***
Минхён проснулся из-за того, что кто-то нагло сдернул с него теплое одеяло и бесцеремонно дернул за голую ногу, едва не уронив на пол. Молодой человек протестующе замычал и дернул той самой конечностью так, словно мечтал пробить неприятелю череп. Некоторое время все было тихо и спокойно — сонный юноша уже опрометчиво решил, что противная причина его пробуждения все же решила оставить его, но не тут то было, как говориться. Весьма знакомые мозолистые пальцы ловко проникли под рубашку и принялись несильно, совсем осторожно щипать худые бока. Марк тут же распахнул бездонные глаза и повторно едва ли не свалился с теплой постели, нервно дернувшись в сторону. Чего-чего, а щекотки огненный эльф боялся с самого детства. — Ну наконец-то, — задорно, но негромко рассмеялся Тэён, глядя на полуоглушенного друга, который спросонья подозрительно напоминал растрепанную после ночной охоты сову. — Вставай давай, уже полдень. Исин ждет нас на кухне, — сказал парень и кинул в паренька его смятой цветастой рубашкой. — К слову, твоя смена на границе начинается в семь вечера, не забудь! — крикнул Ли уже откуда-то из коридора. Огненный эльф еще некоторое время недоуменно хлопал глазами, расфокусированным взглядом скользя по рисунку на ткани, а затем наконец-таки понял, где он находится. Перед глазами мгновенно пронеслись все события долгого вчерашнего дня, и Марк резко вскочил, словно ужаленный. До кухни он шел медленно, чуточку пошатывающейся походкой и одновременно пытался натянуть рубашку так, чтобы не опрокинуть ненароком какую-нибудь массивную банку на пол по невнимательности. В лачужке уже витал приятный запах жареной колбасы, яичницы, сладких ванильных булочек и насыщенного зеленого чая. Марк расслабленно улыбнулся и уже куда более уверенно двинулся вперед. Когда молодой человек завалился, по-другому и не сказать, в небольшое помещение, Тэён с удовольствием уплетал любезно приготовленный лекарем завтрак, иногда запивая крепким кофе без молока и сахара. Исин, словно суетливая мамочка, пчелой крутился у небольшой, полуразваливавшейся плиты и тихонько мурлыкал себе под нос какой-то незнакомый мотивчик. На сковородке приветливо ворчало масло и жарились небольшие, но сочные мясные колбаски, яйца стояли здесь же, под рукой, на небольшом столике неподалеку стоял небольшой прозрачный чайник со светлой жидкостью, в которой плавали крохотные чаинки и поднималось беловатое облако пара. Руки Чжана были плотно перемотаны бинтами, которые доходили до косточек запястий и скрывались под рукавами льняной рубашки. Сам мужчина слабо улыбался и, кажется, был с самого утра в хорошем настроении. На сидениях были натянуты травяные чехлы, подобные той ткани, которой был укрыт бедняга Бэкхён, а прямоугольный стол застелен скатертью. Конечно, Марк давно подозревал, что практически все вещи в доме целителя были так или иначе связаны из дьявольской лозы. Иначе как объяснить тот факт, что при прикосновениях их «жаркого народа» ничего не воспламеняется, верно? Они и сами, если честно, нередко прибегали к помощи этой чудной травы. В небольшое окно проникали яркие солнечные лучи, делая комнатку очень светлой и комфортной. Она отдаленно напоминала молодому человеку собственный домик на отшибе деревни, где он жил вместе со своими мамой и бабушкой. — Доброго утра, Минхён, или, правильнее будет сказать, доброго обеда. Двенадцать уже, как ни как, — едва ли не пропел Исин и, ловко повернувшись к взъерошенному, как воробушек, юноше, легко надавил большими пальцами ему на плечи. Паренек счастливо пробурчал что-то в ответ и послушно опустился на одно из трех свободных сидений. Перед ним практически сразу появилась тарелка с аппетитной яичницей, солидный кусок серого хлеба и большая кружка чая. — Насколько я знаю, кофе ты не пьешь, — добавил Лэй и подал юноше столовые приборы. — А я пью, — хрипло, но весьма категорически заявили со стороны. — Причем со сливками и тремя ложками сахара, — с вымученной улыбкой прокряхтел опирающийся одной рукой на дверной косяк Бэкхён. Он все еще был бледен и не горел так, как его сородичи. Болезненные синяки под глазами не сошли, однако теперь не выделялись на лице черными разводами. Свободной рукой Бён придерживал свой ожог, туго перетянутый повязкой, под которой скрывалась парочка раскаленных углей. Они помогали скорее разогреть пострадавшее легкое и восстановить кожу огненного эльфа. На плечах молодого человека свободно болталась расстегнутая белая рубашка с длинными рукавами-фонариками, а на бедрах еле держались великоватые Беку брюки с барского плеча целителя. Обуваться пострадавший, судя по всему, совсем не желал и шлепал из операционной до кухни босыми ступнями. — Бэкхён! — радостно взвизгнул Марк, едва не разлив на себя напиток. Тэён же ограничился скромной, облегченной улыбкой и приветливым кивком головы. — Присаживайся, герой, — хмыкнул лекарь и снова отвернулся к плите. Его строгий взгляд исподлобья мгновенно заставил уже подскочившего Минхёна сесть обратно. — Как себя чувствуешь? — вполне себе спокойно поинтересовался Исин и, быстренько дожарив последнюю порцию и выключив огонь, уверенно присел перед пациентом на корточки, чтобы осторожно ощупать ранение. — Температура все еще не поднялась до нормы и бок болит немного, — сообщил юноша и зашипел на знахаря, аки кошка, которой на хвост упал тяжелый утюг, но по рукам стукнуть так и не решился. — А в остальном… Вроде бы, нормально. Жить буду, — болезненно усмехнулся пограничник, когда пальцы Лэя таки добрались до самого ожога и несильно надавили на отметину. — Спасибо за помощь, Исин. За мной очередной должок, — вымученно выдавил из себя Бэкхён и послушно приподнял руку, когда мужчина принялся ловко разматывать бинты, чтобы сменить угли на новые, более горячие. — Эх… Сколько раз вам можно говорить, чтобы вы не нарывались на неприятности с ледяными стражами? Они ведь тоже пограничники, такие же, как вы, а значит, и обучены не хуже. Господи, представляю, как сейчас мучается тот мужчина, который дотронулся до тебя, Бек. Если ему, конечно, не оказали медицинскую помощь. Устранять прикосновения огня куда сложнее, — покачал головой Чжан и осторожно ссыпал с небольшого мастерка угли, мгновенно затянул бинты. — Может быть, все же расскажете, что случилось? — Да нечего рассказывать! — тут же взорвался Бён, но привычно размахивать руками, впрочем, предусмотрительно не стал, лишь недовольно топнул ногой. — Ледяной зашел на нашу территорию, я вежливо попросил его уйти и больше не пересекать границу, а он… — Вежливо? — скептически поинтересовался Тэён и вопрошающе приподнял густые брови. — Вежливо, в твоем понимании, это с разбором полетов и переходом на личности, я правильно понимаю? — с некоторым нажимом спросил пограничник и принялся сверлить друга хмурым взглядом. Некоторое время Бэкхён недовольно поджимал и без того узкие губы, но спустя пару секунд все же выдохнул и неохотно сдался: — Ну… Может быть, это было и не совсем этично, но, согласись — они не имеют никакого права пересекать границу и ступать на наши владения! Почему я должен объяснять что-то этому олуху, если старшие товарищи или родители не научили его этому?! — покрикивал молодой человек, едва ли не задыхаясь от праведного гнева и возмущения. — И вообще! Я даже пальцем к нему не прикоснулся, прекрасно зная о последствиях, а этот ледяной придурок кинулся на меня, словно бешеный, — пожаловался Бэкхён и с силой вонзил вилку в колбасу. — Он, вроде как, поначалу целился своими лапами — нет, правда, это ж надо иметь такие огромные ручищи! — мне в лицо, но, хвала Богам, моя стальная артемида меня еще ни разу не подводила. Набалдашник угодил пограничнику в живот, ну и центр его падения, естественно, сместился. А дальше вы и так знаете, — наконец махнул рукой юноша и принялся судорожно запихивать в себя большие куски пищи. Лэй весь рассказ неопределенно качал головой и призрачно улыбался одними только уголками губ. Почему-то из этой взбалмошной троицы под нехилую такую раздачу вечно попадал вредный Бэкхён, и практически всегда по одной и той же причине — подвешенного языка, который едва ли не каждый пятый ледяной пограничник обещал вырвать строптивому парню и оставить себе в качестве сувенира, если увидит его еще раз. Впрочем, угрозы всегда оставались угрозами, но морозные ожоги огненный эльф получал с завидной периодичностью, что-то сродни особой традиции. Не вывел жителя противоположного элемента из себя — день прожит решительно зря. Главная ведьма пограничников, как за спиной называли Бёна (очень за спиной), всегда быстро восстанавливался после такого рода ранений, как ни странно. Те же Тэён и Марк переносили мимолетные касания куда тяжелее и болезненнее, а тут далеко не секундное прикосновение, а он проспал всего ночь. И уже, судя по всему, снова готов на подвиги. Добрый лекарь, конечно, уже дал старшему товарищу этих двух оболтусов четкие указания по поводу распорядка дня и строго режима пострадавшего, но это далеко не означало, что Бек послушной лошадкой будет выполнять все с первого раза и не сбежит на свою смену. Исин едва подавил смешок, когда представил, как местная Дива будет вопить сиреной, убегая от чересчур ответственного Тэёна и взволнованного Марка. Был, разумеется, еще один запасной вариант — обратиться за помощью к своему ровеснику Чондэ, но это так, на крайний случай. Ребята еще некоторое время сидели у знахаря и попросту болтали. Торопиться пока что было некуда — Минхён заступал на дежурство через шесть с небольшим часов, у Ли Тэёна сегодня был законный выходной, а Бэкхёну и вовсе было противопоказано нагружать свое тело вплоть до полного выздоровления. Что же касалось Чжана, то новых пациентов у него пока не предвиделось, а гостям он всегда был рад. Молодые люди задорно смеялись над шутками забавного Марка, неспешно допивали каждый свой любимый напиток и рассказывали по очереди смешные истории из жизни. Этакий обычай после сложной операции забывать обо всех болях, невзгодах и оставлять плохое настроение в прошедшем дне. Такая странная, весьма разношерстная компания сложилась довольно-таки давно, на ту пору Исин только-только перебрался из людской деревеньки в их лесную глушь и начал потихоньку заводить новые знакомства. Ребята, к слову, очень любили вспоминать эту забавную историю, когда Марк еще любопытным несмышленым мальчишкой попытался подглядывать за бытом Чжана из-за кустов, которые тут же вспыхнули и мгновенно рассекретили всех троих. Друзья, конечно, еще долго дулись на него из-за этого маленького казуса, но так, чисто для виду, ведь именно эта оказия и сблизила их с необычным человеком. «Да, точно, — с какой-то непонятной грустью подумал Тэён, когда Бек в очередной раз завел эту шарманку со знакомством, — тогда мы собирались в доме Исина каждый вечер и с удовольствием слушали, как он играет на гитаре. Никто из нас еще не работал в пограничниках и не получал ледяных ожогов, которые ему приходилось лечить». В конце концов, троица наконец решила, что она и так уже слишком загостилась у радушного знахаря, пора бы уже и честь знать. Ребята любезно помогли Исину убрать со стола и даже умудрились с горем пополам помыть посуду, не разбив ни одной тарелочки. Еще один парадокс — обычная вода не причиняла огненным эльфам никакого фактического вреда. Когда ребята вышли на порог, солнце уже давно стояло в зените и весьма ощутимо припекало макушку. Хитрые солнечные зайчики изворотливо огибали еловые лапки деревьев и задорно играли в догонялки на протоптанной тропинке. Пихты, лиственницы, сосны и редкие кедры отбрасывали на дорогу широкие сетки кружевных теней, которые искусно переплетались между собой. Пахло смолой и шишками, где-то неподалеку радостно пели птички и стрекотали цикады. Марк и Бэкхён попрощались с Лэем самыми первыми и торжественно пообещали, что в следующий раз принесут ему из деревни корзинку земляники и немного шоколада с небольшой фабрики одного вредного старикашки, а то сам лекарь давным-давно не был у них в гостях. Как только пара отошла на приличное расстояние, из сеней вышел Тэён, который задержался специально, чтобы поговорить с товарищем. — Как твои руки, Исин? — вкрадчиво и довольно-таки тихо спросил молодой человек, принципиально смотря вдаль, куда угодно, только не на Чжана. Мужчина недоуменно нахмурился и попытался заглянуть парню в глаза, но Тэён ловко переводил взгляд с одного предмета на другой, не давая захватить себя в плен. Лекарь не в коем случае не должен был увидеть, что плескалось в них. — Только не ври, пожалуйста, — с каким-то глухим отчаянием попросил пограничник и незаметно сжал руки в кулаки под складками плаща. — Чувствительные клетки постепенно отмирают, как я и сказал Минхёну, — простодушно выдал Лэй и поднял забинтованные конечности на уровень лица. — Уже действительно почти ничего не чувствую особо из-за своих способностей, — и одной силой воли заставил руки покрыться приятной на вид, зеленоватой энергией с резким запахом свежескошенной травы, словно бы в доказательство своим словам. — Лэй, я же попросил, — устало выдохнул Тэён и прикрыл одной рукой глаза так, чтобы на них падала тень. Обычно Ли никогда так не называл мужчину. Знахарь молчал непривычно долго, и юноша думал, что он уже не получит ответа, но Чжан внезапно заговорил, причем до ужаса безучастно: — Болят, — со слабой улыбкой, — суставы часто ломит на непогоду, а так — ничего. Если не я, то кто, правда же? А терять вас, дураков, не особо-то хочется, — честно выдохнул целитель и с легкой насмешкой посмотрел на друга. — Боюсь, у меня больше не будет таких замечательных друзей, как вы, — добавил он немного погодя. — Смотри, Минхён и Бэкхён уже заждались тебя — иди догоняй. — Почему ты всегда зовешь Марка полным именем? — словно стараясь сгладить неловкость, спросил парень и незаметно прикусил щеку изнутри. Он так и не взглянул на визави. При одном лишь упоминании о ладонях целителя в груди неприятно щемило, а мозг отказывался трезво работать, утопая в болезненной, неправильной для того, у кого уже есть любимый соулмейт, нежности. — Не знаю, — пожал плечами Исин и по-кошачьи сощурился, когда мельком взглянул на высокое лазурное небо с пушистыми барашками-облаками, которые ленивыми стайками переплывали с места на место. — Передавай от меня привет Чондэ и приглядывай за ними, хорошо? Перед глазами тут же сам по себе возник образ высокого черноволосого мужчины с лукавой улыбочкой, живым взглядом и приятным голосом. Тэён почувствовал, как в груди стремительно разливалось привычное тепло от одной только мысли о Чене, его ласковых прикосновениях и шикарном виде на открытую шею с меткой парности. Сердце щемило точно также — сладко, с безграничным обожанием, нежностью и легким страхом когда-нибудь потерять. И Ли, откровенно говоря, не понимал, почему при взгляде на милого домашнего Лэя возникали схожие чувства. — Непременно, — кивнул молодой человек, ответив сразу на две просьбы, и коротко попрощался. Его поступь была легкой, а пограничный плащ яркого огненно-красного цвета развевал беспокойный ветер. Немного отойдя от лачужки лекаря, Тэён широко раскрыл рот и издал низкий звук, который был больше похож на скрежет стекла о сотни пальцев с длинными ногтями. Он тут же эхом разнесся по лесу и вдалеке его подхватил следующий пограничник, передавая сигнал дальше по своеобразной сети, который означал лишь одно — Бён Бэкхён жив.***
…На самом деле, Марк очень сильно переживал из-за отсутствия стигмы соулмейта, до нервной дрожи в коленях и ставшей уже привычной вечерней хандры. Конечно, он прекрасно понимал, что расстраиваться и изводить себя попросту глупо, в конце концов, ему всего семнадцать лет, когда Бэкхёну было уже двадцать пять, а он даже никогда не задумывался об эльфе, предназначенном ему самой природой. Кажется, шебутному пограничнику было и так неплохо. Тем более, что ведьма-Бён совсем не походил ни внешне, ни внутренне на своих ровесников: глядя на в меру спокойного и рассудительного Исина, юноша с титанической уверенностью мог сказать — мужчина! — при взгляде на пару лучшего друга Чондэ, Марк ощущал только приятные волны величественности и защищенности. Не без ложки дегтя в бочке меда, конечно, коим были своеобразный юмор Кима и его, порой излишняя шаловливость в бытовом плане и общении, но, тем не менее, слово «мальчик» так и вставало костью в горле. Кстати говоря, насколько молодой человек знал, проныра Чен работал мастером в собственной кузнице, которая досталась ему в наследство от покойных родителей, и весьма неплохо справлялся. Иногда Ли Минхён смотрел на знакомого лекаря чуть ли не с завистью, тайно мечтая оказаться на его месте, — всю жизнь знать, что никакая метка внезапно не появится на его коже при столкновении с определенным человеком, что человек — сам хозяин своей судьбы и волен выбирать в пару того, кого пожелает сердце, а не припишет инстинкт. Впрочем, шальные, совсем неуместные в данном случае мысли быстро покидали голову, а парень готов был убиться лишь от того, что вообще мог так подумать. Для них, эльфов, иметь соулмейта и ждать с ним встречи, было так же естественно, как каждый день ходить и приносить пользу обществу. Их приучали к этому с самого раннего детства и, наоборот, всегда с удовольствием слушали россказни крохи-дочери или сына о том, каким непременно будет их будущая пара, и понимающе улыбались. Марк иногда анализировал довольно-таки одинокую, чего уж кривить душой, жизнь Исина и всегда тихо ужасался — разве можно так легко и просто жить одному, без человека, которого будешь любить всей душой и телом? Когда Чжан впервые рассказал любознательным ребятам, что у людей все устроено совсем не так, как у волшебного народа, то они, естественное дело, сначала не поверили. Даже пробрались в небольшой людской городишко, чтобы убедиться в правдивости слов товарища, а затем впали в долговременный шок. У людей не было отметин, не было вторых душ, да и стигмой называли совершенно другое понятие, отожествляя его с рабами и иногда приписывая религиозному божеству. И все это было неимоверно страшно. Жутко и необъяснимо. Огненному эльфу порой даже нравилась отличная от их собственной природа людей, но с весьма понятными аспектами парень никак не мог согласиться. Вера в то, что где-то на этой земле есть такое существо, все равно какого пола, которое будет любить его до искр перед глазами, оберегать и всегда защищать, приятно грела душу. Марку бы очень хотелось, чтобы его персональная пара была хотя бы немного похожа на Ким Чондэ, такая же добрая, ласковая, но со своим мнением и умением разрулить любую проблему без лишних вопросов. Юноша тяжко вздохнул — повезло же Тэёну с ним. Еще и знакомы они уже более пяти лет точно… Кажется, друг говорил, что впервые столкнулся с кузнецом на границе, когда тот возвращался от знахаря. Чен подошел слишком близко к черте и даже не замечал этого, угрюмо бурча что-то под нос и смотря исключительно под ноги, пока пограничник не окликнул мужчину, когда он оказался на расстоянии вытянутой руки. Ну, а дальше, все как по сценарию — встреча взглядами, робкие улыбки и огромное удивление при постепенном вырисовывании парных меток на видном месте. Сказка, а не встреча, как со смешком сказал тогда Бэкхён, обычно в жизни так не бывает. И не важно, что до этого столкновения Чондэ почему-то сбил все костяшки в кровь и вообще не желал никого видеть. Неимоверная тяга друг к другу сделала свое дело — все прошлые обиды и печали словно бы стирались в пространстве. С тех пор Марк всегда знакомился с новыми людьми, смотря им в глаза и находясь на том самом пресловутом расстоянии. По секрету, он даже работать пошел на границу из-за титанической уверенности, что встреча Чондэ и Тэёна не была обычной случайностью — все дело в месте и его притяжении. Бён, опять же, долго и громко смеялся, но порывы макне оценил, поддержал и даже перешел из отделения деревенской стражи в отряд пограничников, чтобы, в случае чего, всегда подставить лучшим друзьям крепкое плечо. Стоит ли упоминать о том, что эта ворчливая ведьма в первый же день получила ледяной ожог и соответствующее прозвище от коллег и эльфов противоположной стихии. Один лишь Исин так и продолжал иногда в шутку называть Бэкхёна дивой. Сейчас, кстати, пострадавший в столкновении молодой человек сладко посапывал, положив голову на острые колени Марка, что-то несвязно рассказывал во сне и тихонечко барабанил пальцами левой руки по широкой деревянной лавочке, вторая же покоилась на лениво вздымающейся груди. Юноша слабо улыбнулся — во сне огненный эльф был похож на ангела, по ошибке спустившегося к ним с небес, ну, или на безобидного ребенка. Минхён задумчиво убрал упавшую на безмятежное лицо прядь, пропустил парочку других через пальцы и внезапно заметил, как Бэкхён довольно улыбался ему и смотрел через ресницы. Вот ведь, хитрая лиса! — Ты гладь-гладь, — великодушно разрешил эльф и снова прикрыл глаза, когда Марк зафырчал, словно ежик, но послушно продолжил перебирать мягкие, приятные на ощупь волосы. — О чем опять задумался? Небось опять об этой дурацкой метке и солумейте, да? — Бэкхён дождался красноречивого тяжелого вздоха и на ощупь ткнул друга в лоб указательным пальцем. — Сколько раз я тебе говорил уже, а? Хватит забивать себе голову этими глупостями! Тебе семнадцать, парень! Слышишь, семнадцать! Успеешь ты еще найти любовь всей своей жизни. Не торопи события, Марк, — важно заявил Бён, а затем, как-то каверзно рассмеялся. — Нет, если тебе очень хочется, то я особо не возражаю, — и сложил губы бантиком под непонимающим взглядом товарища. — Ну… Я все еще жду предложения руки и сердца. Юный пограничник забавно нахмурился, недоуменно посмотрел на потешную мордашку огненного эльфа, а затем громко, от души рассмеялся. Бэкхён радостно улыбался и украдкой, так, чтобы Ли не дай Бог не видел, потер ноющий ожог, — угли уже успели порядком остыть. К сожалению, Тэён нагло и безапелляционно отправил больного юношу домой, да еще и заявил, что, если увидит старшего товарища на дежурстве раньше чем через неделю, то лично свернет ему шею. «И никакой Исин не поможет!» — внезапно всплыло в голове. — Слушай, Бек, у меня до начала смены еще целых полчаса, расскажи мне какую-нибудь легенду, пожалуйста, — отсмеявшись, попросил молодой человек и стер выступившие на глазах слезы большими пальцами. Рыжеватая челка упала на лицо и усиленно щекотала кончик чувствительного носа, но Минхён не торопился ее убирать. — Ты гладь-гладь, — снова повторил пограничник и едва ли не замурлыкал, когда почувствовал, что Ли продолжает свои незамысловатые движения с тихим смешком. — Ладно, так и быть. Раз такой случай выдался с этим чертовым ожогом, вспомним о преданиях ледяного народа, провалиться их деревне в Ад! — под конец фразы не удержался и на удивление зычно выкрикнул эльф. — Перед дежурством проводи меня до Лэя, будь добр. — Бек, я помню, — молодой человек наградил друга многообещающим взглядом, его лицо приобрело непонятное выражение. — Все, начинаю. Давным-давно, когда дни еще были наполнены горьким горным сумраком, что блуждал по земле, совсем не опасаясь кары мифических героев, в Ночной долине стояло небольшое село. Обычные люди боялись ходить туда, ибо путь был тернист и труден. Дорога к этому странному месту лежала через гадкие болота, которые при каждом новом шаге путешественников широко разевали свои гнилые пасти и проглатывали несчастных, а те, кто все же смог добраться, становились похожими на дивный народец, живущий в этой глубинке. Поговаривали так же, что возле болот жила цыганка-колдунья, которая и определяла, достоин ли человек пройти или же сгинуть кромешной пучине собственного страха и ужаса. Но сейчас уже никто не может сказать достоверно, — голос Бэкхёна, тягучий, как мед, постепенно уносил юношу в далекие края, о которых он рассказывал. Марк отчетливо увидел перед собой широкую степь, где расположились люди, разглядел мрачные, казалось бы, бескрайние болота. Долина пока плохо прорисовывалась в его голове за недостатком мелких деталей. — И жил в этом поселении юноша с белоснежными волосами и странным крестообразным шрамом поперек груди. Он буквально вырос на этих сказках и с самого раннего детства мечтал пройти испытание ведьмы, чтобы попасть в Ночную долину. Когда молодому человеку исполнилось шестнадцать лет, он уже успел позабыть о глупых детских желаниях, влюбился в местную красавицу и, чтобы привлечь ее внимание, поступил на службу в городскую стражу. Сердце его каждый день пылало, если полюбившаяся девушка проходила мимо и улыбалась только ему, скромно и до ужаса застенчиво. Но бедняга попросту не замечал, что на губах ее застыла далеко не улыбка — обычное насмешливое искривление тонких бескровных губ, а в глазах могло замерзнуть даже самое жаркое пламя. В какой-то момент юноша решил поделиться с милейшей своей безграничной любовью и теплом. Прикоснувшись к девице лишь однажды, он больше никогда не мог почувствовать простого человеческого тепла. Казалось, мутная пелена спала с серых очей, а сердце, некогда трепетное, чуткое и отзывчивое, превратилось в кусок льда. И шрам в виде креста стал ему самой, что ни наесть, настоящей клеткой. Мать юноши долго тосковала по прежнему, веселому и жизнерадостному мальчику и, вконец отчаявшись, взяла сына за руку, молча отвела к кромке болот, где и оставила, как малое несмышленое дитя. Сама женщина, уже немолодая, но мудрая, спряталась за деревьями и прикинулась знаменитой цыганкой из старой сказки. Она говорила чужим скрипучим голосом и указывала крючковатым пальцем с массивным перстнем на нем в сторону проклятых топей. Но сын лишь посмеялся над беднягой и уже собрался уходить, как чье-то огненное перо плавно спикировало на его широкую мозолистую ладонь и прожгло ее до самых костей. Жар поднялся от руки вверх по плечу, разлился в груди и приятным клубком свернулся на сердце, растопив лед — проклятие равнодушной деревенской девушки. Со стороны болот вышли трое молодых людей с пламенными гривами вместо волос и огромными, казалось бы, вороньими крыльями. Каждое перо переливалось аловатой плазмой и будто бы жило собственной жизнью. Мужчина, который стоял впереди всех, низко поклонился матери юноши в знак глубочайшего уважения и длинным пальцем поманил человека к себе. Стоило только бывшему околдованному парню приблизиться, мужчина скинул с себя рубашку и обнажил рельефную грудь, перечеркнутую таким же крестообразным шрамом, — главным отличительным знаком Диких Огненных наездников. Так и сбылась давно позабытая мечта молодого человека. Если предания не врут, то он до сих пор рассекает небо на своем белоснежном коне, пока что все еще лишенный драгоценных крыльев за то, что однажды позволил глупо околдовать себя. Обычно в конце ледяные эльфы добавляют, что любое воплощение огня — это зло в чистом виде, способное уничтожить их, но я пожалуй, закончу на этой позитивной ноте, — наконец-таки выдохнул Бэкхён и внимательно посмотрел на Марка. — Но ведь Дикие наездники — это далеко не сказка, — пораженно выдавил из себя Ли, даже не зная, как правильно отреагировать. Истории, уходящие своими корнями глубоко в древность, всегда приводили юношу в неописуемый восторг и полностью заставляли погружаться в содержимое с головой. А с богатым воображением Марка и его прекрасной способностью легко отключаться от реального мира, это было совсем не сложно. В этот раз, уносимый далеко за пределы обычного мира умиротворяющим тоном Бека, молодой пограничник дышал тем же воздухом, что и околдованный, смотрел теми же глазами и какое-то время даже был влюблен в ту же девушку. Однако конец привел Минхёна если не в полное замешательство, то в смятение точно. — Такие наездники есть у каждого эльфийского народа, и они находятся намного ближе к естественному природному элементу, нежели любая из двух деревень. Мне еще бабушка, когда была чуточку помоложе, приносила с леса охапку взрывных соранок и всегда говорила, что они растут только на тех местах, куда ступала нога Диких Огненных наездников. — Что правда, то правда, — кивнул Бён и осторожно, не без помощи лучшего друга, сел на скамье. — Скажу тебе только одно — храни нас Бог от встречи с ними. Что с Огненными, что с Ледяными. К слову, ты чем-то недоволен? Попросил байку — я тебе рассказал. Давай без претензий! — привычно всколыхнулся парень и несильно стукнул своего макне ребром ладони по растрепанной макушке. Из-за смены позиции ожог под рубашкой неприятно потянуло почти ленивой, тупой болью, ребра тут же деликатно напомнили о себе резкой ломотой, и Бэкхён негромко зашипел. Пострадавшая кожа явно желала ощутить что-нибудь горячее, ибо непутевый хозяин уже почувствовал, как мерзкий, практически могильный холод стал медленно разливаться по венам и захватывать в свой ледяной плен легкие. — Давай-ка лучше собираться, — уронил Марк, внимательно глядя на болезненно поморщившегося товарища. Его голос был на удивление тверд и холоден, кое-где даже проскальзывали присущие только Тэёну стальные нотки. — Пусть тебе и стало лучше, это еще не значит, что можно скакать и прыгать в свое удовольствие, — юноша строго пригрозил пограничнику указательным пальцем и решительно поднялся с теплого насиженного места. — Куда только твои родители смотрели, когда занимались твоим воспитанием, а? Кстати, где они? — На работе, где им еще быть? — безучастно пожал плечами молодой человек и попытался одной рукой накинуть на себя дорожный плащ, который висел на крючке неподалеку. Признаться честно, поднимать левую конечность было весьма неприятно, а попросить Минхёна о такой банальной помощи просто не позволяли природное упрямство и гордость, к слову, совсем не уместные в данной ситуации. — Тебе хоть по пути к Исину? А то заставлю тебя таскаться за собой просто так… В ответ Марк просто красноречиво закатил глаза к потолку и таки подскочил к непутевому хёну, стукнул его по шаловливым ручонкам. Весь его недовольный вид так и говорил: «Стой спокойно и не рыпайся, дитя малое, я сам завяжу тебе эти несчастные вязки!» Бэкхён, конечно же, обидчиво надул губы, но так ничего и не сказал, даже вырваться не попытался. На самом деле, насколько знал Ли, Бёну редко когда доставались родительские ласка и забота — его приучали к самостоятельности с малолетства, хотя и не самым гуманным способом. Каждая ошибка, на ту пору крохи Бека, обходилась ему весьма дорого — на пояснице так и остались, слава Богу, едва заметные, розоватые шрамы от плетей и розги. Семья Бёна была жесткой, довольно-таки суровой и беспринципной. Удивительно, что в атмосфере жестокости, насилия и строгих рамок Бэкхён так и не потерял свои лучшие черты характера. И мать, и отец молодого человека работали в местной шахте, которая находилась немного ниже деревни Огненных эльфов. Естественное дело, крепкие выражения и натруженные кулаки не раз прилетали на многострадальную голову Бэкхёна даже за случайно разбитую вазу, и никого в общем-то особо не волновало, что ребенок тоже умудрился порезаться, когда убирал острые осколки с пола. Так что единственной радостью Бэкхёна всегда были и остаются до сих пор его друзья, в которых он всегда может найти понимание и поддержку в случае чего. Ну, и, с некоторых пор, пожалуй, в веселом, но рассудительном Чондэ, который всегда рад видеть пресловутую троицу на пороге своего дома. В такой компании Бён никогда не боялся ошибаться, зная, — «крылья» ему больше не обрубят при падении. Порой смущали нередкие проблески их опеки, но со временем юноша стал привыкать и даже к тому, что Исин постоянно старается баловать его, хотя детство уже прошло, как таковое. Тэён с Марком первое время даже пытались отвадить семью Бён от рукоприкладства, но дальше разговоров дело так и не дошло. Мать и отец даже не пожелали что-нибудь пересматривать в своем образе жизни. «Вот что называется точно нашли друг друга», — ядовито ухмылялся тогда Бэкхён, невольно вспоминая россыпь алых искр — парных меток на родительских на запястьях. По этой простой причине парень и не хотел встретить своего соулмейта — женщину, мужчину, не важно! Просто не желал. Он не сможет ужиться с эльфом, у которого характер станет копией его собственного. Двум «ведьмам» в деревне точно не ужиться мирно. Что может быть как-то по-другому, собственно, Бён никогда и не задумывался. Да чего греха таить, он даже параллель между отношениями родителей и Тэёна с Ченом никогда не проводил, четко уверенный в своей безоговорочной правоте. Связывать себя с кем-то нерушимыми узами не слишком-то хотелось, а от извечных грустных вздохов Марка и его слов, насквозь пронизанных тоской и одиночеством, хотело лезть на стену от банального непонимания. Разумеется, Бек, как хороший друг всегда желал ему только счастья, но тайком все равно боялся за дальнейшую жизнь милашки Минхёна. Не всем так везет, как Тэёну, да и вообще… Мальчишка был слишком мягким и добрым, нельзя ему в плохие руки, ой нельзя! Как же все-таки хорошо лекарю с его человеческим происхождением… За свою дальнейшую судьбу точно бояться не надо: Чжан сможет с легкостью построить ее самостоятельно и выбор сделать вполне осознанный. Бэкхёна тихонько съедала зависть, но он как мог душил в себе ее задатки, даже сильно ненавидел и изводил себя в такие минуты длительными самобичеваниями. Лишь единожды, когда моральные наказания не справлялись, молодой человек специально разбил стеклянный кувшин, чтобы немного погодя получить хлесткую пощечину с хорошим оттягом от матери и непривычно промолчать. Когда молчаливая пара вышла из крепкого, одного-единственного каменного домика в деревне, где и проживало семейство Бён, ели и пихты уже успели приобрести пугающий и довольно-таки отталкивающий вид. Тягучее облако персиково-розовых красок медленно, но верно заволакивало собой полоску горизонта, топило в себе лучистое солнце, словно бы мечтая поскорее от него избавиться. Сестрица луна, напротив, уже хитро выглядывала из своего укрытия, и ее бледный лик нагонял на окрестности приятную голубоватую мглу. Между редкими островками сизых туч ласково проглядывало небо с небольшим росчерком первых звезд, словно шаловливый ребенок. С первым порывом резкого холодного ветра Марк сильнее запахнулся в пограничный красный плащ, под тихое недовольное бухтение Бэкхёна натянул на него плотный капюшон и одним отрепетированным движением руки поправил стандартную складывающуюся артемиду на поясе — обязательное оружие всех стражей границы. Несмотря на медленно подступающие сумерки, деревня продолжала жить в привычном быстром ритме и даже не собиралась сворачиваться на ночлег. Вредные сварливые старушки все также занимали свои законные места во дворе на лавочках и громко обсуждали молодежь, маленькие дети с задорным хохотом играли в лапту прямо посреди дороги, в кузницах весело отбивали такт молотки, кричали торговки, шныряли туда-сюда полные энтузиазма мужики. В округе витала расслабленная приятная атмосфера, а далекие песни девиц заставляли невольно улыбаться. В такие моменты у Марка всегда отдыхала душа — суета с самого раннего детства была ему по нраву. Молодой человек незаметно скосил взор на тощую физиономию лучшего друга и некой радостью отметил, как довольно блестели глаза хёна и резво крутилась в разные стороны голова. Вместе с этой шебутной обстановкой приходило порой неуместное желание попакостить или поиграть в те же пресловутые прятки, но Ли с огромным трудом подавил в себе все порывы души и перестал обращать внимание на, откровенно говоря, умоляющие взгляды Бёна. Конечно, ему ведь не дежурить сегодня, вот и хочется в очередной вляпаться в неприятности! В голове сразу же всплыло еще свежее воспоминание о длительном забеге, который устроил им местный дедок, кидаясь в них большими, самоскрученными шариками репейника. Ну, подумаешь, умыкнули пару яблок в меду с прилавка, с кем не бывает, верно? В груди сразу разлилось приятное тепло и спокойствие — истеричные вопли Бека, громкий хохот Исина и Чондэ, низкий полуиспуганный бас Тэёна, все еще стояли в ушах навязчивой приятной мелодией. Хотя, казалось бы, взрослые и ответственные эльфы… В конечном итоге черту, разделяющую лес и деревню, Марк и Бэкхён преодолели в приподнятом настроении, изредка перекидываясь парочкой фраз. Друзья с лукавыми улыбками напоминали друг другу оказии и казусы, как совместные, так и персональные ровно до тех пор, пока не услышали странный, подозрительно похожий на перезвон промерзших насквозь костей звук. Минхён едва ли не мгновенно вскинул руку с крепко зажатой в ней артемидой, а раненый товарищ отошел на пару шагов назад — в таком паршивом состоянии он будет только мешаться под ногами в случае столкновения. Мгла впереди подозрительно светлела, рассеиваясь. Непонятный звон приближался весьма стремительно и заставлял юношей нервно сцепить зубы. Мало ли, что в этот раз могли придумать ледяные пограничники, верно? Холод надвигался на пару размашистыми шагами и даже не думал скрываться — шел быстро и уверенно, словно этакий барон, спешащий с друзьями-аристократами на долгожданную охоту. Его цепкие руки умудрялись с легкостью залезть под одежду, а дыхание обдать лицо ледяным смрадом, из-за которого природный огонь бился в раздраженном припадке, мечтая растопить чертову глыбу. Бэкхён тихонечко поскуливал от пронзающей боли в легком, но даже не думал отступать. Громкое, вполне себе обычное лошадиное ржание заставило пограничников едва заметно дернуться в сторону и вздрогнуть — крупный, с широкой грудной клеткой и мощными ногами конь буквально перелетел их в один прыжок. Серебряные нити ухоженных гривы и хвоста красиво блеснули на свету, а копыта прошлись в опасной близости от голов огненных эльфов. Марк не знал, что именно руководствовало им в тот момент, однако он сумел прийти в себя и быстрым рывком развернуться к неприятелю лицом, оттесняя ошеломленно моргающего Бёна назад. Поначалу юноша даже не понял, почему старший товарищ стоял на одном месте в ломанной позе, словно вкопанный, и безмолвно открывал и закрывал рот. Казалось, его зрачки заполнили собой всю радужку — глаза сделались идеально черными. Руки мелко подрагивали то ли от холода, то ли от шока, вот только Минхён все никак не мог определиться. Он, откровенно говоря, просто не понимал довольно-таки странной и неожиданной реакции Бэкхёна. — Марк, лучше на него посмотри… — шепотом выдохнул молодой человек, и пограничник заметил, что на лице у друга четко отражается если не паника, то легкий испуг точно. Юноша не знал, что за чудовище, судя по выражению дивы, будет ожидать его, но смело повернулся. О чем, впрочем тут же пожалел… В глазах резко и как-то слишком внезапно потемнело. Невольно складывалось ощущение, что юношу затягивало в болотистую трясину из той самой легенды, которую рассказывал Бэкхён. К слову, теперь-то понятно, почему он был бледнее обычного и выглядел напуганно, так, словно только что столкнулся лицом к лицу с самой Смертью. Воздух в какой-то момент превратился в свинец — Минхён отчетливо чувствовал, что не может сделать и глотка воздуха, задыхается в своей беспомощности и тонет под мертвым грузом внезапно свалившегося тяжкого бремени. Гортань и легкие резало так, словно юный пограничник нажрался наждачной бумаги; дышать было неимоверно трудно и больно, особенно когда неизвестный всадник спешился и сделал пару крохотных шагов в их сторону. Мир Марка рушился на глазах. Причем так же быстро, как появлялась на чужой обнаженной ключице витиеватая огненно-белая метка — смесь ярких языков костров и царственно спокойных танцующих снежинок. Косточку Марка неприятно жгло, обдавало приятными и привычными горячими порами родной стихии и вместе с тем целовало своими невидимыми губами что-то до ужаса холодное, липкое и противоестественное. Оно просачивалось по всему телу через поры, уже циркулировало в крови по венам и, казалось, навсегда запечатывало в бешено стучавшем сердце крохотный осколок льда, тщательно спрятанный за лавовыми прутьями импровизированной клетки. Чужие глаза смотрели на паренька до обморока прямо и проникновенно, даже холодно, безразлично, но с каким-то странным немым интересом, непониманием и, вместе с тем, осознанием — все так, как должно. У Дикого Ледяного наездника были черные, как смоль, взъерошенные после скачки волосы, припорошенные едва заметной короной инея, точеные черты лица и белая, полупрозрачная кожа с тоненькой сеткой голубовато-синих капилляров на щеках, крепкой шее и открытых ладонях. Каждый новый шаг скакуна эльфа сопровождался завораживающей изморозью девственно чистых бинтов, которые любезно захватывали в свои радушные объятия широкие стволы деревьев, растения и привыкшую к жаре землю. Даже в воздухе застывали небольшие фигурные частички льда. Ни одна эмоция так и не отразилась на лице незнакомца, пока он неспешно рассматривал буквально задыхающегося Марка, скользя бездонным взглядом то вверх, то вниз, периодически возвращаясь к стигме соулмейта. И от этого было горько и обидно. Странно, иррационально, совсем не так, как представлял себе это Ли. Дикий Ледяной наездник молчал, держал определенную дистанцию и, в силу большей связи со своим природным элементом, совсем не задыхался, как Минхён, мечтавший прямо здесь и сейчас выплюнуть горящие болью легкие. Никто не шевелился, несмотря на то, что пальцы юноши на автомате сильнее сжали древко оружия, — нечто живое внутри Марка отчаянно хотело выбраться наружу. Он не слышал рева чужого незнакомого, как и этот парень, горна, не помнил, как с протяжным стоном осел на землю, схватившись за горло до некрасивых синяков, криков Бэкхёна — перед глазами так и застыл ледяной, пробирающий до костей взгляд и исчезающая в небе фигура Дикого Ледяного наездника…