But I believe we're the enemy

Рождество! Рождество! Сегодня ночью Рождество-о-о!!! Так я бы реагировал, если бы остался в возрасте десяти лет. Но, увы, я почти вдвое старше, поэтому отношусь к этому празднику спокойнее. Я стал принимать Рождество как день, точнее, утро, когда ты получаешь подарки от мамы и Санты Клауса. Но так как из возраста десяти лет я уже вышел, однажды мама завела весьма серьезный разговор на тему существования Санты Клауса. Естественно, к тому времени этот страшный секрет был открыт для меня, и я так и сказал об этом маме. Сейчас вот жалею. Потому что с того года я стал получать вдвое меньше подарков на каждое Рождество. Мог бы прикинуться, что до сих пор свято верю в толстяка в красном костюме и не знаю матерных слов, но в то время я не обладал такими способностями мышления, коими располагаю сейчас. Мне интересно, какой сюрприз для меня приготовит мама в этом году. Что это будет? Кружка с логотипом Нирваны, которую я разбил в прошлом году? Её, кстати, я тоже получил на Рождество. Или это будут новые наушники, от которых башню сносит? Нет, вряд ли. "Это вредно для твоих ушей, у тебя будет постоянно болеть голова! Ты разве не в курсе, что долгое слушание музыки в наушниках ослабляет иммунитет? Ты и так часто болеешь", – железобетонный аргумент мамы против наушников, которые я попросил на прошлый день рождения. Колонки мне не нужны, мои нынешние еще работают. Но осмелюсь предположить, что скоро они выйдут из строя, так как электротехника у меня надолго не задерживается, а эти колонки у меня уже около полугода. Возможно ли, что моя мать это предвидит и все-таки подарит новые? Нет, аргумент тот же, что и о наушниках, его нужно только немного перефразировать. Ладно, до завтрашнего утра еще дожить надо. – Фрэнки спустись, пожалуйста! - орала мама снизу, пока я продолжал пускать слюни на свои плакаты. Внизу перед моими глазами предстала следующая картина: мама в фартуке с петушком и в одной рукавице из того же комплекта держит в другой руке противень и тщетно пытается оттереть нечто темно-коричневое от хвоста петушка на фартуке. – Фрэнки, я хотела испечь печенье, но мука закончилась, сходи в супермаркет, – весьма странно, что мама вдруг решила испечь печенье, потому что такого никогда не было. Она не великий кулинар, но все-таки готовит вкусно, но на выпечку никогда не замахивалась. – Мам, я, конечно, Не сомневаюсь в твоих способностях, но откуда ты знаешь, как готовить печенье? – Спасибо Дяде-Интернету! - она передернула плечами и загадочно улыбнулась. – Ладно. Надеюсь, доживу до Рождества. Но в супермаркет зачем переться? Здесь рядом есть продуктовый магазин, должна же быть там мука. – Ну, нужно купить еще кое-что. – В супермаркете?! – Ты печенье хочешь? - мама подняла бровь и сложила руки на груди, видимо, в знак протеста. – Ладно, что там надо купить? - довольное выражение ее лица означает лишь злорадство и признание своего превосходства надо мной. Ничего, женщина. Этот бой выигран, но война еще впереди. Она протянула мне листик, вырванный из небольшого блокнота, который был полностью исписан с двух сторон. Кое-что?! На кой черт нам два десятка яиц, если мы их почти не едим? Мое лицо говорит само за себя, потому что странная женщина в фартуке с петушком тут же добавила: – Скоро вообще сгниешь заживо в своей комнате, вот как раз прогуляешься, подышишь свежим воздухом, заодно и купишь продукты. – Мам, но я же не бульдозер - столько тащить! Тем более, идти пешком до супермаркета слишком далеко, поэтому мне придется переть все пакеты, пока я буду ехать в автобусе. – Во-первых, у бульдозера несколько иное предназначение, а во-вторых можно срезать через парк. Так гораздо быстрее. – Но у меня руки оторвутся, пока я буду нести все это через парк! – Фрэнк, я хирург, пришью обратно! - мамин тон был немного раздражительным, но нетерпящим возражений. Снова и снова убеждаюсь, что с женщинами бесполезно спорить. Через десять минут я уже шел по улице, сердитый, замерзший и огромным списком покупок. Не замечая ничего вокруг, я смотрел лишь под ноги, в самом прямом из всех существующих смыслов этого слова. Вот если серьезно, то зачем нам прищепки? Так и представил маму, непонимающе вопящую на весь дом: "Но на них же акция, две упаковки по цене одной!" Дойдя до парка, я ускорил шаг. Не знаю, зачем я это сделал. Может потому, что мне захотелось пройти это место как можно быстрее, а может потому, что я кажется начал замерзать. Быстрым шагом, с опущенной головой, я миновал почти всю территорию этого скопления деревьев, пусть голых зимой. Осталось пройти мимо поворота к тому небольшому озеру, где я в первый и пока в последний раз в своей жизни напился с Джерардом. Что-то внутри меня зашевелилось, и ноги сами свернули с мощенной бетонной плиткой дорожки на почти нетронутую человеческой ногой землю, и я направился к тому самому месту. Странное чувство появилось в груди, когда я пробирался между деревьями. Я даже не знаю, с чем это можно сравнить и как описать. Но мне определенно было хорошо. А когда я увидел знакомую фигуру, облокотившуюся на ствол дерева и сидящую прямо на земле, все внутри замерло. Замер и я. Он то и дело запрокидывал голову и вливал в себя содержимое бутылки. Мне почему-то кажется, что это было нечто покрепче пива. Нормальный человек подошел бы, отнял бутылку, поинтересовался, почему на улице мороз, а Джерард сидит на голой земле. Но не будем забывать, что речь обо мне, именно поэтому я так и стоял, замерши и не в силах пошевелиться. Я понимаю, что именно сейчас я могу взять и исправить абсолютно все, что натворил. У меня появилась возможность наконец поговорить с ним, но он не захочет. Прошло почти два месяца, может он и остыл. Но я все равно не знаю. Я не могу вот так просто взять и подойти к нему, хоть и стою в нескольких шагах от него. Я будто очнулся и бросился бежать отсюда подальше. Я сорвался с места, как сумасшедший. Когда я бежал, я обернулся один раз. Увиденное заставило меня ускориться. Я увидел мрачный профиль Джи. Он ухмыльнулся и засмеялся. Он засмеялся очень громко, подобно тому, как смеются люди из психушки в каком-нибудь голливудском фильме. Внутри все буквально похолодело от страха. Было очень жутко. Наконец, парк оказался уже за моей спиной. Я вышел из другого входа. Лишь через несколько минут ко мне вернулась возможность ясно мыслить и трезво рассуждать. А теперь хочу спросить самого себя: Ну и какого хрена сейчас произошло? Что это вообще, блять, было? Зачем я пошел туда? Зачем, так сказать, свернул с тропинки, выложенной желтым кирпичом? Ну в данном случае, дорожки парка отделаны красной тротуарной плиткой. Почему реакция Джи была таковой? Он смеялся оттого, что увидел меня? И почему он пил? Обычно, люди не пьют спиртное в одиночестве без всякой на то причины, да и не смеются, будто Доктор Зло. Столько вопросов, и ни одного ответа на них. Возникает еще один. Куда теперь идти? Мама говорила, что как только выходишь из парка, крышу супермаркета видно издалека. Конечно, такое огромное строение, и используется фактически как склад продуктов и всякой всячины. Такое здание можно выделить для обучения бедных детей в Африке. Вот, уже и на благотворительность тянет. Что-то явно со мной не так. Наконец, я смог разглядеть синюю крышу магазина. Не медля ни минуты, я пошел туда. С одной стороны - чем быстрее сделаю покупки, тем быстрее попаду домой. А с другой, там же должно быть теплее, чем на улице, ведь так? Заодно и погреюсь немного. Теперь мои мысли о собственной выгоде, значит все в порядке. ...– Нет, мам, именно такой марки гречки нет, – я уже полчаса торчу в этом огромном здании. Супермаркет реально большой, здесь можно заблудиться без всяких проблем. Я блуждаю по этому гигантскому помещению в поисках гречневой крупы определенной, блять, марки, потому что она "Лучшая в стране!". А то, что я смогу прожить без этой гребаной гречки, никого не волнует?! Мама уже вот как семь с половиной минут (длительность нашего телефонного разговора) парит мне мозги. – Фрэ-энк, посмотри внимательнее, она просто должна быть. – Ну если нет ее, что я сделаю?! – Ты купишь все остальное по списку и пойдешь искать эту кашу. Я собираюсь сесть на диету, а эта марка производит самую низкокалорийную гречку, я мониторила! - ну уж нет, я слишком панк для того, чтобы искать чертову кашу по всему городу. Это..возмутительно! В канун Рождества меня заставляют бегать по всему ебанному Саммиту! Женщины - самые безжалостные существа. Я выгляжу как идиот. В маркете полно народу, хотя они должны сейчас готовить множество еды на сегодняшний вечер, это я один такой дебил. Я, к тому же, еще и стою в полусогнутом состоянии, всматриваясь в дальние ряды полок с продуктами, ища глазами окаянную крупу и оттопырив пятую точку на середину прохода между рядами невъебенчески огромных полок. – Ну нет ее здесь! Нет тут этой еб... гребаной гречки! – чуть ли не матом заорал я в трубку. – Ты не это ищешь? – чья-то рука возникла прямо перед моими глазами, протягивая пачку с крупой. Голос какой-то знакомый, но я не узнаю его. Я поднимаю голову к великому добродетелю, спасшему меня от окончательного выноса мозга матерью. Это был Оливер. – Да, спасибо, – я ошарашено вцепился в протянутую Сайксом пачку и положил ее в почти полную тележку. – Что? Фрэнк, что ты говоришь? - спрашивала мама из телефона. – Ничего, я нашел твою диетическую гречку. – Хорошо, еще вопросы? – Пока, –решительно окончил разговор я, быстро проговоря это в трубку. – Где ты ее взял? Я оглядел всю полку и три по соседству раз пять, её реально не было, - обратился я уже к вечно загадочно улыбающемуся Оливеру, который стоял рядом скрестив руки. – Да моя мать тоже отправила именно в этот супермаркет, ради одной каши. Идиотизм. Она попросила взять с запасом, - он кивнул в сторону своей тележки, где лежало штук пять этих пачек. – вот я и забрал всю оставшуюся. – Спасибо. Ты буквально спас меня от блуждания по холодному городу в канун Рождества, потому что без этой херни домой меня не пустят, – и мы засмеялись. Я не припомню, чтобы мы с Оливером разговаривали раньше, но он интересный. Такой расслабленный, не заморачивается насчет чего-либо. Мне определенно не хватает этого спокойствия. – А где твоя девушка? - спросил Сайкс, когда мы уже подходили к кассам. Пока мы недолго болтали, параллельно мы совершали свои покупки по списку. Сегодня он мой брат по несчастью. – Дома, наверное. А почему она должна быть со мной? – Ну обычно вы всегда вместе. Вы что, поссорились? – Немного, - был вынужден признать я. Не очень хотелось, чтобы кто-либо лез с советами в мои отношения, какими бы они ни были, но Оливер не похож на всезнающих психологов, ищущих себе жертв, когда в своей жизни не могу упорядочить весь пиздец. – Знаешь, я бы бросил её на твоем месте, – да вот я бы тоже бросил её, но я не знаю, что меня останавливает. В ответ я лишь вздохнул. Он продолжил. – Просто она же еще Лофту голову морочит, – Стоп. Какому, к черту, Лофту? Кто это вообще? Видимо, все вопросы отразились на моем лице, поэтому Оливеру хватило одного короткого взгляда на меня, чтобы найти, что еще сказать. – Фрэнк, ты не знал? Она уже месяца так три за углами с Марком Лофтом из параллельного лижется, – вау. С Рождеством, Фрэнки! – А с чего я должен тебе верить? - нет, ну правда, давайте ко мне еще припрется какой-нибудь хиппи и с серьезным видом заявит: "Я Иисус и явился спасти тебя, смертный! Преклони колено перед Спасителем!". Я ебантяй, но не настолько. – Так можешь сам проверить, они обычно сидят на скейт-площадке в парке, – удивительно, что пока почти все мои взаимоотношения с людьми из этого города тесно связаны с парком. – Ладно. Может схожу как-нибудь.