Дерево и камень

Крик отчаяния пронесся по горам. Он доносился из маленького полуразвалившегося домика на окраине горного поселения. Мать, чей срок подошел, рыдала и, стиснув зубы, терпела боль — если ее услышат, ребенка заберут. Высоко среди заснеженных вершин слепая женщина проснулась и села на каменном полу, покрытом шкурами, что служили ей ложем. Ей казалось, что она услышала крик, хотя это было невозможно. — Дитя рождается, — прошептала Митера. — Вы слышите? Это дитя закончит мое дело. — Она обращалась к темноте, застилавшей глаза, к туману, который клубился в углу комнаты, выдавая присутствие духов. Черная Мать вышла наружу, не замечая пронизывающего ветра. Она чувствовала, что вот-вот все изменится: ее наказание будет снято, ошибка, которую она допустила много лет назад, скоро перестанет причинять боль ее детям. Но вместе с тем она понимала: силы этого ребенка недостаточно. Если он попадет не в те руки, то все станет только хуже… — Прошу, помогите ей! Защитите мать. Туман обволакивал ее ноги, духи молчали: они не выполняли просьб просто так. — Я отдаю за это свою жизнь. Буду бродить по свету голодным духом раса лапар и карать тех, кто нарушает заветы. Таким будет мое наказание. Глаза защипало. Митера прозрела. Из тьмы проступили очертания: край скалы и бездна за ним. Сарга сделала шаг, за ним другой, и не останавливалась, пока горный ветер не подхватил ее тело, унося его навстречу земле. В маленьком домике на краю поселения Хейлса пыталась уложить роженицу, чтобы принять ребенка. Ей помогали несколько ваду, а вот отца-имга нигде не было видно — он запил и не появлялся на глаза Красной Матери вот уже девять лун. Как только ребенок заплакал, его голос перекрыл другой звук: дверь затряслась, ее атаковали снаружи, оглушающе крича. Сорвавшись с петель, она рухнула на пол, пропуская внутрь огненный вихрь. Казалось, воздух в комнате загорелся. Повсюду мелькали рыжие перья, а там, где их не было, клацали когти с локоть длинной. Ваду пытались остановить зверя, но не могли. Одному из них даже не удалось встать: птица рассекла ему горло одним мимолетным движением. Другой отбивался мечом, закрывая собой Красную Мать. Его тело рухнуло прямо на Хейлсу, она видела, как из разодранной груди вырывалась пульсирующая кровь. На мгновение птица отпрянула. Кала нашла в себе силы встать и забрать ребенка у Хейлсы. Сарга пересекла комнату, словно под потолком не висела огромная смертоносная преграда, и оказалась на улице. Когда Красная Мать пришла в себя и попыталась последовать за рабыней, перед ней снова взметнулось ожившее пламя. Крылья хлопали так, что Хейлса не слышала собственный крик, но зверь не причинял ей вреда — лишь задерживал, чтобы Кала могла уйти. Путник в надвинутом на глаза капюшоне едва волочил ноги, поднимаясь по горной дороге. Духи направляли его, но куда и зачем — он не знал. Не хотел знать. Бремя сарга тяготило его. Много лет назад он нарушил завет, который даже не понимал, и обречен всю жизнь расплачиваться за это. Стоит ему свернуть с тропы, как наказание не заставит себя ждать: дикий зверь или разбойник, камнепад или молния — оно принимает разные обличия, но каждый раз непременно оставляет новый шрам как напоминание. На верху дороги появилась женщина. Она торопилась спуститься, но ноги ее не слушались. Подойдя ближе, путник сдернул капюшон и увидел у нее в руках сверток. Женщина остановилась, внимательно осмотрела мужчину, по темным волосам и глазам признала в нем сарга. По ее ногам струилась кровь, из последних сил она протянула сверток незнакомцу и упала замертво.