Разбиты на части

Акутагава сидел в своем кабинете и перебирал отчеты, обычно этим, конечно же, занималась Хигучи, но она заболела, и пришлось делать это самому. Все цифры путались в голове, поэтому просто хотелось все взорвать, лишь бы не видеть эти кипы бумаг. — Акутагава-сан, вас вызывают к главе — зайдя в кабинет, отрапортовал один из шестерок. Рюноске немедленно подчинился приказу. Новость о том, что он теперь будет вынужден работать с человеком-тигром, Акутагава принял на удивление спокойно. Огай Мори — таинственный босс Портовой мафии удивленно приподнял бровь, зная взрывной характер подчиненного, он ожидал чего угодно, но не такого ледяного спокойствия и беспрекословности. Эспер склонил голову и вышел из кабинета в безмолвии. Что творилось на самом деле за этой равнодушной черной маской? Ядовитый коктейль эмоций выжигал все внутри: удивление, ненависть и растекающееся патокой пугающее тепло. И вот их тренировки начались. Под это отвели заброшенный завод на окраине города. Огромное мрачное здание на берегу реки, которое уже начало разъедать беспощадное время, и где находили свой приют нищие и бродяги. Свести их оказалось намного сложнее, чем мог предположить Дадзай. Эти двое умудрялись затеять перебранку на ровном месте, а зачинщиком всегда выступал черный эспер. Ацуши пытался отмалчиваться, что и выводило из себя Акутагаву. Он не мог находиться рядом с тигром, все эмоции и чувства, которые он с трудом подавляет, рвались наружу, когда Ацуши был рядом. Ацуши тоже с каждым разом тренировки давались все труднее и труднее. Мысли путались, и временное облегчение переросло в бесконечный кошмар. «Почему он мне помог? Почему? Он же ненавидит меня!» думал еще одной бессонной ночью Накаджима. Хах, а он ведь на какую-то долю секунды поверил, что он кому-то нужен, что есть тот, кто сможет его понять. И так жестоко ошибиться… Тени за спиной росли и уже крепко держали своими полупрозрачными руками, а тихие голоса на грани слышимости нашептывали проклятия, сводя с ума. Но изо дня в день приходилось улыбаться. Молчать и улыбаться, умирая от ноющей боли в груди. Кто сможет понять, если холод и одиночество уже глубоко засели в душе? Только тот, кто чувствует тоже самое. Но по глупой шутке судьбы этот человек ненавидит его. Видимо, он недостоин узнать, что такое счастье. Очередная тренировка. Дадзай и Чуя против Акутагавы и Ацуши. Тигр словно был в полусне и реагировал на все происходящее вокруг несколько заторможено. Осаму недовольно сощурился и произнес: — Что-то вы ребятки совсе-е-е-ем не стараетесь, придется усложнить задачу — знакомый Акутагаве холод промелькнул в глазах бывшего наставника. Он на своей шкуре знал, что ничем хорошим это не обернется. — Теперь, мы с Чуей будем драться в полную силу, и вот вам настоящее оружие. Не верите? — выстрелы из пистолета эхом отозвались вокруг, и Рюноске почувствовал знакомый запах пороха. Он искоса взглянул на тигра, внешний вид «напарника» обнадеживал, но больше всего пугало не это. На вид все было хорошо, Акутагава замечал, что тигр всем улыбается, смеется как всегда, но его глаза словно оледенели, в них больше не было той искрящейся радости и жажды жить. Куда делась та сила, что заставляла его двигаться вперед? Он окончательно разбился. Искры летели со всех сторон, грохоты выстрелов сливались в один усиливающийся гул. Обычный человек не смог бы уже разглядеть кто где из-за нереальных скоростей. Вдруг у Ацуши потемнело в глазах, стало тяжело дышать, сказывался недосып, как не вовремя! Он замешкался всего на долю секунды, и у его горла появился нож Осаму. — Я же говорил, что мы будем серьезными — певучий голос наставника пугал своей жестокостью с толикой скрываемого безумия. Острие больно уткнулось прямо в пульсирующую вену на шее. — Что же ты будешь делать, Акутагава-кун? Бросишь или спасешь? — дьявольский огонь полыхал во взгляде бывшего ученика. Осаму знает, он всегда откуда-то все знает, чертов суицидник, как Акутагава себя поведет, что будет делать, но выбора нет. -Расёмон! — черному эсперу оставалось только одно — идти на прорыв. Зачем он снова его спасает? Уже не важно. Черно-алая пасть Расёмона сомкнулась на Дадзае.… Ослепляющая белая вспышка, словно растворила в воздухе способность эспера, но это дало короткий миг, маленький шанс на спасение. Тигр с трудом разлепил глаза и понял, что его держат чьи-то сильные руки. — Нашел время засыпать, придурок! — Накаджиме показалось, или в голосе черного эспера звучит скрытое волнение и толика облегчения. — Прости — глупо ответил парень, и почему-то от этого ему захотелось улыбаться. После месяца тренировок эсперы начали заметно слаженнее работать, хотя и оставались некоторые недочеты в виде перебранок, но уже они оба кричали друг на друга, Дадзай тихонько смеялся про себя, а Чуя не понимал, что происходит с этим предателем. Он же не знал, что в один из вечеров Осаму тихонько пронаблюдал, куда эти двое уходят. Увиденная картина приятно удивила детектива. В старом парке, где только-только начали зацветать сакуры, Акутагава сидел на траве под самым большим и раскидистым деревом, а Ацуши лежал у него на коленях и смотрел в закатное небо. Вдруг, на нос тигра села красивая бабочка с белыми мерцающими крыльями. Парень смешно скосил глаза, а тут подлетела еще одна и еще. Вокруг парня летали уже сотни бабочек, а он заворожено наблюдал эту картину и вдруг заметил, что эти бабочки будто отклеиваются от белоснежного жабо черного эспера. Ацуши солнечно улыбнулся, притянул к себе Акутагаву и застенчиво поцеловал того в уголок губ. Вот тут была уже очередь Дадзая покраснеть и тихонько уйти, сделав пару фотографий (на всякий случай). Все-таки судьба странная вещь, капризная и непредсказуемая. Она может связать на вид абсолютно разных людей и развести по разные баррикады союзников. А что же все-таки остается неизменным? Любовь и надежда, как бы ванильно это не звучало. Ведь даже в самом холодном и безрадостном настоящем есть надежда на солнечный луч завтра, где все уже покажется неважным и далеким.