Friction

Удивительный факт: алкоголь любую тупую идею превращает во внезапно гениальную. Играть в карты на раздевание — весело и прикольно, и совсем не по-гейски. Нет-нет, ни разу. Однако все настолько убитые, что игроки ретируются один за другим с каждым новым коном. В конечном счете остаются сильнейшие. Остальные расходятся, оставляя двух товарищей наедине. Соло играет хорошо. Слишком хорошо, даже будучи в состоянии, которое было бы в одном шаге от «в ничто», выпей он еще пару шотов. Артстайл играет не хуже, но до уровня Березина явно не дотягивает, проигрывая раунд за раундом и избавляясь от одежды. Лёха смеется, выкидывая очередную комбинацию карт на стол. Но как бы не так: Иван ухмыляется, медленно опуская свои карты. Соло недовольно хмурит брови. — Хватит с тебя побед. Раздевайся. Березин цокает языком и быстро избавляется от футболки, пока Артстайл раздает новую партию. Антонова немного злит, но в большей степени заводит, что игра теперь идет ровно. В конце концов, когда на обоих остаются лишь джинсы, дело принимает интересный оборот. Соло играет хорошо. Настолько хорошо, что Ваня решается смухлевать. Алексей добивает остатки разума последними глотками виски со дна стакана. Он выкидывает карты на стол первым. Антонов улыбается, смотря поочередно то на комбинацию в своих руках, то на Лёху. — Серьезно, блять? Вопрос чисто риторический. Артстайл поднимается со стула и наклоняется к Березину, кладя перед ним карты рубашкой вверх. Иван едва на ногах держится, упираясь рукой в стол, и смотрит в глаза Соло. Тот усмехается. Щеку опаляет отравленное алкоголем дыхание, кровь бешено стучит в ушах; чужая рука медленно расстегивает ремень джинсов. Лязг бляшки, упавшей на пол, звенит еще и в ушах. Кажется, что воздух становится вокруг осязаемым — плотным, вязким, тягучим. Березин выжил из ума, а виной всему — алкоголь. Его пальцы оттягивают короткие светлые волосы Антонова, проходятся по шейным позвонкам, давят на плечи. Рука совсем слабеет, и Ваня заваливается на Алексея, мажет губами по шее и ключицам. Соло тихо выдыхает и обхватывает ладонями лицо Артстайла, заставляя посмотреть на себя. Рассудок давно умолк под тяжестью градусов выпитого яда. Соло целуется хорошо. Чертовски хорошо. Хорошо настолько, что в штанах становится тесно после нескольких минут горячих объятий и жарких поцелуев у стены рядом с ванной. Дверь не скрипит, не закрывается. Свет не включается — отвлекаться некогда. В полумраке Иван едва различает черты, целует то в скулу, то в уголок губ. Поцелуи прерывистые из-за сбившегося дыхания. Березин прижимает Антонова лопатками к стенке, хватает худые запястья, докрасна сжимая. Голос у Соло чуть охрипший, чертовски приятный, и льется прямо в уши: — Чертов шулер. Ваню пробивает адская дрожь. А потом он плотно сжимает губы, чтобы не засмеяться, ведь проиграл именно он.