Одни из нас

Если так случилось, что вам действительно хочется услышать эту историю, вы, наверно, прежде всего захотите узнать, где я родилась, как провела свое дурацкое детство, что делали мои родители до моего рождения, — словом, всю эту дэвид-копперфилдовскую муть. Кто не в курсе, это автобиография Чарльза Диккенса. Зовут меня Лекса, друзья кличут коротко – Эл. «Бесчувственная машина» – так говорят, «контрабандист» – закрепилось в народе. И да, это я, если кто-то до сих пор не догнал. С момента первого заражения прошло больше пятнадцати лет. Вы же знаете, верно? Наверняка знаете. Тогда в курсе, что такое КЗ. Кто не был в карантинной зоне, тот, скорее всего, всплыл кверху брюхом или прибился к злачной шайке воров. Вообще, это довольно неплохо: ни сталкеров, ни щелкунов, ни уродов, шмаляющих во все щели. Я про карантинные зоны, на случай чего. Не подумайте, что шляться в поисках жертвы до чертиков круто. Сначала ты всаживаешь в нее до жопы патронов, а потом обираешь, как какой-нибудь стервятник. Мне двадцать с лишком, но до чего много я могу написать. Хотела бы не знать, да только вряд ли это возможно. Тут вам и опыт, и юношеский максимализм, и куча дерьма с вишенкой в качестве бонуса. Меня вырастили и вскормили вояки – люди, вставшие на защиту системы. Но дело в том, что с самого детства из нас воспитывали убийц. Тех, кто даст отпор тем самым ублюдкам, за которых я бегаю с поставками по бывшему США. Поначалу хаос все охватил. Люди ломились в больницы, на трассах образовались заторы, а бегуны, с гримасой истинного сожаления, набрасывались и насмерть забивали невинных детей. Тогда мне только исполнилось шесть. Помню, как отец в спешке собирал сумки и между тем обзванивал близких родственников нашей семьи. Думаете, они рванули из города, как только стало известно о вирусе? Кто-то да, а кто-то сдох на крыльце своего дома. Матери у меня не было, так что отец – единственный человек, кому я могла доверять. Был еще Тони – соседский парнишка, моя большая любовь, но попрощались мы так же несчастно. Отчетливо представляю, как он смотрел на меня сквозь запотевшее окно минивэна... его глаза, темные, как два колодезных дна, и печальные, словно он навсегда потерял лучшего друга. Через четыре года отца отправили за кордон, где он скончался вследствие пулевого ранения. Смерть зафиксировали спустя несколько дней. Как это вышло? Мы остановились в нескольких штатах от Массачусетса – родины его брата, и когда его приняли в ряды верных солдат (на самом деле за кордон могли отправить даже беременную женщину, ты, главное, работай и не унывай), жизнь бесцеремонно воплотила в прах нашу мечту остаться в живых. После этого я встала на учет военного попечительства. А пальбу устроили партизаны – те самые, из Цикад. Отсюда выходит, что я нагло предала свои идеалы. В тринадцать меня сослали в военную школу города Бостон. Единственное, что могу об этом сказать: тот период не самое паршивое время за всю мою жизнь.