Дерево и камень

Последнее, что видел Асмо – чудовищное лицо Лиата. Нужно было провести обряд, а не бросать его в овраг, но Асмо плевал на заветы сарга заботиться о покойных, и наказание постигло его в ту же ночь. Теперь он видел лишь темноту. Поначалу он думал, что так выглядит смерть, но потом понял: это беззвездное черное небо. Асмо не чувствовал собственного веса и попытался встать. Поднявшись, он обомлел: повсюду над истерзанными телами парили раса лапар. Асмо никогда не верил в голодных духов, хотя в его венах текла черная кровь. Теперь он признал их существование. Хуже того – он и сам стал духом. «Ну уж нет! Я еще не закончил!» – он бросился к своим останкам. Неведомая сила влекла Асмо обратно к земле: ненависть дала ему силу вернуться и закончить начатое…. Хейлса вошла в свои покои и сбросила на пол красную накидку. Вести о звере, напавшем на деревню, быстро достигли города. Как имга, ей следовало испытывать чувство вины оттого, что не смогла помочь раненым, но она чувствовала лишь облегчение: все мертвы, а мертвые – не ее забота. – Хейлса. Тихий голос заставил ее обернуться. – Кто здесь? Асмо вышел из тени. Он был бледным и зажимал пальцами рану на груди. – Помоги мне. Хейлса кинулась к любовнику, подхватила его под руку и помогла сесть. – Что с тобой произошло? Как ты спасся? Асмо попытался заговорить и закашлялся, сквозь стиснутые губы сочилась темная кровь. Хейлса разрезала рубашку, промыла рану влажной губкой и поднесла свечу. Что-то в состоянии Асмо ее беспокоило, но она не могла понять, что. Догадавшись, Имга отпрянула: – Твое сердце не бьется. Асмо поднял темные глаза. Слова давались ему с трудом, но от них зависели его жизнь и смерть: – Я не хотел…. уходить. Хейлса почувствовала, как холодеют руки, и ее охватывает ужас. Она накрыла рот ладонью, чтобы не закричать. – Я вернулся…. к тебе, – ложь выходила изо рта Асмо вперемешку со зловонным ихором. Хейлса упала на колени, крупные слезы стекали по ее щекам. – Я лечу мертвеца, я нарушила завет, – прошептала она, охрипнув от горя. Асмо мешком повалился на пол, подполз к ней и взял за руку. – Никто не узнает. Имга смотрела на него, не понимая. – Тебя не накажут, – Асмо сказал бы больше, но не мог. Он схватил девушку за шею и притянул к себе, прижимаясь к ее губам своими. Хейлса содрогнулась от отвращения и обмякла: из-за их посмертного поцелуя наказание стало неизбежным. Единственный выход – хранить все в секрете. Хватка Асмо ослабла, он привалился к стене. Хейлса встала и подошла к столу, на котором лежали лечебные травы, но тут же опомнилась – травы уже не помогут. Ей придется нарушить еще один завет и раскрыть ему тайные знания. Когда Асмо открыл глаза, темноты больше не было. Он чувствовал, что к нему вернулась жизнь: сердце снова забилось в груди. Рядом на животе лежала Хейлса, как была, в одежде. Асмо почувствовал непреодолимое желание, задрал алую юбку, провел рукой по нежной розовой коже и навалился на нее. Хейлса не оттолкнула любовника, но и не ответила на его ласки. Насытившись, Асмо начал одеваться. – Я хочу выйти в город. Нужно кое-что сделать. Хейлса не ответила, она лежала с открытыми глазами и почти не дышала. Асмо присел рядом с кроватью и убрал с ее лица прядь медных волос. – Я обещал, что никто не узнает, как ты нарушила завет. Так и будет. Но я должен уйти, чтобы все устроить. Вернусь, как только смогу. Хейлса перевела на него взгляд, и молчание было ее ответом. Асмо отвернулся, не выдержав немого укора. Он подобрал с пола разодранную в клочья рубашку, выбросил ее, оттер засохшую кровь с кожаного жилета, накинул его на голые плечи и вышел. Улицы города приветствовали Асмо звенящим многоголосьем. Солнце висело в зените, половина дня уже прошла, но жизнь кипела во всю. Асмо прошел по рынку, принял поздравления с удачным спасением, сказал пару добрых слов о погибших. Судя по слухам, которые он собрал, никто больше не выжил. Никто, кроме Мелина, которого никто не замечал. Худой и низкорослый, раньше он следовал за отцом, словно тень. Теперь его отец был чудовищем, разорвавшим соплеменников, но пощадившим сына. Как последний оставшийся сарга Мелин должен был позаботиться о покойниках, но – Асмо знал это наверняка – не сделал этого. Он вернулся в город и стал тенью Черной Матери сарга. Высокая, волоокая, с угольно-черными волосами, Митера не раз приходила к Асмо в жарких ночных видениях. Вот только она была сарга – Асмо ненавидел сарга и не относил себя к ним. Ее прекрасное лицо было чем-то омрачено, но при виде Асмо оно посветлело, а во взгляде появилась угроза.