***
Парень просыпается от громкого звонка телефона и понимает, что отключился, лежа на полу. Скула нещадно саднит, глаза болят от света фонаря, бьющего прямо в узкое окошко, и каждое движение отзывается болью во всем теле. Его мозг запускается с похожим на скрип старого винилового проигрывателя звуком, и до него даже не сразу доходит, что он просыпается у себя дома. Донхек подползает к тумбочке, на которой звенит телефон, и не успевает буквально на секунду — звонок прекращается, и экран светится оповещением об одном пропущенном вызове. Парень злится (на что — непонятно), и переворачивает трубку экраном вниз. Ему уже хочется лечь обратно на пол и уснуть крепким сном до самого утра, пока телефон снова не начнет разрываться от бесконечных звонков клиентов, но он звенит снова. Клиенты бы не стали перезванивать второй раз, а номер на экране появился тот же. Донхек удивленно жмет зеленую кнопку, подносит трубку к уху и говорит тихо: — Алло? — Это Ку Чжунэ с терапии, — да уж, манер у него явно никаких. Ни «привет», ни «здрасте», сразу по факту. Парень закатывает глаза и старается вслушаться. — Не хочешь поужинать? Я заеду за тобой. Что за аттракцион невиданной щедрости? Донхека это настораживает, ведь тогда, когда они виделись в первый и последний раз, он оставил Чжунэ в непонятках, в буквальном смысле нассал ему в уши о каких-то загадках, назвал его письковрачом и попросил подвезти до района, где какое-то время назад жил его бывший. Донхек определенно был под чем-то, потому что голова не соображала, он говорил все, что вздумается, и никаких мыслей в его голове вообще не было. Пустота, вакуум. Чжунэ был еще таким интересным… назвался чужим именем, хотя, наверное, каждый первый в их кругу знал, как его зовут по-настоящему. — Почему именно я? — Блять, я приглашаю тебя не затем, чтобы ты задавал лишние вопросы, — Чжунэ бесится, и Донхек недовольно морщится на это — слишком много резкости в его жизни. — Могу позвать Минри, если хочешь. Но я хочу пойти с тобой. Убедил? — Хм… — желудок урчит еще громче и болезненно ноет, и если Донхека Чжунэ еще не убедил, то его желудок был готов на все, лишь бы получить порцию хотя бы дешевой лапши. Жаль, что в порошке нет калорий. — Ладно, убедил. Куда мы поедем? — Я заеду за тобой. Скажи, куда, — в трубке играет ненавязчивая музыка, и это навевает Донхека на мысль, что мужчина уже сидит в машине. Донхек вспоминает, что он рассказывал на терапии, и понимает, что сейчас должен держаться той истории, которую выдумал, будучи под дозой. Живет с родителями? Ха. Живет в достатке? Ха-ха. Заразился в поликлинике? Ха-ха-ха. Просто оборжаться можно. Бобби бы от смеха пробило на слезу. В голове идет тяжелый мыслительный процесс, и она даже начинает побаливать, пока Донхек думает. — Ты там уснул, что ли? — неловко интересуется Чжунэ, и парень только хмурится, тут же выдавая: — Знаешь, где 7Eleven на двадцать шестой Хэнаму? — спрашивает он, и в этот раз уже Чжунэ молчит, похоже, разбираясь в карте. — Подхвати меня там. — Я буду через полчаса. Мужчина кидает трубку и оставляет Донхека одного. Через полчаса, прости? Донхек встает с пола и идет в крохотный туалет, где смотрит в зеркало и замечает на скуле засохшую кровь и медленно расползающийся синяк на щеке. Он чертыхается себе под нос, достает из шкафа под зеркалом пачку с пластырями и клеит две штуки на обе профессиональные травмы. «Больно, сука…» — думает он, прикасаясь к ране и морщась слегка. Из полупустого комода рядом с кроватью он достает рваные черные джинсы и огромную белую толстовку с символикой одной из множества корейских танцевальных команд. Он вдыхает ее запах, надеясь почувствовать хоть что-то, что навевало так много воспоминаний раньше, но она пахнет только остальными донхековыми вещами, аккуратно сложенными в комоде. Он прижимает ее к себе, мнет между пальцев и, так и не выбив никаких воспоминаний, раздраженно кидает ее на кровать, зарывая под одеяло, подушку и простыню. Донхек достает из другой полки огромное мешковатое худи и накидывает его на себя, припоминая деньки, когда он еще не был настолько худым. Обеспокоенный взгляд падает на часы, и Донхек понимает, что до приезда Чжунэ остается двадцать минут. Ему еще пешком херачить до самого 7Eleven, и он сам не понимает, какого черта назвал именно тот адрес. Наверное, там дома получше, чем его трехэтажная полуразваленная халупа со складом металлолома на заднем дворе. Парень выбегает на лестничную клетку, захлопывает дверь и закрывает ее на ключ. К своему несчастью на этаже ниже он встречает свою соседку, которая была не совсем рада соседству с ним с самого начала. Он кривит рот в чем-то наподобие улыбки и пробегает мимо нее, не удостоив ее даже тихим «здравствуйте». По узким и далеко не всем известным улочкам он из последних сил бежит к магазину, и примерно на половине пути решает все же накинуть на голову большой капюшон, чтобы люди так явно на него не пялились. Наверное, очень много внимания привлекают пластыри на его лице. Когда Донхек подбегает к магазину, он видит возле дверей огромный автомобиль, который наверняка ждет его. Все стекла затонированы, и он не может понять, кто сидит за рулем, но когда он перебегает дорогу и бежит прямо возле капота этой машины, водила слишком громко сигналит ему на ухо, и парень отшатывается. Видимо, это его элитный кортеж на сегодня. — Привет, — говорит он, садясь на переднее пассажирское сидение, и не успевает он закрыть дверь и пристегнуться, как Чжунэ уже давит по газам. Парень испуганно хватается за подлокотники и хмурится: — Какого черта? Я еще пристегнуться не успел! — У нас столик в ресторане забронирован. Вдруг ко времени не успеем? — Да уж успели бы даже если бы ты так резко на газ не нажал, придурок. — Ну что, мама тебя со мной отпустила? — Чжунэ говорит это слово с издевкой, сразу видно, что он не верит Донхеку. А тому как-то все равно. Все его мысли только о том, что они едут в ресторан. В ресторане еда. Еду можно есть. Еда даст ему сил… и есть больше не будет хотеться. — Ага, — ему совершенно все равно. Желудок урчит на весь салон, пока они стоят на светофоре, и Донхеку даже немного больно.***
Донхек заинтересованно изучает меню, закусив губу, и решает воспользоваться той вседозволенностью, которую ему обеспечил Чжунэ. Он листает страницы меню и выбирает себе блюдо на каждой странице. Среди них две тарелки мяса, несколько тарелок лапши, огромная бадья салата и несколько коктейлей в придачу. Естественно, Чжунэ он о своем коварном плане ничего говорить не собирается. — Ты выбрал? — спрашивает мужчина, и когда Донхек кивает, он подзывает официанта. Красивый кудрявый блондин подходит к ним, достает из кармана блокнот, чтобы записывать все, что закажут посетители, и говорит: — Здравствуйте, меня зовут Такуто, и я ваш сегодняшний официант. Вы готовы сделать заказ? — Да, пожалуйста, — говорит Донхек, и начинает перечислять все блюда, что он выбрал. Чжунэ абсолютно спокоен и, на удивление, берет примерно столько же, только без салата. «Он явно не любитель здорового питания», — думает парень, но все же улыбается и смотрит Чжунэ прямо в глаза. — Чего смотришь? В тебя все влезет? — спрашивает мужчина, усмехаясь, и расстегивает пуговицы на красивом двубортном пиджаке. Донхек никогда не сталкивался с таким стилем в одежде, но Чжунэ он ну очень подходил. Его лицо, взгляд, губы, да даже брови были тем, что дополняло его стиль до завершенного образа. Образа… вампира, что ли? Хотя если одеть Донхека в такую одежду, он будет похож на вампира больше, чем Чжунэ. Здесь что-то другое. Что-то притягательное и сексуальное. Не дешевое, как в Донхеке. Дорогое до чертиков. Как этот ресторан, его автомобиль, его кольцо и его браслет. Донхек завидует. Не знает, какой завистью — черной или белой, — но явно завидует. Если бы семь лет назад кое-кто не появился в его «прекрасной» жизни, он бы, возможно, сейчас сидел бы где-нибудь в офисе в офисном кресле и печатал миллиарды таблиц, отчетов и других документов, а вечером сидел бы в глубоком кресле дома, наслаждаясь мягким вкусом красного вина, а не чувствовал бы маленькие толстые члены мерзких так называемых примерных семьянинов в своей заднице и не слушал бы их красивые слова о задержке на работе, которые они говорили своим женам, в то же время улавливая в комнате шуршание купюр небольшого номинала. — Да, в меня, пожалуй, все влезет. Не волнуйся. Слышал, как у меня в машине киты в животе пели? Заливались, — парень улыбается, задумчиво смотря в окно, и вдруг видит подозрительно знакомый силуэт в свете вечерних огней. Он шагает с еще каким-то мужчиной к машине, и у них обоих в руках по стакану кофе, а у второго еще и альбом с какими-то рисунками. Чжунэ обращает внимание на заинтересованность Донхека и смотрит в окно. Когда силуэт поворачивается к ним боком, чтобы сесть в машину, они одновременно непонятливо произносят: — Бобби? — Чживон? Собеседники переглядываются, и Донхек надевает капюшон, чтобы знакомый им обоим человек в окне не заметил его, ведь Бобби — полнейший урод. Интересно, Чживон тоже такой?