральской дочери. В их взглядах, у всех до единого, теплился не столько страх разгневать Айви или саму Моровую Львицу. И не ужас перед тёмными стирающими материю в ничто молниями. О нет — в глазах плескалось понимание и сочувствие. Благо, подобные приступы фавна-рыси видел каждый из команды хотя бы раз. Айви не замечала ни матросов, ни их реакции. Собственный взор был застлан слезами, а паника подгоняла вперёд, как надвигающийся пожар. Ощущение реальности начало возвращаться к молодой пиратке лишь с громким хлопком закрывающейся двери в её каюту, но — увы — даже знакомая обстановка не уничтожила паническую атаку. В ноздрях всё ещё стояли фантомы запахов. Соль и гниль, огненный детонирующий Прах, кровь, палёная плоть и страх. Две пары ушей бесконтрольно дёргались от призрачного эха взрывов, стрекота собственного Проявления, криков нестерпимой боли. Перед глазами — даже стоило Айви их закрыть — кибернетические протезы матери теряли цвет, форму. Превращались в схематичный силуэт из обожжённой плоти и опалённых костей. Аметистовый кибернетический имплант трансформировался в жёлто-синюшний сгусток слизи с красными прожилками — и обратно. Получив какую-никакую, но свободу, слёзы потекли из глаз фавна-рыси скорбным дождём. В ничтожных попытках унести убивающие душу образы они стекали по щекам, попадая на ярко-зелёную блузу и свободные штаны цвета индиго и ударяясь о пол каюты. Всё это произошло из-за неё. Из-за её глупости. Её ошибки. Её… тьмы. Рука будто сама собой поднялась к лицу и хлёстко влепила пощёчину. Удар справился с остановкой истерики. Последовавшая за ним серия глубоких вдохов и выдохов и ощущение спиной твёрдого дерева двери медленно, но верно помогли унять оставшуюся тревогу и вернуть сердечный ритм в норму. Вслед за сердцем унялись и слёзы — последние капли влаги Айви бесхитростно утёрла рукавом. Вот так. Уже лучше, пусть и не полный порядок. Болезненные воспоминания и связанный с ними панический морок спешно таяли, уступая восприятие и ощущения разуму. Воспользовавшись этим, молодая пиратка окинула взглядом свою каюту — довольно просторную по мореходным стандартам. Особенно, если говорить о военных кораблях. Как ни крути, а дочь главы самого большого пиратского флота в Ремнанте довольствовалась большим, чем многие служащие на кораблях люди и фавны. Даже по меркам других не бедствующих группировок — как законных, так и криминальных. Краткий беглый осмотр прокатился по нутру новой волной спокойствия: с момента ухода всё осталось на своих местах. Не удивительно, с учётом магнитных крепежей под мебелью. По большому счёту, относительно просторное прямоугольное помещение было заставлено неплотно, но хозяйка постаралась обустроить его как можно уютнее. У левой стены были расположены дверь в уборную, терминал, деревянный рабочий стол со стеллажами для запчастей к Воукиперу и материалами. В углу притаился большой стальной сундук. У правой стены выстроились монолитные, заставленные сверху донизу книжные шкаф, за которыми, в дальнем конце комнаты, пряталась односпальная кровать. Над ложем на стене висела дополнительная полка с книгами, а под ней, закрывая внутреннюю обшивку корабля — физическая карта Ремнанта. В центре, как маленькое солнце, находился небольшой деревянный трапезный столик с парой стульев и прислонённым к нему переносным синтезатором. До капитанской каюты, конечно, было далеко, но Айви с головой хватало того, что есть. Она никогда не ставила свои желания выше нужд команды, тем более, что корсары были в абсолютном большинстве добры к ней и она старалась отвечать тем же. Конечно, далеко не все это делали это из чистой симпатии, а не из, скажем, заискивания или страха. Да и перегибы в «другую сторону», вроде — пусть и не столь гнусные — того же Гриса, встречались. Но это не было поводом, по мнению фавна-рыси, вить из матросов и капитанов верёвки. А возможные неприятные инциденты… пресекались. Так или иначе. Не гналась Айви и за роскошью, пусть и предоставлялись ей по праву старшей по званию — и с неустанной поддержке родителей — лишь всё самое лучшее: от мебели до побрякушек. Последние её не слишком интересовали: настоящее предпочтение отдавалось различным интересным механизмам и оружию. Развешаны по стенам образцы хоть тех, хоть других были в изрядном разнообразии: клинки, булавы, револьверы, карабины, компасы, визоры и персональные системы наведения… У «принцессы» Аметистовой Армады имелся даже один из самых совершенных переносных телескопов в мире. К приборам, не смотря на их количество, Айви относилась бережно, а вот что до оружия… Каждый экземпляр, попадавший к ней в цепкие руки, тщательно изучался, при необходимости — ремонтировался, а затем — модифицировался и улучшался. Прекрасные материалы, заботливая, твёрдая рука и немного вдохновения — и вуаля! На выходе получались совершенно замечательные двух, а то и трёхрежимные образцы вооружения. «Хоть сей же час — в охотничье владенье, на горе и погибель Гримм! Но пусть достойно гордое собранье признания и всяческих похвал, стою на том и говорю неколебимо — Воукипер среди всех них правит бал», — пружинящей походкой пересекая каюту, фавн-рысь извлекла из крепежей верный арбалет и подбросила его вверх одной рукой. Воукипер сделал пару оборотов в воздухе, блеснув металлом частей в свете роскошной люстры, будто бы совсем не возражая против такого обращения. Падая, оружие было без усилий поймано владелицей, пока она обходила кругом трапезный стол. Или, вернее сказать, почти без усилий. Вполне заметная дрожь лука арбалета выдала собой тремор в руках. Последнее напоминание о произошедшем, с которым так же следовало распрощаться. Но по крайней мере, рецепт для этого у Айви всегда имелся и сбоев не давал. Воукипер был повешен на крюк, висевший на стенке шкафа. Молодая пиратка, запрыгнув на кровать, потянулась к стоявшим на полке книгам. Тома, не раз с любовью и тщанием получавшие новые переплёты, являлись для фавна-рыси старыми и добрыми друзьями. По большей части это были сборники старинных преданий и сказок, разбавлявшие удивительными своими событиями рутину корсарской жизни. Айви, не глядя, вытащила с полки одну из книг и, устроившись на кровати поудобнее, погрузилась в чтение. Взгляд глаз мчался по строкам сказания о Падении Героя-Чародея. Но молодой пиратке не нужно было вчитываться, чтобы воспринимать историю как должно. Большинство из сказок были перечитаны ей множество раз. Некоторые — и, в особенности, эту, свою любимую — фавн-рысь могла пересказать наизусть. Но сейчас «Падение» было не предметом гордости, но тихим убежищем, сдувавшим оставшуюся тревогу. Старое и приятное чувство, завладевало Айви, убаюкивая. Ей всегда хотелось быть там. В этих историях. Идти по неведомым тропинкам бок о бок с их героями, сражать полчища врагов и творить добро везде, где только можно. Подальше от вспышек ненависти и ужаса, то и дело пронзавших жизнь корсара. Туда, где она могла бы быть самой собой. Где её хищник был бы не бешеным голодным зверем, но верным напарником и защитником. Быть может, когда-нибудь это и случится. Когда-нибудь. Но сейчас Айви, не выпуская книгу из рук, тихонько провалилась в мягкую негу сна.***
Гримм. Их присутствие было воспринято без тревоги, без страха, без злости. Просто факт. Констатация, продиктованная Проявлением и интуицией. Именно это, ощущение тварей, всё-таки атаковавших эскадру, выдернуло Айви из сна. Такие внезапные толчки из темноты в реальность стали не более непривычны, чем постоянные атаки и запах алкоголя. Повлекло за собой лишь открытие глаз. Вдох. Импульс к действию. Многолетние тренировки и общие невзгоды пиратской жизни довели следующие движения до автоматизма. Не обращая на сами предметы внимания, фавн-рысь вернула книгу на полку и сорвала оружие с крюка. Одним прыжком соскочив с кровати, Айви активировала Воукипер. Руки даже сквозь перчатки ощутили совсем родные очертания выдвинувшейся рукояти и подложного хвата. Почти сразу она перешла на бег, открыла дверь размашистым пинком и ворвалась в толпу готовящихся к бою и бегущих на верхнюю палубу корсаров. Маневрировать сквозь поток матросов по коридорам, теперь, когда разум и сердце не были искорёжены ужасом, было почти оскорбительно просто. Накидка-хламида полосой зелёного знамени развевалась за ней, пока Айви металась и скользила меж пиратов. На барабане-роторе арбалета мерцал красный огонёк в активной ячейке, на ложе ярким оранжевым светом горел бельт из огненного Праха. Совсем как пламенный клинок в руках какого-нибудь героя из древних легенд. Молодой пиратке нравилось это сравнение. Она не раз и не два ловила себя на мысли, что радоваться подобной ситуации — низко и глупо. Всё же, в опасности находились чужие жизни. И пусть эти жизни и принадлежали опытным и выходившим из гораздо более жёстких ситуаций корсарам, Гримм нельзя было воспринимать не всерьёз. Вот только её, Айви Морад, Чёрную Молнию, тоже. Как только фавн-рысь вырвалась из чрева корабля наружу, лицо обдало горячими потоками воздуха. Бой уже шёл вовсю и Айви, повинуясь лишь своему чутью, выстрелила. Вверх и вправо, вслепую — глазам, пусть и совсем немного, но нужно было привыкнуть к лучам солнца после корабельного освещения — но не впустую. Бельт вошёл пикировавшему на одного из матросов Альбакёрсу в брюхо, прошил почти насквозь и взорвался. Этих считанных секунд хватило для привыкания к свету. Но молодая пиратка не стала терять времени и любоваться на то, как истлевающие останки монстра рушатся на палубу. Почти сразу же Айви сделала отскок право, подмечая ещё одного крылатого Гримм по левому борту. Эта тварь спускалась уже за самой арбалетчицей, решив, что та будет лёгкой добычей. Ещё один бельт, на этот раз пришедшийся аккурат промеж глаз, доказал, что мало-то Альбакёрс знал. Фавн-рысь даже не целилась, поворачиваясь в это время к корме левым боком. Уйдя от пике обезглавленного тела Гримм резким перекатом вправо, Айви вышла из него стремительным прыжком вверх и уже упёрла Воукипер прикладом в правое плечо. Перекрестья прицела гостеприимно поймали в себя особого крупного, спустившегося на палубу Альбакёрса. Наглая тварь тычками клюва пыталась достать сразу двух корсаров. Отдачи от выстрела фавн-рысь почти не почувствовала. Стрела, хищно зашипев на прощание, сорвалась с лука арбалета и отправилась в недолгий полёт. Бельт окончил своё бытие в спине Гримм, промеж крыльев. Пламя высвободилось из Праха почти молниеносно. Огонь начал с остервенением пожирать тёмную плоть и перья, пока два удара синими металлическими плетями — вдоль по всему телу и поперёк шеи, обезглавливающий — не довершили жалкое существование Альбакёрса. — Пап! — Айви завершила прыжок перекатом вперёд. Вновь оказавшись на ногах, она в два длинных скачка преодолела расстояние между местом приземления и Волгосом. За приливом адреналина она почти забыла о родителях. — Всё ль хорошо? И сколь же много Гримм? — А, Котёнок, вот ты где! Со мной и мамой всё пистолетом, не боись, — отец уже собирал лёгким взмахом рук свои плети — Талос и Амберли — в тугие клубки для следующего удара. Резким кивком головы он указал на палубу полуюта, откуда раздавалось яростное рычание Аспидного Адмирала и выстрелы её сабли. На губах корсара играла лучезарная издевательская улыбка. Хвост фавна-ската с весёлыми щелчками и стрекотом бил по доскам. Сколько Айви себя помнила, её родитель всегда был таким — гогочущим во весь рот над самыми паршивыми передрягами. Балагур и язва, мешающий бритвенно-острый цинизм с искрящимся корсарским юмором и слегка чудаковатой заботой о близких. — У нас тут чутка мразей налетело. Толпень приличная, но могла бы и не беспокоиться — основной завар часах на пяти-пяти и тридцати минутах. — «Непобедимого» эскадра идёт на тех местах! — рысиные уши чуть опустились, указывая на беспокойство молодой пиратки. Оглядевшись и наложив окружение за бортами на морские карты, что хранились в памяти, Айви поняла, где сейчас проходила их часть Армады. В её голове праховыми ядрами носились мысли. Конечно, эта местность кишела своей долей Гримм, но не такой же ордой! Что-то явно случилось — что-то, что смогло привлечь такое количество монстров. — Ага. Маман решила, что Грис на этот раз дохрюкался, и приказала Клэю посадить его в Якорную Люльку, — будто бы уловив ход мыслей дочери, Волгос утвердительно кивнул и окинул взглядом палубу. Команда «Иссушителя», несмотря на прибывающих Гримм, расправлялась с отродьями без особых проблем. Иного Адмирал на своём судне и не потерпела бы. — Ну, а он, не будь драным трусом, начал визжать и вгаживать в портки. Вот мы и… Отца Айви не дослушала, метнувшись к правому борту корабля и в один прыжок перескочив через фальшборт. Воздух начал беспощадно бить в лицо, трепать волосы и тянуть к поверхности воды, когда молодая пиратка лишилась опоры в виде палубы. Но это её, вцепившуюся в своё оружие, не волновало. Большой и указательный пальцы левой руки резко сдвинули курки на подложном хвате. Арбалет немедленно начал деформироваться, отсоединив от себя лук. Теперь он, являясь серповидным клинком, но не меняя формы, крепился на прочной чёрно-фиолетовой цепи с острыми шипастыми звеньями. Ложе, обнажая цепь во всей её длине, разделилось на две части. Задняя, меньшая, отъехала к предплечью Айви, образуя металлический наруч от локтя до запястья с магнитным реле-неподвижным блоком — бывшей рукоятью арбалета — закреплённым у кистевого сустава. Большая же обволокла левую руку, превращаясь в массивную когтистую перчатку, прикрывавшую руку от кончиков пальцев до локтя. В её корпусе виднелись каналы для энергии Проявления, а на запястье имелся крепёжно-выдвижной механизм, дававший начало теперь уже окончательно свободной цепи. Воукипер в своей второй ипостаси — боевой перчатки-кусаригамы — был полностью готов послужить своей хозяйке. «Восславьте солнце и трубите окрест! Поднять востро всех гончих и всех соколов!» — ломая под себя строки когда-то прочитанной пьессы, Айви закрепила магнитным притяжением цепь на реле-блок наруча. Может быть, в отличие от героев всплывшего в памяти произведения, она никакая не дворянка и тем более не рыцарь, а просто корсар. Девчонка-пиратка, удачно родившаяся у нужных родителей и неудачно получившая молнии абсолютной голодной энтропии себе Проявлением. И может быть доля корсаров Аметистовой Армады действительно не так счастлива, как в выдумках да кривотолках. Полна горя, ужасов и смертельных плясок на клыках у опасностей. Но одним Айви на сегодня была сыта по горло. Смертями. Она не собиралась позволять никому из корсаров сегодня умирать — ни в пасти Гримм, ни от злобы собратьев по Армаде. «Зверь узнанный не навредит и будет загнан! Наполним чуткостью наш славный дикий гон!» — фавн-рысь перевернулась в воздухе, так, чтобы падать на спину. Отточенными движениями раскрутила цепь Воукипера и послала клинок в полёт. Вверх, к фальшборту — дабы зацепиться и дать ей опору. Небольшая дрожь в цепи через пару секунд дала понять, что этот план удался, и Айви тотчас же призвала своё Проявление. Тёмные молнии пробежали по перчатке и наручу, замыкая реле и крепёж цепи. Падение прекратилось, теперь молодая пиратка повисла на своё оружии, как на качелях — и сейчас её, благодаря инерции и проявлению несло вперёд и вверх, к корме «Иссушителя» и выше. Сегодня и так уже достаточно погибло — в том числе и из-за неё. Чужих, но живых людей и фавнов, из плоти и крови. Но сейчас? Сейчас она не собирается причинять вред никому из команд кораблей — пусть даже они и Армада самых опасных головорезов во всём Ремнанте… Айви неслась всё выше и выше. Вот уже промелькнул фальшборт, ют, мачты. Напряжение в цепи ослабло — клинок выполнил свою задачу и теперь, освобождённый, мчался к своей владелице. …Умрут лишь только Гримм. Она защитит своих людей со всей ответственностью, чуткостью и заботой. Без страха и сомнений. Как самая настоящая охотница. Почти достигнув высшей точки полёта, фавн-рысь метнула серп-клинок в ближайшего Альбакёрса — пернатая тварь летела на юго-запад, прочь флагмана. К месту наибольшего скопления негативных эмоций. Как раз туда, куда нужно было и ей. Клинок с жадным чавканьем вонзился в тёмную плоть, увлекая за собой свою хозяйку. Импульс от разгона на втягивающейся цепи и удара при столкновении послал Гримм и молодую пиратку во вращение, вверх. Монстр оказался дезориентирован — внезапной атакой, круговертью вместо привычной реальности… Равно как и болью от вонзившихся в него когтей и клинка. Двумя быстрыми отточенными ударами серпа Айви отделила крылья от тела Альбакёрса, взмахом перчатки — распорола тушу от клюва до половины спины. Издав последний исполненный агонии крик, тварь начала заваливаться вперёд и истлевать. Не теряя драгоценный момент, Айви оттолкнулась вперёд от начинавшего своё падение тела. Вызванное Проявление мгновенно обволокло тело фавна-рыси. Получившийся решётчатый танцующий вокруг своей хозяйки кокон дал необходимое ускорение — как самой пиратке, так и её оружию. Клинок Воукипера глубоко вошёл в уже следующего Альбакёрса, утягивая за собой владелицу. Столкновение с монстром повлекло ещё одно импульсное движение — это пернатое отродье было проброшено на несколько метров вперёд. Гримм потратил несколько секунд, чтобы сохранить баланс и оценить ситуацию. Несколько фатальных для себя секунд. Металлические несущие на себе тёмную энергию когти резко опустились на его голову, пропарывая глубокие борозды в черепе. Айви выдернула клинок-серп из тёмного тела и, нанеся ещё один стремительный удар, раскрутила Воукипер. Лезвие устремилось к ближайшему справа от Альбакёрса кораблю. Постепенно сбрасывая с себя тёмные молнии, клинок зацепился за фальшборт судна, давая своей владелице необходимую опору. Пиратка вновь активировала механизмы перчатки и своё Проявление. Толчок от тела Гримм, в воздух, к кораблю, во всех смыслах молниеносно благодаря кокону из энергии. Замедлилась Айви лишь уже подлетая к фрегату, тормозя с помощью тёмных молний и освобождая клинок взмахом руки. Как только её ботфорты коснулись обшивки борта, а взгляд нашёл удобные выступы, за которые можно было уцепиться, фавн-рысь сорвалась с места. Ноги несли её вперёд по корпусу корабля, к его корме, на юг. Каждый шаг резонировал с ритмом сердца и жаркой музыкой боя. До ушей доносились выстрелы и звон оружия, возгласы корсаров, крики Гримм, рык моторов и хлопанье крыльев. Но эта извращённая симфония не интересовала Айви. Добравшись до края корпуса, она раскрутила Воукипер по часовой стрелке и, отталкиваясь от борта фрегата, метнула клинок вперёд, к новому Альбакёрсу. Цепь обвилась вокруг тела монстра острой безжалостной спиралью. Полумесяц серпа, было пролетевший с метр мимо твари, рванулся назад, врезаясь в голову и закрепляя кусаригаму на Гримм. Альбакёрс сумел продержаться в таком состоянии недолго. Его тело скрючилось под давлением, из ран и с отпадавших кусков тёмной плоти валил дым. Но тех секунд, пока чудовище находилось в ловушке, молодой пиратке хватило для рывка и пролёта на цепи будто на тарзанке вперёд. Оставляя истлевающую тварь позади, Айви в полёте вертикально раскрутила и наполнила кусаригаму энергией своего Проявления, а затем, разрубив с её помощью пролетавшего мимо Лансера надвое, заскочила на летевший навстречу небольшой катер. Судёнышко длиной в несколько метров фавн-рысь преодолела под восторженное гиканье его команды в три прыжка. Достигнув ревущего двигателя, Айви вновь спрыгнула вниз, контролируя своё падение. Восходящие потоки воздуха свистели в обеих парах ушей, играли с волосами и хламидой. Звали не сопротивляться и продолжить полёт. Вниз, к воде. Что ни удивительно — тщетно. Отсоединяя клинок от цепи, молодая пиратка скорректировала своё падение и приземлилась аккурат на нового Лансера. Ничего не подозревающее насекомое застрекотало, почувствовав, как его панцирь проламывают когти перчатки и тёмные молнии. Впрочем, даже если монстр и почувствовал боль, то на считанные мгновения. Айви со всего размаха рубанула по телу Гримм, рассекая его и подбрасывая себя инерцией от выпущенной силовой волны вверх. Воздушные массы, натолкнувшиеся на тёмный прогал в пространстве и выталкиваемые им в высь, подхватили фавна-рысь и присоединились к ней в её воспарении. На пути к очередной цели. Пиратка заметила большую смешанную стаю из Альбакёрсов и Лансеров прямо над собой до того, как Гримм обратили своё внимание на неё. Айви кувыркнулась в воздухе, воссоединяя цепь с клинком-серпом, и, сосредоточившись, отправила кусаригаму по косой дуге вверх. Странное, но приятное ощущение — чувствовать перчатку, наруч, цепь, клинок. Конечно, из тех рассказов, что она слышала, для каждого охотника и каждой охотницы их оружие было не просто средством уничтожения Гримм, но продолжением их самих. Фавн-рысь была не до конца уверена, что же они имели в виду, но могла поспорить, что нынешние её ощущения разительно от этого отличались. Это было похоже на то, как если отрастить ещё одну руку. Или коготь. Большой, длинный, гибкий и в то же время твёрдый коготь, полностью послушный твоей воле. Сказать по правде, таким — почти таким — постоянно чувствовалось её Проявление, но свободное, не будучи ничем не скованное, оно становилось необузданным и непредсказуемым пожирателем. Тогда как направленная в Воукипер, тёмная энергия становилась гораздо более… податливой. Контролируемой. Послушной. Точно так же, как и сейчас. Соединив поднимающуюся цепь с наручем, Айви сделала ей два оборота против часовой стрелки. Клинок, покрытый и пронизанный тёмными молниями, повиновался и совершил два круговых взмаха. Первый дезориентировал Гримм, заставляя застыть на месте, дабы не рухнуть вниз, и корчиться от агонии. Второй — разметал в стороны. Фавн-рысь поудобнее перехватила кусаригаму и нанесла по разрозненной стае пять ударов — в точности по линиям пятиконечной звезды, образованной телами монстров, начиная от верхнего луча к левому нижнему. Каждый из взмахов не только кромсал плоть и кости тварей, но и чуть-чуть поднимал пиратку вверх. Рассекавший Гримм и небо Воукипер не знал ни единого лишнего движения — ни изгиба в цепи, ни уклона клинка. Будто бы Айви орудовала не кусаригамой, но копьём, мечом или даже кистью, деля бесконечную голубизну тёмно-фиолетовыми росчерками. Пятый удар, замкнувший звезду, не стал последним — молодая пиратка совершила ещё три круговых атаки следом, взметая Гримм в стороны и вверх и поднимая себя саму. Вместо четвёртого оборота Айви вновь кувыркнулась в воздухе, перекручивая цепь оружия в руках как своевольное веретено. Кусаригама начала кривиться и метаться от одного монстра к другому, заключая их всех в широкий решётчатый купол. Прекратив вращение, фавн-рысь с силой потянула цепь Воукипера вниз, провоцируя конструкцию складываться в саму себя и утаскивая чудовищ в центр на острых звеньях. Как только кусаригама, отозвавшись характерным звоном, вместе с Гримм превратилась в тугой шар диаметром метров в пять, Айви обволокла себя в саван из своего Проявления и метнулась вверх по цепи. Своим молниеносным скачком фавн-рысь пронзила ком темноты насквозь. Множество тварей было просто вырвано из существования, иных столкновение с тёмной энергией и выставленной вперёд боевой перчаткой разорвало на куски. Оглушёнными, но целыми после удара остались лишь пятеро Альбакёрсов и один Лансер. Айви уняла своё Проявление. Взметая за собой в высь клубы остаточного дыма и цепь оружия, она подняла левую руку вверх, к правой. Сдвиг курка на внутренней стороне наруча сподвигнул механизмы Воукипера на быстрое движение. Цепь с головокружительной скоростью втянулась в перчатку, обе бывших части ложа оружия вновь сцепились воедино. Когда перчатка-кусаригама вновь превратилась в арбалет, молодая пиратка подтянулась на нём и сделала стойку на руках. Теперь, воспаряя вверх ногами, а лицом и Воукипером — к морю, Айви могла оценить картину боя с высоты воистину птичьего полёта. В целом — происходящее радовало и не перечило ожиданиям. Да, Гримм были извечной проблемой людей и фавнов в практически каждом уголке Ремнанта. Постоянная опасность, ожидавшая мирных жителей где-то там, за уютными и безопасными стенами, рыскавшая тёмной ордой по лесам, горам, болотам и водным просторам. Каждый находил защиту от них, какую только мог. Малые поселения — в стенах и собственной удаче. Крепко стоявшие на ногах своих жителей города и почти все Королевства — в ополчении и, в особенности, охотниках и охотницах. Атлас, выделяясь из основной четвёрки, заменял ополченцев на профессиональную армию. Но Аметистовая Армада, будучи армией сама по себе, отличалась от них всех. Она брала сам концепт бытия на одном месте и ожидания нападения, кидала его в отстойник и мочилась на него кислотой. Постоянно движущаяся, неуловимая, ежеминутно готовая к тому, чтобы напасть — и чтобы отразить нападение. Так что удивиться тому, что флот — пусть даже в части своей — избавлялся от насевшей толпы Гримм легко и непринуждённо, мог лишь тот, кто не был знаком ни с Армадой, ни с боевым ремеслом вовсе. Даже корабли на юго-западе, попавшие под самое остервенелое нападение, расплачивались с монстрами за их дерзость непомерной монетой. Конечно, это не было причиной для промедления… Но глупо рваться к цели, оставляя за собой угрозу. Айви припала к выдвинувшемуся прицелу арбалета — линзы предоставляли ожидаемо шикарный обзор на оставшихся в живых после её атаки чудовищ. Уничтожить Альбакёрсов не составит труда, а вот Лансер? С ним так просто разбираться молодая пиратка не собиралась. Дождавшись, пока полёт вверх за какую-то секунду не остановится и не перейдёт в падение, фавн-рысь навела арбалет на одного из монстров и нажала на спусковую щеколду. Затем, ловя в прицел оставшихся тёмных птиц и не обращая внимание на вой ветра в ушах, проделала то же самое ещё четыре раза. Пять бельтов пламенными каплями упали каждый на «своего» Альбакёрса, уничтожая Гримм в расцветающих бутонах огня. Результатом Айви осталась довольна и, преодолев до оставшегося монстра примерно половину дистанции, перевернулась в воздухе кувырком. Воукипер вновь был трансформирован в кусаригаму, но серп-клинок, оставшийся отделённым от цепи, теперь был намертво сцеплен с наручем на манер катара. Подлетая к Лансеру, фавн-рысь зарядила клинок энергией Проявления — так, что он стал напоминать тёмно-фиолетовый искрящийся полумесяц — и с размаху рубанула. Энергетическая волна сожрала тварь во мгновение ока. Пользуясь импульсом от столкновения Воукипера с Гримм и мощью высвобожденного ударом Проявления, Айви отскочила наискось, направляя своё стремительное падение на следующую цель. Летевшая несколькими десятками метров ниже и западнее Королева Лансеров первым почувствовала клинок. Он вошёл в хитиновый панцирь ребром лезвия на чуть больше трети его длины. Доли секунды спустя на Гримм приземлилась и владелица оружия, опустившись на одно колено и воссоединяя кусаригаму. Осмотреться или перевести дыхание ей не дали — монстр спешно провернулся в воздухе против часовой стрелки, делая «бочку» в попытке стряхнуть наглую пиратку. К несчастью для Королевы и на удачу Айви — клинок-серп сидел в панцире достаточно глубоко и крепко, чтобы стать опорой. Предугадывая манёвр противника, фавн-рысь заскользила по панцирю влево и оттолкнулась. Импульс и инерция сделали своё дело — сделав два оборота вокруг чудовища, пиратка вновь оказалась на его спине. Спешно проверив получившуюся двойную обвязку Королевы Воукипером на прочность, она закрепила одно из звеньев на клинке, разбежалась и сиганула вниз. Цепь начала удлиняться, унося хозяйку всё дальше от смертоносных жвал Гримм, пока Айви не заблокировала её и не присоединила к блоку наруча. Теперь, стабилизировав собственное положение не только оружием, но и Проявлением, фавн-рысь прорезала вместе с Воукипером воздух чуть впереди и ниже Королевы Ланесров. Будто поплавок, свисавший с удочки. Или рыба, заглотившая наживку и готовая сорвать её с крюка. Вновь призвав тёмную энергию на помощь, Айви дёрнула за цепь что было мочи и устремилась вниз. Молнии накрыли хозяйку смертоносным плащом и окутали собой кусаригаму. Гримм, увлекаемая к водной глади вслед за молодой пираткой, издала звук, похожий на полный ужаса вой. То, что ещё секунды назад казалось лишь слегка болезненным зудом поперёк её тела превратилось в разрывающую тёмное естество агонию. Не способное ни уничтожить источник мучений — своего естественного врага, ни вырваться из хватки её оружия, чудовище было вынуждено снижаться. Проявление неумолимо прожигало мерзкий хитин и придавало фавну-рыси необходимое ускорение. По сути, энергия делала большую часть работы за свою владычицу — Айви лишь указывала направление собственного движения… и следила, чтобы тёмные молнии не вышли совсем уж из-под контроля. Когда до поверхности моря оставалось не больше пятидесяти метров, пиратка увеличила энергетический напор и ещё раз резко потянула за цепь. Панцирь не справился с давлением и, наконец, треснул. Не выдержало и мягкое чёрное тело, что было сокрыто под ним. Королева Лансеров, истошно визжа, развалилась на две части и освободила Воукипер от собственной туши. Существование истлевающей твари довершили соседние корабли — залп сразу нескольких мощных орудий не оставил от насекомого-переростка и дыма. Айви же, гася своё Проявление, спикировала вниз ногами на фок-мачту ближайшего барка из эскадры «Непобедимого». Приземлившись на фор-марса-рею, пиратка оттолкнулась от неё и заскользила вниз по такелажу. После стремительных этюдов в воздухе, спуск по снастям был размеренно-медленным и ужасно легко контролируемым. Сменив в своём движении несколько канатов, Айви перепрыгнула на лезвие топора-мушкетона одного из пиратов — как раз в тот момент, когда тот делал горизонтальный замах. Выстрел оружия корсара, центробежная сила вращения и инерция самой фавна-рыси вылились в нужный ей результат. В тот момент, когда праховый заряд придал железку топора дополнительное ускорение, Айви, использовав крутящий момент, рванулась в небо. Влетая в ещё одну стаю летающих Гримм и раскручивая кусаригаму, она перевернулась в воздухе и сделала замах. Удар прошёл по диагонали сверху справа налево вниз, сметая нескольких монстров. Новый воздушный кувырок повлёк за собой следующий удар — снизу слева вправо вверх — оставив в движущейся мешанине из Альбакёрсов и Лансеров ещё одну борозду. Очередные два взмаха Воукипером — горизонтальный, справа налево, и вертикальный, сверху вниз — унесли в небытие ещё с три десятка Гримм. Не перенеся таких потерь, чудовища лишились последних остатков собранности. Проносясь через последние остатки рассеивающейся стаи, Айви подтянула серп-клинок в правую руку и наотмашь рубанула по поднимающемуся ввысь одинокому Лансеру. Тварь взвизгнула, теряя равновесие и распадаясь на два столба тёмного дыма. Фавн-рысь же, используя полученный импульс, устремилась дальше вниз. К палубе «Непобедимого». На которую она приземлилась, пригвоздив клинком неосторожного Каппу. Пронзённый тёмной энергией и клинком-серпом, при жизни вечно дёргающийся Гримм затих и начал испаряться. Но это интересовало молодую пиратку меньше всего. Она бросила несколько резких взглядов, осматривая палубу. К счастью, дела здесь шли лучше всяких ожиданий — «Непобедимый» не зря носил свою репутацию и название, а его команда не просто так спускала свои лиэны в портовых злачных местах. Корсары умело справлялись с Каппами и спускавшимися Альбакёрсами, не оставляя им ни единого шанса. Тех же Гримм, которые по тем или иным причинам не снижались, пираты сбивали меткими выстрелами личного оружия и маломощных пушек. Однако, даже столь радужной картине не повредила бы умелая помощь. В этом Айви убедилась, уходя от лобового удара нового Каппы с помощью сальто назад. Пропуская монстра над собой, фавн-рысь ударила его носками ботфортов в живот. От внезапной атаки тварь глухо крякнула и подлетела вверх — но далеко уйти ей не удалось. Приземляясь, пиратка поймала Гримм, оплетя Воукипером его тело, и отправила мощным броском вперёд. Терзаемый звеньями цепи, Каппа врезался в своего стоящего ближе к юту сородича и опрокинул его навзничь. Не мешкая, Айви рывком высвободила оружие и описала кусаригамой осторожный, но резкий косой круг в воздухе. Не задев мачт, клинок-серп снизился почти до самой палубы и взрезал плоть чудовищ — и двух уже атакованных, и ещё троих, стоявших чуть левее. Гримм, не выдержав атаки, развалились надвое и начали истлевать, но времени на передышку у фавна-рыси не было. Прыжком назад она ушла от атаки сзади нового, уже большего по размерам Каппы, поддела его ударом когтей боевой перчатки и отправила в скорый полёт до полуюта молниеносным кроссом левой рукой. Удар о стену обошёлся бы твари дорого, но не был способен её убить — впрочем, Айви и не думала допускать такое. Она мгновенно завернулась в саван из тёмных молний и в один прыткий скачок оказалась на поручнях палубы полуюта. На то, чтобы найти точку опоры и равновесия, у фавна-рыси ушло сотая часть секунды. Развернувшись лицом к носу корабля, она широким ударом кусаригамы снизу вверх подбросила Каппу в воздух. Ещё четверых его сородичей ждала столь же незавидная судьба — раскрутив и метнув клинок-серп к фок-мачте, Айви описала перчаткой и наручем восьмёрку, обвивая Гримм цепью. Новое движение, вылившееся в круговой взмах — и чудовища были вбиты, будто бы обвитые гигантской скакалкой, в доски мачты, лишь для того, чтобы в следующую секунду подлететь к парусам от очередного, вертикально восходящего, рывка. Провожая всё ещё взмывающих в небо Капп быстрым кивком, пиратка трансформировала Воукипер в арбалет, вскинула его вверх и начала обстрел. Один за другим посылаемые ей огненные бельты были призваны не столько разрывать уже наверняка жалевших о своём нападении Гримм, сколько направлять по нужной траектории. Ударяясь друг о друга и получая болезненные импульсы в нужную сторону, чудовища были похожи на шарики в банке на представлении фокусника. Двигаясь, казалось бы, в полном хаосе, твари стремились вверх, к одной и той же верхней точке своего комичного полёта. Достигнув которой, они оказались жертвами очередного удара Воукипера. Цепь оружия обвилась вокруг них, стягивая в новый тугой комок. Безжалостный в своей силе и скорости рывок кусаригамой вниз — и тёмная куча устремилась вниз, на новую болезненную встречу с досками палубы. Столкнулись Каппы с «Непобедимым» уже не сдерживаемые цепью. Когда шар тёмных тел с хрустом и шмяканьем распался и палубе, кусаригама уже возвращалась к своей хозяйке. С характерным звонким щелчком клинок-серп встал на своё место в конструкции наруча, дабы быть тут же отсоединённым и перехваченным пираткой. Обезглавленная цепь исчезла внутри боевой перчатки. Её ярко-зелёный, объятый тёмно-фиолетовыми молниями металл стал подобен сокрушительному гребню волны, когда фавн-рысь выпрямила левую ладонь в почти идеальную линию. Провернув в правой руке клинок, цвет которого был на полтора тона светлее искрившейся на нём энергии Проявления, Айви почувствовала глубинный гул, резонирующий с самой её сутью. Пробуждавший столь нужные ей — всегда, как можно больше — эмоции. Боевой кураж. Азарт охоты. Радость, сравнимая разве что с ощущением полёта, от того момента, когда твоё оружие выдёргивает из ткани бытия тлеющей нитью очередное порождение мрака. Сокровенные моменты, когда она может не бояться быть тем, кем она есть. Не бояться, что поранит кого-то, что принесёт неоправданный, ничем незаслуженный вред. Быть защитницей и героем, а не глупой девчонкой с проклятьем в душе и пятнами ошибок на совести. Моменты, в которые ей хватает сил и воли не пытаться удержать внутреннего хищника на поводке, но бежать во всю лихую прыть вместе с ним наперегонки. Моменты, ради которых и стоит жить. Которые и есть сама жизнь! Будущая, как ей самой очень хотелось верить, охотница, подняла руки к плечам, образуя ими стрелу у самого подбородка. Проявление взошло комьями молний и оглушающим стрекотом, обволакивая Айви в подобие большой шаровой молнии. Ноги, уловив ещё только самые первые фибры приказа разума, с силой оттолкнулись от поручней. Одним неистовым рывком пиратка сократила расстояние между собой и Гримм и нанесла двойной горизонтальный удар. Когти перчатки и клинок-серп гулом и визгом пропороли пространство, оставляя за собой размашистые дуги тёмной энергии… И истлевающие останки таки не пришедших в себя после падения Гримм. Кипящий в груди восторг от триумфа был прерван оглушающим рыком. Согнутые колени, на которые приземлилась Айви, распрямились пружинами и отправили свою хозяйку в прыжок. Оттолкнувшись от грот-мачты к правому борту, пиратка заскочила в одну из обстрельных корзин — небольших огороженных и защищённых площадок, с которых умелые стрелки могли вести огонь по неприятелю. Воукипер был вновь трансформирован в арбалет и Айви, опуская часть щитов корзины для лучшего обзора, оценивала ситуацию уже через прицел оружия. Основная орда порождений мрака уже рассеялась — твари либо были уничтожены пиратами, либо разбежались. От безвыходности ситуации, в которую они себя загнали, или же из-за появления нового участника битвы? Главное, что они больше не представляли серьёзной угрозы. В отличие от источника рыка. Из воды, силясь догнать корабль, показалась защищённая костяной маской голова Морского Фейлона. Тело чудовища, по-змеиному изгибаясь синусоидой, образовывало устрашающие движущиеся холмы. Гримм сделал прыжок вперёд — в попытке, казалось бы, откусить от «Непобедимого» кусок корпуса — но был остановлен. Выпущенный Воукипером бельт из огненного Праха и выстрел тяжёлого корабельного орудия откинули врага на пять часов от корабля. Скорость Фейлона была сбита — что, увы, не было поводом для облегчения. По крайней мере, для Айви. Потому что, присмотревшись к воде, она заметила истинную цель атаки Гримм. В двадцати метрах ниже летящего боевого галеона, почти параллельно краю его кормы, в воде виднелась так называемая Якорная Люлька. Бочкообразная клетка из мощных стальных прутьев с шипами. Изощрённый инструмент наказания для тех, кто провинился достаточно, чтобы подвергнуть их невообразимым мукам, но не убить. Рассекая волны, она оставляла за собой борозду с заметным шлейфом. Учитывая скорость «Непобедимого», нынешнему обитателю этого орудия пытки и так приходилось не сладко — острый металл и удары о водную гладь вполне могли убить неподготовленного человека или фавна, но даже с активированной Аурой это было тяжёлым испытанием. Не хватало, чтобы Грис — а молодая пиратка не сомневалась, что визг, доносящийся из Люльки, принадлежит именно ему — стал закуской для этой ящерицы-переростка. Айви собиралась защитить всех своих людей. Всех без исключения. Но Морской Фейлон — серьёзный противник даже для опытных охотников. Бросаться на него в одиночку не было бы самой лучшей идеей, но у фавна-рыси был и другой вариант. Атака стаей, по опасности не уступающей ни одной, даже самой большой своре Гримм. И что самое главное — всегда готовой прийти своим членам на помощь. Арбалетчица бросила взгляд на палубу. К счастью, Рауч Клэй, первый помощник на «Непобедимом», уже освободился от уничтожения остатков Гримм и, заметив Айви, поприветствовал её, отсалютовав. Фавн-рысь ответила пирату тем же, добавляя затем серию из сложных жестов пальцами — резких, но отчётливых. Чужим быту Армады они показались бы бессмыслицей или ребячеством. Но корсары знали и понимали этот код как свои пять пальцев — без него в их деле было не протянуть, чего уж говорить о крайне опасных ситуациях. Таких, как эта. Следуя приказу, который Клэй не замедлил отдать, по эскадре «Непобедимого» прошла серия громких звуковых сигналов разной тональности и корабли, повинуясь, начали ломать строй. Меньше чем за минуту лёгкие судна ушли вперёд, из пределов досягаемости Морского Фейлона, а более крупные — заключили его в полукруг с флагманом эскадры в качестве центра дуги и ощетинились тяжёлым вооружением. Теперь Гримм был похож на разгневанную ящерицу, пытавшуюся догнать ухват для каменной печи. «Капкан захлопнулся, можем начинать. Пора отродью жидким дымом стать», — кивнула сама себе Айви, проворачивая барабан-ротор до секции с электрическим Прахом. Бельт-молния вырвался с лука и ложа Воукипера первой ласточкой огромной стаи снарядов, что устремилась к монстру. Увы, если бы только Гримм так легко уничтожались, мир был бы намного более приятным местом. Во всяком случае, с необходимостью своей кончины Морской Фейлон был категорически не согласен — тварь, почувствовав первые выстрелы, начала юлить и уходить под воду, пытаясь избежать обстрела. Два совместных залпа всех участвовавших в манёвре кораблей, конечно, повредили порождению мрака, но сильно меньше, чем хотелось бы. Дождавшись, пока огонь прекратится, но дым от взрывов ещё не рассеется, Фейлон сокрушительным броском вырвался из толщей воды в ещё одно попытке достать клетку с опальным капитаном. Никто из корсаров не ожидал от противника такой прыти — среагировать успела, к своему собственному удивлению, лишь Айви. Возникновение энергии Проявления на своих пальцах она успела осознать лишь краем разума, когда её Хищник уже бросился к добыче. Вслед за рефлекторно выпущенным бельтом к Морскому Фейлону устремилась тёмно-фиолетовая сетка молний. Выпущенная арбалетная стрела попала Гримм в левый глаз, заставив взреветь от боли и отшатнуться в прочь от корабля и Якорной Люльки. На свою — да и не только — удачу. Энергия Проявления молодой пиратки безжалостным хлыстом рассекла водную гладь. Поднявшиеся из-за этого волны ударили в обе стороны, оставляя на теле моря спешно заживающую рану и отталкивая и клетку, и монстра друг от друга. Вновь грянули корабельные орудия, посылая к всё-таки задетому частью тёмных молний чудовищу новые снаряды. Огонь не убил Морского Фейлона, лишь вынудил вновь найти укрытие под водой, но монстру пришлось заплатить за выживание дорогую цену. Тёмная тень на поверхности моря с каждой секундой оставляла за собой всё дальше два дымных пятна. Ещё мгновения назад они были крыльями Фейлон, которые он выпустил в отчаянной попытке вырваться из плена агонии и скрыться от надвигающихся снарядов. Сомнений не оставалось — это увечье было нанесено пушкам кораблей. Оставалось только поражаться живучести и стойкости этого чудовища. Айви нахмурилась и крепче сжала в руках Воукипер. Ей не хотелось продолжать эту погоню дольше необходимого — игра с таким выносливым врагом казалась ей неоправданным риском. Арбалетчица медленно обернулась вокруг своей оси, выискивая что-нибудь, что могло бы помочь корсарам справиться с Гримм. Нужный элемент нашёлся, стоило ей бросить взгляд чуть правее носа «Непобедимого» — примерно на один час от эскадры находилась группа скал, рифов и гротов. Как раз подходящего размера для манёвра и галеона, и чудовища. В глазах фавна-рыси загорелись маленькие огоньки идеи. Привлекая внимание Клэя поднятием обстрельной корзины с помощью её пульта управления, пиратка показала ему ещё несколько сигнальных жестов. Вопросительный взгляд первого помощника она пресекла безапелляционным кивком. Фавну-барану не осталось ничего, кроме как отдать соответствующие приказы. Перечить дочери Аспидного Адмирала он не смел по многим причинам — и незавидная участь своего капитана была далеко не первой в этом списке. Огласив воздух серией новых сигналов, эскадра во второй раз поменяла формацию. Корабли взяли вправо и — за исключением «Непобедимого» сильно увеличили скорость. Галеон теперь шёл последним, оставаясь с раненым Морским Фейлоном один на один и заманивая его на рифы. Истошно вопящий — пуще прежнего после того, как его чуть не прикончило проявление Айви — Грис был похож на большую и аппетитную наживку для монстра. И Гримм, похоже, повёлся на уловку — тело Фейлона начало то и дело выскальзывать из воды, движения стали более резкими, нетерпеливыми. Тварь даже позволяла себе заигрывать с появившимися на пути препятствиями, петляя между выступавшими рифами и проскальзывая под арками гротов. Затея была рискованная, но не более, чем продолжать эти смертельно опасные догонялки. Фавн-рысь вновь призвала, теперь уже осознанно, своё Проявление, перевела ротор-барабан Воукипера на секции с гравитационным Прахом. Чёрный бельт, вставший в ложе арбалета, в сравнении с разыгравшимся вокруг своей хозяйки плотным штормом из тёмных молний казался почти пурпурным. Молодая пиратка знала, что такое количество разрушительной энергии не причинит ей вреда — Проявление в этом смысле было верным псом, который никогда бы не укусил свою хозяйку — но всё равно побаивалась. Она никогда не призывала настолько мощные молнии дважды за день, а в предыдущий раз тёмно-фиолетовый шторм разорвал несчастные мистральские каравеллы и фрегаты, будто не настоящие суда, но кондитерские миниатюры из вафель и крема. Но всё же — или так, или тратить ещё больше ресурсов Армады и рисковать жизнями корсаров. А она дала себе обещание — никто больше сегодня умрёт, кроме Гримм. Даже мерзавец Коль Грис. Айви опустила щиты, вскинула Воукипер, припала к прицелу. Через линзы Морской Фейлон выглядел совсем не таким устрашающим, каким, должно быть, видел его Грис. Фавн-рысь даже была слегка рада этому. Чувство отстранённости как ничто иное помогало успокоиться, сосредоточиться, найти нужный для решающего выстрела момент. Пиратка не выпускала тварь из перекрестья прицела ещё пару минут. Ждала, пока увлечённый погоней Гримм не заплывёт в большой и длинный, похожий на туннель, грот. По крайней мере, она надеялась, что монстру хватит безрассудства на такое. Хвала всем богам и демонам, её надежды были вознаграждены. Как только Фейлон преодолел чуть больше трети грота и оказался под прохладными скалами всем телом, Айви выстрелила. Спустя доли секунды — резко вытянула левую руку вперёд, отправляя скопившуюся смертоносную бурю за бельтом. Грохот и рокот скопления тёмных молний заглушали все звуки — визг Гриса, рык Гримм, рёв двигателей корабля, шум волн, свист летящей арбалетной стрелы. Даже биение собственного сердца. Бельт врезался в морду порождения мрака, когда оно своим телом почти полностью занимало вторую треть грота. Фейлон в диком удивлении и неудовольствии взревел и затормозил. Сила Праха и инерция собственного тела заставили монстра свернуться в тугой клубок — как раз в тот момент, когда тёмные молнии достигли скалы. Энегретический шторм разразился оглушающим раскатом, вспыхнул растущим облаком и взорвал грот. Верхняя часть морской гряды подлетела высоко в небо, нижняя же, раздробившись на отдельные, укутанные молниями глыбы, обрушилась в воду и на Морского Фейлона. Куски камня дробили и пронзали тело Гримм как сброшенные в большой высоты гвозди, превращая некогда величественный грот в гробницу монстра. Через несколько мгновений энергия рассеялась, прекратив изничтожать ткань бытия. Осколки скал тяжёлым дождём пролились на море, из-под того, что некогда было гротом, повалил густой тёмный дым. Всё было кончено. Облегчённо вздохнув, Айви спрыгнула на палубу. Команда «Непобедимого», давно уже добившая последних Капп и Альбакёрсов, а после — с затаённым дыханием наблюдавшая за действиями молодой пиратки, теперь приветствовала её восторженными похвалами и скандировала её имя. — Не стоит, ничего такого в этом нет, — фавн-рысь, слегка залившись румянцем, тряхнула головой. Подумать только, они чествовали её как героя, как самую настоящую охотницу. Из-за чего? От того, что она проявила решительность, чуткость и заботу? Как и положено? Удивительно и странно. — Уж лучше поднимите на борт капитана. Довольно натерпелся он воды и неудобств капкана… Погладив Воукипер по боку ложа, Айви поставила его на предохранитель, задвинула рукоять в корпус и убрала в крепежи за спину. Добрый и любимый друг сегодня хорошо поработал, хоть и ожидать от него чего-то меньшего было бы оскорблением для такого оружия. И для его хозяйки тоже. — Пока его другие твари не съели на обед, — пиратка-триумфатор бросила новый, не терпящий не только возражений и пререканий, но и промедления, взгляд на Клэя. Тот, решив не испытывать терпение фавна-рыси, бывшей его почти втрое ниже, но как показала битва — впятеро опаснее. Ответив дочери Адмирала решительным кивком, фавн-овен принялся раздавать экипажу команды. Никто не решил перечить ни ему, ни Айви. С чего бы? По законам Армады, Гэнгрин в конфликте между своей дочерью и Грисом выступила лишь посредником — по-настоящему наказан капитан «Непобедимого» от имени выполнившей за него его же работу арбалетчицы. А потому — в её же власти было и освободить пленника от мук, не говоря уже о том, что Айви сейчас являлась представителем власти Аспидного Адмирала. Да и кто бы стал с ней спорить после того, как она прикончила того Морского Фейлона? Армада если не уважала силу и решительность в первую очередь, то по крайней мере — ценила крайне высоко. Через несколько минут Якорная Люлька была поднята на борт, а Коль — извлечён из стальной хватки своего временного пристанища. Опальный капитан вымок до нитки, посинел, продрог и снова — причём, похоже, не один раз — измарал штаны, но был жив. По крайней мере, голос у него прорезался почти сразу же. — С-с-спасит-т-тельница м-моя… — как только зрение его раскрасневшихся от морской соли глаз вернуло себе чёткость, опальный капитан рухнул на колени перед Айви. Во взгляде Гриса читалось кристальное в своей искренности благоговение — такое можно испытывать лишь к тому, кому ты тем или иным способом обязан своей жизнью. Пальцы, дрожа от пережитого наказания, ужаса перед возможностью быть проглоченным Гримм и благодарности за помощь, тянулись к молодой пиратке будто к божеству. — Б-б-благодеятельница… Внутри Айви вновь начало расти отвращение. Не только к мерзкому виду или паскудному характеру Гриса — теперь к этой палитре добавилась его лицемерие. Ещё несколько часов назад он был готов срезать с неё кожу лентами, а теперь ползает в ногах и готов целовать землю, по которой она ходила. У молодой пиратки не было сомнения, что пройди ещё четверть часа — и желчное отношение сменит это святое превознесение, не оставив от неё и следа. Омерзительно. По крайней мере, он мог бы выразить свою благодарность стоя и не мямля, как подобает капитану Аметистовой Армады. — Прочь! — Айви, собрав всё накопившееся к нему за столь короткий период отвращение, тихо — почти шипя, но яростно рявкнула. Возмущение в голосе было сопровождено резким ударом правой ноги по палубе. Негативные эмоции вновь нашли выход помимо усмотрения свей же владелицы — с носка ботфорта тонким зигзагом сорвалась молния. Поднявшись примерно до пояса фавна-рыси, она изогнулась и врезалась в палубу, пролетев у самого носа Гриса. Сознание старого пирата, всё ещё готовое к реакции на любую возможную угрозу, погрузило толстяка в новую пучину паники. Глаза фавна-свина округлились. Он тут же опрокинулся на спину, под опальным капитаном начала расползаться маленькая лужица мочи. Взгляд капитана «Непобедимого» был направлен ещё несколько очень долгих, казавшихся вымазанными в смоле, секунд в то место, куда ударила тёмно-фиолетовая молния. В глазах Коля Гриса, как и несколько часов назад, зияло лишь одно. Айви могла бы сказать, что именно, даже если бы не смотрела на ублюдка. Даже если бы он не поднял на неё взгляда, дрожа всем телом. Страх. Из которого, как известно, рождается ненависть.***
Небо на востоке медленно, но неумолимо оборачивалось иссиня-чёрной темнотой, прогоняя красно-оранжевый ореол заката к корме «Иссушителя». Лёгкий бриз дул в праховые паруса и спины сидящих на грот-марса-рее центральной мачты Волгоса и Айви. Ветер весело и непринуждённо играл с волосами и накидкой-хламидой фавна-рыси. Будто бы никаких битв за прошедший день не было вовсе. Ни атаки на торговую эскадру, ни нападения Гримм. Разум, к добру иль худу, ревностно хранил воспоминания об этих событиях. — Морской Фейлон! В этих-то водах! — рассмеялся фавн-скат, закидывая в рот очередное ванильное рисовое пирожное. Айви, болтая ногами в воздухе, откусила от своего. Целую коробку с лакомствами прислали молодой пиратке с «Непобедимого» — в благодарность за помощь в защите корабля. Она, сначала, подумывала отказаться — ещё не хватало бросаться на подачки Гриса — но гонец объяснил, что дар был инициативой Рауча Клэя и корабельного кока полностью и целиком. Последний, следовало признать, был мастером своего дела. — Не сказать, что я не ожидал впереться в парочку, но такая-то охреневшая дура! Обнаглели, суки. — Чудны дела лихого моря. Кому-то счастье, иным — горе, — усмехнулась фавн-рысь, кинув лёгкий беззаботный взгляд на отца. Его можно было понять как бывалого навигатора и морехода — всё-таки, прокладывать маршрут так, чтобы флот встречал на своём пути как можно меньше передряг, входило в его работу. Так что такая неожиданность, как столь большая орда Гримм, да ещё и со столь крупным и относительно редким монстром в придачу, была плевком в лицо. — Это точно, Котёнок, это точно. Но ты там им всем показала грёбаный высший пилотаж. Мало кто во всей Армаде будет настолько же смекалист и умел в мочилове, ох мало кто… — пират слегка похлопал дочь по плечу в знак высшего одобрения. Рысиные уши чуть задрожали от удовольствия. Слышать похвалу от Волгоса ей было очень приятно, и не только потому, что он был её отцом или, если уж на то пошло, вторым лицом во всей Аметистовой Армаде. Ходили слухи — и те байки, которые сам первый помощник рассказывал Айви в детстве перед сном, до некоторой степени их подтверждали — что в молодости, до того, как он вернулся к Армаде, Волгос Морад был одним из охотников, причём далеко не последним. Сам Штормовой Скат об этом не спешил распространяться, а лезть с расспросами никто не решался. Ещё один закон корсаров Аметистовой Армады — то, что ты делаешь с Армадой, остаётся с Армадой, а то, что происходит с тобой во «внешнем мире» — Армады не касается. Что до Айви, то она предпочитала считать этот слух правдой — не только потому, что так мнение отца по поводу боевого ремесла казались важнее, но и как лишнее объяснение ещё одного непреложного правила корсарских эскадр. Охотники и охотницы, в плачевном состоянии или здоровые и готовые к бою, всегда находили на кораблях Армады достойный приём, постой, провиант и прочую помощь. Ни один корсар не был вправе наносить вред им — разве что стоял вопрос жизни и смерти. Так что вполне здраво можно было предположить, что один бывший охотник решил отдать дать уважения своим давним боевым товарищам. Равно как и их смене. Если, конечно, охотники вообще бывают «бывшими». — Да, к слову о высшем пилотаже и вот этих всех штуках, — пират, хрустя суставами рук и позвоночника, с хитрой улыбкой потянулся вверх, после чего засунул руку во внутренний карман плаща. Через пару секунд Волгос извлёк свой свиток и, открыв на нём текстовый документ, передал фавну-рыси. — Пришло, пока ты спала. Мы тут с мамой подумали, что тебе может настаебать вся эта пиратская непруха, ну вот я и подёргал пару давних знакомых. Полная настороженности и готовая к чему угодно, Айви аккуратно приняла свиток и начала тщательно изучать содержимое файла. Вернее — она думала, что была готова к чему угодно. Каждый родитель, по-настоящему хороший родитель, желает своему ребёнку только лучшего и старается проложить как можно более светлое и успешное будущее. Гэнгрин и Волгос Морад не были исключением в этом отношении, пусть и их подход был скорректирован корсарской рутиной. Айви с начала её сознательного возраста знакомили с корабельным и боевым делом, грамотой и науками, тактикой и стратегией, управлением командой и кораблём… и некоторыми иными хитростями, которые могли бы понадобиться пиратскому капитану в его делах. Подготовка была твёрдой, но не строгой, благо схватывала фавн-рысь всё практически на лету. Молодую пиратку готовили если не к тому, что однажды она станет Аспидным Адмиралом и будет верховодить всей Аметистовой Армадой, то по крайней мере к управлению собственного боевого судна. Даже несмотря на то, что она втайне всегда хотела пойти по пути изничтожения созданий Гримм. Помимо прочего, в этот «курс молодой грозы морей» входили и занятия — если это можно было так назвать — по работе с документами. За свою жизнь Айви успела подержать в руках и ознакомиться с бесчисленным количеством официальных — и… не очень — бумаг самого разного толка. Но сейчас она не могла поверить тому, что предстало перед её глазами. Под эмблемой из трёх оранжевых крылатых мечей, красовавшихся в самом начале документа, были её имя и фамилия. За ними следовали возраст и биометрия, затем — длинная, развёрнутая и очень одобрительная характеристика с оценкой как личности, так и боевых навыков. Следом шла таблица с оценками — насколько могла судить фавн-рысь, превосходными, под ней — несколько видеофайлов-приложений. Записи всех боёв, в которых участвовала арбалетчица за последние полгода. В самом низу располагались виза, печать, дата, подпись и реквизиты — «Профессор Дым Магмар, Академия Шейд, Вакуо». Айви не могла поверить своим глазам. Файл был анкетой-рекомендацией — подлинной — на её имя, дававшей право на поступление в любую из четырёх академий охотников и охотниц. С такими-то баллами и отзывом — уж точно. — Знаю я, что разбойничать по морям тебе, как ни крути — кисло мыло. А так хоть со сверстниками пообщаешься… Может, мир не таким паскудным местом, какой он сейчас, сделаешь. Армада не потонет, если ты на четыре года отлучишься, — Волгос медленно и аккуратно извлёк из дрожащих рук дочери свиток. Как только пальцы Айви отпустили устройство, сама она кинулась на отца, стискивая его живот в объятиях. — С-спасибо… — пиратка зарылась лицом в плащ фавна-ската, пряча хлынувшие из глаз слёзы. Всё это было похоже на один большой безумный сон. И нападение Гримм, и Морской Фейлон, и рекомендательное письмо, и проклятые пирожные — всё это, верно, ей снилось. Всё ещё не до конца веря в реальность происходящего, Айви с силой прикусила губу. Не до крови, но даже той боли, что она почувствовала, хватило для констатации пугающего и ввергающего в плач и эйфорию факта. Всё это — явь. — Ну-ну, и это лихая победительница грёбаного Морского, блядь, Фейлона! — Волгос, убирая свиток на его место, мягко погладил дочь по волосам в попытке успокоить. Может быть, он являлся не менее опасным и жестоким корсаром, чем его жена — но своё дитя он любил так же сильно. Когда счастливые рыдания поутихли, первый помощник на «Иссушителе» осторожно приподнял фавна-рысь за плечи и вытер тыльными сторонами ладоней мокрые дорожки на её лице. — Ты мне лучше скажи, куда поступать будешь? Бумажка, как ты поняла, подлинная, проблем не будет. Двери всех четырёх для тебя — нараспашку. Вот разве что с Атласом у меня в мешках плохие кости, но это так, Котёнок, сухая моча на старых досках… Шмыгнув носом, Айви потянулась за ещё одним рисовым шариком с ванилью и задумалась. Мечты мечтами, но этот момент был действительно важным. Академии, несмотря на то, что преследовали более-менее одну и ту же цель, серьёзно отличались: если и не столько по методикам обучения, то уж точно — в своих преподавателях и студентах. Так что, если судить здраво — вопросом было не «где», но «с кем». В отношении к Атласу фавн-рысь была полностью и целиком солидарна с родителем. Учитывая, сколько туда ежегодно поступает отпрысков разного рода состоятельных, благородных или каким-либо иным образом закрепившихся в так называемом «высшем обществе» семей, вполне можно было ожидать от потенциальных товарищей высокомерия. И — что гораздо хуже — ксенофобии и расизма. Меньше всего будущей охотнице хотелось тратить своё время в академии на свары с другими студентами. По той же логике она отмела и Шейд — из того, что она видела в прибрежных поселениях Вакуо, тамошних жителей можно было назвать очень уж пылкими и скорыми на свары. Как раз под стать самой безжалостной пустыне — так к чему же ожидать иного учащихся академии тех земель? В конце-концов, Шейд был единственным бастионом закона и порядка в королевстве, а если ты хочешь держать в узде толпу хищников — тебе следовало превратить их в своих жертв. Конечно, если выбирать между подковёрными интригами и прямыми столкновениями, Айви не задумываясь выбрала бы последнее… Но зачем хвататься за одно из двух зол, в надежде, что оно окажется меньшим, если есть и другие варианты? Бикон в Вейле и Хейвен в Мистрале. Зелёные перекрещенные топоры с оливковым венком или голубая крылатая лампа. Раздумывая над дилеммой, фавн-рысь откусила от пирожного. Обе академии были, на её вкус, приемлемо умеренными и достаточно гостеприимными, что делало их достойными кандидатами. Но всё же… В памяти Айви всплыло то время, что она провела в Мистрале. Беспокойное — пусть и не настолько и не совсем в том смысле, что пустынный Вакуо — королевство, пронизанное контрабандистами, бандитами и прочими не дружащими с законом личностями. Конечно, кто бы говорил, но факт остаётся фактом — шансы того, что в Хейвене Айви опять влезет в тёмные и сомнительные во всех отношениях дела, были крайне велики. А ей всё же хотелось свежего старта. Без пятен на перчатках. — Пускай то будут Бикона башни и дороги, — кивнула — от части самой себе, от части — отцу — Айви, расправившись с рисовым шариком. — К чему же мне ещё стремиться, после стольких в море и просторах неба лет, как не к сиянью маяка? — Бикон так Бикон, — ответил Волгос дочери кивком. Корсар, вне всякого сомнения был доволен выбором. Фавн-рысь была этому рада — меньше всего ей хотелось оставлять дорогих ей людей с тяжестью на сердце. Это было жестоко и нечестно. — Ладно, хорош нам тут портки просиживать. Я пока пойду, отправлю рекомендацию в академию и забацаю тебе нужные бумажки и билет, а ты иди собирайся. Через два часа прибудем в Майр-Харбор, оттуда без проблем до Вейла доберёшься. Спустившись с реи в один прыжок, Айви помчалась в свою каюту, готовиться к отъезду. Сборы оказались не сложным занятием, пусть и дались не слишком легко в эмоциональном плане: не желая грузить себя лишним багажом, молодой пиратке, скрепя сердце, пришлось оставить на «Иссушителе» множество дорогих и памятных вещиц. Книги, синтезатор, некоторые из образцов оружия, которые она считала своеобразной «свитой» Воукипера. Но в таком серьёзном деле лучше было откинуть сантименты прочь. Через два часа, попрощавшись с командой флагмана — со всеми лично, кроме матери — Айви спустилась на причал порта Майр-Харбор. Город был довольно крупным портом — по меркам поселений, находившихся за пределами королевств — на северо-северо-западе от Вейла и пользовался сложной репутацией. С одной стороны, он привлекал к себе разного рода бандитов и пиратов всех мастей, являясь их перевалочной базой, что не делало его особо безопасным местом для отдыха честного человека или фавна. С другой — Майр-Харбор выстоял сквозь множество лет под атаками совсем уж бесшабашных разбойников и даже Гримм и сосредотачивал в себе некоторые важные торговые маршруты. В каком-то смысле, своим существованием он помогал экономике Вейла, так что порту относились как к необходимому злу. Ещё одной интересной особенностью Майр-Харбор было то, что город, казалось, никогда не спал. Небо уже полчаса как укрылось одеялом из ночного мрака и россыпью звёзд, но фавну-рыси всё равно приходилось пробираться через толпы самого разношёрстного народа, заполонивших и порт, и улочки городка. Не сказать, чтобы подобные поселения были для Айви чем-то новым, да и это посещение Майр-Харбор не было её первым, но подобный ритм жизни всё равно неуловимо завораживал. Прямо как глаза змеи, спрятавшейся среди болотного камыша и готовящейся к броску — всё-таки, о природе города не стоило забывать. Торговые лотки и лавки, концерты и театральные представления, игорные залы и бары завывали яркими огнями и весёлой какофонией звуков и таили за собой изнанку Майр-Харбор. Иной, гораздо более жестокий и опасный мир, где лиэны в хождении были реже, уступая роль главной валюты металлам, крови и Праху. Зная об этом, Айви решила не задерживаться и поспешила к черте города, где располагались стоянки караванов, конюшни и таможня. Никто из других жителей и гостей Майр-Харбор не обращал на неё внимания — все были слишком заняты своими делами, ища развлечений и проблем на свою голову, проворачивая большие и малые дела и просто прожигая свои жизни. Подумаешь, ещё одна странница, кочующая по Ремнанту и бредущая к своей цели? Ночь была ещё слишком молода, чтобы те, кто не имел в мыслях злых умыслов, позволил себе тратить время на какую-то там девчонку, пусть и фавна. От тех же, кто был хищниками в ночи, будущая охотница успешно скрывалась — этому она научилась в подобных, гораздо более нетерпимых к фавнам всех видов, поселениях и теперь не стеснялась применять навыки на практике. Здешний бандитский сонм нашёл бы её, только если бы она сама этого захотела — и то, это было бы последним, что мерзавцы увидели бы в своих жизнях. — Чего тебе, дитя? — окликнул фавна-рысь водитель одной из многих механизированных повозок у ворот города — седой и лысеющий, но всё же крепкий и живой старик. Голос у него был слегка хриплым, но приятным — чуть выше среднего если оценивать тональность. Айви сама бы обратилась к нему, но не хотела лишний раз тревожить беднягу — ещё не хватало, чтобы он принял её за разбойницу, жаждущую его лиэнов и крови. Особенно — с учётом того, на какое отношение к себе может наткнуться фавн за пределами Аметистовой Армады. — Не припозднилась ли? — Нет лучшего момента, чем сейчас. Вы в Вейл дорогу держите? — подойдя к повозке поближе, будущая охотница огляделась. Другие караванщики и путешественники были либо слишком заняты своими лошадями, машинами и телегами, либо слишком вовлечены в споры о пошлинах со стражей и таможенниками, чтобы обращать на них двоих внимание. — И если да — за сколько же попутчицей возьмёте? — Ага, в Вейл. Куда ж ещё, — глубоко и вдумчиво кивнул караванщик, утирая нос рукавом простой белой рубахи. Взгляд голубых глаз старика пристально, но не выражая угрозы прошёлся по Айви, изучая. Это слегка успокоило молодую пиратку — видимо, он был как минимум привычен к обществу фавнов и ненависти к ним не испытывал. — А лиэны… Крип с ними! Ещё б я обирать ребятню стал. Ты мне лучше скажи — не боишься ли ночью, одна, да в таких местах? Времена нынче небезопасные, так ещё эта дырища… — Об этом беспокойство вовсе не нужно. Способна за себя я постоять — и лучше многих прочих, — в доказательство, фавн-рысь достала из крепежей Воукипер. Лук и корпус арбалета были встречены удивлённым и уважительным взглядом мужчины. — Дерзнувший неприятностей искать вблизи меня — пренеприятно кончит. Прах — краски для меня, а битва — полотно. — Тогда тем пуще забудь про деньги, — усмехнулся старик и похлопал по скамье рядом с собой, приглашая садиться. — В компании, так ещё и под защитой ладного бойца всяко лучше. Как говорится, на технику надейся, — караванщик вставил ключ в приборную панель повозки. Грузная чёрная махина, больше напоминающая мусоровоз, отозвалась гулом двигателя и жужжанием охранных турелей, расположенных на крыше транспорта, — да сам не плошай. Как звать-то? — Айви, — отозвалась будущая охотница, забрасывая на скамью сумку с пожитками, активируя Воукипер и присоединяясь к мужчине за приборным щитком. — Айви Морад. — Хорошее имя. А меня — Молкос Бекк. Ну, будем знакомы — и в путь, — ещё раз улыбнувшись внезапной попутчице, старик надавил на педаль газа и пробежался узловатыми пальцами по панели управления. Повозка тронулась. Ночь была на удивление спокойной. Чем дальше транспорт удалялся от Майр-Харбор, тем больше выступало на небе звёзд. Прохладный лёгкий ветер шуршал в листве придорожных деревьев, механизмы повозки оглашали воздух своеобразным, но казавшимся фавну-рыси приятным ритмом. Айви — больше для уверенности Молкоса — то и дело оглядывалась на обочины и водила из стороны в сторону арбалетом. По-настоящему в этом не было нужды — Проявление носилось незримым хищником, не энергией, но ощущением, по кустам и среди деревьев, забегало вперёд по дороге и возвращалось назад, дабы проверить уже пройденный путь. Ни людей и фавнов, ни Гримм — лишь редкие ночные птицы перелетали с дерево на дерево, да одинокий волк рыскал далеко на севере. Такое положение полностью удовлетворяло фавна-рысь, тем более, что беспокоиться о дороге вовсе не хотелось. Мысли были заняты предстоящим обучением, ожидающими впереди испытаниями и новыми знакомствами. Айви искренне хотелось верить, что со всеми трудностями она расправится без слишком большого труда и найдёт в Биконе друзей. Настоящих друзей, которые будут видеть в ней не фавна или носительницу всепожирающей тьмы, но её саму. Грозя пролетевшей мимо сове Воукипером, заряженным бельтом из огненного Праха, Айви дала себе клятвенное, искреннее обещание, что если она действительно найдёт таких друзей, то сделает для них и их благополучия всё, что возможно и даже больше. Защитит со всей чуткостью и заботой, на которую только способна. И да захлебнутся в неописуемом горе и скорби те, кто попытается ей в этом помешать — ибо боги им не помогут.