А звезды везде одинаковые

      Ярко-карминовые цветы пригибали к земле свои гибкие стебельки от малейшего порыва ветра и от этого вся маленькая долина у предгорья казалась одним большим шелковым покрывалом из анемонов. Лишь у самой кромки маленького озера растения переставали расти, практически скрывая его зеркальные воды от чьего бы то ни было взгляда. Эта картина выглядит еще более сказочной и волшебной, если разглядеть вечно нетающий горный снег метрах в трехстах от долины обогреваемой спящим вулканом.       - Дофламинго-сан! Как Вам тут?       Вдыхаю полной грудью чистый горный воздух. Он не пахнет ни морем, ни палубой корабля лишь прохладной свежестью снега и легкой пряностью анемона. Открываю прикрытые глаза от спокойного блаженства и мой мир уже привычно сужается до одного единственного кадра.       В нём Химе счастливо кружится в своем бардовом жуцюнь среди карминового моря. Вокруг неё кружатся подвластные лишь ветру лепестки. Они запутываются в золотистых волосах и она, смеясь, достает их на волю, пуская обратно по ветру.       Похоже, я на долго выпал из реальности, раз она протягивает мне венок из анемонов.       - Дофламинго-сан, я думаю, что Вам этот венок очень пойдет. Особенно с этой накидкой из перьев фламинго, - говоря это, Химе на цыпочках пыталась дотянуться до моей головы при этом смешно морща носик и сводя бровки.       - Присядьте, иначе я не смогу дотянуться!       Я присел и теперь мог смотреть ей прямо в лицо. Я видел, как она с плохо скрываемым торжеством подносила свое творение к моей голове. Я видел, как она в умильном жесте складывает свои ладони вместе и подносит к щеке, радостно улыбаясь. Мое сердце болезненно сжималось при каждом её новом жесте, даже при самом мимолетном изменении в лице.       Я уезжаю послезавтра. ***       Лежать и смотреть в потолок казалось успокаивающим. В голове было решительно пусто и не было ни единой мысли. Мой безразличный взгляд скользил по комнате, седзе, прекрасному саду и так поразившей меня в первый раз икебане.       Но лишь один единственный взгляд на ярко-карминовый венок из анемонов вывел меня из состояния поддельного спокойствия. Творение нежных рук Химе было аккуратно положено мной на татами рядом с футоном, где оно выделялось кровавым пятном.       Хотелось кричать, разбивать в кровь кулаки, но останавливало лишь то, что ее это могло огорчить. Да когда меня начало волновать чье-то мнение?!       Мысли о Химе приводили меня одновременно и в исступление, и в какое-то радостное возбуждение, что выводило из себя еще больше.       С еле сдерживаемым гневом и чуть ли не ненавистью на себя за то что делаю я взял самую большую книгу, коей оказался «Атлас Грандлайн», и бережно, укладывая лепесток к лепестку, начал укладывать в него венок, что бы сохранить его навсегда. С каждым приглаженным лепестком противоречивые эмоции разрастались, словно желая поглотить меня без остатка в этом помешательстве. Даже мой внутренний демон, что удивительно, начал нашептывать слова. Но их смысл терялся, растворяясь в багряном мареве ярости, хотя его еле слышный лепет каким-то образом утихомирил буру бушевавшую в душе.       Я, с все еще не улёгшейся неприязнью, смотрел на синюю книгу в своих руках. Не желая больше ее видеть я пустил ее по полу. Книга про скользила до самого конца веранды и чуть не упала на ведущую к ней дорожку. ***       Словно окропленное кровью алело закатное солнце. Оно отбрасывало длинные темные тени расчерчивавшие сад от любой неровности, от чего сад казался ало-черным миром. На западе загорались первые звезды. Казалось, что сама природа испытывает такие же муки, как и я.       Книга с венком все так же лежала брошенной на самом краю веранды. Такая же синяя, как и прежде, она отбрасывала от себя тень на половину террасы. Лишь золотое тиснение букв отливало красным.       Сидеть в самом углу огромной комнаты и смотреть на мягко переливающиеся золоченые буквы было странно. Это все больше походило на тихое безумие. Если бы я не признался самому себе в своем сумасшествии уже давно, то я бы сделал это сегодня.       Злость и бесконтрольное бешенство накатывало все усиливающимися волнами, от чего пальцы сильнее впивались в кисти рук, а вены на лбу ощутимо пульсировали. Как можно было стать настолько зависимым от какой-то девчонки? Ждать встреч с ней и восхищенно замирать от любого ее движения? Для чего мне эта слабость! Ногти впивались в кожу раздирая ее практически до крови, а из горла вырывался по настоящему звериный рык.       А если она станет моей Семьей?.. Ведь моя Семья не слабость, она является моей силой, они те кто поддерживает меня. Но они же и используют меня с самого детства, прикрываясь своей добротой и заботой выставляли меня как средство устрашения своих противников.       А она? Станет ли моей настоящей Семьей? А если она будет видеть во мне вещь, инструмент? Я должен рискнуть! Ведь тогда Семья дала мне то чего я хотел – силу. А сейчас мне нужен один конкретный человек. Тогда же мне повезло, пусть повезет и сейчас!       Как забавно, я в детстве больше всего желал силы и могущества. А теперь, когда все это есть у меня, мои заглушенные детские желания проснулись и пожелали свой родной уголочек в этом мире.       Резко поднимаюсь и, гулко стукнув седзе, быстро выхожу в коридор. Я должен найти Химе как можно скорее.       Солнце окончательно закатилось за горизонт, оставив временно властвовать в мире спокойно-лиловые сумерки.       Быстрый звук стука гет о деревянный пол все удаляется. ***       Ночной сад мягко укутывала мгла, прячущаяся в каждой тени. Она размывала очертания любого предмета, что попадал в ее объятья. Лишь серебристый свет луны заострял грани еще не закрывших свои бутоны роз, цеплялся за каждую жилку на листьях деревьев. Даже ветер не нарушал спокойного очарования этой картины. Лишь еле слышимое журчание маленького ручейка и мерный стук содзу* не давали усомниться в реальности картины.       Тук-к.       И что мне ей сказать? Я даже не могу различить это мое сердце так стучит или ударяющийся о камень бамбук.       Тук-к.       Что я могу сказать той, что стоит под ночным небом и кажется его владычицей?       Тук-к.       Почему я молчу, не в силах выдавить из себя и слова? В который уже раз смотрит на меня бездонными глазами? Я уже говорил с ней под этим бархатным небосводом!       Тук-к.       Я так хочу сказать.       - Дофламинго-са…       - Поплыли со мной! – говорить было трудно, язык слегка заплетался, но мне казалось важным начать раньше Химе.       Зато теперь я знаю, что все это время стучал содзу, ведь мое сердце бьется намного быстрее, разгоняя горячую кровь по телу. Я прямо чувствовал, как краснею.       - В-в смысле? – заикаясь проговорила она.       Сейчас она выглядела недоуменно и хлопала своими ресницами что выглядело, на мой взгляд, слегка глуповато. Но буквально в следующее мгновение на ее отразилось некое понимание и сменившая его настороженность.       - Вы хотите, что бы я отправилась с Вами в качестве…любовницы? – прозвучало крайне серьезно.       - Что? – недоумение ее выводами должно было читаться по моему лицу. – Просто…ты мне очень понравилась, Химе, и я хочу проводить с тобой свое время. Но плыть в Вано для этого каждый раз я не могу. В конце концов я правитель. Поэтому я хочу, что бы ты поплыла со мной. Пожалуйста.       О Боже, что я несу? Когда я в своей жизни вообще говорил слово «пожалуйста»?       Но, по мере того как я говорил, Химе все больше краснела и сильнее сжимала подол кимоно. Казалось, что румянец на ее щеках добрался до ее ушей и шеи и вот-вот воспламенит одежду.       - Я-я-я п-подумаю, - она говорила тихо, запинаясь, проговаривала каждую букву мягкими губами и продолжала краснеть от этого еще больше.       И вновь Химе сбегает от меня не дав мне что-нибудь сказать. Это уже становится дурной привычкой.       Это и правда похоже на безумие. Каких-то полчаса назад мне хотелось кричать в голос от переполнявшего меня бешенства из-за плавно изменившегося внутреннего мира. Но, стоило мне лишь увидеть ее, все еще раздражающие мысли исчезли, оставив после себя чувство влюбленности и кроткого счастья.       Все это немножко ненормально, но мне начинает это нравиться.