Дерево и камень

— Для тебя есть работа. Хейлса почувствовала чужое присутствие до того, как клочок сумрака отделился от стены и встал, едва различимый, в пятне тусклого света. — Снова работа? — возмущенно спросила тень. Слова выходили с трудом, с болью и кровью. — Когда я получу свою плату? — Твоя плата — дело не быстрое! — прикрикнула Красная Мать, срываясь на хрип. Что-то вне стен этой комнаты заставляло ее волноваться о своем благополучии. — Твою хворь прогнать нелегко. Если хочешь, чтобы я поскорее ей занялась, освободи меня от других забот! Сарга молчал, и Хейлса восприняла это как согласие. — Найди девчонку, которая сбежала из ямы, и убей. Шорох ткани по каменному полу выдал намерение гостя уйти. — Стой! Ты выяснил что-нибудь у того чужака? Пытки развязали ему язык? — Выяснил. Не много, — Мужчина говорил отрывисто. После каждого слова он издавал звук, будто что-то мешалось в горле. — Он прибыл с заката. Беловолосая женщина предупредила, что его семья мертва. Чтобы он не возвращался домой. Он вернулся. Нашел убийц. Наказал. Бежал. Начал искать ту женщину. Ему рассказали про ваду. Пришел к нам. Среди ваду ее не нашел. — А зачем он гнался за той девчонкой? Сарга закашлялся прежде чем ответить. — Не знаю, — просипел он. — Так узнай! — Он сбежал. Хейлса стремительно встала и обратила гневный взгляд на слугу. Тот обратил внимание, что со времени их последней встречи Красная Мать сильно постарела, словно прошло не несколько дней, а несколько лет, десятков лет. Несомненно духи наказывали ее за нарушение завета. Но что она сделала? Этого он не знал. Свою тайну Хейлса похоронила глубоко под слоем мертвых тел, и не хотелось становиться одним из них. — Найди их и убей обоих. Тень бесшумно скользнула за дверь. Дорога до Озера Слез отняла целый день. Большую часть пути пришлось идти пешком. До поселения, где укрываются люди не самого лучшего толка, повозки ходили нечасто. Никого кроме них не прельщала жизнь на берегу озера, в котором трупов было больше, чем рыб. Никого кроме них и старой некрасивой женщины, которая всю жизнь торговала своим телом и больше ничего не умела. — Мелин? Ты постарел. Сколько прошло? Восемь лет? — Ты тоже не хорошеешь, — слова царапали горло, но боль облегчала настойка, украденная из покоев Красной Матери. О которой та наверняка даже не вспомнит. Сарга отодвинул женщину плечом и без приглашения вошел внутрь убогого жилища. Ина закрыла дверь и пошла за ним. Время ее не пощадило: кожа на шее и груди одрябла и покрылась мелкими складками, на лице появились пятна от использования красящих смесей, без которых она не выходила из дома, волосы потускнели, кое-где появились проплешины. Мелин сел возле стола и снял капюшон. Бритая голова была покрыта множеством шрамов, на которых не росли волосы, щеки, покрытые серебристой щетиной, впали от бесконечного голодания. — Ну, говори, зачем пришел. — Когда ты в последний раз видела Анн? — Так же, как и ты — в день, когда ты ее прогнал. — Она сама ушла. — Ты направил на нее гибрисов! — Я учил ее выживать! — Так не поступают со своими детьми! — Она не наш ребенок! — Мелин повернулся к Ине и хлопнул рукой по столу. Ее слова возрождали чувства, которые он давно похоронил. Женщина притихла и осела на комод, возле которого стояла. — Зачем ты ищешь ее? Ей лучше живется без нас… — Ее ищу не я. Ина бросилась на колени и положила руки на плечи Мелина. — У нее неприятности? Пожалуйста, скажи, что найдешь и защитишь ее! Мелин молчал. Глаза Ины наполнились слезами, он не знал, что ответить. Как он мог сказать матери, пусть и не родной, что жизнь ее ребенка будет принесена в жертву ради его собственной жизни? Руки Ины соскользнули, когда он встал. Сарга подошел к двери, бросил взгляд на сидевшую на полу женщину. Она многое знала и была слишком словоохотлива, чтобы хранить секреты. Мелин задвинул щеколду, Ина обернулась на звук. Он не хотел видеть обезображенное болью лицо, когда кинжал, проскользнув между ребер, пронзит ее сердце. Но увидел.