[17:03] Вещи перебираю. [17:03] Столько одежды нужно выбросить, оказывается.
[17:06] Только рубашки мои не трогай. Их там пару штук осталось.[17:07] А почему ты мне вообще пишешь, тебе на работе заняться нечем?
[17:08] Чего ты сразу что-то подозреваешь? Я просто спросил, чем ты там занимаешься.[17:09] Как облупленного, Чонгук, я тебя знаю.
[17:10] Ясно. [17:10] Мне тут Юнги звонил.[17:11] Зачем???
[17:11] В смысле? Зачем звонил мне мой друг? Что за реакция? Может, ты от меня что-то скрываешь? [17:13] Э, малыш, чего молчишь?[17:13] Телефон просто из рук выпал.
[17:14] Может, нервничаешь? Потому и телефоны роняешь. Почему ты мне сразу не сказала?[17:14] …
[17:14] В машине могла… Почему я всё должен узнавать от других? Иногда мне кажется, что мы даже разговаривать друг с другом не умеем. Нура, всё, что касается тебя, касается и меня тоже.[17:15] Чонгук, не говори так. Пойми, мне сложно было признаться в этом. Давай поговорим сегодня дома, а не будем разбираться дистанционно. Я хотела тебе всё именно сегодня рассказать за ужином.
[17:20] Одна будешь ужинать, я тебе ещё на прошлой неделе говорил, что у меня корпоратив. Спасибо, что слушаешь меня… как всегда, блин.[17:22] Отлично. Мой муж – истеричка. Ожидала любую реакцию на эту новость, но только не такую. И ты себя мужиком называешь?
[17:23] Умница моя. Как и в любой ссоре, ты выставляешь меня виноватым. И какой, нахрен, истеричкой? А какая реакция у меня должна быть?![17:25] Я не обманывала тебя…просто ещё не сказала. Мне тоже нужно было время, чтобы принять этот факт.
[17:26] То есть, сказать, что тебя взяли на работу, а на самом деле ты не прошла собеседование, это уже не обман? Нур, ты ж знаешь, что я ненавижу, когда мне что-то недоговаривают. Я что, такой чёрствый? Не умею жалеть тебя? Перестань быть такой гордой. Ну не получилось у тебя здесь, там и там, это не значит, что ты бездарность и должна мне врать. Мне реально неприятно, что МОЯ жена мне нихрена не говорит. [17:30] Эй, куда ты снова делась?[17:33] Телефон снова упал… [17:33] Боже, уже в голове план убийства Мин Юнги составила. Уф…испугалась.
[17:34] Ты вместе с телефоном там грохнулась? Что ты несёшь?[17:35] Я люблю твоего друга! И тебя люблю! Приготовлю самый вкусный ужин сегодня и буду ждать тебя до ночи, чтобы мы смогли с тобой поговорить :3 :3 :3
[17:36] Пиздец…***
В прочное стекло свирепо бьёт беспощадный дождь, деревья колотятся, словно под страхом, что их дети-ветки вот-вот оборвутся. Погода в Сеуле к ночи совсем разбуянилась, хоть вечером ещё стояло солнце. Но даже мощный порыв ветра и громкое постукивание дождя не отняли сон у девушки. Хотя, в три часа ночи и под роту солдат, шествующих на параде, можно крепко уснуть. Она держалась до последнего, делая крепкий кофе и поправляя приборы на столе. Ужин давно остыл, её красивое платье помялось, и только три свечи с ароматом розы тухло догорают, поддерживая жизнь в этой кухне. Нура уснула прямо за столом, всё ожидая прихода Чонгука с корпоратива, но в конечном итоге уснула, так и не застав его прихода. Она не дёрнулась на громкий хлопок, на шумные шаги и мужские стоны, а на прикосновение к плечу чуть вздрогнула и подняла голову, до этого лежавшую на сложенных руках. Вот он. Стоит, покачивающийся, и смотрит на неё пьяным взглядом, еле фокусируясь. Пафосная улыбка озаряет его лицо, пару верхних пуговиц расстёгнуты и открывают часть груди. Из-за дождя обувь грязная, а он даже не попытался стянуть её в прихожей, зная, как сильно его жена ненавидит неряшливость. В совокупности всё выглядит омерзительно. Нура скривила губы и отвела взгляд. — Заяц, ты чего это тут спишь? — еле разборчиво поинтересовался он и потянул к девушке свои руки, но та быстро увернулась. — Сколько времени, Чонгук, — не вопрос, а укоризненное предъявление. Парень посмотрел на наручные часы, но, так и ничего не разобрав, только пожал плечами. — О, креветка, — заметил он еду на столе и потянулся руками к остывшим морепродуктам. — Нормально, нормально, — оценил, пережёвывая. Сделав протяжный выдох через ноздри, девушка не выдержала и стукнула ладонью по столу, раздражаясь от действий пьяного мужа, и, грозно посмотрев на него, поднялась на ноги. — Три часа ночи! Три! Я ждала тебя, как дура! А ты… ты… — она дала волю своим эмоциям и начала безудержно кричать. — Как ты мог таким вернуться? Боже, как ты мерзко выглядишь! — Ебать, моя голова, — тем временем супился он на визги жены. Больше всего сейчас хотелось спокойствия и просто лечь в тёплую, чистую кровать. — И лицо сейчас болеть будет! — продолжила она яростно и двинулась на мужа, с целью зарядить пощёчину, но вдруг глянцевая молния озарила небольшую кухню, а спустя секунду оглушительный раскат грома ударил по ушам, и Нура, как самая настоящая трусишка, вместо удара вцепилась в мокрый пиджак Чонгука пальцами и уткнулась носом в грудь, задрожав. — Мамочки. Замолчали оба. Их сердца гулко стучали, но не в такт. Чон выдохнул ей в шею и положил руки на бёдра, неаккуратно, неряшливо поглаживая. Ноги совсем не держат, и только благодаря жене он всё ещё стоит так долго на одном месте, не прислоняясь к мебели или стене. Он расслабился от долгожданной тишины и покорности Нуры и прикрыл глаза. — Сволочь, — послышался ещё один нелестный комментарий от неё. Голос оскорблённый, обидчивый — что ещё не так? — Сама такая, — пробубнил он в ответ. Нура выпустила из рук ткань пиджака и, отстраняясь, посмотрела слезящимися глазами на него. — Запах женских духов… ты был с женщиной. Не дав даже возможности объясниться, она толкает его в грудь и покидает кухню, вытирая свои слёзы. Стоило прижаться к нему, чтобы понять, как проводил время без неё и кто к нему прижимался так же крепко, как она по ночам. И знает ведь, что Чонгук не мог изменить ей, но именно сегодня, в совокупности всего этого абсурда, девушке хочется послать своего мужа куда подальше и надолго обозлиться на него. Действительно, не думающая о последствиях своих поступков сволочь. С чем ассоциируется у вас слово «семья»? Тлеющие чёрные угольки в каменном камине, издающие трескучий звук, мерцающий жёлтый свет из торшера, освещающий только контур ваших ног, клетчатый шерстяной плед, укрывающий плечи исключительно в качестве уюта, а не озноба, нежные касания рук по телу друг друга и ласковые взгляды. Вы можете смотреть друг на друга вечно, не теряя ни частицы той самой любви, охватившей вас когда-то, и с годами ценить и любить этого человека только больше. Взаимопонимание, поддержка даже при малом, нелепом пустяке — ведь в них как раз таки и смысл — за время них ты растишь своё плечо до больших проблем, ожидающих каждого в будущем. Понятие «семья» — необъятное, многогранное. Конечно, каждый может дать свою характеристику этому слову, а Нура представляла свою семью именно такой. Как в романтических фильмах со счастливым концом или романах Николаса Спаркса, она хотела примерить роль главной героини. Примерила, вступив в брак с любимым мужчиной, но от этого не стала счастливее. Наоборот. Во время простых отношений с Чонгуком их будущее казалось светлым, чистым и до невозможности счастливым, а сейчас… Их мечты не сходятся, мысли совсем разные, много непонимания. Сегодня день подтверждений её потайным страхам. Нура лежит лицом к окну и смотрит в чёрное окно, обтянутое шёлковыми занавесками. В спальне выключен свет, так тихо и удушающе одиноко. Но в какой-то момент послышались гулкие, совсем неосторожные шаги, затем скрипнула дверь и по комнате разошёлся сумбур звуков. От соприкосновения бляшки от ремня с полом до полустонов Чона и матерных слов на плохую фокусировку. Что-то упало — наверное, сбил бедром что-нибудь с комода по дороге к кровати; матрас чуть прогнулся и его расслабленный выдох — он лёг рядом с ней только что и, возможно, сейчас начнёт приставать. — Заян, заянушка, — промурлыкал и потёрся ногой о кровать для привлечения внимания. — Не называй меня так, — осуждающе, но довольно спокойно ответила Нура, так и не обернувшись. — Ладно, — бездумно согласился он и подтянулся ближе к жене. Нащупав плечи, спину, захватил в крепкое кольцо своих рук и уткнулся лицом в шею, пытаясь сдуть пару тёмных волосков, которые лезли ему в рот и глаза. — Будешь волосатой зайкой, — пробубнил про себя, — и любительницей обманывать своего мужа. Нура дёрнулась и положила свои ладони на его руки, чтобы убрать их, но те были скреплены, такое чувство, клеем и совсем не поддавались её попыткам ощутить свободу. Но стоило Чонгуку, самому того не подозревая, погладить её живот, как она замерла и прикусила нижнюю губу. — Не обманывай меня больше. Говори всё как есть. Его невнятное бормотание закончилось слюнявым поцелуем в шею и тихим посапыванием. Чонгук быстро, моментом уснул, а она пролежала ещё час, вслушиваясь в отдалённые грохоты уходящей грозы. — А ты дай мне повод не беспокоиться, чтобы быть до конца честной с тобой.***
Утро следующего дня девушка встретила в пустой, мятой кровати. Погладила соседнее место — холодное, — и вопросительно изогнула бровь. Получается, Чонгук уже давно проснулся, несмотря на возможное плохое состояние после корпоратива. Она поднялась не сразу, так как была уверенна, что в квартире одна, но еле слышные звуки шагов и лязги посуды лишь за несколько секунд взбудоражили и подняли на ноги. Шаркая тапочками по паркету, девушка уверенно шла на кухню и принюхивалась к лимонному запаху геля для душа Чонгука. Его любимый. И её любимый тоже. Нура остановилась у двери, с удивлением наблюдая, как муж аккуратно выкладывает из сковородки яичницу в две тарелки и кладёт по несколько свежих долек помидора рядышком. Волосы влажные, а на белой футболке несколько мокрых пятен — не досушил себя после душа, как и всегда. Девушка прошла мимо его, вздёрнув нос, и села за стол, ожидая его оправданий. Но Чонгук, положив тарелку с завтраком рядом с женой, просто молча принялся есть. Провинился, знает, но говорить что-либо смысла не видит. Сделать завтрак для него — куда больше шаг, чем никому не нужные слова. И, судя по тому, с каким аппетитом уплетает яичницу его жена, на него не особо-то и злятся. — Голова не болит, нет? — с неким издевательством поинтересовалась Нура. — Нет, — отрезал Чон, подняв чопорный взгляд с тарелки на неё. У той улыбка сползла, стоило увидеть его строгое лицо, и она даже подавилась. — А у тебя ничего не болит? Нура не поняла его. Да и не было времени — в дверь вдруг позвонили. — Сама помоешь, — кивнул он на грязную посуду на столе и поднялся на ноги, покидая компанию жены и идя встречать гостя. — Тоже обиделся. Обалденная семейка, — подытожила Нура, с вздохами смотря на его спину. Состояние до такой степени разбитое, что у неё даже не появился интерес к тому, кто сейчас стоит в их прихожей. Она просто сидела и скучающе ковырялась вилкой в тарелке, отделяя желток от белка. Чонгук, как не до конца распознанный напиток — оставил после себе странное послевкусие. И вроде поговорить о вчерашнем стоило бы, но вот желания почему-то нет. Услышав непонятный визг, девушка настороженно посмотрела на кухонную дверь и встала из-за стола. Ей показалось или в их доме сейчас действительно присутствует ребёнок? Да нет, бред. Откуда? Но когда Нура всё же выглянула из-за двери, ей пришлось удивиться. Ребёнок. На руках Чонгука ребёнок. Боже мой. — Короче, дружище, только на пару часов. Не хочу подводить сестру, ведь обещал присмотреть за этим спиногрызом, — Юнги суетливо передавал Чонгуку вещи в пакете и периодически посматривал на наручные часы. — И почему я не обрубаю связь на выходных, а? Сидел бы себе сейчас в труханах напротив телевизора, а не на работу летел бы. — Да ладно, всё будет нормально, — кивнул Чонгук, неуверенно погладив по спине ребёнка лет трёх, что уцепился в его шею и сейчас дёргает короткими ногами, толкаясь в живот. — О, привет, хозяюшка! — поприветствовал Мин ничего не понимающую девушку. — Оставляю на вас племянника — тренируйтесь. — Но… — Бай, пока, до свидания! — лихо перебил он её своим прощанием. Непрерывно махая рукой, быстро покинул квартиру друзей и в самом конце незаметно подмигнул Нуре. Намёк понят, принят. Чонгук бросил безэмоциональный взгляд на свою ошеломлённую жену и, цокнув языком, отправился вместе с ребёнком в гостиную. Он мало что помнит с этой ночи, но вот враньё или, если выразиться точнее, недосказанность, из памяти всё же не вырезал алкоголь. Жить вместе и скрывать что-то друг от друга не делает людей ближе, а, наоборот, отдаляет. Так вот Чонгука теперь волнуют вопросы: а в правильном ли направлении они двигаются с ней рука об руку и куда они смогут в конечном итоге прийти, теряя с каждым шагом откровенность и искренность. Парень грустно улыбнулся, смотря на совсем крохотного малыша, что увлечённо наблюдал за суетливым котом, выглядывающим из-за угла дивана. Тот совсем не гостеприимный, потому и прячется. — Держи, — выудив из пакета резиновую игрушку, Чон протянул её к маленьким ручонкам и принялся с большим интересом наблюдать за ребёнком. — Это курица, видишь? Смотри, какой клюв. На самом деле, он немного боялся быть няней. Его неуверенные фразы, осторожные касания крохотного тельца и пугливый взгляд раскрывали его неопытность. Один поворот ребёнка или толчок ногой о пол, и он опасливо подрывался к нему и брал на руки, облегчённо вздыхая, что с ним всё в порядке. Но стоило малышу обнять его за шею и озорно хихикнуть, как Чон расслаблялся и растягивал щёки в ласковой улыбке. — Такой хороший, — хвалил он его, словно преданного домашнего питомца, и прижимал к своей груди. Удивительный ребёнок, который покорно ютился в чужих руках и при этом не рыдал и не просился к своей маме. С замиранием сердца за Чонгуком наблюдала всё это время девушка у двери. Впервые…впервые её муж выглядел таким светлым, невинным и чистым. Они с ребёнком настолько гармонировали вместе, что на её глазах образовалась влажная плёнка, а в груди зародилось некое материнское тепло. Чонгуку безумно идёт образ молодого отца. — Поможешь? — его любопытный взгляд просканировал задумчивую жену. — Поиграть? — неуверенно уточнила она. Чонгук моргнул и кивнул. Нура мелкими шажочками преодолела путь к угловому дивану и присела на его край, всё не решаясь приблизиться к чужому ребёнку. Волнительно сглатывая, теребила пальцами обивку и водила взглядом по гостиной. — И что это за игра такая? — возмутился Чонгук на реакцию жены. — Ты на руки его хотя бы возьми. Так и не дождавшись от неё действий, парень собственноручно посадил малыша на коленки жены и выжидающе посмотрел на неё. Нура испуганно покосилась на ребёнка, но быстро сообразила придержать его, чтобы он, не дай бог, не упал, а тот просто плюхнулся на её живот и положил ладоши на грудь. — Пацаном растёт, — не сдержал своей усмешки Чонгук. — Он, наверное, спать хочет…уж слишком спокойный. — По-твоему, все дети ревут только? — с вызовом. Нура не знала, что ответить, поэтому просто опустила взгляд на малыша и начала слегка укачивать его. Толкового разговора с Чонгуком, видимо, сегодня не ждать, ведь слишком холодные и колкие фразы летят от него даже в такой ситуации. Такое чувство, что он проверяет её, а ещё этот пронзительный, слишком задумчивый взгляд… — Он и вправду засыпает, — шепчет, — нужно его в спальню. — Мало продержался, боец, — также тихо, практически беззвучно дополнил парень. Он проследил за тем, как осторожно поднялась вместе с их маленьким гостем жена, но сам не соизволил проводить их к царству Морфея. Остался сидеть на диване, составляя в голове образ Нуры с ребёнком, и решал, было ли в этом что-то красивое, женственное. Определённо, такие нотки промелькнули перед глазами. Через недолгое время у двери появилась озадаченная Нура, не решающаяся заходить полностью внутрь. Прижавшись щекой к деревянному ребру, стояла и смотрела на мужа, который, в свою очередь, тоже не отводил от неё многозначительного взгляда. Он похлопал ладонью по своей коленке, молча подзывая к себе, а она и пошла к нему, как верная, преданная жена, усаживаясь на ту самую коленку. — Ревновала? — бесстрастно спросил он и положил руку на её бедро. — Нет. У той женщины отвратительный вкус, раз она пользуется такими дешёвыми духами. Ты бы на такую даже не посмотрел. — Можешь выбросить рубашку — запах действительно отвратный. Чонгук оставался непоколебимым в лице, но касания его рук стали куда ласковее, а Нура смотрела ему в глаза в это время и верила каждому сказанному слову. Боже, как долго нужно ненавидеть его ночью, чтобы днём так сильно любить. — Когда ты начнёшь быть искренней со мной, м? — парень всё это время следил за своей рукой, которая скользила по её бедру, и учительским тоном задавал вопросы. — Говорить правду, рассказывать то, что должен знать муж о своей жене? — Чонгук, — настороженно произнесла его имя Нура. — Почему ты считаешь, что я сам должен всё додумывать, читать твои мысли? — несильный шлепок по бедру, и девушка шикнула. — Гадать, что с тобой происходит в последние дни? Почему я должен напиваться, чтобы ты разозлилась? Скажи мне, какой в этом смысл? — Чонгук наконец поднял свой строгий взгляд и недовольно уставился на жену. — Почему я должен устраивать этот спектакль с ребёнком, чтобы ты мне призналась? — В чём? — Нура дрогнула. — Что ты беременна.