***
Анна час назад получившая сообщение с неизвестного номера, которое было отправлено от имени её дочери, а в то, что автором взаправду является Ашлин Отелс, женщина убедилась, как только увидела прикрепленное к SMS фото любимой девочки, покалеченной и измученной, почти бежала в больницу к Темпею Кроулену. Ведь она давно собиралась, а поступившее сообщение стало мотивировать собраться и отправиться прямо сейчас. Темпей на данный момент был на нервах как никогда. Наматывая по помещению круги. Сегодня парень не ждал, что кто-нибудь к нему заглянет и не сразу узнал кем является женщина ворвавшиеся к нему в палату. Только он хотел потребовать её представиться, та чуть ли не с порога завязала разговор о дочери и даже предоставила смартфон в качестве объяснения сложившейся ситуации. Кроулен сразу встрепенулся, с возбуждением приняв телефон из чужих рук, начал вглядываться в дисплей. Увиденное на нём поразило парня до глубины. Тот не веря себе от радости, готов был пуститься в пляс и начать благодарить всех богов за то, что его школьная любовь на самом деле оказалась жива. Хоть шатен и не был уверен в обратном, поступившее сообщение придало ещё большей надежды, подбавило стремления отправиться за девушкой несмотря на преграды. Эйфория длилась лишь с минуту, на смену пришла тоска и чувство безысходности. Обратно усевшись на кровать, кареглазый рассказал, как несколько дней назад связался со старым другом, чтобы вместе наведаться в «Хрустальное Озеро» с «кренделями» для Тартальи и подмогой для Отелс младшей, а через несколько дней захотел выписаться из больницы. Но в приёмной не дали, сообщив, что на выписку раньше чем через месяц пусть не рассчитывает, так как нанесённая оружием рана в боку ещё не затянулась и надо бы понаблюдать за его дальнейшим самочувствием. Кроулен ругался с врачами чуть ли не до мата, говоря что-то о незаконном насильственном удержание, требуя выпустить и плевать ему на самочувствие, но те продолжали твердить в один голос: " — Ничего ты не добьёшься. Мы будем держать тебя здесь пока полностью не оправишься». Будто бы весь персонал больнички больше заинтересовался его персоной, нежели остальными пациентами требующими большего внимания, что было странным для кареглазаго и вызывало уйму вопросов. Ответ на все вопросы пришёл уже на следующий день, когда главный врач не выдержал каждодневных скандалов «буйного» пациента и вызвал полицию во главе с комиссаром Берлингтоном. Он и сообщил, что лично приказал персоналу удерживать Темпея здесь несмотря на нарушения прав и обделить особым вниманием. Брюнет поинтересовался у Берлингтона зачем ему это нужно, и когда уже он с нарядом отправиться в лагерь для задержания Тартальи, как и обещал. На что тот в ответ округлив глаза, сообщил: якобы не понимает, о чём говорит его собеседник. Темпей предположил, что шериф заработался, решив напомнить о том кто такой этот неуловимый маньяк, что произошло в ту злосчастную ночь и о пришедшей в больничный коридор мамы девушки — вожатой, которая будучи живой осталась наедине с убийцей. Рассказ он закрепил фразой: «Я же вам уже всё это рассказывал в ваш прошлый визит. Ещё сами говорили что-то об опасности Маньяка. Значит знали — он существует». Мужчина в форме с недоумением поджал губы, выдав, что ничего из услышанного им не является реальностью, а всё, что помнит парень последствия парамнезии. Кроулен вспыхнул от этих слов как спичка, начав кричать на мужчину и постепенно догадываться в чём тут дело. Оказывается, начальство стоящее свыше, по непонятным причинам заставило комиссара полиции молчать о Вурхизе и замять дело об недавних убийствах в «Хрустальном Озере», а свидетеля, коим являлся Темпей, выставить за сумасшедшего, чтобы в случае чего никто ему не поверил. Своё предположение юноша тут же высказал новоиспечённому врагу. Лицо Берлингтона тогда так перекосило от злобы, что он встал и оттолкнул стоящего парня к стене, подойдя почти вплотную, пригрозил, чтобы тот не возникал и никому ничего не говорил, чтобы не смел беспокоить полицию вызовом к себе или в лагерь, так как ему же хуже будет за якобы ложный звонок. Также оповестил о том, что больничное здание находится под охраной, поэтому попытка побега будет неудачной и к тому же опасной для жизни юноши, потому как по нему — несчастному убийце произойдёт мгновенный огонь в случае этого. И внезапно брюнет осознал, что его теперь ошибочно подозревают в убийствах вожатых той ночью, и он конкретно влип. Как только он закончил, перевёл взгляд на маму Люмин, которая по виду едва сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос от последней потерянной надежды. Слеза предательски выскользнула из глаза и покатилась по щеке, и Темпей поспешил успокоить женщину: — Миссис Отелс, не беспокойтесь. Меня выпустят через месяц, и я обязательно отправлюсь за Ашлин. Только Вы не думайте сами туда ехать, одна не справитесь, а полиция, как я уже сказал, не согласиться следовать за Вами. — Что ты такое говоришь, Темпей? — опешила Анна. — Какой месяц? Он же убьёт её за это время! Предлагаешь вопреки последнему шансу, разрушить всё и обречь Люмин на гибель морально моими собственными руками?! — Не убьёт. — отмахнулся шатен. — Если бы хотел — давно бы сделал. Она вон, фотографируется спокойно, значит есть у него какая-то причина её не трогать… — юноша задумался об этой самой причине, а Отелс уже догадывалась какова она, но афишировать не стала, сочтя это ненужным, промолчала. — Знаете что… — карие глаза снова уставились на соломку. — Идите домой и спокойно ждите следующего месяца. Обещаю, что привезу вам дочь в целости и сохранности. Уверяю и клянусь жизнью: с ней ничего не случится. Только мужу ничего не говорите. У него же с сердцем проблемы? Соврите будто она в лагере на подработке задержится с новым отрядом детей на две недели дольше. Не разрешайте связываться с Люмин. Она будто бы занята. — на ходу придумал смельчак. — А я Вам позвоню потом… — Хорошо. Я поступлю так, как ты просишь. И я не говорю и не собиралась говорить до определённой поры. — ещё не до конца доверившаяся собеседнику женщина, смахнула слезу указательным пальцем и встала со стула стоящего возле кушетки парня. — Только если сам про инцидент по телевизору не узнает… — угрюмо добавила та. — Не узнает. Эту тему в новостях мусолить не будут стопроцентно. И кстати, Кейти нужно напомнить, чтобы не проболталась отцу. На том и договорились. Более-менее успокоившаяся Отелс, вышла из палаты и отправилась к дому, а Кроулен посерьёзнев, упал на матрас, спрятал руки под голову, начав обдумывать план действий к предстоящему опасному приключению.***
Наполовину застекленное синей громадой небо в центре которого припекает светило, готовое в любой момент, скрыться за идущей прямиком на него тучей, и постепенно усиливающийся ветер, треплющий листья деревьев совсем не поднимали девушке настроение. — Как-бы не ливануло. — подумала Ашлин, мельком глянув на небо. В коий-то раз за месяц пребывания у Тартальи, в этот солнечный день она захватив мольберт и прочее дополнение к нему, надоумелась отправиться к озеру, чтобы порисовать. Но когда Отелс уже стояла перед мольбертом, на том самом мостике с отсутствующими досками, держа в руке выпачканную в краске кисть, погода вдруг резко переменилась на пасмурную, с признаками предвещающими начало грозы. — Чёрт. Только не это… Почему весь июнь дни были жаркими, а небо безоблачным, но вот приспичило мне куда-то надолго собраться — сразу дождь! Чёртова чёрная полоса… Может, стоит не рисковать и укрыться в домике?.. Тарталья до сих пор отказывается показывать лицо. Тогда он не дал и это странно. — предложила сама себе янтароглазка, поразмыслив, опровергла это, как вариант, приняв решение: остаться и нарисовать ещё хотя бы чуть-чуть, уж больно широк был настрой довести начатое до конца. Успокоив себя тем, что содержимое тучи может не пролиться у них. Пройдёт мимо. Спустя какой-то промежуток времени, порывы ветра ощутимо усилились, одарив открытые участки тела янтароглазой волнами мурашек. Отелс почувствовала, что замерзает. И не удивительно, ведь подстраиваясь под благоприятную погоду, облачилась лишь в тонкий нежно-голубой сарафан на толстых лямках, и белые кроссовки позже обнаружившееся в недрах собственного рюкзака. Небрежно скинув длинную прядку волос с плеча, от досады фыркнула, упрямо продолжая игнорировать раздражающие факторы, старалась не отвлекаться от занятия. Опустив художественную кисть в стоящий на подставке мольберта стакан с окрашенной водой, поднесла к холсту, собравшись внести правки, как вдруг, краем глаза заметила движение за спиной. Слегка удивившись, не полностью повернулась к посмевшему отвлечь её объекту, заметив замершего позади себя маньяка. Недовольно цокнув, нетребовательно спросила: — Ну вот сколько ещё ты будешь подкрадываться со спины? Пугая меня, развлекаешься таким образом? — с довольной физиономией под маской, Тарталья кивнул в знак подтверждения. В его глазах промелькнула искра радости. Но на самом деле, этими действиями хотел добиться к себе внимания со стороны девочки так как весь оставшейся прошлый месяц она хоть и относилась к нему дружелюбно, даже заботливо, но только лишний раз старалась к нему не прикасаться, а ещё неделю назад действующее желание оголить его лицо полностью и вовсе куда-то подевалось, что немного расстраивало нашего маньяка. В таком случае, что уж говорить о повторении того чудесного мгновенья произошедшего в домике под номером семь… Самому проявлять инициативу в каких-либо действиях парень бы не осмелился, тогда и думать нечего. Люмин слабо усмехнулась. — Не выйдет. Даже если ты и передвигаешься бесшумно — это не значит, что я не замечаю тебя. Я уже стала ощущать твоё присутствие. Не в первой же такое проделываешь, мне не привыкать. Парень согласился, но вместо ответа решил рассмотреть новый образ янтароглазой, ведь не видел её со вчерашних сумерек. Она была прекрасна. Полумрак красиво освещал силуэт прикрытый голубой тканью. Янтарные глаза сузились, будто сканирую его лицо под маской. Всё таки это её желание не пропало. Видимо он рассматривал слишком пристально, потому, как перевёл изнеможённый взгляд на «розу», которая ошарашенно глазела на него в ответ, часто хлопая густыми ресницами. —…Задумался? — начала Ашлир после продолжительной паузы, не догадываясь, что на самом деле происходит у убийцы в голове. — «Долго» же мы не виделись… — отвернувшись от собеседника, вернулась к работе. — Не видать и туристов. После визита… нехорошего парня, ни одного. Пиццу и суши у него, тогда, конечно удалось выудить из контейнера на квадре, да и еда в дюжине лагерных холодильников кое-какая оставалась, а теперь что? Столько прошло. Мы всё съели. Я понимаю, что съела намного больше, потому что я уже тогда говорила: продуктов критически не хватает. А толку? Не сегодня — так завтра провизия закончится. Нужно что-то предпринимать… У меня нет ни тёплых вещей, ни средств гигиены и прочего необходимого, ещё пытаешься приручить жить здесь. Это невозможно для человека с городскими потребностями. — декларируя, Отелс как раз заканчивала эскиз будущего аппетитного натюрморта. Похоже, такой творческий подход стал последствием мыслей о заканчивающихся продуктах и чувства голода. Тарталье явно не понравились последние сказанные слова, и он скривился под маской, снова ничего не ответив. Но всё же, обязался как следует подумать над такой серьёзной проблемой, а когда метод решения придёт в голову непременно им воспользуется. Приблизившись к девушке сзади на расстояние метра, стал разглядывать чужое творение. Честно говоря, тот больше хотел увидеть своё любимое озеро, но стол и стоящие на нём тарелки с различными угощениями благодаря игре с тенями получились настолько реалистичными, что казалось, только протянешь руку и возьмёшь с холста, например: то в отличие от немногого остального уже разукрашенное аппетитное зелёное яблоко, пальцами ощутив его бархатистую кожицу. Так вздумалось поступить и Вурхизу. То есть — дотронуться до полотна. — Контуженные воробушки! — воскликнул он, хотя и знал, что это картина и еда на ней является ненастоящей, к тому же понимал — можно испачкаться ещё не высохшей краской, но неизвестно откуда взявшееся любопытство, приглушило здравый смысл, поэтому парень выставив палец вперёд, ткнул в изображённую фиолетовую вазу, и как всем стало ясно — перепачкался. Отдёрнув конечность словно от раскалившегося после духовки противня, раздражённо посмотрел на ладонь. Художница тихо хихикнула, и он перевёл взгляд уже на девушку, заметив на её лице беззлобную улыбку. — По-моему, слишком реалистично. Ничего страшного, она ещё не высохла. — мягко промолвила янтароглазка, взяв белую тряпочку заранее заготовленную как раз на случай этого, протянула маньяку. — Держи. — без надобности пояснила она, снова улыбнувшись. Но будто не контролируя себя, вложила его кисть в свою маленькую ладонь, нежно вытирая каждый длинный пальчик маньяка салфеткой. Отелс почувствовала, как на неё капнуло сверху, подняв голову, улицезрела полностью закрывшиеся синими тучами небо и на долю секунды промелькнувшую вспышку в одной из них. Испуганно вылупившись на Вурхиза, который поступил точно также, сказала: — Пора уходить, а то под дождь попадём! — после этих слов девушка кинулась к деревянной установке, принявшись складывать тюбики с краской, кисти и палитру в рюкзак. И будто по чьей-то команде, с тучи на них обрушился ливень. — Блин…. Нет… Нет! Только не сейчас! Моё детище под угрозой! Оно ведь только начало жить! — металась девочка. А Тарталья видя, как бедняга дрожит, как кожа ещё больше покрывается мурашками и как она отчаянно пытается удержать взлетающий от ветра подол длинного сарафана, одновременно собирая вещи, вызвался помочь. — Моя очередь помогать. Отойдите дамы. — шагнув навстречу Отелс, аккуратно вынув картину, принялся умело складывать мольберт, кивнув в северную сторону, именно там и располагались дома. — А как же ты?! — перекрикивая ливень по звуку напоминающий падение горного водопада, изрекла та, поняв, что имеет в виду Вурхиз. — Я могу тебя оставить? — Розочка, ну мне же не пять лет! — закатил глаза он. — Хорошо… — нехотя согласилась. — Только постарайся поскорее закончить и укрыться в доме… — Люмин жалостливо посмотрела на намокающего маньяка, который в силу удивления тому, что эта белобрысая мадмуазель о нём волнуется, промолчал, поэтому той не осталось ничего делать, как развернуться и побежать к своему теперь постоянному месту жительства. Когда «роза» скрылась, в голову парня ударила идея. — Кажется кто-то говорил, что провизия заканчивается. И ошибся… — мысленно подметил он.