Ошибка судьбы

«Ой, блять.» Слыша звонок в входную дверь и настойчивый стук, Антон, даже не смотря в глазок, распахивает дверь, и уже собирается сделать приветственное движение в виде поднятия руки, но, видимо, не судьба, ибо Дима сразу, даже не переступив порог дома, начинает говорить. Шастун же, в свою очередь, сразу же пожалел, что написал своему другу, что позволил ему приехать, а так же, что открыл ему дверь, но что сейчас то поделать? Похоже, придётся терпеть. — Она делает тебя счастливым? — задаёт первый вопрос Дима, а Антон только мысленно закатывает глаза, чувствуя, что он уже заебался, несмотря на то, что он даже пока что не ответил, — Отвечай, Шаст, — теперь Антон действительно закатывает глаза. Неужели ему нужно играть в эту бессмысленную игру «Вопрос-ответ»? Замечательно. Просто замечательно. — Счастливым? — протянул Антон, но вовремя осекся. Лучше не тянуть кота за хвост, иначе этот допрос затянется. Лучше отвечать быстро и правдиво. Ну, где-нибудь, конечно, можно и приврать немного, — Да, наверное. — Хорошо. Допустим. Арс делал тебя счастливым? — задаёт второй вопрос Дима, и Антон ненавидит его за это. Зачем напоминать об Арсении, если у Шастуна всё хорошо? Если у него есть девушка, которой он собирается делает предложение руки и сердца, которую он любит? Просто, смысл? Тем не менее, Антон отвечает на этот глупый и крайне неуместный вопрос. — Да, делал, но он в прошлом, — говорит Шастун, внимательно следя за тем, как Дима переступает порог дома и захлопывает за собой, из чего можно сделать вывод, что он сейчас не развернётся, и не уйдёт, буркнув что-то вроде «а, ок, тогда ладно.» А жаль. — Ты вообще слышишь, как отвечаешь по поводу Вики, и как отвечаешь по поводу Арса? — задаёт Дима уже третий вопрос, и Антон демонстративно недовольно вздыхает. Уж слишком недовольно. — Ну и как же? — Шастун попытался вложить в эту фразу максимальное количество артистичности и «заинтересованности», что обычно делают для того, чтоб показать, насколько человек не заинтересован в чем-либо. Что ж, у Антона это вполне себе получается. — Ну, Вика, она да, наверное, не знаю, — пародирует Антона Дима, и получается это у него довольно забавно, — А Арс да, конечно, что за вопросы, но он в прошлом, и вообще блаблабла, — Дима многозначительно уставился на Антона, который решил развернуться и уйти. — Бля, отьебись, — сказал Шастун, когда Дима схватил того за локти, ибо до плеч дотянуться было бы проблематично, и развернул к себе лицом. — Антон, честно, я отьебусь, но только тогда, когда ты сделаешь правильный выбор. — А почему ты решаешь, какой мой выбор правильный, а какой нет? — возмутился Антон, — И вообще, мне плевать, что ты там мне говоришь. — С Викой ты не развиваешься, не двигаешься вперёд, а только сидишь у себя дома, даже не то что не позволяя себе встретиться с Арсом или со своими друзьями, а даже не позволяя себе ходить на работу и заниматься фотографированием. Знаешь, как это называется? — уже четвёртый вопрос задаёт Дима. — Счастье? — Деградация. — Отьебись, — Антон вновь попытался вырваться, но Дима уверенно держал его у себя в руках. Откуда у этого хиляка столько силы? Но это сейчас не особо важно. Да и вообще, куда Антон денется в замкнутом пространстве? В окно, чтоль, выпрыгнет? — Да блять. — Что ты чувствуешь к Арсу? — какой это уже по счёту Димин вопрос? Пятый? Супер. — Да откуда я, блять, знаю? — Антон уже повышает голос, но вырываться не пытается, надеясь на то, что на Диму, как на маленького дитя, подействует небольшой «рык», а также мат. Ну, это вряд ли. Дима и не такое видал. — Ладно, смотри. Я знаю один способ, как это узнать. Ты должен закрыть глаза и представить, что Арса не существует и никогда не существовало. Что ты чувствуешь? — шестой вопрос, и нервы Антона уже на пределе. Кажется, он уже готов взорваться, но почему-то берет себя в руки, опускает взгляд, чтоб представить то, о чем говорит Дима, но тут его взгляд падает на имя и фамилию девушки на руке. Антон медленно поднимает глаза и отчетливо произносит одну-единственную фразу. — Я буду счастлив, так как буду с Викторией. — Ну, конечно, блять. Во-первых, ты это даже не представил, а просто решил так, а во-вторых, ты бы не встретил ее, если бы Арс в свое время не показал тебе путь на обрыв. — Отьебись, — на этот раз Антон вырывается, так как Дима расслабил хватку, и настойчиво шагает прочь от своего друга. — Шаст, если бы у Вики не было бы твоего имени на запястье, а у тебя ее, то ты бы бросил ради неё Арса? — седьмой вопрос, на котором у Антона наконец-то открываются глаза.

***

— Ещё час назад я думал, что был счастлив, но сейчас мне кажется, что вся моя жизнь будто разодрана на маленькие кусочки. Как на мелкие клочки бумаги, знаешь, и кто-то при этом ещё включил вентилятор, а мне остаётся только надеяться, что Арс меня простит и что этот вентилятор выключится, но сейчас он ебашит на полной мощности. Тем не менее, спасибо тебе, — говорил Антон в машине у Димы, прислонившись своим виском к стеклу, иногда посматривая на то, что его окружает, а Дима молчал, явно будучи довольным тем, что уговорил Шастуна попытаться вернуться к Арсению, — Дим, ты можешь остановиться прямо сейчас? — бормотание превратилось в вполне внятную речь, когда Антон заметил, что машина Позова приближается к любимой для Арсения палатке в мороженым, куда Шастун сразу же решил быстренько забежать. Той самой палатке. — Если ты проторчишь там слишком долго, то Арс может выйти из дома и куда-то уйти, — проговорил Дима, припарковав свою машину прямо напротив палатки, возле обочины, — Давай быстрее. — Можно я напомню, что мы даже не знаем, где сейчас Арс? Может, он и не дома? — спросил Антон, — Я мигом, — и парень выбежал из машины. Захлопнул за собой дверь, встретился взглядом с продавщицей мороженого, которая улыбнулась ему — видимо, узнала. Хотя, ещё бы! Два парня, чьи имена начинаются на букву «А» ходили сюда слишком часто, чтоб их не запомнили, и пусть в последнее время они вообще не ходили в эту палатку, молодая продавщица мороженого все равно помнит Антона. Девушка сказала что-то про то, что в последнее время она давно не видела Шастуна с Арсением, и спросила, хочет ли Антон купить что-то новенькое, или по-старому, но не успел парень сориентироваться, как вдруг он почувствовал знакомый запах парфюма и краем глаза заметил другого человека. Арсения. Сердце стучит в груди, наверное, так, что это видно со стороны. Горло пересыхает, сжимается, и Антон даже не в силах нормально вздохнуть. Ладони начинают потеть и становиться влажными. Теперь-то Антон понимает, как это: бросаться то в жар, то в холод. И, как случилось следующее, Антон сам до конца не понимал, но как только он увидел глаза своего бывшего молодого человека, его взгляд, его смятение и терзания, Шастуна сразу же будто что-то толкнуло и бросило в его объятия. Он неровно дышал и просто обнимал Арсения, который, в свою очередь, в самое первое мгновение вообще не понял, что происходит, но как только парень положил свои ладони на спину Антона, ему стало намного легче, и душевная боль стала понемногу угасать. В глазах у парней с именами на букву «А» светилось счастье. Антон понял, и для него уже не было никакого сомнения, что он любит Арсения, бесконечно любит его, и что настала та минута, чтобы это признать и принять. — Я бросил ее, — прошептал Антон в плечо своего молодого человека. — Хорошо, — Арсений улыбался. Искренно и солнечно. Еле сдерживая порывы разрыдаться, как девчонка. — Правда, она ещё об этом не знает, — Антон усмехнулся от комичности всей ситуации, что сделал и Арсений. — Ты идиот, — поматал своей головой Попов. — Это я знаю, — Шастун поднял свою голову, что бы поцеловать Арсения, но тот не позволил. — Подожди. Я хочу кое-что узнать. Ты любишь меня? — спросил Арсений, смотря Антону в глаза. — А что означает для тебя любовь? — Это когда ты думаешь об одном и том же человеке слишком часто. Когда тебе хочется обнимать его каждую секунду и не отпускать. Когда ты хочешь защитить его. Когда ты хочешь быть рядом с ним. Когда ты счастлив только от того, что он рядом с тобой. Когда ты поддерживаешь его. Когда хочешь сделать его счастливым. Когда хочешь делить с ним свою жизнь. Когда ты доверяешь ему. Когда ты делишься с ним всем, чем только можно. Антон видит перед собой немного другого Арсения. Перед ним стоит настоящий, взрослый мужчина, которого он точно любит. Все его сомнения насчёт своих чувств улетучились уже давно, и осталось только одно чувство. Такое сильное, неподвластное никому и ничему. — Значит, я люблю тебя, Арс, — на глазах Антона выступают слезы, как и на глазах Арсения, и они наконец-то целуют друг друга, правда, поцелуй длится недолго — кое-что его прерывает, — Какого хера?.. — спрашивает Антон, ощущая что-то странное, необычное, и непривычное в районе запястья. Кажется, Арсений чувствует то же самое, но он слишком культурный, чтобы выругнуться. Чертов интеллигент. Вместо этого парень просто-напросто удивленно смотрит на своё запястье, на котором затягивается шрам, и появляется надпись «Антон Шастун». У Антона, в свою очередь, стирается «Виктория Мережковская» и появляется «Арсений Попов». — В смысле? — Это как вообще? — Я не знаю. — Ебать. — Не матерись. — Извини. — Угу. — Такое вообще бывало? — Я не знаю. — Ахуеть просто. — Не матерись. — Извини.

***

— Мы будем вместе всегда. Я больше никогда тебя не отпущу. Никогда, — пообещал Арсений, будто прочёл мысли Антона, у которого не было не единой мысли о том, что его молодой человек, а теперь ещё родственная душа, может быть в чем-то не прав, тем более в этом. — Тебе не нужно будет меня удерживать, ведь я никуда и не буду стремиться идти, мой соулмейт, — прошептал Шастун, кажется, даже слыша аплодисменты, но это сейчас совсем не важно. Совсем не важно. Хотя, скорее всего, это хлопает Дима, явно будучи гордым собой.

***

— Тебе так нравится называть меня соулмейтом? — Да, мой соулмейт. — Ты же понимаешь, что это выглядит, как «Да, мой Господин»? — Только если в ваших глазах, мой соулмейт. — Не только в его, — в разговор вступает Дима. — Блять. — Именно.