I hate you, dear

В конце-концов, Луи с ужасом осознает, что в этой приятной суете чувств и эмоций, которые пронизывали его каждый раз, когда шатен находился рядом с Гарри, он совсем забыл о том, что помимо кудрявого в его жизни так же имеется важный человек по имени Найл. Поэтому в этот раз Гарри ехал домой один, оставив Луи во дворе школы, чтобы тот мог встретиться с лучшим другом впервые за такой большой срок. Как бы грустно это не звучало, но живя в одном городе, учась в одной школе, в одном классе, общение парней сошло на ноль. В какой-то степени Стайлс понимал, что это частично происходило из-за того, что он не в силах был отпускать Томлинсона от себя. Ему было важно чувствовать пальцами нежную кожу мальчика, ощущать в воздухе рядом его приятный естественный запах ванили, будто исходящий изнутри, при каждом наспех брошеном взгляде убеждаться, что вот он, Луи, сидит рядом с ним, и на его лице красуется счастливая улыбка. Но, конечно же, вечно так не должно было продолжаться, поэтому Томлинсон закинул свою сумку на переднее сидение машины Гарри и потянулся к тому за легким поцелуем, опираясь ладонью о бедро парня. — Не скучай, иначе я подумаю, что ты уже зависим от меня. Стайлс усмехается в такие манящие губы Луи, смешивая их дыхания, и опускает пальцы на подбородок шатена, оставляя невесомый поцелуй, стараясь не зайти дальше. Ведь тогда все планы Томлинсона точно будут под большой угрозой. — Вообще-то так и есть, Луи. Ты мой личный сорт героина. — Ты что, только что процитировал Эдварда Каллена? — Ага. — Это ужасно. Из Луи вырывается смешок и он прикусывает губы, чтобы точно не рассмеяться. Они больше не будут смотреть «Сумерки», однозначно. — Боже, ты такой не романтичный. —Неправда. Просто я бы предпочёл Джейкоба. — Почему же? — Потому что он более накаченный, загорелый и у него длинные волосы. У меня, знаешь, фетиш на таких, — Луи подмигивает и подхватывает тихий, но вполне искренний смех кудрявого, после чего немного игриво проводит кончиком носа по щеке Гарри, прощаясь с ним. — Пока, love. — До скорого, Хазз. Томлинсон оставляет свой рюкзак в машине у парня и захлопывает дверь, когда его ноги опускаются на асфальт школьной парковки. Как только машина Стайлса скрывается за углом какого-то здания, Луи кладет руки в карманы кофты Гарри и оглядывается вокруг, замечая блондинистую макушку, которая иногда теряется в толпе школьников. — Найл! Как только Хоран поднимает голову, он видит, как Луи немного ускоренным шагом подходит к нему, выдыхая и вставая прямо напротив. — Привет. Найл поднимает бровь в вопросе и оглядывает парковку, устремляя взгляд за спину шатена. Луи непонимающе хмурится и тоже смотрит за спину, но ничего такого подозрительного не улавливает. — Гарри еще не приехал за тобой? — Прости? — Ну, ты ждешь Гарри? — Нет, он уже уехал, — шатен качает, тем самым подтверждая свои слова. Только дурак мог не заметить, что Хоран очень обижен на шатена. Уже почти три месяца парни нормально не общались, потому что все свое время Луи посвящал ненаглядному Стайлсу, к которому у блондина до сих пор была некая неприязнь. Все таки, Томмо был его лучшим другом, с которым Найл познакомился в этой школе в первую очередь, и они столько пережили, что, да, было невероятно обидно оставаться позади всех событий, что происходили в жизни лучшего друга. С другой стороны, Хоран понимал, что между ними двоими с самого начала происходило что-то невообразимое, настолько невероятное, что нельзя было описать словами. Между Гарри и Луи словно было множество тонких нитей, которые то и дело переплетались между собой, словно судьбы. В этих нитях чувств и эмоций можно было запутаться запросто или, нечаянно дернув за одну, повлечь за собой шквал совершенно другого. В каком-то смысле, это должно было пугать, сбивать с толку. И Найл до сих пор был в шоке от того, что между Стайлсом и его лучшим другом все нормализовалось. — Тогда не понимаю. Луи выдыхает, понимая, что очень сильно виноват перед блондином. Учитывая, сколько тот для него сделал, как сильно помог и как отчаянно защищал. Такой человек, как Хоран, не заслуживал к себе такого наплевательского отношения. — Найл, пожалуйста, прости меня. Мне очень жаль, правда. Я не должен был вот так прерывать наше общение. Блондин пожимает плечами, опуская взгляд голубых глаз вниз, следя им за рисунками, которые он вырисовывал носком ботинка. Луи тем временем отчаянно выдыхает и бросается на друга с объятиями, крепко сжимая руки вокруг тела парня. — Я знаю, что я худший друг, и лучше бы тебе меня не прощать, но пожалуйста, Найл. Луи надеется на свой талант вымаливать прощения и понимает, что он в который раз не подвёл, потому что, в конце-концов, Хоран сдается, и его руки обвивают тело шатена в ответ. Он победно улыбается с темно-синий шарф своего друга, отстраняясь от него через несколько секунд. — Я скучал по тебе. Я, конечно, понимаю, у вас там любовь, но не смей так больше делать. — Обещаю, что больше никогда, — Томлинсон улыбается и хватает рукав легкой куртки Найла, утягивая его за собой подальше от школы, — Как насчёт молочного коктейля? Найл только за.

***

Через несколько часов голова шатена касается мягкой подушки, и мальчик позволяет себе испустить легкий стон от усталости, шаркая рукой по полу, где в куче одежды должен быть его телефон. Он автоматом набирает заученный до дыр номер и слушает надоедливые гудки, кажется, вечность, пока трубку не снимают. На самом деле, это произошло почти сразу же, просто Луи любил драматизировать. — Хей, детка, уже освободился? Голос Гарри мягкий, он льется из динамика телефона плавно, так легко и на грани шепота, словно Стайлс понимает, что именно нужно его мальчику. — Да, только что пришел домой. — Как прошло с Найлом? — Очень хорошо, он больше не злится. Мальчик зарывается лицом в подушку и частично утыкается в ткань кофты Гарри, прикрывая глаза, ненароком представляя, что парень сейчас рядом с ним, лежит в этой кровати, и их ноги приятно переплетены между собой. — Отлично. Я заберу тебя завтра к восьми? — Ты куда-то собрался? — Это секрет. — В таком случае, конечно. Как я могу отказать тебе? — Действительно. Мне можно было и не спрашивать. Шатен слишком тихо смеется, укутываясь в кофту кудрявого сильнее. — Уже поздно. Тебе нужно хорошенько выспаться перед завтрашним днем. —Конечно, Хазз. Сладких снов. Ответ не заставляет себя долго ждать. —Доброй ночи, Лу.

***

Луи наблюдает за тем, как за окном стремительно пролетают деревья и последние капли света уходящего солнца, играя на лицах парней. Сегодня, на удивление, теплая погода, несмотря на то, что уже наступает вечер. Они с Гарри давно покинули пределы города, но Томлинсон не получил ответа ни на один свой вопрос. Все держится с строжайшем секрете. Не сдерживая свои порывы, Луи аккуратно поворачивает голову в сторону Гарри и начинает изучать его глазами. Он делал так сотню раз, он знает каждую родинку на шее и лице парня, каждый шрамик, который Гарри получил в детстве или во время прошлых драк. Знает наизусть цвет глаз Стайлса, со всеми вкраплениями и необычными узорами. И это, по-правде, не казалось чем-то по-настоящему странным. Просто Луи был влюблен. Он был влюблен в каждую частичку Гарри, была ли она плохой или хорошей. Не важно, ведь все это и сделало Стайлса таким, каким он оказался в итоге. В самом начале этого странного пути Луи знал, что понять Гарри можно будет только тогда, когда тот в свою очередь позволит себе открыться. За маской жестокого и злого парня скрывалось нечто большее, чем черствый человек. Никто не хотел видеть этого, никто не хотел помочь, и сам Томлинсон, даже сейчас, не до конца понимает, что подтолкнуло его поверить в настоящего Стайлса. Может быть, он уже давно что-то чувствовал к своему, тогда, врагу. Возможно, с самого начала знал, что Гарри начал издеваться над ним не со зла. Возможно, видел в парне не только плохое, как привыкли это делать другие. По крайней мере, Луи имел надежду. И все это привело к тому, что парни имели сейчас. Признаться честно, Луи понимал, что чувств более сильных у него никогда и ни с кем не могло быть, кроме как с Гарри. Ведь это невероятно. Весь их пройденный путь был невероятен. И Луи гордился ими обоими. Но сильнее всего гордился Стайлсом. Ведь он также проделал огромный путь к тому, что имел сейчас. Он больше не чувствовал необходимости в насилии над кем-то, потому что его отношения с отцом, самым дорогим человеком в жизни, наладились. Когда внутри Гарри образовался порядок, когда в районе грудной клетки перестало болеть от старых душевных ран и он разобрался в своих чувствах, все встало на свои места. Удивительно, но так и есть. Пока внутри тебя не будет порядка, пока твои мысли будут путаться, образуя нескончаемый снежный ком, пока твои старые раны, прошлое будут иметь место в новой жизни — ничего не выйдет. Они будут преследовать тебя, напоминать о себе, и ты будешь страдать от них, но все равно эгоистично делать вид, что они не волнуют тебя и все в полном порядке. От внутренней гармонии зависит гармония окружающего тебя мира, окружающих тебя людей. Именно поэтому для Гарри было так важно понять, кто какое место занимает в истории его собственной жизни, кто какую роль играет. За мыслями Луи не замечает, что Гарри глушит двигатель прямо среди темного леса? Томлинсон недоверчиво бросает взгляд в сторону Стайлса и тот ловит его, довольно громко усмехаясь. — Похоже на фильм ужасов, который мы недавно смотрели, да? — Ты специально делаешь это? Гарри в это время выходит из машины и подходит к багажнику, пока Луи никак не может осмелиться выйти. — Что «это»? — Пугаешь меня. В конце-концов, шатен позволяет себе выйти из машины, и он следует за Гарри, который в этот момент все еще возиться около багажника. — Я не думал, что свидание под открытым небом так сильно напугает тебя. — Свидание? Ответа не следует, но вместо этого Гарри захлопывает свободной рукой багажник и отдает Луи большую кучу теплых одеял, а сам несет плетенную корзинку, словно она из какого французского фильма о вечной любви под огнями Парижа. Луи нравится это, определенно. Томлинсон послушно следует за Стайлсом, еще раз отмечая то, как тепло в этот день, поэтому Гарри выбрал лучшее время для такой вылазки. Они оба выходят на небольшую поляну, и кудрявый просит мальчика поднять голову вверх, после чего шатен с восторгом выдыхает, наблюдая невероятно красивую картину. Гарри привел их туда, где тёмные верхушки величественных деревьев, каким-то потрясающим образом, не касаются друг друга, тем самым открывая потрясающий вид на ночное небо. Звездное небо. Каждый знает, что увидеть в городе такую красоту невозможно и Луи признается, что даже забыл, как красиво это бывает.  Он сравнивает небо с темным покрывалом, а россыпи звезд с маленькими, но очень яркими цветами, распустившиеся там. Гарри наблюдает за мальчиком, не скрывая своего восторга, и когда он видит нежную улыбку на любимом лице, то понимает, что не прогадал. Для него звезды — это легкие, теплые морщинки у небесно-голубых глаз Луи, когда тот улыбается. Что ж, пора принять, что Стайлс безнадежный романтик. Влюбленный романтик. И он все прерывает такую уютную тишину, аккуратно выхватывая из рук мальчика кучку одеял. — Нравится? Луи словно отмирает, несколько раз моргая и расцепляя руки, чтобы кудрявый смог взять одеяла. — Это потрясающе, Хазз. Как ты нашел это место? — Случайно. Решил оставить его для лучших времен. Они обмениваются теплыми улыбками и вместе расстилают несколько одеял на теплую траву, которая еще не успела потерять все тепло сегодняшнего солнца. Два больших покрывала они оставляют для того, чтобы укрыться, закутаться в них, словно в кокон, при этом касаясь участками кожи друг друга. В корзине, которую так бережно нес Стайлс, лежит бутылка белого вина и два бокала, от чего шатен до конца впадает в восторг. Они устраиваются поудобнее, оба закутанные в достаточно теплые покрывала, при этом свободная рука Стайлса по-собственнически поглаживает бедро шатена. Луи ощущает себя очень счастливым и ему безумно нравится, как белый свет луны играет на лице Гарри. Он все также жадно следит за каждым движением парня, останавливая взгляд на влажных губах кудрявого, которые прижимаются к холодному стеклу бокала с вином. Эстетично. Все это буквально заставляет мальчика взреветь от восторга, но он сдерживает себя, выдавливая только счастливую улыбку. — Не могу поверить. Мальчик качает головой, прикусывая свою нижнюю губу, опуская взгляд вниз. Тут же хриплый голос отзывается на это, заставляя табун мурашек бежать по спинке шатена. — О чем ты? — Обо всем. О тебе, о нас и о том, что вокруг. Гарри кивает, и Луи понимает, что хочет продолжить говорить, ведь в нем сейчас столько чувств и эмоции. — Понимаешь, это все еще чувствуется для меня как что-то неземное. Я ведь никогда не думал, что смогу ощущать чувства настолько сильные, какие ощущаю по отношению к тебе. Это даже пугает меня иногда, ведь мне всего семнадцать лет, Гарри. И то, что было между нами с самого начала вообще не подразумевало то, что сейчас. Поэтому мне кажется, что это сон, но я не хочу, чтобы он заканчивался. Луи допивает свой бокал вина, и Гарри тут же забирает его, убирая обратно в корзину вместе со своим. Он двигается ближе к мальчику и скидывает с себя одеяло, укладывая руки на порозовевшие щеки Томлинсона. — Я понимаю тебя, детка. Я ощущаю все то же самое и вряд ли бы мог подумать тогда, что все так выйдет. Но я предпочитаю отдаться этому чувству сполна, предпочитаю отдаться тебе полностью и не думать о том, как так вышло и что будет потом. Я не собираюсь отпускать тебя ещё очень долгое время, Лу. — Я никогда не думал, смогу вызывать у кого-то такие чувства. Не думал, что могу вдохновлять на такие вещи. Поверх рук Гарри оказываются руки Луи, очерчивая пальцами каждую венку под кожей, каждую костяшку и очертания холодных колец. И расстояние между их губами неумолимо сокращается, их дыхания смешиваются воедино, образуя одно целое, и Луи первый поддается вперед, касаясь желанных губ, не сдерживаясь. Каждый их поцелуй будто в первый раз, и все вокруг наполняется смыслом, прикосновения друг к другу ощущаются, как ожоги, заставляя кожу буквально пылать, а кончики пальцев зудят, впиваясь в новые, не тронутые места. Губы Луи это нечто для Гарри. Нежные, слегка пухлые, приятного розового оттенка, с блеском от того, что мальчик часто их облизывает. Эти мысли сносят крышу, потому Стайлс бесцеремонно пробивается языком в податливый ротик Томлинсона и встречается с чужим языком, сливаясь с ним в легком танце ласк. Но Луи тоже не теряет времени, потому его зубки аккуратно захватывают нижнюю губу кудрявого, нежно оттягивая ее, посасывая, тем самым добивая Гарри. Но последней каплей становится то, что шатен перемещает свои ладони в тёмные кудри Стайлса и оттягивает их, перебирая сквозь длинные, немного холодные пальцы прядки. Луи знает слабые места брюнета, и победно мычит в поцелуй, когда Гарри постанывает. Луи кажется, что воздуха стало катастрофически мало, а Гарри не выдерживает всего этого и мягко толкает шатена, заставляя упасть на спину. Стайлс нависает над мальчиком, устраиваясь между его раздвинутых ножек, и утыкается в прохладную шею Томлинсона, прикасаясь к молочной коже влажными губами, начиная исследовать это чувствительное место шатена. Кудрявый не может сдержать себя рядом с Луи, когда тот так же, с желанием смотрит на парня, позволяя прикасаться к себе. — Такой потрясающий, чёрт возьми. Ты заслуживаешь всего самого лучшего, знаешь это? Теплые и большие руки Гарри проникают под легкий свитер шатена, следуя по подушечками пальцев по бледной коже, ощущая рой мурашек, которые испытывает Луи. — Хазз. Руки мальчика беспорядочно следуют по крепкой спине Гарри, от чего жар внизу живота обоих заставляет их снова встретиться губами, разнося по поляне тихие и тяжелые вздохи, иногда переходящие в редкие стоны. — Так влюблён в тебя. Эти слова растворяются в тяжелом дыхании Гарри, которое смешивается вместе с дыханием Луи после очередного поцелуя. Стайлс сталкивается взглядом с шатеном и не отводит глаза, пока его пальцы захватывают подолы свитера мальчика, наполовину оголяя Лу. Он сразу же прижимается влажными губами к ключицам Томлинсона, начиная оставлять на них поцелуи-бабочки, иногда прикусывая светлую кожу, чтобы создать для своего возлюбленного контраст ощущений. Это все чувствуется невероятно, так приятно и так по правильному, потому Луи снова зарывается ладонью в тёмные волосы Стайлса и перебирает их, пропуская сквозь пальцы, иногда сжимая от приятных ласк. В это время Гарри обводит теплым кончиком языка сосок мальчика, и все же вбирает его в рот, заставляя Томлинсона протяжно простонать от теплого плена, который создал Стайлс. Гарри начинает посасывать сосок Луи, играть с ним и обводить кончиком языка, иногда совсем нежно используя зубы, прикусывая чувствительную плоть. Луи хочет наслаждаться всем этим, но внезапно тепло от ласк Гарри испаряется, уходит на второй план, становится смутным. Напоминают пытку. И тогда шатен понимает, что в его сознании стремительно начинают пролетать картины прошлого, словно влетая в голову с большой болью и вылетая так же, оставляя звенящую пустоту внутри. Нет, пожалуйста. Нет. Это все, о чем может сейчас думать Луи. Его ответы на действия Гарри давно прекратились, рука перестала перебирать волосы парня, а в глазах и вовсе застыли слезы. В закромах предательски начали возникать мысли о том, что все повторяется, что Гарри снова хочет взять его насильно, против воли, принудить, использовать. Гарри хочет его изнасиловать. Снова, конечно. Как он мог поверить Стайлсу? Перед глазами продолжают бежать картины из прошлого, из школьной раздевалки. Видит, раз за разом, как руки Гарри причиняют ему боль, как слова врезаются в черепную коробку. Он такой жалкий. Жалкий. Луи знает, что будет больно, знает, что будут синяки и кожа останется грязной на всю жизнь. Он будет грязным. Ему не хватает воздуха, но он собирает последние силы и громко, почти разбито кричит, вырываясь уже и так из ослабевшей хватки. — Нет, не трогай меня. Хватит, не нужно. — Луи? Гарри в недоумении наблюдает за тем, как пальцы мальчика находят свитер и пытаются надеть на тело, но ничего не получается. У Луи самая настоящая паника. Он словно сумасшедший шепчет себе под нос одни и те же слова, и когда Стайлс пытается прикоснуться к своему мальчику, он повторяет все тоже самое, только громче, отползая все дальше. — Не нужно, пожалуйста. — Лу, я не буду трогать тебя. Только успокойся, пожалуйста. Гарри ощущает, как по в уголках глаз скапливаются предательские слезы. Ему больно видеть Луи таким сломленным, и он понимает, что в который раз сам виноват. Стайлс не должен был позволять себе такие вольности по отношению к мальчику, должен был помнить о том, что тот пережил. Он без какой-либо надежды шепчет, подползая ближе к Луи, который все еще недоверчиво смотрит на кудрявого, сломленно дрожа. Не от холода. От страха, который пронизывает все внутри. — Чёрт, Луи. Это же я. Почему ты не принимаешь меня? Луи взрывается новыми рыданиями, и Гарри явственно слышит, словно мальчик срывается на крик, вой, рычание. Стайлс не знает как помочь шатену, потому что его самого накрывает волна необъятной паники, словно подтверждая опасения парня. Но это же не может быть концом? Нет, не таким. Пожалуйста. — Луи, пожалуйста. Гарри видит, как Томлинсон все сильнее прячет свое лицо в согнутых коленях, обнимая себя, давно уже сидя на холодной траве. — Я не буду трогать тебя, я обещаю. Пожалуйста, поговори со мной, love. Ничего в ответ. Ни единого слова. Луи окутывает темнота этого леса. Он прячется от нее. Он думает, в ней все то, что было в прошлом. Он слышит, как Гарри зовет его, сквозь вязкую мокрую пленку паники слышит родной голос и хочет ответить, правда. Но не выходит. Голос болезненно скрипит и все, что Луи может сейчас сделать, он делает. С громким всхлипом лишается своей крепости из собственных объятий и рывком, почти в одно движение подползает к Гарри, который сразу же утягивает его в родные объятия, позволяя думать, что все в порядке. Луи дрожит в руках парня, утыкаясь в его грудь лицом, до боли сжимая в кулачке ткань майки кудрявого. Гарри понимает, как тяжело сейчас мальчику, он пропускает это все сквозь себя. Он мечтает забрать всю боль Луи себе, но он не может этого сделать. — Мне так жаль, маленький. Так жаль. Луи знает. Ему тоже жаль.