I hate you, dear

-Я Гарри Стайлс. Мужчина напротив раскрывает рот в изумлении, но в глазах его читается какой-то детский восторг в перемешку с счастьем. Это, если честно, немного сбивает Гарри с толку, и мальчик отшатывается, хмуря брови. Незнакомец что-то шепчет себе под нос, бегая беглыми глазами по всему лицу кудрявого. -Гарри, — шепчет мужчина, — Проходи! И Стайлс отмирает, кивая и опуская голову, проходя в дом. Тут чисто. Гарри бы сказал, слишком чисто. Значит ли это, что он живёт не один и нашел себе кого-то? Хотя волновать это его, конечно, не должно. Дом обставлен довольно просто, в углу тлеет небольшой огонек, вырываясь из кирпичного камина. Телевизор выключен, зато на журнальном столике разбросаны бумаги и разнообразные книги. Мужчина подает голос, тем самым вырывая кудрявого из оцепенения: -Чувствуй себя как дома, Гарри, — его тон очень дружелюбный и, кажется, ему очень нравится повторять имя Гарри. -Ага, спасибо, — бормочет Стайлс, скорее торопясь приступить к разговору, но мужчина этого пока не хочет. -Чай или кофе? Может, чего-нибудь еще? -Я бы не отказался от баночки пива, Мистер.? — как становится неловко, когда Гарри понимает, что даже не знает, как зовут любовника его матери. -Зови меня просто Карл. -Спасибо, Карл. Мужчина уходит на кухню, и Гарри неосознанно сжимает руку в кулак, отчего болезненно шипит и немного злится. Глядя на бинт, невольно вспоминаются маленькие ладошки Луи и его голубые глаза, уютно блестящие на улице холодного города. Такая тайна скрывается в поступке шатена, но еще больше странностей в том, что действия мальчика пробуждают такие непривычные для Гарри чувства. Хочется много благодарить и быть учтивым, заботливым, влюбленным? Гарри немного пугается от того, что даже сейчас Луи Томлинсон и мысли о нем способны выполнять успокаивающую функцию, отгораживать от плохих мыслей. Стайлс еще раз осматривает комнату и, сняв пальто, садится на диван именно в тот момент, когда Карл возвращается с двумя банками пива, вручая одну из них парню. Он садится напротив мальчика в кресло и вздыхает, открывая пиво. -Я бы хотел поговорить с вами. Голос Гарри, на удивление, нисколько не дрожит, хотя внутри него все переворачивается от одной мысли о разговоре. Слова, в этой ситуации, не будут являться тем, о чем можно будет забыть тут же. Они перевернут в жизни Гарри абсолютно все, начиная от отношений с отцом и заканчивая самим характером мальчика. -И что бы ты хотел обсудить со мной? Мужчина делает первый глоток холодного пива, не отрывая взгляда от мальчика. Стайлс ёрзает на кожаном диване и нервно сглатывает, пытаясь подготовить себя к, он уверен, трудному разговору. -Вас и мою мать. Карл вздыхает, крутя в руках железную банку. -Я так полагаю, тебе уже всё известно? Что мужчина имеет ввиду под словом «Всё»? Гарри лишь знает, что жил во лжи с самого детства, и что он потерял так много времени, виня в смерти матери родного отца, и не замечая того, что Джеймс страдал так же сильно, а возможно и в миллион раз сильнее. Так что, ответа на этот вопрос как такового нет, но Гарри судорожно кивает, охлаждая горло холодным напитком. -Гарри, твоя мать была святой женщ., — начинает Карл, но Стайлс качает головой. -Прекратите. Это не то, в чем мальчик сейчас нуждается. После всего, о чем Гарри узнал за эти два дня, у него едва поворачивается язык сказать такое. В конце концов, эту путает его еще больше. -Но это чистая правда, — мужчина замолкает, немного качая головой, — Прости, ты так похож на неё. В карих глазах Карла, Гарри готов поклясться, светятся слёзы. Мужчина опускает голову, невольно вспоминая женщину. Его прекрасную Энн. У них одинаковые глаза: такие же большие, выразительные, притягивающие своей глубиной. Черты лица отличаются лишь тем, что у женщины они были более мягкими и плавными, но у Гарри они выделены очень сильно. Губы такие же мягкие и пухлые. Кудри. Руки Карла сжимаются, когда лёгкие покалывания напоминают ему, как он зарывался в шоколадные и кудрявые волосы Энн. Они действительно были невероятно сильно похожи. Гарри вздыхает, но ему необходимо слышать правду. -Карл, я приехал сюда, чтобы узнать кого же так сильно любила моя мать, что бросала маленького ребенка и любящего мужа каждый вечер. Мужчина заметно вздрагивает, но перечить этому еще ребенку не решается. Может, после того, что Карл расскажет, парень поменяет свое мнении насчет матери. -Прошу тебя, выслушай. Ты не знаешь всей правды, не знаешь о том, что твоя мать корила себя каждую минуту своего существования. Она всегда говорила мне о том, как сильно тебя любила. Тонкие и длинные пальцы сжимают край футболки, потому что так сложно все это слышать. Каким бы сильным мальчик не являлся, Гарри было невероятно сложно что-либо принять, не взрываясь, как от положительных, так и от отрицательных эмоций. В последнее время Стайлс все больше путался в себе и в своей жизни, что-то говорило ему, что так жить неправильно, что все, что его окружало, была ложь и предательство. -Я так не думаю, — Гарри хмыкает, опуская взгляд. Карлу больно это слышать, но он хочет, так сильно хочет донести до кудрявого подростка всю правду. -Но это так, милый. Я и Энн любили друг друга с детства, и я даже точно не помню, когда все это началось. В голосе скользила нежность, в перемешку с грустью. -Мы были несокрушимы, готовые свернуть горы ради друг друга. Покрывали свои безумные поступки, за что и получали. Всегда были рядом, чтобы помочь, но все поменялось после того, как родители Энн и твоего папы заключили выгодную сделку. Как и сейчас, в то время ценились связи и деньги, потому люди были готовы на все, — Карл сглатывает, пропуская все события через себя снова и снова, — Нас разлучили, Гарри. Оторвали от каждого из нас частичку. Мужчина переходит на шёпот, отчего все становится намного трагичнее. Гарри так плохо. Его тошнит, голова кружится и сердце так сильно бьётся, что вот-вот выпрыгнет из груди. -Какая красивая история. Так жаль, что с отцом мы в ней оказались лишними. Это слова не взрослого человека, а маленького ребенка, узнавшего об измене матери его отцу. Но тем самым эта измена и переходит на ребёнка, чей выстроенный за года мир понемногу рушится, оставляя за собой руины. -Гарри, послушай, твоя мать безумно сильно любила тебя, а твой отец был великолепным другом для неё, не больше. Сердце Энн с самого начала принадлежало мне,и она так сильно переживала, что обижает Джеймса. Твоя мать сначала думала о других, потому что ее сердце было таким большим и добрым, милый. Мы любили до луны и обратно даже тогда, когда все пошло под откос. Начинается молчание, потому что Карл пытается отпустить слёзы, борясь с желанием истерить до потери пульса. Стайлс смотрит на Карла, и ему становится так жаль его, потому что даже невооруженным глазом видно, как сильно он любил его мать. -П-после Энн у меня никого не было и быть не может. Такой, как она, больше нет. Я знаю, что сложно принять то, что я рассказал, но это правда. Ты с самого начала был мне как сын, дорогой, и мне трудно все это вспоминать, но ты должен все знать, и оставаться сильным. Она любила тебя больше жизни. Это такие тихие слова, но Гарри слышит их. Он запоздало, но понимает, что по его щеке бежит одинокая слеза и нет даже сил поднять руку, чтобы стереть капельку с лица. Разговор был односторонним, потому что Гарри почти ничего не говорил, внимательно слушая. Он так боялся пропустить что-то важное, потому что не хотел снова делать больно другим. Из разговора понятно, что отец тем вечером не врал, говоря исключительно правду. Теперь Гарри понимал, как мужчина страдал. Ведь мальчик был единственным родным для Джеймса человеком, но так сильно отталкивал его от себя, обижаясь и психуя, теряя так много драгоценного времени. Ведь никому не известно, когда жизнь любимого для тебя человека прервётся, окутывая, словно леденящий мороз, с ног до головы. Осознание ударило по голове, и Гарри вскочил на ноги, аккуратно старясь поставить пиво и ничего не пролить и не опрокинуть. За окном была уже ночь, и в гостиную проникал небольшой свет от холодной луны. Гарри схватил пальто, быстро надевая его. -Карл, спасибо за откровенность и за правду. Но мне уже пора, — Стайлс почти добрался до двери, но большая рука мужчины остановила его, частично задевая раны, но кудрявый сделал вид, что не заметил. -Может, ты останешься на ночь? На улице уже ночь, сынок, — кудрявый прикусил губу, когда Карл назвал его сыном, но исправлять не стал. Всё - таки мужчина, хоть и косвенно, но был связан с Гарри. Сейчас его не волновала связь матери с Карлом, и не причиняло боль то, что Энн бросала его отца, уходя к другому мужчине. После такого душераздирающего рассказа, было грех не понять, что любовь, действительно существовавшая между Энн и Карлом, творила многое. Не позволяла разорвать свои нити, заплетая их еще сильнее. Показывала окружающим всю мощь чувств. История заслуживала своего слушателя, коим оказался Гарри. Он хотел бы почувствовать когда-нибудь точно такие же эмоции и ощущения. Когда сердце замирает, все слова вдруг превращаются в нечто, что никогда не будет достаточным, чтобы описать все, что происходит.  Когда, как говорят, летают бабочки в твоём животе и в грудной клетке. Когда поступки и действия значат в миллион раз больше, чем наспех кинутые обещания. Сейчас Гарри волновало лишь то, что он не успеет и отношения с отцом окончательно потеряют надежду на восстановление. Он так виноват перед Джеймсом, что хочется разогнаться на машине до ста двадцати километров в час и врезаться в стену. Ведь все это время именно Гарри отталкивал мужчину, не позволяя даже объясниться, и теперь слова, брошенные в порыве гнева и обиды, повлияли так сильно на ситуацию. -Я бы остался, но мне правда пора. И Гарри, без единой задней мысли, обнимает мужчину, пару раз хлопая по спине. Карл обнимает в ответ, ведь чувствует кудрявого мальчика своим сыном. -Хорошо, приезжай еще! Стайлс мягко улыбается и выходит из дома, забираясь в холодную машину. Он включает печку и откидывается на спинку сидения, глубоко вздыхая воздух и выдыхая. Теперь Гарри многое понял и сопоставил, и в его голове бардак, до этого мешающий нормально жить, испаряется. Карл оказался прекрасным мужчиной, и для него, кажется, было важно все донести до Гарри, помочь ему разобраться и принять правильную позицию. Он ведь мог выгнать мальчика, так как тот был сыном его, получается, злейшего врага, но вместо этого Карл принял кудрявого, считая его сыном, и отозвался о Джеймсе так хорошо. Энн, безусловно, сделала тогда правильный выбор. -Ладно, хорошо. Тихий шепот заполняет салон автомобиля, и Гарри заводит его, сразу же срываясь с места. Проезжая мимо супермаркета, все еще горящего яркой красной вывеской, Стайлс вспоминает Луи, что даже не удивительно. Гарри думает, что все они запутались в этой ситуации. Все так изменилось после инцидента в раздевалке, словно переворачиваясь вверх дном. Луи такой прекрасный человек, и когда это мысли проскальзывает в голове брюнета, Стайлс усмехается. Нужно было это понять два года назад, когда шатен получил первый удар. Что было самым худшим, являлось и так же самым лучшим. Это все началось так спонтанно. Просто подросток Гарри, петляющий по жизни, все еще убитый горем от смерти матери и ненавидящий отца, решил, что сделать себя выше всех, завоевать уважение будет единственным выходом, и Луи, на тот момент еще не знающий, что такое синяки, любезно согласился быть жертвой и помощником, сам даже не подозревая об этом. Гарри думал, что ненавидел Луи. Ненавидел его правильность, характер, повадки, привычки, манеру речи. Как Томлинсон перебирал края кофт, как откидывал непослушную челку, как шагал. Да даже его волосы бесили Стайлса! Но сейчас, расставив все в своей жизни по местам, кудрявый понял, что вымещал всю свою злость и боль, относящуюся к отцу, на маленьком шатенчике. Гарри никогда не позволял себе поднять руку на отца, хотя безумно хотелось. Утром они часто ссорились, и тогда Луи доставалось очень сильно. Луи оказался сильнее, чем Гарри мог предположить. Кудрявый являлся его насильником и, как бы грустно это не звучало, но было правдой. Черты дозволенного постепенно стирались, и заметить едва заметную линию Гарри не смог. Увидев в той раздевалке шатена, в голове у кудрявого что-то переключилось. Захотелось целовать, ласкать и доставлять удовольствие, но никак не насиловать. А Луи был слишком слабым, чтобы сопротивляться. И сейчас прошло уже довольно много времени, но полиция до сих-пор не постучалась в его дом, и ни одна душа не знает об изнасиловании. Насколько сильным нужно быть, чтобы держать такое в себе? Насколько сильным нужно быть, чтобы достойно пережить это дерьмо, случившееся с подростком? Луи заслуживал намного большего, и Гарри так хотелось дать это, загладить вину. Только вот когда все так поменялось, что теперь синонимами к «Луи» стали «Нежность», «Забота», «Ласка»? Довольно удивительно, что при разных обстоятельствах для нас открываются такие разные стороны человека. Каждый имеет и светлую и, к сожалению, темную стороны. Бывает так, что люди намеренно закрываются, давая лицезреть людям лишь темноту, боясь подпускать, а бывают лицемерные мрази. Важно не ошибаться и сразу же определить все замыслы человека. Гарри встречал так много плохих людей, всегда боясь стать таким же, но хочется думать, что в нем все еще осталась человечность и способность любить. На улице уже полная темнота, когда машина Гарри заезжает во двор дома. Свет горит на втором этаже, где находится кабинет отца. Стайлс гулко сглатывает и разглаживает пальто, забегая в темный дом. Слышится вода, капающая из крана. Шелест деревьев за окном. И тяжёлое дыхание подростка. Это так трудно, сказать, что ты не прав. Признаться не только всем, но и себе самому. Переступить через свою гордость. Стайлс младший подходит к тёмной двери и стучится пару раз, приоткрывая ее. -Пап? Его кудрявая макушка пролезает в кабинет, освещаемый лишь настольной лампой. Брови Джеймса подлетают вверх и ручка падает из рук, прокатываясь с глухим стуком по столу. -Гарри? Стайлс младший проходит в комнату и садится на стул, стоящий напротив отца. Все слова вылетают из головы, и Гарри забывает, что вообще тут делает. Джеймс смотрит на сына спокойно, пока его сердце готово разорваться. Его сын так напуган и разбит сейчас, и все это из-за него и лжи, последующей их всегда. -Я ездил к Карлу, — начинает мальчик, — И я узнал всю правду. Голос очень тихий. Спокойный, для такой ситуации. -П-прости меня, — но плотина прорывается и по бледным щекам бегут прозрачные дорожки слёз, — Мне так жаль, что я винил во всем тебя. Мы потеряли так много времени из-за моего характера. Ты всегда был прав и всегда был рядом. Прости, ч-что я такой п-плохой сын, — беспорядочные и хаотичные слова вырываются из Гарри с новой силой. Его величественные плечи сейчас склоняются так, что становится заметно мальчика, пытавшегося спрятаться за ними. Он уже рыдает, когда тёплые руки обнимают его, а на кожу руки падает капля соленой слезы. -Успокойся, Гарри. Все хорошо. Все хорошо.